Обещание Серебряной Крови

Глава 18 НЕ ЧУЖД РОСКОШИ

— И вы прыгнули?

— Прыгнул.

— Вы прыгнули в море с пятого этажа Эбеновой Длани. — Писец посмотрела на Лукана поверх своей чашки с дымящимся чаем. — Вы, что, совсем спятили?

Лукан пожал плечами:

— Половина стражников в башне ломилась в дверь. Что я должен был делать?

— Вы должны были проникнуть в Длань, вступить в контакт с Зандрусой, передать ей горшочек и получить необходимую информацию.

— Что я и сделал, — вставил Лукан. — Просто... так получилось, что я ушел более драматичным образом, чем намеревался.

— Я уже предупреждала вас, чтобы вы меня не перебивали. — Писец отпила глоток чая, не отводя взгляда. — В любом случае, да, драматичный — это, безусловно, подходящее слово. Другим может быть идиотский.

— Да ладно... Не притворяйтесь, что вы не впечатлены.

— Впечатлена? — Женщина приподняла бровь, ставя чашку на стол. — Я действительно впечатлена, что вам не удалось покончить с собой.

Милосердие Леди, это все равно что пойти на чай к своей самой нелюбимой тете. Возможно, именно так они выглядели для других посетителей маленькой чайной. Или, может быть, они думают, что это моя бабушка, которая наслаждается беседой со своим любимым внуком. Писец выглядела достаточно взрослой, чтобы играть эту роль, хотя в выражении ее лица определенно не было ничего нежного. Впрочем, никто из других посетителей не обращал на них ни малейшего внимания.

— Что произошло после того, как вы прыгнули в море?

— Ну... — Лукан помолчал, вспоминая ледяную воду, ее сокрушительные объятия. Свою панику в темноте. — Я поплыл обратно к лодке и крикнул парню, чтобы тот греб изо всех сил.

— За вами никто не гнался?

— К тому времени, когда они поняли, что произошло, мы были уже далеко. Растаяли в темноте.

— Они допросят мальчишку.

— Парень был одурачен моей маскировкой, как и стражники в Длани. Вряд ли они могут поставить ему это в вину. В любом случае, я дал ему несколько серебряных монет за беспокойство. Если у него есть хоть капля здравого смысла, он затаится на какое-то время. В любом случае, он ничего не знает.

— В отличие от Зандрусы, — ответила Писец, поджав губы. — Она знает все — и кто вы такой, и что я вам помогла.

— Они ничего от нее не добьются. Вы это знаете не хуже меня. Даже лучше.

— Если они найдут у нее этот горшочек, все наши усилия будут напрасны.

— Если Зандруса была хотя бы наполовину такая контрабандистка, как вы утверждаете, они этого не сделают.

— Полагаю, это чистая правда. — Женщина сделала еще глоток чая. — Я ценю ваш ум и смелость, мастер Гардова, но не вашу искусность.

— В ваших устах это высшая оценка.

— Да, — ответила она без тени иронии. — Итак, вы встретились с Зандрусой и выслушали то, что она сказала. Что вы собираетесь делать теперь?

— Я найду способ доказать ее невиновность, как я ей и обещал.

— Это очень благородно с вашей стороны. Или на самом деле вам нужна шкатулка вашего отца?

— А это имеет значение?

— Нет, я полагаю, что не имеет. — Писец задумчиво наморщила лоб, потягивая чай. — Как странно, что ваш отец отдал такой предмет на хранение Зандрусе. У вас есть какие-нибудь предположения о том, что там может содержаться?

— Абсолютно никаких.

— Тогда вы сильно рискуете ради неопределенного вознаграждения. Мурильо — один из самых влиятельных людей в городе. Если в этой пьесе он действительно злодей, ему не понравится, что вы суете нос не в свое дело.

— У меня нет выбора, — пожал плечами Лукан. — Если Зандруса умрет, я никогда не получу шкатулку.

— Итак, каков ваш следующий ход?

— Я сделаю, как сказала Зандруса, и поговорю с ее управляющим, Магеллисом. — Лукан достал из кармана золотое кольцо с рубином торговой принцессы и положил его на стол. — Надеюсь, он сможет как-нибудь помочь. И я попытаюсь разыскать этого врача, доктора Вассилиса. Посмотрим, что он скажет.

— Да, мне было бы очень интересно услышать, что он может знать об этом инее на теле лорда Савиолы. — Писец нахмурилась, глядя в свою чашку. — Очень загадочно.

— Я тоже так подумал. Как вы думаете, что могло это вызвать?

— Ничего хорошего, мастер Гардова. Ничего хорошего. — Женщина поставила чашку и сцепила тонкие пальцы. — Нам нужно действовать быстро. Зандрусе снова придется столкнуться с Костяной ямой примерно через неделю, а может, и раньше, если они найдут у нее горшочек. Я предлагаю...

— Погодите, что вы имеете в виду, говоря нам?

— Перебейте меня еще раз, и я выплесну остатки чая вам в лицо.

— Учитывая, что в прошлый раз вы угрожали оставить меня привязанным к стулу в темном подвале, я бы сказал, что это знаменует улучшение наших отношений.

— У нас нет никаких отношений, мастер Гардова. Я терплю вас и ваш дерзкий язык только потому, что до сих пор вы приносили мне пользу. Я надеюсь, что так будет продолжаться и дальше.

— Вот как? — Лукан поднял свою чашку, из которой так и не пил, заметил, что на краях дна появился осадок, и поставил ее обратно.

— Чай вам не по вкусу?

— Я бы предпочел бокал вина.

— О? Бутылки, которую вы выпили прошлой ночью в Апельсиновом Дереве, оказалось недостаточно?

Как, ко всем чертям...

— Вы за мной следите?

