Обещание Серебряной Крови

Глава 38 НЕЗАКРЕПЛЕННЫЕ НИТИ

Последнее, что подумал Лукан перед тем, как он шагнул в портал — возможно, на этот раз ему будет легче пережить это испытание, и он, возможно, вспомнит что-то о путешествии из одного места в другое.

Он оказался неправ по обоим пунктам.

Как и раньше, переход был резким и дезориентирующим — только что он последовал за Ашрой в колеблющийся воздух, а в следующее мгновение уже дрожал на твердом полу. И холод не был менее снисходительным; его неудержимо трясло, он задыхался, пытаясь набрать воздуха в легкие, которые, казалось, были скованы льдом. Кровь Леди... Он смутно почувствовал, как кто-то накинул что-то ему на плечи. Он попытался встать, но только для того, чтобы упасть обратно, закашлявшись от пыли, забившей ему горло.

— Сними... это — выдавил он, пытаясь отодвинуть ткань. Он почувствовал давление на свою руку и поднял глаза, моргая, чтобы прояснить зрение. Лицо Блохи выплыло на первый план, ее губы произносили слова, которые Лукан не мог расслышать из-за отдаленного рева в ушах. — Что? — прохрипел он.

Девочка приложила палец к губам. Тише.

И тут Лукан вспомнил все — где они были, зачем пришли сюда. О чем он просил Блоху. Осознание того, что ей это удалось, принесло облегчение, и холод покинул его тело.

— С тобой все в порядке, — прошептал он, протягивая к ней дрожащую руку. Девочка закатила глаза и оттолкнула его руку, а затем набросила ему на голову старый гобелен, который держала в руках. Лукан снова закашлялся, отталкивая его, и невольно улыбнулся. Да, с ней определенно все в порядке. Все еще дрожа, он с трудом поднялся с пола и оглядел маленькую комнату. Ашра сидела рядом, обхватив себя руками и пытаясь согреться. Она почти незаметно кивнула ему. Улыбка Лукана угасла, когда он заметил фигуру, стоящую в углу, — маленький мальчик с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом, в одной руке фонарь.

— А это еще кто, черт возьми? — спросил он, подняв дрожащий палец.

Блоха взглянула на мальчика.

— Это Падран. — Мальчик никак не отреагировал на свое имя, просто продолжал смотреть, как будто не мог понять, что он только что увидел. Лукан едва ли мог его винить. — Он работает здесь, во дворце, — продолжила Блоха. — Он провел меня в эти комнаты.

— Очень мило с его стороны.

— Ну, я приставила клинок к его горлу.

— Держу пари, ты так и сделала.

— У меня не было выбора, — настойчиво сказала Блоха. — Вряд ли я смогла бы воспользоваться кольцом в комнате, где повсюду охрана, ага? — Она понизила голос до шепота. — Хотя мне и правда немного не по себе. Падран вполне себе буржуй.

— А шкатулка?

— Деластро отказалась нести ее во дворец. Она сказала Главному инквизитору, что они покидают город, и они ускакали.

— Драгоценности уехали? — спросил Лукан, переглянувшись с Ашрой.

Блоха кивнула:

— Фиерро велел Падрану позвать капитана стражи...

— Капитана Джериму, — выпалил Падран, внезапно обретя дар речи. Его глаза расширились от паники. — Она... она... нет, Главный инквизитор сказал мне, что есть шкатулка, которую нужно перенести. Он сказал, что если я не вернусь с капитаном как можно скорее, он перережет мне горло...

— Не беспокойся о Главном инквизиторе, — прервал его Лукан. — Если наш план сработает, тебе больше никогда не придется беспокоиться об этом ублюдке.

— План? — повторил Падран, оглядывая их. — Какой план? Кто... кто вы такие?

— Я уже говорила тебе, — прошипела Блоха, махая в сторону мальчика клинком. — Лучше тебе этого не знать.

— Нам нужно идти, — сказала Ашра, поднимаясь на ноги. — Скорее всего, шкатулка уже у Маркетты. Если он поймет, что Клинок пропал...

— Будем надеяться, что не поймет, — ответил Лукан.

— Даже если так, если он встретится с Безликими до того, как мы туда доберемся...

— Тогда мы упустим свой шанс. Я знаю. Можем ли мы перестать беспокоиться обо всем, что может пойти не так?

— Подготовка — секретное оружие вора, — холодно сказала Ашра.

— Ага, но я отбросил всю осторожность, — резко ответил Лукан. — Это именно то, что сейчас требуется.

— Вы, двое, закончили? — спросила Блоха с выражением отвращения на лице. — Я не для того рисковала своей шкурой, чтобы вы двое могли все испортить.

— Она права, — сказала Ашра, бросив на Лукана острый взгляд. — Мы теряем время.

— Согласен, — ответил он, игнорируя ее взгляд. — Блоха, где мы?

— В каких-то старых комнатах рядом с большим залом, — сказала девочка, и ее голос смягчился. — Маркетта сейчас в большом зале. Где-то здесь есть дверь, которая ведет туда. Верно, Падран?

Мальчик не ответил, вместо этого он просто изумленно глядел на Лукана широко раскрытыми глазами, слегка разинув рот.

— Эй, — сказала Блоха, щелкнув пальцами.

Падран удивленно уставился на нее.

— Она... она упомянула о Безликих, — пробормотал мальчик, заикаясь и глядя на Ашру. — Она сказала...

— Сколько раз тебе повторять? — прорычала Блоха, указывая на него кинжалом.

— Падран, — сказал Лукан, успокаивающе поднимая руку в сторону Блохи. — Просто скажи нам, как добраться до большого зала.

— Есть потайной ход, — ответил мальчик, нервно заламывая руки. — Я... я нашел его прошлой зимой. Я имею в виду, случайно. Туда. — Он указал на темный дверной проем в одной из стен комнаты.

— Ты можешь нам показать?

Мальчик кивнул.

Прошло мгновение.

— Тогда пошли, — рявкнула Блоха.

Мальчик подпрыгнул:

— Ой. Э-э, сюда. Пожалуйста.

— Идиот, — прошептала девочка.

— Отличная работа, — сказал ей Лукан, когда они втроем последовали за Падраном. — Я знал, что ты справишься с этим.

Девушка увернулась от его попытки похлопать ее по плечу.

— Лукан прав, — сухо сказала Ашра. — На этот раз.

— Ничего особенного, — ответила девочка, пожимая плечами и возвращая кольцо Ашры воровке, хотя Лукану показалось, что он заметил намек на улыбку под ее хмурым взглядом. — В любом случае, первая часть сделана.

— Давай не будем забегать вперед, — предостерегла Ашра. — Нам предстоит пройти долгий путь.

