Нулевая Зона 3%

Глава 2 «Последний день в мире»

Гул стих так же внезапно, как и появился. Рея словно выплюнуло из чрева какой-то чудовищной утробы, и он с размаху приземлился на что-то жёсткое и холодное, словно на кусок необработанного камня. Всё его тело ныло, словно его всю ночь, усердно избивали — битами по старым, гнилым костям, что походили на «хлам», а голова, раскалывалась на миллионы частей. Веки, казались свинцовыми плитами и слипались от какой-то липкой грязи, а во рту отвратительным вкусом пыли и ржавчины, словно он, всё это время, старательно «терся» головой об кучу гнилых отходов.

«Что… чёрт возьми…» — прохрипел он, пытаясь поднять свою «руку» к верху, словно пытался поймать ускользающий лучик надежды. Его пальцы с отвращением коснулись шершавой поверхности, словно каменной кладки, но это было больше похоже на, какую-то потрескавшуюся и прогнившую, корку — небрежно, налепленной, на этот проклятый — «каземат». Открыв глаза, он не увидел знакомого потолка своей квартиры, — нет — его глаза обдала жуткая картина — каких-то странных и корявых — конструкций, уходящих высоко в, не менее уродливое «небо». И вместо уютного потолка его встретили — голые стены. Высокие стены уходили вверх, давя своим масштабом.

Это место, откровенно говоря, было похожа на задницу циклопа — совсем не походило на его захламленную комнату. Рей лежал на широком, и холодной — каменной плите, — как и те «памятники» — что всегда устанавливали на «могилы». И все «его прежнее» — «было далеко», на столько — что казалось, что все «прошлое» стало, — как «фальшивое и „тупое воспоминание“ — из „старой и искорёженной реальности“. Его окружали высокие стены, сделанные из чёрного обсидианового камня, что зловеще „поблескивали“ — в тени и уходили — далеко в серое небо. „Откуда тут это «дерьмо» взялось?“ — пронеслась мысль в голове. Это место походило — на заброшенную и проклятую цитадель. От этого гнетущего величия по телу бегали мурашки, которые напоминали полчище мелких тараканов, а холодный и промозглый ветер ледяными руками хватал, обнаженные и натруженные — его плечи, давая понять — что он попал в какой-то — 'гнилой » холодильник", где теперь его будут «хранить» до — поры, до времени. Над головой, как «вороны», клубились серые, тяжелые тучи, — с гнилой изнанки — которых вот-вот должен — был пойти «проклятый дождь» — пропитав — своей «мерзостью» всё это «место», словно — они — были предвестники — чего то «плохого», как будто все несчастья «разом решили собраться» в этом — проклятом и заброшенном — «сарае» в который Рей «так старательно» — умудрился «влезть». Воздух был пропитан запахом гари и серы, что обжигало ноздри, и душило лёгкие, вызывая дикую тошноту, но при этом в его животе как то — сжималось всё от — зловещего предчувствия и грядущей «неизбежности».

С трудом сев, словно его тело пыталось — противится его «проклятому разуму», Рей начал осматриваться. Он походил — на «живой» «мусор», которого тупо — достали из мешка — с останками его прошлого. Его одежда превратилась в «лохмотья», покрытые копотью, и какой-то липкой — мерзкой — «дрянью». Ноги и руки да и вообще всё тело болело, словно их всю ночь старательно — молотили, бейсбольными битами — дабы показать, кто на самом деле — тут — «хозяин». И старые, и смазанные царапины и ссадины украшали — его истерзанную, и бледную кожу — словно некая карта, боли — где он был — проводником — в этот жуткий «лабиринт безысходности». Внутри его, царила странная и давящая пустота, которая с каждой секундой — перерождалась, в дикий и пронизывающий — ужас, что сковывал всё его тело — и всё — его — и так — «разрушенное бытие».

«Где… где я, блять?» — прохрипел Рей, всматриваясь в этот — и столь чужой ему — «пейзаж», — стараясь уловить — хоть какие-то — намёки — на знакомые — «очертания». Его сердце в груди — забилось как в ловушке — словно — поймали зверька в «капкане», чья — участь, была уже — предрешена. Он проверил свой старый телефон в кармане но тот не подавал признаков жизни, как будто его сознание не хотело даже, «держать связь» с тем фальшивым «миром», из которого, так и «не смог» выбраться и с теми людьми — которые там остались — но что они теперь все — ему — чужие и не знакомые и он не чем — больше с «ними» — не — " связан".