— Я уделяю пристальное внимание всем своим инвестициям, мастер Гардова. Особенно самым непредсказуемым.

— Таким, как я.

— Таким, как вы.

Лукан вздохнул и потер глаза в тщетной попытке прогнать головную боль, которая, как он чувствовал, угнездилась за ними. Очевидно, нескольких часов сна было недостаточно, чтобы компенсировать усилия предыдущей ночи:

— Что вы предлагаете?

— Я так же, как и вы, хочу, чтобы Зандруса вышла на свободу, поэтому предлагаю продолжить сотрудничество. Если вы готовы поделиться со мной любыми сведениями, которые вы найдете, я помогу вам всем, чем смогу, и предоставлю все материалы, которые могут вам понадобиться в дальнейшем. Мои области компетенции простираются далеко за пределы простых подделок. — Писец щелкнула пальцами, и, словно ниоткуда, появился официант, снова наполнил ее чашку и так же быстро исчез. — Итак, — продолжила она, выжимая ломтик лимона поверх дымящейся жидкости. — Что вы на это скажете?

Лукан был вынужден признать, что предложение было заманчивым. Женщина явно знала свое дело; его небольшое приключение прошлой ночью доказало, что она была таким хорошим фальсификатором, как ему и говорили. Без ее помощи он бы никогда не попал в Эбеновую Длань, хотя и не признался бы ей в этом:

— Вы предлагаете партнерство?

— Можете это так назвать, если хотите.

— Партнерство, — продолжил Лукан, выдерживая пристальный взгляд Писца, — в котором риск распределяется неравномерно. Если за всем этим действительно стоит лорд Мурильо, то он уже убил одного торгового принца и заключил в тюрьму другого — кто может сказать, что я не буду следующим? Даже если мы работаем вместе, это я подвергаю себя опасности, пока вы... делаете то, что вы обычно делаете в тени. Похоже, весь риск лежит на мне.

— Мы играем те роли, для которых подходим лучше всего, — ответила женщина, помешивая ложечкой чай. — Я хорошо умею обманывать и дергать за определенные ниточки из... ну, из тени, как вы выразились. Вы, мастер Гардова, — она приподняла бровь, — по-видимому, хорошо умеете доставлять себе неприятности. И все же, я полагаю, вы правы. — Женщина медленно отпила из своей чашки. — Очень хорошо, — пробормотала она, словно приходя к соглашению сама с собой. — У меня есть дом в районе Семь Арок, в тени акведука. Это всего лишь скромное поместье, но оно гораздо лучше, чем та лачуга, в которой вы сейчас живете. Я предоставлю вам его в полное пользование и обеспечу круглосуточную охрану дома. Вы можете использовать его в качестве своей базы для операций на время нашего сотрудничества. Как вам это нравится?

— Там есть винный погреб?

— К счастью, нет, — ответила Писец, и выражение ее лица стало суровым. — Вам понадобится все ваши мозги, если мы хотим докопаться до правды и помочь Зандрусе.

— Жаль. Ничто так не успокаивает нервы, как бокал хорошего красного, когда ввязываешься в дерьмо, из-за которого можешь погибнуть...

— Если это так важно для вас, — прервала его Писец, и по ее тону стало ясно, что ее терпение на исходе, — я позабочусь, чтобы в доме было немного вина. И если мы каким-то образом добьемся успеха в этом нашем маленьком начинании, я дам вам столько вина, что вы сможете в нем утонуть. — Выражение ее лица говорило о том, что она не была бы недовольна таким исходом.

— Сделайте его красным парваном, и мы заключим сделку.

— Договорились. Наконец-то. — Она бросила на него уничтожающий взгляд и сделала еще один глоток чая. — Сегодня вечером я отправлю Джуро в Апельсиновое Дерево. Он проводит вас в мое имение, к которому, я надеюсь, вы будете относиться с величайшим уважением.

— Я буду присматривать за ним, как за своим собственным.

— Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали, потому что иначе, без сомнения, через несколько дней все превратится в горящие развалины. — Женщина отпустила его, щелкнув пальцами. — А теперь убирайтесь и дай мне спокойно выпить чаю.

С удовольствием.

— Я пойду поговорю с управляющим Зандрусы, — ответил Лукан, поднимаясь из-за стола. — Я буду держать вас в курсе.

— Сделайте это. О, и лучше всего, чтобы вы сохранили наше маленькое соглашение в тайне. Раскрывайте только то, что необходимо. В этом городе никому нельзя доверять.

— Могу ли я доверять вам?

— До свидания, мастер Гардова.

Лукан был не чужд роскоши. Не то чтобы речь шла о его собственной семье; алкоголизм и пристрастие к азартным играм его деда способствовали этому. То, что осталось от их состояния, еще больше уменьшилось из-за несчастного случая на дуэли — или, по словам отца, того дня, когда он втоптал доброе имя своей семьи в грязь, а затем поджег его. Старик всегда мощно высказывался. И все же он побывал в большинстве старинных особняков Парвы, курил дорогие сигары в их отделанных деревянными панелями комнатах, танцевал под сверкающими люстрами в их бальных залах. Короче говоря, он думал, что знает, как выглядят богатство и влияние.

Как же я ошибался.

По сравнению с особняками элиты Сафроны загородные резиденции аристократии Парвы казались лачугами. Воплощенные в мраморе и побеленном камне, они раскинулись среди лимонных деревьев и тополей, которые усеивали Подъем Артуро — эксклюзивный анклав, расположенный в предгорьях над Сафроной. Лукан видел их лишь мельком, когда карета проезжала мимо — безукоризненные сады, портики с колоннами и арочные балконы, — но этого было достаточно, чтобы он по-новому оценил, как выглядит настоящее богатство.