Дальше они шли молча.

— Я... я думаю, это та самая, — отважился сказать Падран, срывая незакрепленную нитку с одной из своих манжет.

— Ты говорил то же самое о последней комнате, — ответил Лукан.

— Да, но... Я уверен, что на этот раз...

— И это ты говорил, — заметила Ашра.

— Я знаю, но... у меня просто такое предчувствие...

Лукан подавил вздох. У него, конечно, не было никаких предчувствий — эта комната, насколько он мог видеть, выглядела точно так же, как и все остальные, полная старой мебели, прикрытой пожелтевшими покрывалами, с толстым слоем пыли на каждой поверхности. Сколько мы уже прошли? Он сбился со счета; это место представляло собой настоящий лабиринт, и они продвигались медленно, пока Падран обыскивал каждую комнату в поисках того, что искал. Мальчик упрямо отказывался объяснять, что именно это такое, возможно, опасаясь, что тогда его сочтут бесполезным, и поэтому они были вынуждены следовать за ним, пока он перебегал из комнаты в комнату. Падран был убежден, что каждая из трех последних комнат была правильной, но с каждым новым разочарованием Лукан чувствовал, что его терпение понемногу исчезает. У нас кончается время. Остальные тоже это знали; он видел это по напряженной линии рта Ашры, по взглядам, которые Блоха бросала на Падрана при каждом признании неудачи. Если эта новая комната не принесет никакой награды, ему придется потребовать от мальчика объяснений. Используя лезвие ножа, если будет необходимо. Он поморщился от этой мысли.

— Вот он, — взволнованно воскликнул Падран, подбегая к секции деревянной обшивки, которая ничем не отличалась от многих других, которые они видели раньше.

— Ты уверен? — с сомнением спросил Лукан. — Я не вижу никакой двери...

— Это была бы не потайная дверь, если бы ты мог ее увидеть, — парировала Блоха, закатывая глаза.

— Верно. Так что же мы искали?

— Вот этот подсвечник, — сказал Падран, переминаясь с ноги на ногу, словно чувствуя, что его спасение уже близко. — Опустите его!

Лукан взялся за железный подсвечник и сделал, как велел мальчик. Подсвечник поддался легче, чем он ожидал, скользнул вниз и с громким щелчком остановился. Часть деревянной панели распахнулась, за ней не было ничего, кроме темноты.

— Леди троицу любит, — пробормотал Лукан, забирая у мальчика фонарь, поднимая его и освещая потайной ход с голыми каменными стенами и пыльным полом, ведущий к двери, затянутой паутиной. — Как ты обнаружил это, Падран?

— Э-э, ну... — Мальчик всплеснул руками, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Одна из кошек забралась сюда, и я пытался ее найти, а там был паук — очень большой, с глазами на стебельках, и...

— Не имеет значения, — прервал его Лукан, оглядываясь на коридор. — Значит, эта дверь ведет в большой зал?

— Да.

— И куда?

— Э-э, примерно на полпути вниз по нижней галерее.

— Идеально. — В конце концов, план может сработать. Он похлопал мальчика по плечу. — Ты нам очень помог, Падран.

Мальчик вздохнул с облегчением:

— Значит... вы не сделаете мне больно?

— Больно? Нет, — ответил Лукан, поймав вопросительный взгляд Ашры и едва заметно кивнув. — Конечно, нет.

— Итак... э-э, я могу вернуться к своим обязанностям?

— Нет.

Мальчик моргнул:

— Но... я... я не понимаю...

Блоха поняла, и ее глаза испуганно расширились.

— Не трогайте его! — закричала она, когда Ашра подошла к мальчику сзади и прижала к его лицу влажную тряпку.

— И это говорит девочка, которая угрожала ему ножом, — с усмешкой заметил Лукан, когда Падран начал было сопротивляться, но быстро обмяк в руках Ашры.

— Я никогда не собиралась причинять ему боль, — запротестовала Блоха.

— С ним все будет в порядке, — ответила Ашра, осторожно опуская потерявшего сознание мальчика на пол. — Он проснется через час с сильной головной болью, не более того.

— А как же Фиерро? Он сказал, что перережет Падрану горло.

— Он этого не сделает, если будет в цепях, — ответил Лукан. — Пока Падран здесь, он в безопасности. Мы оставим ему фонарь.

Блоха кивнула, явно смягчившись:

— Хорошо.

— Давайте двигаться. — Лукан проверил, надежно ли пристегнут к поясу Клинок Сандино. Нельзя приходить на вечеринку поздно и без сувенира. Только не тогда, когда это единственное, что может спасти нам жизнь. — Ты знаешь план?

— Да, — ответила Блоха, скорчив гримасу. — И он плохо пахнет.

— Он завел нас так далеко.

— Это я завела нас так далеко.

Ашра прочистила горло.

— Мы с Ашрой завели нас так далеко, — поправилась Блоха.

— Тогда, я думаю, мне надо его завершить.

— Ты готов? — спросила Ашра.

— Я не уверен, что когда-нибудь буду готов, — ответил Лукан, почувствовав укол страха. — Через несколько минут я могу превратиться в дымящийся кусок мяса или в кучку пыли...

— Если тебе повезет, может, они просто превратят тебя в лягушку, — предположила Блоха. — Или в жирную рогатую жабу.

— И то и другое будет улучшением, — вставила Ашра.

— Они могут превратить меня во что угодно, — парировал Лукан, выдавив улыбку, — лишь бы я стал подальше от вас двоих. А теперь тихо.

Он первым двинулся по коридору, высоко подняв фонарь, его сердце билось быстрее с каждым шагом. Вот и все. Пути назад нет. Ашра и Блоха молча следовали за ним, и отсутствие разговоров заставило его вернуться мыслями к насущному вопросу. Блоха была права, план вонял хуже, чем недельной давности труп, оставленный на солнце, но это единственный шанс, который у них был. Отчаянная попытка спасти город, где ценой неудачи была смерть. Или, возможно, что-то еще хуже.

Дверь в конце коридора, возможно, и была потайным входом в большой зал, но в ее устройстве не было ничего секретного; потускневшая бронзовая ручка блеснула, когда Лукан приблизился. Он передал фонарь Блохе и взялся за ручку, сердце бешено колотилось у него в груди. Он прижался ухом к двери, но за ней ничего не услышал.

— Готовы? — прошептал он через плечо.

— Готова, — ответила Ашра, невозмутимая, как всегда. Блоха просто кивнула, на ее лице была написана решимость. Лукан почувствовал внезапное желание прижать ее к себе, эту пылкую девочку, которая пыталась обчистить его карман на Площади Серебра и Специй. Он знал ее чуть больше недели, но ему казалось, что она была рядом с ним гораздо дольше, дразня его и испытывая границы его терпения. Не говоря уже о том, что дважды спасала мне жизнь...