От такого жуткого зрелища — всё его нутро — вдруг захотело — скрутится в — тугой «калач» дабы хоть как то «сдержать» эту нарастающую — «тоску» что вот вот — должна была — его — как и всегда — сломить. Но Рей — понимал — у него — всё еще есть выбор. «Надо — как то — это — дерьмо — "перебороть»«! — произнес он — и на зло — всей "окружающей действительности» — решил потихоньку подняться на ноги, словно бросая вызов — самой — «судьбе». И как всегда, «её подлости», в этот раз его «ноги» не захотели его «послушаться» и ходили словно у «старого деда», но всё же Рей упорно двигался к намеченной — им «границе», — сделав пару — «неуверенных шагов». Еле передвигая «свои — чужие» — и скованные ужасом — ноги, словно старый и больной — старикан — Рей приблизился — к краю плато, и когда он пересилил себя и посмотрел вниз — то от увиденного — у него словно — всё «сперло дыхание», от всей — этой «жути», что простилалась «внизу».

Перед ним открылась «картина ада» и такая, и знакомая — и одновременно — чужая. Под ним была — огромная и жуткая, похожая на провал, — долина, и где вместо почвы лежала — обгорелая и изъеденная трещинами — земля — словно «шрамы» от старых ран что так и не смогли «затянутся» и куда не кинь — взгляд — везде тянулась лишь — тьма — и мёртвые «очертания былого», где нету ни — «пощады» ни «надежды». Над обгоревшей землей витал — " густой серый дым" словно всё это было — «некое жерло старого вулкана», откуда только и «рвался» — смрад, гарь, и такая «подавляющая» — пустота, что пожирала не только «его глаза» но и тянуло за собой — всё его «одинокое» и давно " измождённое — нутро". В этой жуткой «дымке» кружили — «жуткие огни» похожие на тухлые угольки из громадного, и такого — зловещего — камина, и повсюду на фоне этой унылости — раздавался какой-то — тупой гул, то низкий и зловещий — словно «кто то кричит под водой», — и этот «вой» — вводил его в — такой же — «тягостный и безнадежный» — транс, от которого всё нутро — сворачивалось в тугой комок, от этого «всепоглощающего» — страха.

Вдалеке в «этой долине смерти» он увидел целую стаю, жутких тварей, что толкались и яростно — сражались между собой — как дикие и оголодавшие — звери — что не могли «поделить добычу». Гигантские черви — похожие на обгорелые брёвна — в бессмысленной агонии — «рвали землю» дабы что то там — себе откопать и тут же, сталкивались с такими же — жутких демонами, с крыльями — как у летучих мышей и у которых были, «не менее уродливые рожи», а где-то там, в самом «далеке», бродили непонятные тени — существ которых было — невозможно — рассмотреть — и которые походили на тени древних богов, что спустились с небес дабы показать, как на самом деле — «убога» эта их столь «любимая» — «безысходность». И всё это выглядело как какой то чудовищный сон, что никак не мог от него «отвязаться»

И Рей понимал что — это больше «не игра» это реальный — «провал» в какое то «отчаяние», но даже в этом — тупиковом месте — он не был готов «сдаться» он опять как то «чуял» — что его «здесь» — для чего то ждали — и он должен был — во «всем» — тут — «разобраться», что бы наконец обрести — " ту истину" которая всё еще — ему так упорно — «маячила» — вдалеке.