Но какими бы впечатляющими ни были эти виллы, все они находились в тени семи огромных башен, венчавших самые высокие участки Подъема. Строгие и внушительные, они были домом для семи богатейших семей Сафроны — Шелкового септета, как назвал их Грабулли, — и служили физическим напоминанием о том, в чьих руках на самом деле находится истинная власть в городе. И человек, против которого я, предположительно, собираюсь идти, живет в одном из них. Интересно, который из них дом Мурильо?

— Посмотри на этот дом! — ахнула Блоха. Ее свежевымытое лицо было прижато к окну кареты, нос вжался в стекло. — Там есть большой фонтан...

— Эй, — вмешался Лукан, радуясь, что можно отвлечься. — Что я тебе только что говорил?

— Не пялиться.

— Вот именно.

Девочка продолжала пялиться. Лукан не мог ее винить. Он находил проплывающие мимо особняки впечатляющими, несмотря на то, что вырос среди атрибутов богатства, поэтому не мог даже представить, какими они должны были казаться девочке, выросшей на улице. Возможно, чем-то вроде сна.

Тем не менее, им нужно поддерживать видимость.

— Блоха, — повторил он, на этот раз более резко.

Она преувеличенно тяжело вздохнула:

— Никто даже не смотрит.

— Всегда кто-то смотрит, ребенок. Особенно когда дело касается аристократии. — Я, черт возьми, это слишком хорошо знаю. — И, готов поспорить на свой последний медяк, что тот, кто подставил Зандрусу, присматривает за ее виллой, так что нам важно не выделяться...

— Ага, ты мне уже говорил.

— Тогда перестань пялиться в окно.

Блоха закатила глаза, но сделала, как ей было сказано, откинувшись на спинку мягкого сиденья.

— Эта штука чешется, — пожаловалась она, одергивая пе́ред своего нового платья. — И я выгляжу в нем глупо.

— Ты выглядишь респектабельно, — сказал Лукан с ухмылкой. — Настоящая маленькая леди.

Блоха сердито посмотрела на него:

— Ага, а ты выглядишь как человек, у которого я бы украла. Как буржуй.

— Хорошо, потому что в этом-то все и дело. В любом случае, ты думаешь, те охранники у ворот пропустили бы нас, если бы ты была в своих лохмотьях?

— Это не лохмотья. — Она сердито посмотрела на него. — И они пропустили нас только потому, что ты их подкупил.

— У меня не было особого выбора.

— Они бы взяли и половину того, что ты им дал.

— Я бы предположил, что меньше.

— Тогда почему ты дал им так много?

— Я уверен, ты сама сможешь в этом разобраться.

Девочка задумчиво нахмурилась, и какое-то время Лукан наслаждался молчанием, которое длилось совсем недолго.

— Потому что, вступая с ними в спор, ты только привлекаешь к себе больше внимания, — сказала она в конце концов. — Они, скорее всего, запомнили бы нас и то, как мы выглядели.

— Вот именно, и чем меньше внимания мы привлекаем, тем лучше — вот почему я одет как один из твоих буржуев, — Лукан указал на свою новую рубашку с экстравагантными манжетами, — а ты одета как маленькая богатая девочка, которая собирается... я не знаю. Покататься на пони или сделать еще что-нибудь такое.

— Пони?

Лукан пожал плечами.

— Я все равно считаю, что это платье выглядит глупо, — пробормотала Блоха, теребя пуговицу.

— Я рад, что оно тебе нравится.

— И ты выглядишь глупо.

— Спасибо.

— И ты...

— ...тоже глупый — да, я понимаю.

Блоха усмехнулась и снова принялась теребить ткань своего платья. Лукан улыбнулся про себя; ощущение новизны от того, что девочка выглядела чистой и респектабельной, еще не прошло. Ему стоило большого труда уговорить ее принять ванну в Апельсиновом Дереве, а еще большего — надеть платье и босоножки, которые он купил для нее. И все же, несмотря на все жалобы девочки, он подозревал, что втайне она довольна своими новыми приобретениями, хотя никогда этого не покажет. Для этого в ней слишком много упрямой гордости. Думаю, в этом мы похожи.

— Сколько тебе лет, ребенок? — спросил он, внезапно сообразив, что не знает.

— Тринадцать.

— Черт меня побери, если тебе тринадцать.

Блоха скорчила ему рожицу:

— Одиннадцать. Я думаю.

— А какая у тебя история?

Глаза Блохи сузились, когда она встретилась с ним взглядом:

— Моя история?

— Да. Ты уже знаешь мою, но мне только что пришло в голову, что я мало что знаю о тебе. — Он напустил на себя задумчивый вид. — На самом деле, это не совсем так — я знаю, что ты раздражаешь и слишком много болтаешь.

— Почему тебя это волнует?

Лукан замолчал, пораженный внезапной пристальностью взгляда девушки, в котором на этот раз полностью отсутствовал озорной юмор.

— Меня...

Не волнует, собирался он сказать. Но это было неправдой, и, в любом случае, он полагал, что девушка слышала это слишком много раз раньше. И все же я сомневаюсь, что она хорошо отреагирует на что-то слишком агрессивное.

— Когда работаешь в тесном контакте с кем-то, — ответил он, тщательно подбирая слова, — просто полезно знать о нем немного. — Блоха изучала его темными глазами, полными недоверия. — Неважно, — сказал он, отмахиваясь от темы, — это не имеет значения...

— Мы выросли в Щепках, — неожиданно начала Блоха, и в ее голосе не было обычной импульсивности. — Маттео и я. Наша мать умерла от оспы. На самом деле я ее не помню, но иногда мне кажется, что я слышу ее голос у себя в голове... — Девочка моргнула, словно удивляясь собственным словам. — Мы не знали нашего отца. Маттео всегда утверждал, что отец был моряком, но я не знаю, почему. — Она сжала челюсти. — Он много чего говорил.