— Лукан, — прошипела Блоха.

Он моргнул:

— Что?

— Почему ты так на меня смотришь?

— О... извини. — Желание обнять девушку угасло — за свои хлопоты он получил бы только удар в лицо; последнее, что ему было нужно перед встречей с Безликими, — разбитый нос. — Ладно, — сказал он, делая глубокий вдох. — Пошли. Помните о плане. — Он повернул ручку и потянул дверь на себя, ожидая услышать скрип ржавых петель. Вместо этого дверь бесшумно открылась.

Свет, проникавший из-за стены, освещал полированный пол и мраморные колонны, расположенные через равные промежутки. Похоже, Падран был прав. Это, должно быть, большой зал. Он огляделся, ожидая увидеть встревоженную охрану, реагирующую на его присутствие, но поблизости никого не было. Из глубины зала, откуда-то слева от него, донесся голос. Он не мог ни разглядеть говорившего, ни разобрать слов, но в их интонации нельзя было ошибиться.

— Он здесь, — прошептал он, оглядываясь через плечо. — Маркетта... — Лукан хмуро взглянул на Ашру. — Где Блоха?

— Понесла фонарь обратно Падрану. Ты сказал, что мы оставим фонарь у него.

— Хорошо. — Он почувствовал укол вины за то, что оставил мальчика одного и без сознания, но подавил неприятное чувство. — Послушай, — продолжил он, воспользовавшись отсутствием Блохи, — если что-то пойдет не так...

— Я должна забрать Блоху отсюда. Я знаю.

— Просто... Если со мной что-то случится, боюсь, она наделает глупостей.

— Ты имеешь в виду, что-то вроде попытки спасти твою жизнь еще раз?

— Что-то вроде... подожди, она рассказала тебе об этом?

— Конечно. Она, кажется, очень довольна этим.

— Готов поспорить, что так оно и есть. Я надеялся, что она сохранит это при себе.

— У девочки есть собственное мнение.

— Да, и это то, о чем я беспокоюсь.

— О чем ты беспокоишься? — прошептала Блоха, присоединяясь к ним. Лукан не слышал, как она подошла, и едва мог разглядеть ее в темноте коридора.

— О, ты знаешь. Превратиться в рогатую жабу или что-то в этом роде.

— Они там? — спросила девочка с дрожью в голосе. — Безликие?

— Пошли и узнаем.

Лукан проскользнул в дверь и прокрался к ближайшей колонне, Ашра и Блоха последовали за ним. Бросив взгляд направо, он увидел двери большого зала, которые были закрыты и за которыми никто не присматривал. Нельзя допустить, чтобы стражники стали свидетелями предательства их лорда-протектора. Слева от него снова зазвучали голоса, привлекшие его внимание к огромному окну в дальнем конце зала, стекло которого отражало свет сотен свечей. По обеим сторонам окна висели знамена с черной летучей мышью Сафроны на золотом фоне и личный штандарт покойного Великого герцога. Маркетта не нашел времени заменить последний своим собственным символом, но все равно сидел, развалившись, на троне под окном. Выражение лица Лукана стало суровым, когда он увидел, как лорд-протектор улыбается, не обращая внимания на хаос, который его заговор вызвал в городе. И все же, по крайней мере, Маркетта не выглядел как человек, узнавший, что у него украли самое ценное, что у него было. Он не знает о Клинке, с улыбкой понял Лукан. Это означало, что Безликие еще не прибыли, чтобы забрать свой приз. Мы как раз вовремя.

Его взгляд переместился на фигуру, стоящую перед троном. Понтифик. Этот человек явно был комком нервов. Он теребил свои кольца, пуговицы на мантии, амулет на шее. Чувство вины из-за своего участия? спросил себя Лукан, глядя, как мужчина вытирает пот со лба шелковым платком. Или ужас от того, что он застрял между двумя судьбами? Свежий порез на его щеке, несомненно, был делом рук Ашры, хотя Лукан до сих пор понятия не имел, как ей удалось узнать код от этого человека и, одновременно, купить его молчание. Каким бы ни был метод воровки, он, похоже, сработал. Двое игроков здесь, подумал Лукан, но где же третий?

Словно в ответ, двери зала со скрипом распахнулись, и внутрь вошел Главный инквизитор, зажав сигариллу между губами, которые, как обычно, были скривлены в недовольной гримасе. Несколько стражников с трудом шли за ним, их красные лица блестели от пота, когда они сгибались под тяжестью шкатулки Фаэрона.

— Прошу прощения за задержку, милорд, — произнес Фиерро, приближаясь к трону. — Похоже, дворцовая стража работает не так эффективно, как могла бы. — Он бросил сердитый взгляд на стражников, которые с трудом следовали за ним.

— Неважно, Фиерро, — ответил Маркетта, отмахиваясь от извинений. — Наши гости еще не прибыли. — Он указал на пол сбоку от трона. — Поставьте это там.

— Вы слышали лорда-протектора, — рявкнул Фиерро. — Быстро!

Сделав последнее усилие, стражники поставили шкатулку на пол.

— А теперь убирайтесь, — добавил главный инквизитор, стряхивая пепел со своей сигариллы.

Стражникам не нужно было повторять дважды. Фиерро последовал за ними к дверям, которые он захлопнул и задвинул засов.

— Отличная работа, Фиерро, — похвалил Маркетта, когда Главный инквизитор направился обратно к трону, даже не взглянув на колонну, за которой прятались Лукан, Блоха и Ашра. — А теперь, если вы не возражае те, приведите нашего дорогого друга...

Фиерро исчез в тени в одном из углов зала и появился снова с телом, перекинутым через плечо, которое он бесцеремонно бросил перед троном. Артемио, понял Лукан, когда фигура попыталась сесть. В последний раз он видел лорд-канцлера во время хаоса, последовавшего за убийством великого герцога, когда маленький человечек умолял о спокойствии. Теперь он был связан и с кляпом во рту, из раны на голове сочилась кровь.

— Артемио, — радостно произнес Маркетта, наклоняясь вперед. — Как любезно с вашей стороны присоединиться к нам. Я бы хотел, чтобы обстоятельства сложились иначе. Вы должны были стоять здесь с Барбозой и Фиерро, но вместо этого связаны, как боров на вертеле. Какая жалость, что вы отказались от моего предложения. Мы могли бы стать союзниками, но нет — вы просто продолжаете придерживаться своих моральных принципов. — Он покачал головой с притворной грустью. — Какая жалость. Я мог бы использовать ваши навыки в будущем. Мне понадобятся все до последнего медяка, если я хочу восстановить славу Сафроны и дать Зар-Гхосе кровавое напоминание о нашем превосходстве. Вы мастер собирать деньги, Артемио, надо отдать вам должное, но вы всегда тратили их не по назначению. Благотворительность, пожертвования бедным... — Маркетта выплюнул последнее слово, словно оно было отвратительным на вкус. — Эти негодяи уже опустошили казну Леди, что может подтвердить присутствующий здесь наш уважаемый друг. Не так ли, Ваше Святейшество?

