Обман на Орд Цестусе

62

В здании правительства в ЧикатЛике настроение было каким угодно, только не хорошим. Согласно сообщению с завода Кландеса, водный поток иссяк на три четверти, а ремонт займет дни, если не недели. Тем временем, если в город не будет отправлена питьевая вода, Кландесу грозит беспрецедентная гуманитарная катастрофа.

На сердце у Джи'Maй Дарис было тяжело, все три её желудка болезненно сжались. Кто сделал всё это? Джедай? Мог ли Оби-Ван всё ещё быть жив?

После того, как его судно погибло, обнаружили только одну спасательную капсулу — с адвокатом. Кто тогда? А с другой стороны, это едва ли имело значение. Было вполне очевидно, чем это всё в конечном счете закончится. Воздушной бомбардировкой, и война Республики оставит от Цестуса дымящиеся ошметки.

И, что хуже всего, она собиралась встретиться с осложнением. О да, Квилл ухмылялся, утверждая, что упомянутая особа предоставит решение всех их проблем, но Дарис пробыла политиком достаточно долго, чтобы знать, что большинство решений — это только будущие проблемы в хорошенькой обертке.

Тем не менее, она выпрямилась на троне во весь рост и во всю ширину и кивнула ассистенту, позволяя гостье войти.

Её сердце забилось быстрее, хотя её раскрашенное лицо ничем это не выдавало. И она знала, что вновь прибывшая почувствует биение её сердца, даже на расстоянии.

Она боялась.

Женщина, которая вошла в зал, двигалась, как военный, но с той же самой неестественной легкостью, которую Дарис замечала в Кеноби. Это указывало на суровые физические и ментальные тренировки — качество одновременно завидное и ужасающее. У джедая были такие же изящные движения, такая же абсолютная и пугающая концентрация, но сквозь это были видны порядочность и мудрость, глубокое уважение к жизни.

У этого существа подобные качества отсутствовали. У неё был бледный, бритый, татуированный череп, её мрачные глаза пристально смотрели и видели… что? Какие глубокие, холодные пространства между звездами она звала домом?

Женщина отвесила самый глубокий, самый самоуверенный поклон, который Дарис когда-либо видела.

— Командир Асажж Вентресс к вашим услугам, — произнесла она. — Я прошу лишь минуту вашего драгоценного времени.

— Не больше?

— Не больше. Я — не политик. Мое дело — ваши производственные интересы.

— Дело на Цестусе есть дело, — ответила Дарис.

Вентресс, возможно, даже не услышала её.

— Я — торговый посол от графа Дуку и ваших союзников в Конфедерации Независимых Систем.

— Союзников? — спросила Дарис с притворным удивлением. — У нас нет никаких политических стремлений. Конечно, у нас есть клиенты, которыми мы очень дорожим. — Она старалась скрыть напряжение в голосе — впрочем, без особого успеха.

Вентресс чуть склонила голову набок, её бледные губы изогнулись в презрительной усмешке.

— Похоже, вы не особо рады моему присутствию.

Дарис заставила себя принять самое официальное, нейтральное выражение, а голосу придала соответствующий тон.

— Недавно я убедилась, что доверять кому-либо нужно с осторожностью. Но я не хочу, чтобы вы думали, что я считаю вас недостойной доверия.

Рот Вентресс скривился. Дарис почувствовала, что чужеземка не просто уловила колебания, но фактически наслаждалась этим.

— Понимаю. Да. — Вентресс склонила голову и замолчала. Вначале Дарис полагала, что Вентресс будет говорить. Когда прошла целая минута, регент поняла, что женщина ждет её. Кто бы ни заговорил, он окажется в более слабой позиции, но Дарис не нашла никакого вежливого способа избежать этого.

— Скажите мне, командир Вентресс, — осторожно сказала она. — Как я понимаю, вы находитесь здесь, на Цестусе, уже несколько дней.

— Да? — ответила она, не поднимая глаз.

— Вероятно, вы наслаждались нашим легендарным гостеприимством.

Мягко шагая, Вентресс обошла трон, пока не оказалась за спиной Дарис.

— Я?

Все глаза в зале были прикованы к этой женщине, которая шла среди них с такой властью, таким пренебрежением к протоколу. Всё же никто не решился выразить недовольство.

Татуированная женщина наклонилась вперед из-за спины Дарис. Её лицо было прямо у плеча регента. Дарис чувствовала дыхание женщины. Оно было приторно сладким, как пирожное.

— Боюсь, что у меня мало времени для развлечений. Надо делать важные дела. Галактика раздирается.