— Значит, вы обчищали карманы, чтобы выжить?

— Ага. Мы присоединились к банде под названием Кровавые Крысы, но это были всего лишь мальчишки чуть старше Маттео. Какое-то время мы бегали с ними. В основном мы обчищали карманы на Площади, но иногда мы работали в Склонах и в Семи арках. Сначала они разрешили мне быть только реквизитом, но...

— Реквизитом?

— Ага, типа... — У девочки сделалось скорбное выражение лица, нижняя губа задрожала. — Пожалуйста, сэр, — сказала она голосом испуганной девочки, — я так проголодалась... — Она улыбнулась. — А потом, пока буржуи отвлекались, кто-нибудь из мальчишек срезал у них кошелек.

— Старый трюк — замани наживкой и резко дергай. — Блоха непонимающе уставился на него. Лукан отмахнулся от собственных слов. — Неважно. Ты говорила...

— Со временем они позволили мне стать бегуньей, потому что я доказала, что я самая быстрая из них. — Видя его замешательство, девушка закатила глаза. — Резак режет кошелек и бросает его бегуну, который...

— Убегает, я понял. И ты была самой быстрой?

— Никто никогда не ловил меня, — гордо сказала девочка.

— Никто? — спросил Лукан, указывая на ее отсутствующий палец.

Блоха нахмурилась:

— Это случилось позже.

— Как?

— Мы выяснили, что наш главарь, Каска, присваивал себе наши доходы. — Ее глаза сузились от гнева, вызванного воспоминаниями. — Он сообщал Наблюдателю о меньших цифрах, а разницу оставлял себе.

— Ах, извини, тебе придется...

— Наблюдатели работают на Дважды-Коронованного короля, правителя Сородичей. Они собирают десятину со всех банд.

— Даже с тех, которые состоят из детей-грабителей?

— Мы платили нашу долю, как и все Сородичи, — защищаясь, сказала Блоха. — Так это работает. Король получает свою долю от всего.

— Значит, даже Леди Полночь платит десятину?

Девочка пожала плечами:

— Наверное.

— Значит, этот Каска манипулировал с доходами...

— Да, и Маттео узнал об этом. Он разозлился не только потому, что Каска оставлял часть денег себе, но и потому, что, если бы Наблюдатель это узнал, у нас у всех были бы большие неприятности. — Выражение ее лица стало задумчивым. — Но, я думаю, дело было не только в этом. Маттео подумал, что, если мы сможем произвести впечатление на Наблюдателя своими доходами, то сможем привлечь внимание короля или кого-то из его приближенных. Он подумал, что, возможно, это будет для нас выходом.

— Итак, Маттео бросил вызов с Каске.

Блоха кивнула.

— Да, и они поссорились. Каска был крупнее и сильнее. Маттео получил травму. Нам пришлось потратить сэкономленные деньги на его лечение, но после этого он уже никогда не был прежним. Его рука так и не срослась должным образом. Поэтому, когда мы ушли из банды, мне пришлось стать резчицей. — Она выдавила из себя страдальческую улыбку. — У меня это тоже хорошо получалось, но... — Она покачала обрубком отсутствующего пальца. — Меня поймали, когда я пыталась стащить апельсины с прилавка. Мужчина даже не потрудился позвать констебля, он просто прижал меня к земле и...

Лукан поморщился:

— Извини.

Девочка пожала плечами:

— Я усвоила урок. Больше я никогда не попадалась.

— Ну, это не совсем так.

— Я не была наказана, когда ты меня поймал, так что это не считается.

— Я заставляю тебя носить это платье. — Лукан ухмыльнулся, указывая на ее одежду. — Разве это не наказание?

— По крайней мере, мне платят. — Девочка снова обратила свое внимание на проплывающие мимо особняки.

— Если ты не перестанешь пялиться, я вычту несколько монет, как это делал Каска.

Грубый жест Блохи ясно дал понять, что она думает по этому поводу.

— Твой брат Маттео, — сказал Лукан, сохраняя нейтральный тон. — Что с ним случилось?

Блоха промолчала.

— Я понимаю, каково это, — продолжил Лукан, внезапно почувствовав неловкость. — Я потерял свою мать, когда мне было примерно столько же, сколько тебе. Я знаю, как тяжело терять близкого человека. И я пойму, если ты не захочешь...

— Я не знаю, что случилось, — перебила его Блоха, и нотка печали в ее голосе выдала уязвимость, которую она до сих пор скрывала. — Иногда я думаю, что это самое трудное. Не то, что Маттео исчез, а то, что я не знаю, что с ним случилось. — Она все еще смотрела в окно, но Лукан мог сказать, что она не видела особняков и садов, проплывавших за окном. — После того, как Каска нас выгнал, мы в основном работали в одиночку, но иногда объединялись с другой бандой, которая называлась Ночные Ястребы. Однажды вечером они заглянули к нам и сказали, что у них есть работа, что-то насчет склада в Солях.

— Солях?

— Ага, там находятся все верфи, недалеко от того места, где мы жили в Щепках. Мы не часто там бывали, но они сказали, что там есть большой куш, и они хотят, чтобы Маттео пошел с ними.

— Но не ты?

— Они хотели, чтобы я тоже пошла, но я плохо себя чувствовала. Кажется, я выпила какой-то тухлой воды или что-то в этом роде.

— Но Маттео пошел с ними....

— И больше я никого из них не видела. — Блоха сжала челюсти. — Я... я поспрашивала вокруг, но никто ничего не знал. Они просто исчезли. Кто-то сказал, что их, вроде как, забрали Безликие.