Понтифик напрягся:

— А... да. Совершенно верно, милорд.

— Итак, вы видите, — спокойно продолжил Маркетта, — здесь просто нет места благотворительности. Как и слабости. Этот город забыл свое славное прошлое, когда сила оружия была достоинством, когда наша власть отбрасывала тень, которая покрывала Зар-Гхосу. Такое время может наступить снова, но не с таким жеманным слабаком на троне, как Великий герцог. Не с выскочками в Совете, которые хотели бы, чтобы еще больше нашего богатства было роздано бедным. Нет, Сафроне нужны сильные люди, чтобы восстановить былую славу. Состоятельные, но, что более важно, дальновидные. Люди, которые не дрогнут, у которых хватит мужества сделать то, что должно быть сделано... Что это было, Артемио? — Он посмотрел на главного инквизитора. — Фиерро, кажется, наш дорогой друг хочет что-то сказать. Если вы будете так любезны...

Фиерро направился к лорд-канцлеру, выпуская облако дыма.

— Позовешь на помощь, — сказал он, не выпуская изо рта сигариллы, — и я перережу тебе горло, здесь и сейчас. — Одним резким движением он вытащил кляп изо рта мужчины.

— Вы что-то хотели сказать, Артемио? — подсказал Маркетта, и в его глазах вспыхнуло веселье.

Маленький человек поднялся на колени и посмотрел лорду-протектору в глаза.

— Вы можете убить меня, — сказал он спокойным и размеренным голосом, — так же, как вы убили всех остальных. Но это не принесет вам пользы. Вы не можете уничтожить то, чем стал этот город, то, что он собой представляет.

— И что же это такое? — Фиерро усмехнулся, выпустив облако дыма в лицо лорд-канцлеру.

— Надежда, — не дрогнув, ответил мужчина. — Мир. Процветание. Прогресс. Вы думаете, что ваше ви́дение этого города — ви́дение могущества и завоеваний — основано на верности Сафроне. Даже на любви. Но это не так. Оно порождено страхом, отчаянной потребностью переделать мир так, чтобы он не казался вам угрожающим...

— Достаточно, — небрежно сказал Маркетта, указывая на Фиерро.

— Вы не можете убить надежду, — крикнул Артемио, прежде чем главный инквизитор заткнул ему рот кляпом.

— Вот тут вы ошибаетесь. Я могу убить кого или что захочу. — Маркетта сделал паузу и посмотрел направо, где в воздухе материализовался светящийся алый шар. — Чему вы все сейчас станете свидетелями, — добавил он, и его улыбка стала еще шире. — Как замечательно вовремя...

— Смотрите, — прошептала Блоха. — Вон там...

— Вижу, — ответил Лукан, подавляя свой страх, когда появились фиолетовый и зеленый шары, присоединяясь к первому в знакомом круговом движении.

Фиерро и понтифик попятились, как и в первый раз в катакомбах. Артемио просто смотрел широко раскрытыми глазами на то, как шары начали двигаться быстрее, сливаясь с кольцом белого света. Блоха беспокойно заерзала рядом с Луканом, когда портал расширился, ее лицо побледнело, хотя она уже видела все это раньше. Он взял ее за руку, когда воздух исказился, и по его бурлящей поверхности пробежали молнии. На этот раз девочка не попыталась оттолкнуть его. Ашра молча наблюдала за происходящим, сжав губы в тонкую линию; каким бы незнакомым ни было для нее это колдовство, порталы она знала.

И все же даже она не могла не ахнуть от тех, кто прошел через них.

Молния сверкнула вокруг первой появившейся фигуры в доспехах, ледяной пар поднимался от богато украшенной малиновой пластины, окаймленной серебром. Волк, понял Лукан, и его желудок сжался. Идет первым, как и в прошлый раз. Плащ фигуры из жидкой тени развевался, словно подхваченный потусторонним ветерком, гранатовые глаза в наплечниках в форме волка вспыхивали в свете свечей. Следующим появился Кракен в своих знакомых пурпурных и бронзовых доспехах, за ним Гадюка в зеленой и золотой кольчуге. Три фигуры встали в ряд, и портал бесшумно закрылся за ними. Затем они шагнули в унисон вперед, их синхронность была такой же пугающей, как и в воспоминаниях Лукана. Он глубоко вздохнул, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

— Когда я была маленьким, — сказал Маркетта, переходя на непринужденный тон, — у одной из моих тетушек был гобелен, на котором была изображена древняя битва, название которой я забыл. Это была прекрасная работа, поистине замечательная.

Безликие приближались к Артемио размеренными шагами, исполненными страшной целеустремленности. Лорд-канцлер не двигался с места, в ужасе глядя на них.

— И еще у моей тети была кошка, — продолжал Маркетта, — и однажды кошке удалось забраться в комнату, где висел гобелен. Маленькое чудовище, должно быть, нашло незакрепленную нить, потому что к тому времени, как дворецкий моей тети случайно увидел эту сцену, гобелен был испорчен.

Безликие остановились перед Артемио.

— Хотя я был всего лишь ребенком, я понял мораль этой истории. Какой бы тщательной ни была твоя работа, достаточно одной незакрепленной нити, чтобы все распуталось. — Маркетта холодно улыбнулась. — Моя проблема в том, что у меня не только одна незакрепленная нить. У меня их целых три.

Его слова повисли в воздухе на несколько мгновений.

— Три, — повторил Фиерро, нахмурив брови.

— Нет, — слабым голосом произнес понтифик, на этот раз оценивший ситуацию быстрее, чем Главный инквизитор. — Лорд-протектор, пожалуйста... я... я всегда был лоялен...

— Вы дурак, — прервал его Фиерро, выплевывая это слово сквозь свою сигариллу. — Он имеет в виду не нас. — Взгляд, который он бросил на Маркетту, свидетельствовал о том, что ему не хватало убедительности в своих словах.

Безликие двигались как один, плащи-тени окутывали их закованные в броню фигуры, когда они проходили мимо дрожащего Артемио.

— Маркетта? — спросил Фиерро, делая шаг назад и протягивая руку к мечу. — Что здесь происходит?

