Обещание Серебряной Крови

Глава 40 ТРИ КОМПАНИИ

— Я думала, ты говорил, что твой отец был у... — Блоха нахмурилась, пытаясь найти подходящее слово. — Учным.

— Ученым, — поправил Лукан. — Да.

— Но он также был кем-то вроде исследователя?

— Очевидно. Еще до моего рождения.

— Значит, он исследовал руины и все такое?

— Похоже на то.

— Что искал? Сокровища?

— Наверное. — Хотя я подозреваю, что представление моего отца о сокровищах выходило за рамки золота и серебра.

— И он никогда не рассказывал тебе об этом?

— Никогда.

— Почему?

Действительно, почему. Рассказы Зандрусы — за бутылкой превосходного красного парвана — вызвали множество вопросов об отце, человеке, которого, как ему казалось, он знал, но почему Конрад Гардова держал свое прошлое в секрете, было тем вопросом, над которым Лукан размышлял больше всего. Лукан всю свою жизнь верил, что его отец был не более чем аристократом-ученым, который редко покидал пределы своего кабинета, поэтому открытие, что в прошлой жизни он был кем-то вроде лихого авантюриста, стало для него неожиданностью. И это еще мягко сказано. Казалось, что мир зашатался под его ногами, как будто он отвязался от истины, которая всегда защищала его, и веревки, которые все еще крепко держали его, теперь были сплетены из сомнений, а не из уверенности. Какие еще секреты ты скрывал от меня, отец? подумал он, потянувшись за ключом, который теперь висел на цепочке у него на шее. Что ждет меня в этом хранилище в Корслакове?

Если быть честным с самим собой (что случалось с ним редко, особенно с жестокого похмелья), то обильное количество вина, выпитого накануне вечером, вероятно, не помогло ему избавиться от вновь обретенного чувства дезориентации. И все же ему понадобился алкоголь, чтобы смягчить шок, вызванный тем, что Зандруса описала его отстраненного отца — книжного червя, — как вооруженного рапирой грабителя руин Фаэрона. Однако два — нет, три — бокала парванского бронзового, которые он выпил после того, как торговая принцесса отправилась спать, были, он это признавал, перебором. Я, конечно, плачу за них сейчас. Он поморщился от боли в глазах, которой не способствовал шум на набережной. Несмотря на ранний час, в доках Сафроны было уже полно народу: рабочие поднимали ящики, моряки с затуманенными глазами выходили из таверн, а таможенники зевали, уткнувшись в свои бухгалтерские книги.

— Так что же ты...

Слова Блохи заглушила обильно татуированная женщина-матрос, с энтузиазмом колотившая молотком по корабельному поручню.

— Кровь Леди, — пробормотал Лукан, стискивая зубы — каждый удар молотка отдавался болью в виске. — Я думаю, последний гвоздь нужно забить еще раз, — крикнул он, когда матрос на мгновение прервала свою работу. Она показала ему непристойный жест и вернулась к своему занятию.

— Что с тобой такое сегодня утром? — спросила Блоха, когда они отошли. — Ты ворчливее старого кота.

— Не начинай, черт возьми. Еще слишком рано для твоей болтов...

— Уже пробил шестой колокол. Не так уж и рано

— В любое время до одиннадцатого колокола будет слишком рано. Лучше тебе это запомнить.

— Или ты что?

— Выброшу тебя в проклятое море и отдам на съедение львиным акулам. Но, зная тебя, я могу сказать, что ты заговоришь их чертовы плавники.

— Я знаю, почему ты такой раздражительный, — поддразнила девочка, улыбнувшись.

— Я не раздражительный, у меня похмелье.

— Ты ворчишь, потому что Ва-лес-тия, — девочка произнесла имя управляющей нараспев, наклонив при этом голову, — отказалась от твоего приглашения присоединиться к тебе в спальне прошлой ночью.

— О, ради любви... Ты это слышала?

— Ага.

— Предполагалось, что ты спишь.

— Шпионить за тобой куда веселее.

— Ах ты, маленькая... — Девочка легко уклонилась от его нерешительного удара, не переставая улыбаться. — В любом случае, — продолжил Лукан, — она не отказалась, она... вежливо отклонила.

— Она отобрала у тебя бутылку и пригрозила, что разобьет ее о твою голову, если ты скажешь еще хоть слово.

— По-моему, это считается проявлением вежливости.

— Ты такой идиот.