— Маловероятно, — ответил Лукан, вспомнив миф о Безликих. В детских сказках говорилось о демонах, которые носили маски и путешествовали по небу на летающем корабле с черными парусами, приземляясь только для того, чтобы забрать непослушных детей — по крайней мере, так утверждали родители по всей Старой империи. Лукан знал лучше, поскольку Безликие были еще одной навязчивой идеей его отца, о которой он много раз говорил. Хотя у их существования была историческая основа — Безликие упоминались в нескольких исторических документах на протяжении нескольких столетий, — последнему упоминанию о них было более трехсот лет. Впоследствии они исчезли со страниц истории, в результате чего большинство ученых пришли к выводу, что их, вероятно, вообще никогда не существовало. Не то чтобы отец переставал верить в их реальность.

— Безликие — это просто сказка, ребенок.

— Я знаю, — возразила Блоха, закатывая глаза. — Я не дура.

— Так ты обыскала склад?

— Ага, я пробралась туда следующей ночью, но там не было ничего, кроме кучи веревок и деревянных досок. Всяких штучек, из которых делают корабли.

— Значит, ты вообще ничего не нашла? Ничего, что указывало бы на то, что с ними могло случиться?

— Да. За исключением того, что... был странный запах. Это, ну... как будто что-то горело...

— Если склад находится рядом с верфями, то, вероятно, просто деготь, горящая смола или что-то в этом роде.

— Дай мне закончить! — возразила она, бросив на него сердитый взгляд. — Пахло горелым, но в то же время сладким, как, ну, не знаю, цветами или чем-то еще.

— Цветами?

— И было что-то еще. Я почувствовала... мне стало не по себе. Как будто случилось что-то действительно плохое, и это все еще витало в воздухе. Оно казалось неправильным. Как будто оно не принадлежало этому месту. И, что бы это ни было... — Она заколебалась, словно боясь продолжать.

— Говори.

— Я почувствовала... оно знает, что я здесь. — Выражение ее лица стало твердым, как будто она ожидала, что Лукан посмеется над ней. Когда он промолчал, она продолжила: — Вот тогда я и убежала. И не вернулась.

— Я тебя не виню. Ты рассказала об этом Обассе?

— Да, но он не знал, что это за запах, и сказал, что я просто расстроилась из-за того, что Маттео ушел. Что у меня тру...ма или что-то в этом роде.

— Травма.

— Как ты думаешь, он прав?

— Я не уверен, ребенок. Возможно. — И все же во всем этом есть что-то странное. — Несмотря ни на что, мне жаль Маттео.

— Спасибо. — Блоха снова уставилась в окно, хотя твердость на ее лице сменилась удивлением.

— Похоже, ты много знаешь о Сородичах, — сказал Лукан, пытаясь поднять настроение девочки и сменить тему. — Расскажи мне больше о Дважды-Коронованном короле. Почему его так зовут?

— Их, — поправила Блоха, глядя на него. — Их двое. Они оба носят короны, но есть только один король, дважды-коронованный.

— Я не понимаю.

— Я никогда их не видела, поэтому мало что знаю. Люди говорят, что они близнецы, что они не разлей вода. На самом деле я не знаю, что это значит...

— Это значит, что они близки. Что они все делают вместе.

— Думаю, в этом есть смысл. — Девочка снова пожала плечами. — Одного из них зовут Змей, другого — Скорпион. Змей всегда сидит на левом троне, а Скорпион — на правом. Их двор находится в катакомбах под городом. Больше я ничего не знаю.

Два брата, но только один король. Любопытно...

Карета резко остановилась, отвлекая его от размышлений, прежде чем он успел подумать об этом дальше.

— Резиденция леди Джеласси, — донесся приглушенный крик кучера.

— Что я тебе говорил раньше? — спросил Лукан у Блохи, потянувшись к дверце кареты.

— Что нам нужно слиться с толпой?

— И еще кое-что.

— Держать глаза открытыми, рот закрытым, руки при себе?

— Вот именно. — Он толкнул дверь. — Постарайся, чтобы так оно и было.

Лукан, не обращая внимания на хмурый взгляд девочки, вышел из экипажа на полуденную жару. Если не считать пожилого мужчины, подстригавшего чуть дальше впечатляющую бугенвиллею, улица была пуста — совсем не похоже на шум и хаос Северной костяной дороги, по которой они проезжали раньше. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь свежим воздухом, смешанным с ароматами жасмина и жимолости, — долгожданная передышка от запахов пота, соли и дерьма в нижнем городе. Он услышал, как Блоха выходит из кареты у него за спиной, но решил не протягивать руку помощи боясь, что получит пинка. Вместо этого он шагнул к вычурным кованым воротам поместья Зандрусы. За ними виднелся ухоженный сад с искусно подстриженными живыми изгородями и мощеными дорожками. Сама вилла была частично скрыта за тополями, но то, что Лукан мог разглядеть, говорило о ее великолепии, не уступающем всему, что он уже видел. Неплохо для бывшей контрабандистки.

— Мы пойдем туда? — прошептала Блоха, подходя к нему, ее широко раскрытые глаза смотрели на ландшафтный сад за воротами, словно это был какой-то лихорадочный сон.

— Надеюсь, — тихо ответил Лукан. — Я, конечно, одевался так не для забавы.

— Здесь странно пахнет. По-другому, как... я не знаю. Как духи одной леди, которые я однажды нюхала.

— Когда ты у нее воровала?

Блоха застенчиво улыбнулась:

— Может быть.

Позади них раздалось вежливое покашливание.

— Подожди здесь, — сказал Лукан девочке. Вернувшись к экипажу, где кучер выжидающе наблюдал за ним со своего места, он открыл кошелек с монетами. — Четыре медяка, — сказал он, отсчитывая их на ладонь. — Мы ведь так договорились, верно?

Водитель кивнул головой:

— Сэр.