— Ирония судьбы, — вслух подумал Маркетта, — в том, что человек, чья профессия требует от него поиска истины, не может увидеть ее в момент собственной смерти.

Лицо Главного инквизитора потемнело:

— Ты... ты предашь меня? Ты трус.

— Успокойся, Фиерро. Прояви хоть немного достоинства.

— Я оторву твою ублюдочную башку, — рявкнул Главный инквизитор, обнажая меч, и сталь заскрежетала по металлу.

— Нет, — пробормотал Лукан. — Маркетта нужна мне живым.

Когда Фиерро бросился на лорда-протектора, Кракен поднял руку в перчатке, и то, что Лукан мог принять только за щупальце черной энергии, взметнулось в воздух и обвилось вокруг руки с мечом Главного инквизитора. Сигарилла выпала у мужчины изо рта, когда его отбросило назад. Он сильно ударился об пол, но быстро поднялся на ноги, по-прежнему держа меч в руке, в его глазах светилась жажда убийства.

— Думаешь, ты сможешь справиться со мной? — прорычал он Безликому, который молча стоял перед ним в шеренге. Кракен дернул рукой, и щупальце отпустило Главного инквизитора. Мужчина пошатнулся и ударил по щупальцу мечом, но лезвие прошло насквозь, словно рассекая дым.

— Трусы! — рявкнул Фиерро, отступая назад. — Прячетесь за своими масками и колдовством... Обнажите против меня клинок, черт бы вас побрал!

Безликие обменялись невидящими взглядами. Затем Волк шагнул вперед, подняв кулак. Вокруг его затянутых в перчатки пальцев вспыхнула алая энергетическая корона, приняв форму кристаллического меча, который засиял малиновым светом. Фиерро взревел и прыгнул на фигуру в доспехах, которая с легкостью парировала его жестокий удар. Когда их клинки соприкоснулись, вспыхнул свет, и меч Главного инквизитора разлетелся вдребезги, осколки стали заскользили по плиткам пола. Фиерро оскалил зубы — последний акт неповиновения загнанного в угол животного — и метнул в Волка рукоять меча. Он угодил фигуре прямо в шлем, но не замедлил ее продвижения. Главный инквизитор повернулся и побежал к дверям, мужество покинуло его.

Он не успел сделать и нескольких шагов.

Движением, которое казалось почти ленивым, Волк швырнул свой кристаллический клинок в воздух. Вращающийся меч ударил беглеца прямо в спину, отбросив его на пол, где он дергался, задыхался, истекал кровью и через несколько ударов сердца умер.

— Кровь Леди, — прошептала Ашра. — Писец была права. Это безумие. Мы не можем с ними сражаться.

— В этом нет необходимости, — ответил Лукан, стараясь, чтобы в его голосе не слышался страх. — Если я прав, то нет.

— А если не прав?

— Тогда помолись Леди о божественном вмешательстве.

— Похоже, у Его Святейшества это не слишком хорошо получается.

Понтифик упал на колени, подняв дрожащие руки, а его губы зашевелились, как подозревал Лукан, в первой искренней молитве, которую он вознес за многие годы — и, возможно, вообще когда-либо.

Это не принесло ему пользы.

Черное щупальце Кракена метнулось к мужчине и схватило его за горло. Глаза понтифика выпучились от ужаса, когда он попытался освободиться. Его цепкие, украшенные драгоценностями пальцы сомкнулись в воздухе.

— Успокойтесь, Барбоза, — крикнул Маркетта, поднимая руку. — Нет большей жертвы, чем умереть, служа идеалу, более великому, чем вы сам.

Лицо понтифика побагровело, на губах выступила пена.

— Примите мою глубочайшую благодарность, — продолжил Маркетта. — Цените ее, потому что, я уверен, это больше, чем вы получите от Леди, когда предстанете перед ней.

Глаза Барбозы остекленели, тело обмякло. Черное щупальце исчезло, словно чернила, растворяющиеся в воде, и понтифик рухнул на пол, где и остался неподвижно лежать в луже шелковых одежд.

— Скатертью дорога, — пробормотала Ашра. — Он заслуживал гораздо более хучшей смерти.

Маркетта поднялся со своего трона и подошел к Артемио, даже не взглянув на труп понтифика, когда проходил мимо.

— Мой дорогой лорд-канцлер, — сказал он, разводя руками, — вы считаете меня жестоким? Вы боитесь, что вас постигнет та же участь от рук Безликих? Что ж, не волнуйтесь. Я не позволю им вас убить. — Он встал перед мужчиной и вытащил из-за пояса нож. — Я намерен сам доставить себе это маленькое удовольствие. — Лорд-протектор занес клинок, но замер, скривившись от очевидной боли. — Да, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, поднимая руку в сторону Безликого. — Я... я не забыл... об оплате. Конечно... Позвольте мне принести ее для вас.

Лорд-протектор пошатнулся, когда телепатическая власть Безликого над ним исчезла. Выпрямившись, он убрал кинжал в ножны и направился к шкатулке Фаэрона.

— Вот и все, — прошептал Лукан, у него пересохло в горле. — Оставайтесь здесь, обе. Если что-то пойдет не так, бегите. Убирайтесь отсюда к чертовой матери.

— Я пойду с тобой, — ответила Ашра, вытаскивая стилет.

— Нет. Я должен сделать это один.

— Лукан, — сказала Блоха, когда он начал идти.

— Что?

Девочка сжала кулак, ударила его в бедро и свирепо поглядела на него.

— Не умирай, — сказала она.

Он выдавил из себя улыбку:

— Постараюсь.

С этими последними словами — и глубоким вздохом, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, — Лукан обошел колонну и направился к Маркетте и Безликим со всей убедительностью, на какую был способен. Это было нелегко — сознательно идти навстречу мифическим существам, которые обладали силой, недоступной его пониманию, но он находил силы в осознании того, что другого пути нет, и что он — в кои-то веки — поступает правильно. Жаль только, что из-за этого меня, вероятно, убьют. Он стиснул зубы, когда Безликие обернулись при его приближении — он ощутил тяжесть их взглядов почти как физическую силу. Он ожидал, что Волк призовет еще один кристаллический клинок, или Кракен метнет в него черное щупальце. Возможно, даже Гадюка примет участие в этом действе.

Вместо этого фигуры в доспехах казались равнодушными к его присутствию.

Чего нельзя было сказать об Артемио. Мужчина уставился на него умоляющими широко раскрытыми глазами. Потребовалось бы всего мгновение, чтобы освободить его, но Лукан проигнорировал его и продолжил. Ситуация и так была достаточно напряженной, и он не мог рисковать и усложнять ее еще больше.