— Я знаю. — По правде говоря, попытка затащить управляющую в постель определенно была ошибкой, даже если на ее губах и мелькнула усмешка, когда она выхватила у него бутылку. Он взглянул на Блоху. Но не собираюсь ли я совершить еще большую ошибку? — Блоха, — сказал он, стараясь говорить более серьезным тоном, — ты уверена в этом?

Девочка вздохнула и закатила глаза:

— Мы обсуждали это больше раз, чем нищий над трупом.

— Я знаю, я просто хочу быть уверен, что... ты уверена. Насчет этого.

— Я уверена.

— Просто Сафрона — твой дом...

— Я уже говорила тебе, — перебила его девочка, раздраженно прищурив глаза. — Мне здесь нечего делать. Мой брат погиб, я потеряла друзей во время пожара...

— Этот старый негодяй Обасса все еще жив.

— Ага, но что я буду делать — бегать по его поручениям, пока не умру? — Она покачала головой, сжав губы. — Я хочу большего.

— Я понимаю, Блоха. Понимаю. Но... мой путь может оказаться опасным. Я понятия не имею, что ждет меня в Корслакове.

— Тем больше причин для того, чтобы я поехала с тобой. Кто еще прикроет твою спину?

— Это будет трудное путешествие. Три недели по морю. Ты никогда раньше не плавала на корабле.

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой или нет? — спросила девочка.

— Да, — ответил Лукан, поднимая руки в успокаивающем жесте, — хочу.

Девочка прикусила губу:

— Клянешься?

— Клянусь. — И он не обманывал. Как бы Блоха ни бесила его, он понимал, что был бы рад ее компании. Кроме того, она уже дважды спасла ему жизнь — не то чтобы ей нужно было об этом ему напоминать. Что бы ни ожидало его в Городе шпилей, он чувствовал странную уверенность в том, что встретит это вместе с Блохой. Тощей одиннадцатилетней девчонкой с острым ножом и еще более острым языком. Кто бы мог подумать. Они были необычной парой, но он не мог отрицать, что это работало. Каким-то образом.

Девочка посмотрела ему прямо в глаза, словно пытаясь уловить ложь.

— Хорошо, — сказала она, просияв. — Тогда пошли. — Когда они продолжили путь вдоль набережной, она добавила: — Я бы хотела, чтобы с нами поехала Ашра.

А я нет, черт меня побери. После трех дней заточения в дворцовых покоях, когда Ашра рыскала вокруг и метала взгляды, острые как кинжалы, в каждого, кто только дышал, он с радостью увидел спину воровки — и был уверен, что она разделяет это чувство. Он сомневался, что они выдержат еще час в обществе друг друга, не говоря уже о трех неделях в тесноте корабля. Я бы предпочел снова сразиться с Безликими.

— Хм, — ответил он.

— Что ты имеешь в виду своим хм?

— Я имею в виду... — он пожал плечами. — У Ашры свой путь. В любом случае, она бы не захотела пойти с нами.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что, — раздался у них за спиной знакомый голос, — мужчины всегда думают, что знают лучше.

Этого не может быть. Лукан обернулся и заморгал при виде стоящей перед ними фигуры. Милосердие Леди...

— Ашра! — воскликнула Блоха, бросаясь к воровке, на лице которой мерцала едва заметная улыбка.

— Привет, мелочь, — пробормотала Ашра, с энтузиазмом обнимая девочку в ответ.

— Я думал, мы видели тебя в последний раз, — сказал Лукан.

— Мне нужно было уладить кое-какие дела, — ответила Ашра, с опаской глядя по сторонам, ее поза была напряженной и настороженной. — И мне нужно было убедиться, что с Альфонсом все в порядке.

— И?

— С ним все в порядке. Он затаился.

— Отлично. А ты?

— Мне нужно уехать из города на некоторое время. — Она снова оглянулась. — Для меня здесь небезопасно. Не сейчас, когда король переворачивает все вверх дном в поисках меня.

— Мне кажется, — сказал Лукан, — или я чувствую, как в этом разговоре проскальзывают слова «можно я пойду с вами»?

— Я подумала, — с бесстрастным лицом ответила воровка, — что, возможно, вам пригодилась бы моя помощь в Корслакове. — Она пожала плечами. — К тому же, это так далеко от короля, как я могу себе представить.

— Да! — воскликнула Блоха, подпрыгивая на месте. — Пойдем с нами!

— Подожди, — нахмурился Лукан. — Откуда ты знаешь, что мы едем в Корслаков?

— Прошлой ночью я была у Зандрусы и спросила, какие у тебя планы.

— Ты навестила ее...