— Что привело вас сюда? — спросила Дарис.

— Я просто хочу гарантировать, что с нашими заказами всё в порядке. Как я понимаю, фабрика Кландеса будет закрыта на несколько дней.

— Уверяю вас, мы можем ускорить ремонт. Возможно, семьдесят два часа…

— Да, да, — прошептала Вентресс, а затем снова закружила вокруг трона. — Мы с моим хозяином очень ценим это. Но есть и другое дело. Возможно, вы думаете, что располагаете информацией, которая повредит «Цестус Кибернетикс». Некое маленькое дельце с контрактом двухсотлетней давности, приобретенном под фальшивым предлогом. Так?

Дарис не решилась солгать.

— Возможно.

— Да. Это обоюдоострый меч. Если вы представите это Сенату, я обещаю, что Верховный канцлер воспользуется этим, чтобы полностью прекратить работу фабрик, как это не сделает никакая бомбардировка. Пострадает ваш улей, обещаю вам. И более того — вы, лично, примете на себя главный удар гнева графа Дуку.

Дарис молча кивнула.

— Я уверена, что угрозы излишни, — продолжала Вентресс. — Но, госпожа Дарис… если есть что-то, чем я могу помочь вам, прошу, не колеблитесь. У графа Дуку и генерала Гривуса мощные ресурсы, и они сочувствуют вашей борьбе против коррумпированной, репрессивной Республики. Вместе мы можем совершить великие дела. — Она сделала паузу. — Великие… дела. — Она улыбнулась. — Таково мое сообщение. С вашего разрешения, я удаляюсь.

Командир Асажж Вентресс вышла из зала, поклонившись, наполовину прикрыв глаза веками, почти как у рептилии.

Когда двери за ней закрылись, Дарис испустила бесконечно долгий выдох облегчения. Её тело было словно сжатая пружина. Женщина пошевелилась. Асажж Вентресс явно была более опасна и смертоносна, чем мастер Кеноби. Дарис была уверена: обман не в обычае у джедаев. У этого существа не было подобных угрызений совести. Ни стыда, ни страха. Ни милосердия.

Она столь же милосердна, как то судно, взорвавшее корабль Оби-Вана.

С болезненной ясностью Дарис фактически видела пять поколений социального прогресса цестианцев, преданных забвению, и, казалось, ничего не могла с этим поделать.

Её ассистент Шар Шар подкатилась поближе.

— Остальная часть совета готова к встрече, госпожа. Вы…

Дарис была всё ещё погружена в размышления. Эта женщина не случайно прибыла сюда именно в это время. Приземлилась ли Вентресс до или после Оби-Вана? И были ли их действия согласованными или взаимно противоположными? Несомненно, она была осведомлена о присутствии Кеноби, но знал ли он о ней…?

— Госпожа? — спросила Шар Шар, её кожа побагровела от беспокойства.

— Да?

— Вы готовы?

Дарис кивнула. В воздухе вокруг неё расцвело с десяток голографических экранов. Первым заговорил ответственный за маркетинг и продажи Ллитиши.

— Регент Дарис. Обманное похищение — явное свидетельство намерения Республики вмешаться в суверенные дела Цестуса. Настало время нам нанести удар. Мы должны найти этих мятежников и их помощников и показать Республике, что нас никогда не поставить на колени.

Дарис поразилась его наивности.

— И кто тогда будет нашими друзьями? Вы воображаете, что Конфедерация послала своих шпионов только для того, чтобы помочь нам? Мы стоим в тенях двух гигантов, каждый из которых пытается привлечь нас медовыми речами. Каждый из которых скорее уничтожит нас, чем позволит нам перейти в другой лагерь.

Ллитиши, казалось, не желал соглашаться.

— Это не обязательно так…

— А, — перебила Джи'Maй Дарис. — И кого же из наших сыновей и дочерей вы готовы поставить на кон?

И на этот вопрос у него не было ответа.

Остальная часть встречи прошла неважно, несмотря на истории о схваченных мятежниках и остановленном саботаже. Но потери были огромны. В общем, пламя гнева оказалось легче разжечь, чем погасить. Силы безопасности Цестуса выследят этих саботажников, но некое чувство, засевшее глубоко в костях, говорило Дарис, что это едва ли будет концом её неприятностей.

Слишком хорошо она помнила свои разговоры с Оби-Ваном Кеноби. Казалось, это было целую жизнь назад, когда она впервые высказала мнение, что для её проблем нет решения. С каждым часом она всё больше понимала, что оказалась гораздо более проницательной, чем могла когда-либо вообразить.