Безликие не пошевелились, когда Лукан приблизился к трону, словно заинтригованные его присутствием и заинтересованные его намерениями. Лорд-протектор, напротив, даже не заметил его появления, поглощенный вводом правильного кода на шкатулке Фаэрона.

— Для меня было честью иметь с вами дело, — сказал Маркетта, нажимая на последнюю панель с излишней торжественностью. Панели вспыхнули соответствующими цветами, раздалась серия щелчков, шкатулка открылась, крышка начала подниматься. — А теперь вот Клинок Сандино, как и я...

У Маркетты отвисла челюсть, когда он уставился на пустоту внутри.

— Ищешь это? — спросил Лукан, доставая Клинок из-за пояса.

Маркетта вскинул голову, его лицо потемнело от ярости.

— Мастер Гардова, — ответил он, быстро взяв себя в руки и вставая. — Вы снова удивляете меня своей глупостью. Неужели вы не понимаете, что воровство у лорда-протектора карается смертной казнью? Должен добавить, не самой приятной смертью.

— То же самое можно сказать и о людях, которые пересекают дорогу Безликим.

Маркетта взглянул на три фигуры в доспехах, но улыбка не исчезла с его лица.

— Должен признаться, — продолжил он, подходя к трону, — мне любопытно, как вам удалось украсть мою собственность. Возможно, вы просветите меня.

— Ты мог бы спросить об этом понтифика, если бы уже не убил его.

— Ах, Барбоза, — пробормотал лорд-протектор, переводя взгляд на труп мужчины, лежащий в луже шелков. — Как человеку Леди, ему больше всего не хватало веры.

— Или ты мог бы спросить Деластро, — продолжил Лукан, наслаждаясь тем, как сузились глаза Маркетты при упоминании имени наемницы. — Если бы она, конечно, была здесь. Хотя, как я понимаю, она и ее команда уже покинули город.

— Тогда ты их одурачил, — отрезал Маркетта, и маска холодного презрения слетела с его лица. — Я предложил ей целое состояние, и она охотно на это согласилась. Что такое предложил ей такой нищий, как ты, что заставило ее передумать?

— Кровь. — Лукан выдавил улыбку. — Иногда она ценнее золота.

— О, я бы, конечно, дорого заплатил, чтобы увидеть, как ты истекаешь кровью у меня на глазах. Но, к счастью, я получу это бесплатно. — Маркетта повернулся к Безликим. — Вы видите этого человека? — спросил он, тыча пальцем в Лукана. — У него Клинок Сандино — кристалл, который я вам обещал. Убейте его и забери то, что принадлежит вам по праву.

Безликие не пошевелились.

— Возьмите его! — крикнула Маркетта. — Убейте его!

Волк вышел из строя и направился к Лукану медленными, целенаправленными движениями. Лукан подавил свой страх и остался на месте. Они никогда не используют силу, чтобы забрать кристалл. Он поднял клинок, пурпурный драгоценный камень сверкнул в свете свечей. Давайте посмотрим, правда ли это.

Волк продолжал наступать. Проходя мимо трупа Главного инквизитора, он без особых усилий вытащил кристаллический меч из спины человека. Кровь закапала на полированный пол.

— Я хочу обсудить сделку, — крикнул Лукан, не в силах сдержать дрожь в голосе. — Соглашайтесь на мои условия и этот Клинок ваш.

Волк приблизился, подняв меч, расстояние между ними сократилось до десяти шагов. Девять. Восемь.

Я был неправ, подумал Лукан, ужас охватил его и он попятился. Он взглянул в сторону потайной двери и увидел, что Блоха и Ашра с ужасом наблюдают за происходящим из-за колонны. Слишком далеко. Он успел бы сделать всего несколько шагов, прежде чем его сразил бы кристаллический меч.

— Лукан! — закричала Блоха, Ашра оттащила девочку назад, когда та попыталась прийти ему на помощь.

— Уходите! — закричал Лукан, отчаянно размахивая руками. — Убирайтесь отсюда к чертовой матери! — Он повернулся к Волку, который по-прежнему молча приближался. Все было напрасно, подумал он, опуская Клинок Сандино, и его охватила безнадежность. Все кончено. Он не стал доставать свой меч, в этом не было особого смысла. Лучше просто покончить с этим...

Лукан задохнулся, почувствовав, как что-то сдвинулось у него в голове, холодное присутствие, от которого перехватило дыхание. Он упал на колени, стиснув зубы, когда ледяные пальцы, казалось, вцепились в его мысли. Он вздрогнул, инстинктивно пытаясь сопротивляться вторгшейся силе. Внезапно в его сознании возник образ: старая ива, ее низко свисающие ветви тянутся к испещренной солнечными пятнами поверхности реки. Стрекозы парят среди камышей на берегу реки, сверкая радужными крылышками на солнце. Река в глубине фруктового сада. В детстве это было его любимое место, где он проводил ленивые летние дни, и — где, когда он стал старше, — размышлял о своих отношениях с отцом. Место, о котором он не думал долгие годы. Тогда почему я подумал о нем сейчас?

Осознание пришло, когда изображение исчезло.

Я не подумал об этом. Безликие поместили этот образ в мое сознание. Милосердие Леди, они могут видеть мои воспоминания. И они выбрали именно его, чтобы показать мне — но почему? Продемонстрировать свою силу? Лукан вздрогнул, когда холод усилился, словно в знак отрицания. Нет... Тогда, возможно, они надеются успокоить меня, заверить, что не замышляют ничего плохого. Холод ослаб, подтверждая это.

Лукан поднял глаза и увидел стоящего перед ним Волка.

— Я понимаю, — сказал он, поднимаясь на ноги и уставившись на то место, где на безликом шлеме фигуры должны были быть прорези для глаз. — Ты хочешь поговорить со мной.

Ледяной импульс пронзил его разум в ответ. Да.

— Тогда говори. Я слушаю.

В его сознании возник образ Клинка Сандино, за которым последовала череда других — груда драгоценных камней, сундук с золотом, тюк шелков. Когда последний образ исчез, его разум пронзил ледяной импульс. Вопрос.

— Ты спрашиваешь, чего я хочу в обмен на Клинок. На кристалл.

Еще один ледяной импульс.

Кровь Леди, подумал Лукан, и радость вытеснила страх. Истории правдивы. Они не возьмут кристалл силой...

Импульс повторился, на этот раз сильнее.

— Хорошо, — ответил Лукан, поднимая руку. — Я понял тебя. И я отдам тебе кристалл, но мне не нужно ни золото, ни драгоценные камни...

— Нет! — закричал Маркетта, хватая свою трость, прислоненную к трону. — Этот человек вор... Я требую, чтобы вы убили его и забрали то, что принадлежит вам по праву!