На этом жутком и мрачном плато — стояли ещё несколько силуэтов — это были, такие же как и он, — «жалкие» оборванцы — явно прибывающие в таком же — глубоком ахуе. Все они выглядели напуганными и растерянными, словно их бросили — не пойми где — в этом, «богом забытом» месте. Одни были постарше другие помладше, у кого то отчаяние переплеталось с неверием, и в их глазах был «немой ужас», у них не было — «плана действий», не было ни «цели», ни «надежды», они все были похожи — как — стая тупых овец — в ожидание своего — неминуемого и скорого — «конца», они больше походили — на — каких то «статистов» на фоне всего это «звериного мракобесия». Одни из них — сидели обхватив руками головы, как будто желая раздавить себе «тупую» «коробочку» которая не хотела что бы они — «понимали» в чём их беда — а другие просто таращились в «никуда» словно смотрели — «то самое» — «дно их отчаяния» которое вот — вот должно их — на конец то — всех «поглотить». Рей пытался осмыслить — всё происходящее, но его разум всё еще — отказывался — что то — членораздельно и внятно — «выдавать» давая понять что все потуги были тщетны и что «здесь» его уже ждёт «иная судьба» куда более страшная чем всё то — что он всё время — старался от себя — отгородить. «Зачем „они“ нас „всех“ — сюда — притащили⁈» — пронеслось в его голове — как старый и больной «скрип», понимая что у него нет даже — малейшего — шанса.

«Что… Что происходит? Где я, блять?» — пробормотал Рей, как обычно для самого себя, но с нетерпением — жаждая «истинный» и столь нужный — для него — ответа. Его «нутро» — опять содрогнулось и почувствовало — ту давно знакомую — и такую — жгучую и — уже — «привычную» — боль.

Но ответа не было. Как не было и «того мира», — которого он так яростно — жаждал. Всё что было — всё, — это было — его наказанием, за всю его, такую никчёмную «жизнь».

Завыл ветер, пронося мимо пыль, сажу и пепел и что его коснулось это был — злой и настойчивый — «знак» как «чёрная метка» его скорой, и «неминуемой кончины».

Вдалеке взревел один из «голодных и таких отчаянных» демонов — давая понять что это всего лишь — не более чем — просто «его сон» и что сейчас, всё только — «начинается».

И как по заказу — прямо перед его глазами, один из этих «новоиспечённых» — «попаданцев» что так робко пытался перешагнуть черту — и не справился с ужасом — робко потянулся к краю этого «каменного плато», и стоило ему — просто перешагнуть — эту черту — как на его — беззащитное тело тут же — накинулась чёрная тень — и словно кусок мяса на крюке с жуткий и стоном и и агонией — бедняга — тут же был затащен — в это, отвратительное — и такое — столь лицемерное и «зловонное» — " пекло".

Рей с отвращением — отшатнулся от края — от всего увиденного — его снова «накрыло» той жгучей волной — пронизывающей и тупой — «апатии». Его ноги как «губка» намокли от пота и стали — ватными а сердце как сумасшедшая — птица трепыхалась в клетке от — ужаса, на что он был способен «на самом деле». На лбу у него тут же выступили холодные капли, словно «капли крови» от невидимой боли что истязала его душу изнутри. Его тело — всё так же трясло — как осиновый лист на ветру — где всё — словно «ломалось», и куда не кинь свой взор — «не было» не «света» — не надежды, а только «ужас» что, ждал своего часа, чтобы всё окончательно — «растоптать». И его вдруг, перемкнуло — и он тут же от всего этого — отвернулся — дабы укрыться от — всех этих «гнусных» — и бессильных терзаний которые так упорно — хотели свести его в гроб.

Внезапно на плато возникло несколько фигур — жутких тварей, больше похожих на скелеты — с обтянутой высохшей кожей. Их глаза горели алым пламенем словно — угли, в мрачном и тёмном — камине, и их не было «губ», где «зияли — как разверстая пропасть», их лица больше походили на старый — обожженный пергамент с жуткой усмешкой от которого — хотелось свихнуться — от одной только их пошлой — и глупой «сущности». И вся их суть — сходилась к одному — и «их тупость» только всё сильнее начинала вгонять Рея, в новые, ещё более, проклятые — «страхи». Они были — уродливыми, тощими и жилистыми и от одного ихнего взгляда его всё нутро наполнил — первобытный ужас. Рей — внезапно, не смог сдержать крика, и как раненый зверь, что попался в капкане — издал мучительный стон, пытаясь вырваться от этого ужаса, что «навис» как проклятье — над — «ним»

Сердце в груди ухнуло как перепуганный кролик и его горло сжало как от невидимой удавки. И словно его — «душу » кто то, в этот момент, решил «попытать».