— Я задержусь не больше чем на час, — сказал Лукан, передавая монеты мужчине. — Если ты все еще будешь здесь, когда я вернусь, я дам тебе еще четыре. А потом еще четыре, чтобы отвезти нас обратно в нижний город.

— Очень хорошо, сэр.

— Всего двенадцать медяков. Что, если я добавлю еще два, получится одна серебряная монета, и ты забудешь, что когда-либо видел меня или эту девочку?

Кучер улыбнулся:

— Всем известно, что у меня время от времени случаются провалы в памяти, сэр.

— Договорились.

— Наслаждайтесь визитом, сэр.

— Обязательно. — Если это того стоит.

Лукан вернулся к воротам, где Блоха все еще пялилась сквозь решетку. И тут он задумался — уже не в первый раз — справедливо ли было привести ее сюда, дать ей возможность взглянуть на жизнь, столь далекую от ее собственной. В глубине души он понимал, что должен был отказать ей в желании сопровождать его, не в последнюю очередь потому, что это делало его более заметным. Но девочке нельзя было отказать; она умно дождалась, пока они сядут за стол, и — когда он допивал второй бокал вина — обратилась к нему с просьбой, которая, по правде говоря, была больше похожа на требование. Лукан не стал спорить. Он быстро понял, что позволить Блохе поступать по-своему — самый быстрый способ заставить ее замолчать. Все будет хорошо, уверил он себя, хотя и не был до конца уверен. Пока она держит руки при себе.

В отличие от всех других вилл, мимо которых они проезжали по пути через Подъем Артуро, перед воротами поместья Зандрусы не стояли охранники в ливреях — без сомнения, признак ее недавнего падения. Лукан схватил бархатную веревку, свисавшую с ворот, и резко ее дернул. Где-то с другой стороны ворот зазвенел колокольчик.

— У твоего дома есть такой же сад? — спросила Блоха, пока они ждали, не отрывая глаз от зелени за воротами. Лукан подумал о старом полуразрушенном доме своего отца — теперь его доме — и заросшем саде.

— Не такой.

— Но у тебя он есть?

— Да, в некотором роде.

— Я бы хотела, чтобы у меня был сад.

— Я бы хотел, чтобы кто-нибудь открыл эти чертовы ворота. — Лукан снова дернул за веревку, и звон невидимого колокольчика эхом разнесся над аккуратными живыми изгородями и лимонными деревьями в горшках. Когда звуки стихли, снова воцарилась тишина, нарушаемая только стрекотанием цикад и отдаленным стуком ножниц садовника. Милосердие Леди, только не говорите мне, что я проделал весь этот путь зря...

Он снова потянулся к веревке, когда из-за изгороди внезапно появилась фигура — седовласая женщина в свободной одежде, покрытой пятнами от травы. Она подошла к калитке, слегка прихрамывая, ее спина была сутулой — вероятно, из-за многолетнего ухода за клумбами.

— Помочь вам, сэр? — спросила она прищурившись, глядя сквозь решетку.

— Да, — с облегчением ответил Лукан. — Мне нужно поговорить с управляющим леди Джеласси, Магеллисом. Так что, если вас не затруднит, позовите дворецкого или кого там еще главного...

— Здесь нет дворецкого, — ответила женщина, потирая подбородок перепачканными грязью пальцами. — И охраны. После того, как леди заперли, всем им дали от ворот поворот. Остались только я и повар. И, конечно, Магеллис. Так что, как видите, я должна быть осторожна с теми, кого впускаю в дом.

— Я уверен, Магеллису будет очень интересно то, что я скажу.

— Неужели? — Женщина окинула его оценивающим взглядом. — Он не говорил, что ждет посетителей.

— Он не знает, что я приеду, хотя я не сомневаюсь, что он захочет меня увидеть. — Лукан указал на ворота. — Так что, если вы не возражаете?

— Магеллис терпеть не может, когда его беспокоят, — ответила она, оглядываясь на виллу. — Кто вы, кстати, такой?

— Мое имя не имеет значения, — сказал Лукан, постепенно теряя терпение. — Имеет значение только одно — у меня есть важная информация, и мне нужно немедленно поговорить с Магеллисом. Пожалуйста.

Женщина не пошевелилась.

— Чем скорее ты впустишь нас, — внезапно сказала Блоха, — тем скорее сможешь вернуться к своим растениям.

Кровь леди... Лукан бросил на нее предупреждающий взгляд, но девочка проигнорировала его и продолжила:

— Твой сад очень красив.

Женщина улыбнулась.

— Это не мой сад, малышка, — ответила она, — но мне приятно, что ты так думаешь. — Если она и подумала что-то о хорошо одетой девочке, говорящей с акцентом уличной крысы из нижнего города, то оставила это при себе. Она снова взглянула на Лукана и вздохнула. — Ну и черт с ним, — сказала она, доставая из кармана ключ. — Я садовница, а не охранница. Это место все равно сейчас разваливается, так что, думаю, это не имеет значения. — Она отперла ворота и распахнула их настежь.

— Спасибо, — сказал Лукан, переступая порог, Блоха последовала за ним.

— Не за что, — ответила садовница, закрывая калитку на ключ. — Но если вы повредите хоть одно из моих растений, то вылетите вон, не успеете и глазом моргнуть.

— Даже и не мечтал об этом, — с улыбкой ответил Лукан.

Садовница с сомнением посмотрела на него, затем повернулась и захромала к вилле:

— Сюда.