— Кому бы говорить, — парировал Лукан, — учитывая, что ты заставил Деластро украсть кристалл у лорда Сандино.

— Этот старый дурак понятия не имел, чем он владеет, он не заслуживал Клинка. — Маркетта рубанул воздух тростью. — Убейте его! — снова потребовал он, взглянув на Кракена и Гадюку. — Я приказываю вам его убить.

Никто из Безликих не пошевелился.

— Я хочу, — продолжил Лукан, обращаясь к Волку, — доказательств того, что вы имели дело с этим человеком. — Он указал лезвием на Маркетту, который в ответ уставился на него с неприкрытой яростью. — Доказательства преступлений, э-э, действий, которые вы совершили от имени этого человека. Доказательства того, что вы убили лорда Савиолу, что вы овладели послом Зар-Гхосы, чтобы убить Великого герцога и двух его сыновей. Доказательства всего. Вы можете это сделать? Потому что, если вы не можете, значит, все это было напрасно...

— Ты наглый негодяй, — выплюнул Маркетта, крутанув рукоять трости и сняв футляр, обнажив длинное тонкое лезвие. Он отшвырнул футляр в сторону и бросился к Лукану. — Ты думаешь использовать мой кристалл в качестве инструмента для торга против меня?

— Вы можете это сделать? — повторил Лукан, не сводя взгляда с Волка.

Один ледяной импульс. Да.

Лукан ухмыльнулся Маркетте:

— Похоже, я только что это сделал.

Лорд-протектор бросился на него с удивительной скоростью, острие его клинка было далеко не таким острым, как ярость в его глазах. Лукан увернулся от удара и выхватил свой меч.

Ему не стоило беспокоиться.

Кракен поднял руку, и черное щупальце взметнулось в воздух, обвилось вокруг Маркетты и потащило его назад. Лорд-протектор с силой ударился об пол, дыхание вырвалось из его легких, когда его клинок заскользил по плиткам.

В сознании Лукана запульсировал лед, и он повернулся обратно к Волку. Левая рука закованной в броню фигуры была вытянута, на ладони лежал небольшой предмет овальной формы, черный, как гагат. Лукан неуверенно протянул руку, но тут же отдернул ее, когда вспыхнули два ледяных импульса. Нет. Он наблюдал, как Волк поднес предмет к своему шлему. Несколько мгновений ничего не происходило, затем вокруг предмета вспыхнул золотистый свет, который исчез так же быстро, как и появился. Когда Волк снова опустил руку, Лукан увидел светящийся золотой символ, выгравированный на поверхности овала. Что, черт возьми, только что произошло? Что это вообще за штука? Он открыл рот, чтобы задать вопрос, но понял, что Волк услышал его мысль, как будто он произнес ее вслух. Фигура в доспехах прижала палец к светящемуся символу.

Золотистый свет вернулся, излучаясь от предмета мерцающей призмой. Сначала Лукан не увидел в этом свете ничего, кроме того, что выглядело как сверкающие пылинки. Затем возникло изображение Маркетты, который жестикулировал, разговаривая с тремя Безликими. Лукан вздрогнул, услышав громкий и отчетливый голос лорда-протектора.

— ...значит, вы можете это сделать? Вы можете одержать, э-э, управлять послом, как марионеткой? Потому что она нужна мне, чтобы убить Великого герцога, вы понимаете. Весь мой план строится вокруг этой детали...

Лукан посмотрел на Маркетту, который сидел на полу — щупальце все еще держало его, — и недоверчиво разинул рот, слушая собственный голос, звучащий из черного предмета. Призма света замерцала, показывая другую сцену.

— ...все должно выглядеть так, будто Савиола был убит, понимаете? Мне нужно, чтобы вина пала на леди Джеласси...

Воспоминания, понял Лукан, и по его спине пробежали мурашки. Волк поместил свои воспоминания о взаимоотношениях Безликих с Маркеттой в этот предмет. Как Волк это сделал и как этот предмет вообще работает, Лукан не мог даже предположить. Это не имело значения — это было единственное доказательство, которое ему было нужно. И если кто-то засомневается в том, что произошло здесь сегодня вечером, подумал он, глядя на Артемио, который наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами, им нужно только спросить лорда-канцлера. Бедняге досталось место в первом ряду.

Ледяной импульс вернул его взгляд к Волку.

— Я принимаю ваше предложение, — сказал он фигуре в доспехах.

— Нет, — простонал Маркетта, лежа на полу. — Кристалл мой... Ты не можешь этого сделать...

— Просто наблюдай за мной, — ответил Лукан, когда Волк вложил черный овал в его свободную руку. Предмет был теплым на ощупь, золотой символ все еще светился. В ответ Лукан протянул Клинок Сандино, который фигура в доспехах приняла без колебаний.

Три ледяных импульса пронеслись у него в голове. До свидания. Волк начал отворачиваться.

— Подождите! — позвал Лукан, делая шаг вперед. — Что это за кристаллы? Зачем вы их ищите? — Он знал, что идет на риск, испытывая удачу больше, чем имел на это право, но не мог упустить такую возможность. Когда Волк посмотрел на него, он почти ожидал, что фигура поднимет свой кристаллический меч, чтобы наказать его за дерзость.

Вместо этого в его сознании возник образ: огромный город, черные башни которого вздымаются к небу. Башни Фаэрона, понял он, они выглядят точь-в-точь как Эбеновая Длань. Кровь леди, это город Фаэрон...

Изображение исчезло, сменившись другим: комната, похожая на пещеру, огромный пурпурный кристалл в центре. Кристалл покоится в металлической подставке, к его гладкой граненой поверхности прикреплены какие-то отростки. Яркое свечение пульсирует в его глубине, словно биение сердца, освещая несколько человекоподобных фигур, сражавшихся рядом с кристаллом. Кровь Леди, это фаэронцы? Отрывистый свет придавал сцене фантастический вид, позволяя лишь мельком увидеть борьбу. Несколько фигур вырвались из схватки и бросились к драгоценному сферическому камню, который они схватили вытянутыми руками.

Ослепительный свет, когда кристалл разбился вдребезги…

За этим последовала другая сцена, пейзаж, который Лукан никогда не видел, но о котором так много слышал, — покрытый шрамами, населенный тенями ландшафт, где руины черных башен съежились под расколотым небом. Серые земли... Семь Теней, теории были верны — Фаэрон уничтожил какой-то колдовской катаклизм.

Образ исчез из его памяти. Лукан осознал, что затаил дыхание, и набрал полные легкие воздуха, обдумывая последствия того, что он только что увидел — конец цивилизации Фаэрона, если он был прав, и создание Серых Земель. И все же, каково было назначение огромного драгоценного камня и из-за чего произошла драка? Он понял, что пурпурные кристаллы — это осколки огромного драгоценного камня. Но что Безликие хотят от них? Так много вопросов, но все же был один, который занимал все его мысли.