— Ну, я проникла.

— Конечно, ты это сделала.

— Она отнеслась ко мне с пониманием. И рассказала о ключе.

— Очень любезно с ее стороны, — пробормотал Лукан.

— Так что насчет этого? Как думаешь, тебе могла бы понадобиться моя помощь? — Ашра выдержала его взгляд, выражение ее лица было бесстрастным, но он почувствовал уязвимость за ее маской. Страх, что я могу сказать нет.

И какая-то его часть хотела сделать именно это — в конце концов, три дня, которые они провели взаперти, вряд ли можно было назвать веселыми. Был ли он действительно готов к трем неделям острых замечаний и осуждающих взглядов? Тем не менее, он не мог отрицать навыков Ашры или силы ее характера. Она была умна, дерзка и упряма как черт. И она использовала порталы, чтобы буквально проходить сквозь стены. Кто бы не хотел, чтобы она была на его стороне? Он взглянул на Блоху и увидел надежду, сияющую в глазах девочки. Это все решило.

— Я уверен, что мы могли бы найти тебе применение, — сказал он Ашре с кривой улыбкой на губах.

— Значит, мы договорились? — спросила воровка с явным облегчением, напряжение, казалось, спало с ее плеч. — Я поеду с вами в Корслаков?

— Если ты уверена...

— Я уверена.

— Тогда пошли.

— Даааа, — воскликнула Блоха, ударив кулаком по воздуху, когда они двинулись в путь. — Вот это приключение!

— Посмотрим, почувствуешь ли ты то же самое, когда тебе будет выворачивать кишки на корабле, — ответил Лукан.

— Может и не будет.

— Ты никогда не была на корабле, ребенок. Поверь мне, очень скоро ты будешь украшать стены своими внутренностями.

— Ну, если меня стошнит, я позабочусь о том, чтобы меня вырвало прямо на тебя.

— Очаровательно.

— Вы, двое, собираетесь спорить всю дорогу до Корслакова? — настороженно спросила Ашра.

Лукан ухмыльнулся:

— Еще есть время отказаться.

— Не искушай меня. — Воровка вытащила из-за пояса стилет и повертела его в пальцах. — И все же, если мое терпение лопнет, я всегда смогу отрезать тебе язык.

— Мой язык? А как насчет языка Блохи?

— Ты хочешь, чтобы я причинила вред девочке? — Ашра поджала губы. — Кем ты меня считаешь?

Я действительно понятия не имею, кто ты такая. Надеюсь, к тому времени, когда они прибудут в Корслаков, у него будет ответ на этот вопрос. Или, по крайней мере, смутное представление.

— Напомни, какой был номер причала? — спросила Блоха.

— Пятьдесят четыре, — ответила Ашра.

— Конечно, Зандруса рассказала тебе, — сухо сказал Лукан. — Надеюсь, она не упоминала название корабля?

— Нет, но она сказала, что он вполне подойдет для наших целей.

— Ну, если он лучше, чем та развалина, на которой я прибыл...

— Вот он! — прервала его Блоха, указывая на выцветшую табличку, прибитую к столбу. — Пятьдесят четвертый пирс.

У Лукана в животе поселилось неприятное чувство, когда он обвел взглядом пространство корабля, разглядывая потускневшую арматуру и расщепленные тимберсы. Кровь Леди, этого не может быть...

— Друг Лекаан! — воскликнул Грабулли из-за поручней, приподнимая в знак приветствия свою потрепанную шляпу. — Добро пожаловать! Я так рад снова знакомиться с тобой.

— Хотел бы я сказать то же самое, — пробормотал Лукан.

— Ты знаешь этого человека? — спросила Ашра.

— Можно и так сказать. В нашу последнюю встречу он угрожал выбросить меня за борт.

— Почему?

— Потому что у меня хватило наглости предложить заплатить столько, сколько мы договорились, и ни медяком больше.

— Ты действительно выявляешь в людях все самое худшее, верно?

— Должно быть, из-за моей внешности.

— Или из-за твоего неуловимого обаяния. — Воровка направилась к трапу. — Не волнуйся, — добавила она через плечо, — я не позволю плохому человеку бросить тебя на съедение акулам.

— Премного благодарен, — пробормотал Лукан, провожая Блоху на борт. И все же, когда он последовал за ними на «Солнечную рыбу», навстречу широко распростертым рукам и золотозубой улыбке Грациано Грабулли, он не смог сдержать улыбки. Возможно, взять Ашру с собой было не такой уж плохой идеей.