Они последовали за ней через сад, мимо аккуратно подстриженных живых изгородей и цветущих — несмотря на позднее время года — клумб, мимо журчащего фонтана и сверкающих бронзовых солнечных часов. Блоха заколебалась, увидев бабочку, порхающую над кустом лаванды, и Лукану пришлось легонько подтолкнуть ее, чтобы она продолжала двигаться, почувствовав при этом укол вины. Вилла полностью открылась взору, когда они обогнули рощу тополей, и оказалась именно такой впечатляющей, как и предполагал Лукан, — экстравагантные колонны и арки, такие же, как и другие, которые он видел, но с добавлением цветной плитки на стенах, что говорило о зар-гхосском происхождении Зандрусы.

— Хорошенькое у вас тут местечко, — сказал Лукан, когда они ступили в тень украшенного портиком входа.

— Пожалуй, да, — ответила женщина, берясь за бронзовый дверной молоток. — Если вам нравятся камень и мрамор. Я предпочитаю растения. — Она постучала три раза.

— Мне тоже больше нравится сад, — сказала Блоха.

— Я рада, что он тебе нравится, малышка. — Женщина что-то пробормотала себе под нос и постучала еще три раза. Из-за двери донеслись приглушенные крики. — О, он, как всегда, в хорошем настроении, — добавила она, перекрывая звук отодвигаемых засовов.

Дверь распахнулась.

— Милосердие Леди, женщина! — рявкнул мужчина, стоявший в дверном проеме. — Я же сказал тебе пользоваться чертовым черным ходом... — Он замолчал, глядя на Лукана и Блоху. — Если только у нас нет гостей, — добавил он, и его гнев плавно сменился приветливой улыбкой. — Приношу свои искренние извинения, я не ждал посетителей...

— Угу, но они у тебя есть, нравится тебе это или нет, — ответила женщина, скривив губы. — Если ты хочешь, чтобы я прогоняла людей, то можешь, черт возьми, платить мне жалованье охранника. — Она повернулась и присела на корточки перед Блохой. — Как насчет того, чтобы я показала тебе сад, малышка? Оставь мужчин с их скучными делами.

— Э-э... — Блоха искоса взглянула на Лукана.

Какой от этого может быть вред? Он не видел никакой опасности, пока девочка молчит о цели их визита. И это значит, что я могу поговорить с Магеллисом, не опасаясь, что меня прервут.

— Очень хорошо, — сказал он, многозначительно посмотрев на Блоху. — Просто веди себя хорошо.

Девочка кивнула, поняв, что он имеет в виду.

— Тогда сюда, малышка, — сказал садовница, уводя Блоху обратно в сад. — Давай начнем с пруда.

Лукан повернулся к мужчине, который недоуменно смотрел на него:

— Я так понимаю, вы Магеллис? Управляющий леди Джеласси?

— Да. — Мужчина отвесил небрежный поклон. — И к кому я могу иметь удовольствие обращаться?

— Меня зовут... — Лукан заколебался, имя его поддельной личности вертелось у него на языке. Нет, хватит тумана и зеркал. Мне нужно завоевать доверие этого человека. — Я Лукан Гардова. И у меня есть история, которую вам нужно услышать.

— Понимаю, — ответил Магеллис, хотя было ясно, что он не понял, и об этом говорило его настороженное выражение лица. — И что бы это могло быть, могу я спросить?

— Это касается леди Джеласси, — сказал Лукан, понизив голос, хотя в пределах слышимости больше никого не было. — И будет лучше, если мы поговорим внутри.

Что-то промелькнуло на лице мужчины при упоминании имени его работодателя — возможно, подозрение, а возможно, и что-то еще. В любом случае, он не сдвинулся с места.

— Извините, сэр, но я уже рассказал властям все, что мне известно о...

— Леди Джеласси передает вам привет, — прервал его Лукан, протягивая золотое кольцо, которое она ему подарила.

Магеллис нахмурился, когда взял кольцо и повертел его в руках, разглядывая рубин:

— Откуда оно у вас?

— Как я уже сказал, нам лучше поговорить внутри.

— Да, — ответил Магеллис, отступая в сторону. — Я думаю, так оно и есть.

— Вы прыгнули в море с пятого этажа Эбеновой Длани?

— Да.

— Это... ну. — Магеллис выдавил из себя смешок и отхлебнул из своего бокала. — Вот это действительно история.

— Я подумал, что не хватало некоторого напряжения.

— Прошу прощения?

— Неважно.

Они сидели в атриуме виллы Зандрусы и — к большому разочарованию Лукана — пили какой-то мятный чай, который выглядел отвратительно, а на вкус был еще хуже. В то время как внешний вид виллы нес в себе намеки на наследие Зар-Гхосы, ее атриум демонстрировал их более снисходительно — замысловатые арабески покрывали окружающие колонны, а стены за ними были покрыты яркими фресками. В фонтане журчала вода, а маленькие разноцветные птички порхали среди разнообразных растений, которые давали тень от солнца.

— Должен признаться, — продолжал Магеллис, — мне очень любопытно узнать об этом таинственном союзнике, который, по вашим словам, помог вам с маскировкой...

— Как я уже сказал, — твердо ответил Лукан, — чем меньше вы знаете, тем в большей безопасности вы будете. Если то, что сказала мне леди Джеласси, правда, если за всем этим действительно стоит лорд Мурильо, то я не только разворошу осиное гнездо, но и сделаю это топором. Я бы не хотел, чтобы вас, так сказать, ужалили.

— Да, конечно. Я это ценю. — Магеллис поставил чашку на стол, его запястье слегка дрожало. Пальцы его правой руки нервно отбивали ритм по подлокотнику плетеного кресла.

— Вы обеспокоены, — рискнул предположить Лукан. По правде говоря, мужчина все это время казался на взводе. Отвлекался. Что, честно говоря, было неудивительно. Его работодателя приговорили к смертной казни, и он, вероятно, спрашивает себя, что, черт возьми, с ним будет дальше. Я бы тоже волновался, хотя и топил бы свои печали чем-нибудь покрепче этого травяного дерьма. Он все равно сделал глоток, надеясь, что вкус, возможно, каким-то образом улучшился. Этого не произошло.