— Вы, — выдавил он, указывая трясущимся пальцем на Волка, — вы... фаэронцы?

Один ледяной импульс. Нет.

Кровь Леди, они совсем другие:

— Тогда... тогда кто же...

Лукан задохнулся, когда в его голове пронеслись три импульса, разрывая ту связь, которую он разделял с Безликим. Он пошатнулся, почувствовав внезапное головокружение. Волк отвернулся и зашагал обратно к своим товарищам.

— Я позволю вам сохранить этот секрет, — пробормотал Лукан, когда в углу зала появились три светящихся шара, и через несколько мгновений материализовался новый портал. Волк и Гадюка направились к нему, оставив Кракена стоять над Маркеттой. Лорд-протектор ахнул, когда черное щупальце сжалось вокруг его груди.

— Пожалуйста, — сказал Лукан, обращаясь к Кракену с поднятой рукой. — Он нужен мне живым. Хотя, если бы вы могли оставить его без сознания...

Кракен взмахнул запястьем, и черное щупальце щелкнуло, бросив Маркетту через весь зал. Крик лорда-протектора оборвался, когда он врезался в основание колонны и рухнул на пол.

— Да, — сказал Лукан, опуская руку. — Этого будет достаточно.

Кракен присоединился к двум другим Безликим, и они втроем встали перед порталом, в то время как фиолетовая молния сверкала на его бурлящем пространстве. Один за другим они шагнули внутрь — сначала Гадюка, затем Кракен и, наконец, Волк.

Портал закрылся за ними.

Все кончено. Лукан в изнеможении опустился на колени. Он уставился на черный овал в своей руке, на сияющий золотой символ. О, отец, как бы ты хотел это увидеть...

Двери зала загудели, когда что-то ударило в них с другой стороны, сопровождаемое слабым шумом возбужденных голосов.

А, дворцовая стражна с модным поздним появлением.

— Лукан!

Он поднял глаза, увидел бегущую к нему Блоху и едва успел встать, как девочка бросилась к нему.

— Я в порядке, — сказал он, когда она крепко обняла его. — Я в порядке.

— Не могу поверить, что твой дурацкий план сработал, — ответила она, усмехаясь и отстраняясь.

В ответ он выдавил слабую улыбку:

— Значит, нас двое.

— Трое, — сказала Ашра, присоединяясь к ним.

Двери в зал снова загудели от удара.

— Ага, я бы не справился с этим без вас обоих.

— Давайте оставим хлопки по спине на потом, — ответила воровка, вытаскивая свой стилет. — Я освобожу Артемио. Надеюсь, он сможет объяснить стражникам всю эту чертову неразбериху. — Когда Ашра принялась разрезать путы лорд-канцлера, Лукан подошел к Маркетте, Блоха последовала за ним.

— Он мертв? — спросила девочка.

Чертовски надеюсь, что нет.

— Нет, — ответил он, с облегчением ощутив слабый пульс под пальцами, когда прижал их к шее мужчины. — Но когда он проснется, то, черт возьми, об этом пожалеет.

Бум. Двери зала распахнулись, и в зал ворвалась группа стражников с обнаженными мечами во главе с невысокой полной женщиной, на плечах которой красовались золотые эполеты.

— Не двигайся! — крикнула она Ашре. — Брось оружие и... и... — Она замолчала, ее широко раскрытые глаза скользнули по мертвым телам понтифика и Главного инквизитора, а затем туда, где Лукан и Блоха склонились над Маркеттой.

— Я могу честно сказать, — сказал Лукан, поднимая руку и вставая, — что это не то, на что похоже.

— Схватить их! — взревела женщина, к которой вернулось самообладание.

Ашра вырвала кляп изо рта Артемио.

— Остановитесь! — закричал лорд-канцлер, вскакивая на ноги и направляясь к стражникам, размахивая руками, как сумасшедший. — Опустите оружие!

— Лорд-канцлер? — спросила женщина, совершенно сбитая с толку. — Лорд-протектор велел нам не входить в зал ни при каких обстоятельствах, но мы услышали крики, и я подумала...

— Лорд-протектор, — перебил ее Артемио, — убийца и предатель.

— Он... убийца? Я... я не понимаю.

— Я тоже, капитан, но поверьте мне на слово: опустите оружие.

Женщина и ее товарищи-охранники обменялись озадаченными взглядами, но выполнили просьбу.

— Маркетта виновен в убийстве Великого герцога, — продолжал Артемио твердым и размеренным голосом, — а также его сыновей, понтифика Барбозы и Главного инквизитора Фиерро. Он убил бы и меня, если бы не вмешательство этого парня, — он указал на Лукана, — и двух его друзей. Я обязан им жизнью.

— Вы... уверены в этом, лорд-канцлер? — недоверчиво спросила капитан. — Вы хотите сказать, что лорд-протектор убил Великого герцога...

— И его сыновей, — вмешался Лукан, которому уже порядком надоел этот разговор. — И в заговоре были замешаны вон те два мешка с дерьмом, пока Маркетта не решил, что ими можно пренебречь. О, и еще он нанял Безликих убить лорда Савиолу, чтобы обвинить Зандрусу — э-э, леди Джеласси — в этом преступлении.

Капитан уставилась на Лукана, не находя слов.

Лукан улыбнулся ей.

— Я могу это доказать, — добавил он, поднимая черный овал. — Все это.

— Пожалуйста, — вмешался Артемио. — Капитан?..

Женщина выпрямилась, к ней понемногу возвращалась решимость:

— Джерима, сэр.

— Капитан Джерима, пожалуйста, сообщите в инквизицию, — продолжил лорд-канцлер тоном человека, привыкшего справляться с кризисными ситуациями, хотя Лукан сомневался, что этому человеку раньше приходилось сталкиваться с чем-то подобным. — И созовите всех членов Позолоченного совета. Мы должны показать торговым принцам всю степень предательства их лорда-протектора.

Капитан взглянула на Лукана, на мертвые тела, на Маркетту, лежавшего без сознания, и явно решила, что ей недостаточно платят, чтобы она разбиралась с таким дерьмом.

— Вызовите инквизицию, — приказала она одному из своих охранников, прежде чем отдать остальным ряд распоряжений. Все они отдали честь и исчезли за дверями.

— Готово, — сказала капитан, поворачиваясь к Артемио. — Пока мы ждем, может быть, вы расскажете мне, что, черт возьми, здесь произошло?

— О, мы можем придумать что-нибудь получше, — сказал Лукан, прижимая большой палец к золотому символу на овале. — Мы можем вам показать.