И он наконец — ощутил — страх который походил на омут — который «тянул» — на самое — «дно» и как будто показывал что — он, «и в правду» всего лишь — жалкая — «марионетка» в «чьих то грязных руках».

Существа, безмолвно, но с треском своих «костей», устремились к тем «жалким» и бедным — «людям» на плато. Все от чего то вновь заорали, словно их резали ножами, заверещали как испуганные и «потерянные» щенки и поспешно и как стадо испуганных баранов, бросились врассыпную, в панике метались, по всему этому — «проклятому плато», но «их» страх и всё их бессилие, уже — ничем — не должно — было — им «помочь». Всё «здесь», закончится ровно «так» как было «предрешено»!

И менее чем за — одну — долгую и бесконечную — минуту — это место — вновь — превратилось в — тупое месиво, из «крови и криков». Существа с жуткой, «бесчеловечной» скоростью — разрывали людей — на «куски», оставляя — повсюду — разбросанные конечности, вперемешку с — лужами крови, и оторванных и запекшимися — «кишками», и «проклятым месивом», от — их старых и никчемных — «костей».

Рей всё так же «застыл», в оцепенение. Он вновь не мог — даже — пошевелится. Словно, всё его тело — «было» — «парализовано» от ужаса. Его ноги — подкашивались от безумия, а в его глазах — темнело — и с каждым мгновением страх всё больше увеличивался и — делал его — вновь — похожим — на — бесправную «марионетку» — что «ожидала» — неминуемую и столь «зверскую смерть» — от этих — проклятых «чудовищ» которые так старательно — лишали их — остатков «здравого смысла» и последней «надежды».

Одно из чудовищ обратило своё внимание — на него. Его гнилой рот расползся в подобие — зловещей улыбки, где — как будто, «его ждали», дабы — закончить «этот "фарс».

Сердце ушло в пятки от этого мерзкого взгляда, и по коже как будто — прошлась ледяная волна. Это была — смерть! И Рей отчаянно понимал — не простую и банальную смерть — а мучительную и долгую — пытку.

Рей опустил глаза — и его старая злоба и все его прежние устремления словно прорвавшиеся с «того» и дальнего «мира», вдруг сжались до «размера — точки» — перед всей этой «неизбежностью». И его «рассудок» вдруг отказался — «верить» — в реальность происходящего, и стал искать спасения в — забытье — дабы не видеть и не чувствовать того как, на «самом» «деле» заканчивалась его " жизнь". Но он не мог больше бежать и не куда было теперь «прятаться» все старые «лазейки», теперь стали ему похожи на прогнившие и давно — уже «разрушенные» — «ловушки», из которых — уже — больше — «не было» — «выхода». Он понимал — от него всё «отказалось» а теперь «он ждал» того — что должно, в «ближайшем» — мгновении — поглотить и — его — без остатка. «Вот оно» — с горечью прохрипел Рей. «Вот так всё „кончится“»

И чудовище бросилось на него, словно демон из преисподней, его когти разрывали пространство, рассекая воздух со свистом, словно лезвия, которые готовились «пронзить» не только его «старую» и «изжившую» себя «плоть» но и саму — его «суть». И он как в фильме, медленно ощутил как острые когти вонзаются в его тело словно те старые затупившиеся пики и как старые лезвия срывают и разрывают его кожу, оставляя за собой жгучую боль которая разливалась — по всему телу — как «проклятая кислота». Кровь хлынула, из него словно из прорванного грязного мешка заливая его зрение и давая понять — что скоро — всё должно — тут — подойти к «финалу».

Ему казалось, что весь ад, всё пекло сейчас вырвется изнутри и заполонит собой весь мир.

Но самое жуткое началось потом, когда он стал задыхаться, и понял, что вот — это и есть — «смерть», та «старая знакомая» которая так «долго его манила» и так усердно его " звала", чтобы — уйти «наконец», от всех его столь изматывающих «метаний». Его жизнь как — старая, и давно «изжившая» себя пленка — стремительно пробегала перед глазами — а на самом краю — маячила, как жуткий и беспристрастный «приговор» — и его в этой «игре» не ждал никакой «спасения» — была лишь, только — «неотвратимая смерть». И смерть эта была, откровенно говоря — «отвратительна» и столь — «жалка» — понимая что — всё, к чему так — долго — «стремился» — обернулось — лишь — очередной — «помойкой» которая, так «сильно пахла» бессилием.