— Да, — признался мужчина с болезненной улыбкой. — Мои извинения. Просто... Ну, это было трудное время.

— Конечно.

— Я старался продолжать вести хозяйство, но, поскольку инквизиция заморозила активы леди Джеласси... — Он беспомощно пожал плечами. — Мне пришлось уволить многих из прислуги. Горничных, охранников...

— Но не садовницу.

— Да, только не Кларену. Мне следовало попросить ее уйти вместе с остальными, но я никак не мог найти на это мужество. Леди Джеласси всегда питала к ней слабость, и Кларена так любит свой сад. Мне показалось, что это было бы… ну, не знаю... пятном на ее памяти.

— Она еще не умерла.

— Да, конечно.

— И, если я добьюсь своего, она умрет не скоро.

— Значит, вы серьезно? — Магеллис взял кольцо со стола и повертел его в руках. — Вы действительно собираетесь попытаться доказать невиновность Леди?

— В вашем голосе звучат сомнения.

— Нет, нет, простите меня. Просто... — Мужчина вздохнул и положил кольцо обратно на стол. — Больше всего на свете я хочу, чтобы леди Джеласси была оправдана. Конечно, я этого хочу. Я знаю, что она невиновна, я знаю, что она не убивала лорда Савиолу. Но то, что вы предлагаете, то, что вы собираетесь сделать... Лорд Мурильо — один из Шелкового септета. Он очень влиятельный человек.

— Так мне и сказали.

— Но вы готовы выступить против него? Почему? Что это вам даст?

— Как я уже говорил, чем меньше вы будете знать, тем в большей безопасности будете, когда появятся клинки. — И они появятся, можешь не сомневаться. — Давайте просто скажем, что я полон решимости добиться торжества справедливости.

— Что ж, это благородная причина. Я могу только выразить вам свою сердечную благодарность.

— Я бы также приветствовал любую помощь, которую вы можете предложить. Леди Джеласси сказала, что вы окажете любую посильную помощь.

— И миледи, как всегда, права. — Магеллис поерзал на стуле. — Хотя, должен признаться, я не совсем уверен, что могу для вас сделать.

— Что вы можете мне рассказать об этом враче, докторе Вассилисе? О том, который занимался телом лорда Савиолы?

— Ну, рассказывать особо нечего. Говорят, что он лучший врач в городе, и среди его пациентов, несомненно, немало торговых принцев. — Магеллис нахмурился. — Я слышал, что некоторое время его не было в городе. Я спросил, не зайдет ли он ко мне по поводу моего... ну, это не имеет значения. Но его секретарь сказал мне, что он уехал. Казалось, он не был уверен, когда вернется доктор или даже где он находится.

— Это интересно. — Не говоря уже о том, что это расстраивает, поскольку он — моя единственная зацепка во всем этом деле. Странное совпадение.

— Однако, — продолжил Магеллис, задумчиво наморщив лоб, — возможно... Хм. Я спрашиваю себя. Да, я думаю, стоит попробовать.

— У вас есть идея?

— Только смутная, но...

— Давайте послушаем.

— Ну, мне только что пришло в голову, что леди Вальдезар устраивает сегодня бал в честь предстоящих торжеств.

— Леди Вальдезар? Еще одна торговая принцесса?

— Да, одна из Шелкового септета. — Голос Магеллиса звучал озадаченно. — Простите, вы, очевидно, новичок в этом городе, если вам незнакомо ее имя.

— Не обращайте внимания. В чем важность этого бала?

— Что ж, вполне вероятно, что доктор Вассилис будет там. Если он, конечно, вернулся в город.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Леди Вальдезар является покровительницей Коллегиума и регулярно делает пожертвования. Покровительство торгового принца — вещь непостоянная, и, однажды утраченная, очень трудно возвращаемая. — Мужчина слегка улыбнулся. — Неявка на бал будет расценена как оскорбление и может иметь негативные социальные и финансовые последствия. Я предполагаю, что там будет доктор Вассилис, а также многие другие торговые принцы, в том числе лорд Мурильо. Для вас это может стать хорошей возможностью поговорить с врачом, а также взглянуть на человека, против которого вы собираетесь выступить. — Магеллис пожал плечами. — Вам, конечно, понадобится какая-нибудь история для прикрытия.

— С этим проблем не будет.

— Учитывая ваши недавние подвиги, я и не думаю, что будут. Если позволите, я отойду на минутку... — Магеллис встал и вышел из атриума, исчезнув в одном из арочных дверных проемов. Лукан воспользовался возможностью, чтобы налить свой чай в цветочный горшок. Мгновение спустя управляющий вернулся. — Вот, пожалуйста, — сказал он, протягивая Лукану конверт кремового цвета с уже сломанной красной печатью. — Приглашение для леди Джеласси пришло незадолго до... э-э... трагедии с лордом Савиолой. При сложившихся обстоятельствах, я уверен, миледи была бы только рада, если бы вы присутствовали вместо нее.

Лукан вынул приглашение из конверта. Изящная карточка слегка пахла фиалками. Не пожалели денег, подумал он, разглядывая витиеватый текст, тисненый золотом. И оно не персонализировано. Идеально. Судя по приглашению, вечер у леди Вальдезар обещал стать настоящим событием. Жаль, что мне снова приходится ставить дело превыше удовольствия.

— Я даже не знаю, как вас отблагодарить, — сказал он, поднимаясь на ноги и протягивая руку. — Вы мне очень помогли.

— Все, что угодно, лишь бы помочь леди Джеласси, — ответил Магеллис, улыбаясь и пожимая руку Лукана. — Все, что угодно.