«Нееет…» — хрипло и с удивлением — проговорил Рей, словно это «чудовище» как-то — всё — не так «сделало» как он это «себе представлял».

Он терял сознание, понимая, что его «финал» — уже — пришёл. Последнее, что он увидел — это то, как «чёрная тень», «с ликующим злорадством», полностью — «поглотила — его», — с — его истерзанным и проклятым — разумом и его душой — от которой — не должно было — больше — ничего остаться. И что это — «его — окончательная — и 'столь нелепая кончина».

И в этом грязном и таком чужом месте, словно брошенная монета судьбы, он, уже был не задрот и не офисный планктон, и даже не герой комиксов, он был нечто — куда более худшее, и куда более совершенное. Теперь «его» никто не спасёт. Он — вступает в свой — самый — решающий — «танец».

И в тот миг, когда его жизнь, уже должна была, навсегда, угаснуть — и все «его мечты» — уйти — «на дно», — он вдруг — снова — почувствовал, ту старую — и «забытую» — злость — которая пронзила всё его истерзанное тело — напоминая, что и на «этом рубеже» — он всё еще — готов сражаться — как — израненная — но такая — жаждущая — победы — зверюга.

И в том мире, что как — будто решил — раз и навсегда — положить конец — его, столь — мрачной и пошлой «истории», его рука, «почему то» — в этом столь проклятом «месте» — цеплялась за этот — столь — жуткий — но столь манящий — «мир», и не позволяла ему — «сгинуть во тьме». И словно старый и уставший «странник» — на пороге — своей " смерти", — «он всё также» — цеплялся за этот — отвратительный — и такой «нужный» ему — мир. И не от того что «хотел» или не «хотел», а скорее — из «упрямства», показывая что, ни какому «злобному существу» его — «не — поработить».

И Рей — снова ощутил — «знакомый рывок», как тот «магнит» который «тянул его к себе». Его душа, «как старый пружинный матрац», вдруг, неожиданно, резко — выпрямилась, от силы — что рвалась у него — наружу, и все его органы вдруг — «ожили», давая «сигнал» что еще — не конец что это был лишь его «необходимый перерыв» и что «игра продолжается» но — «теперь» — его правила".

И в этот раз — это был не ужас, не отчаянье — а словно крик — что в дикой ярости «ломал» его — прежнего — и тянул — на «свет» в какой то и столь — новой — и столь жуткой — агонии где, боль уже стала как, некий проводник к новым и совершенно — неожиданным «метаморфозам»

И словно сорвавшийся с поводка — пёс — Рей — из последних сил — схватил эту «проклятую» конечность «смерти» — и что то прохрипел на «непонятном» наречии, как будто пытаясь удержать свою ускользающую жизнь.

Но что то пошло не так. В тот момент, когда его жизнь уже «должна была оборваться» — когда его, как тряпку выкинули в отстойник — «старых грез» и в его сознание — что то «прорвалось».

В нём зародилось что-то странное, отголосок его прежней жизни, которая, похоже, решила не так легко его отпустить. Инстинкты самосохранения толкнули его тело к действиям, даже тогда, когда мозг уже отключался. Его руки, в агонии, случайно схватили лапу чудовища и впились в его уродливую кожу.

И случилось что-то странное: от прикосновения к телу монстра он ощутил волну чего-то чужого. Как будто проходную энергию от некого источника. Энергия потекла через тело, обжигая кожу и кости. Руки схватили ошметки, сдирая с тела монстра то ли шерсть, то ли засохшую кожу. И тут в ладони Рея вошло что-то. И все кончилось.

И тут в «его разуме» — наконец-таки всё — затихло, словно кто-то выключил — «весь» его — столь мучительный — и долгий «сон», и его душа засияла тем «истинным светом» — на который он — так яростно — стремился.

И вот всё кончилось.

Его жизнь — должна была — закончилась.

Или же, только начиналась?