Обман на Орд Цестусе

71

Под прямым приказом четверо уцелевших солдат-клонов оставались на базе. Они были полностью осведомлены о силах, борющихся вокруг них, а также о кошмаре, собирающемся спуститься на Орд Цестус. Ум Джанготата плыл среди предвидений и возможностей. Он лучше других знал мандат миссии ЭРК. Он запечатлелся в его мозгу, как его собственный номер. Остановить производство УД. Сохранить общественный порядок.

Сохранить порядок? Но порядка уже нет! Пять Семей готовы убить несчетное количество гражданских лиц ради прибыли. Если это не измена, тогда что?

Хуже того, только дурак не увидит, что они уже вступили в союз с сепаратистами, а джедаи уж точно дураками не были.

Они тоже в некотором роде заложники событий, управляемые их программированием. Прямо как клоны, подумал он.

«Нексу» завис на орбите над ними. В любую минуту могло прийти сообщение от генерала Кеноби начать бомбежку. В противном случае, корабль в несколько часов уничтожит отмеченные маяками цели без дополнительной авторизации.

Эти люди погибнут. Обычные коренные граждане не могут вот так сразу бросить свои дома в рюкзаки и улететь, стоит нагрянуть опасности. Они отгородились от тьмы, они боролись за своих любимых, они молча молились.

Солдаты ждали, но ожидаемой связи с генералами не было. Убиты? Захвачены? Время уходило. Через несколько часов начнется бомбардировка.

Джанготат обходил лагерь по периметру, жуя «палочку от нервов», пока в желудке не забурлила кислота. Что-то не так.

Когда он вернулся к остальным, заговорил Сифор.

— Что нам теперь делать?

Форри пожал плечами.

— Если они не вернулись, значит, не сработало. Тогда начнется бомбардировка, мы вызываем транспорт и возвращаемся. Делать нечего, только ждать.

Джанготат побрел прочь, не находя себе покоя, безнадежно надеясь, что их командиры-джедаи свяжутся с ними, что придет известие об уничтожении линии без обширных повреждений, без удара с орбиты.

Он слегка удивился, когда к нему подошли старый Так Вал Ззинг и женщина-кси'тинг Реста. Вал Ззинг казался сломленным, но сейчас в нём словно горел некий огонь.

— Я кое-что знаю, — сказал он. — Пожалуйста. Выслушай меня.

Джанготат, помня, чему он научился в пещере, открыл свои чувства. Он видел раны человека, как и его силу. Он полагал, что этому жалкому несчастному нужна возможность искупить свою вину.

Мы больше, чем наши действия. Больше, чем наши поступки или программирование.

— Что такое? — спросил он.

— Никто не говорит с Реста. Никто не говорит с Так Вал Ззинг, — сказала она. — Так мы двое говорим. Говорим о старых днях. О что говорят про тюрьмы, как улей Ресты заставили там копать. Я помню кое-что о них. — Она стукнула пальцем по виску. — Я знаю о курорте-убежище. — Она фыркнула. — Ты знаешь, на что они отрезали энергию для строительства? Что убило моего мужчину?

Кси'тинг наклонилась поближе, её толстые красные брови выгнулись и выпрямились.

— Я смотрю на карту в компе.

— В наших компьютерах?

Так Вал Ззинг кивнул. Глаза старика горели.

— Та же карта, которой вы пользовались, чтобы пройти по туннелям, когда джедаи устроили свое маленькое представление, помнишь, звездный мальчик?

Джанготат подтвердил, что помнит, всё еще не видя смысла.

— Это программные схемы потребления энергии, счета за услуги — вся реальная информация о главных системах. — Голос Вал Ззинга упал до возбужденного шепота. — И мы кое-что видели. О, брат, я подобного раньше никогда не видел.

— Последние пять часов, с тех пор, как прилетел большой корабль, в «курорте» горит свет. — Реста наклонилась вперед, едва сдерживая возбуждение. — Там и прячутся Пять Семей!

— Я хочу обсудить с вами возможность, — сказал своим братьям Джанготат. Он старался скрыть свое возбуждение.

— Возможность? — переспросил Сифор. — Какую?

— Похоже, Семьи сделали критическую ошибку. Если сведения верны, мы впервые знаем, где они. Они включили оборудование на своем «курорте», который, как мы полагаем, служит им убежищем. Рассматривая этот непредвиденный случай, я сказал бы, что твердо уверен, что они там. Если мы схватим их, то сможем заставить их заключить соглашение. Если они сдадутся, мы сможем закончить это и остановить бомбежку.

Очень долго все молчали. Серти нарушил молчание первым — и был явно потрясен.

— Но ты собираешься ослушаться прямого приказа!

Джанготат ударил кулаком по столу.

— Мы можем победить!

— Брат, — сказал Сифор, — по соглашению Камино я должен предупредить тебя, что твое предложение противоречит кодексу.

Глаза Форри сверкнули.

— Ты этого не сделаешь, — сказал он. — Кроме того… — он неприятно засмеялся. — …старик — трус. И, вполне возможно, лгун.

Против кодекса? Обвинение Сифора поразило Джанготата, словно физический удар, но он не позволил себе согнуться. Сама мысль уже вызывала тошноту. Никто из клонов никогда не нарушал кодекс и не ослушивался любого указания. Он чувствовал словно стену энергии в своем разуме, и каждый его мускул дрожал, когда он осмелился подумать о запрещенном.

— Я верю ему, — сказал он и стиснул зубы, чтобы они не стучали. — Спросите себя: если бы вы потеряли честь, разве вы не захотели бы сделать что-нибудь, чтобы восстановить её? Не захотели бы, чтобы кто-нибудь дал вам такую возможность? — Это был удачный ход: у клона-коммандо не было ничего, кроме собственной репутации. Сифор в ответ вздрогнул, словно от боли, вызванной самой идеей.

И в тот же момент, упомянув об этом, Джанготат осознал, что провел черту между собой и остальными. В нём было что-то другое, и они это чувствовали, но еще не комментировали. Однако, упомянув о том, что считалось у них неприличным, он сосредоточил внимание на их инстинктах.

Он больше не был полностью одним из них. Он был чем-то еще, и его братья были настороже.

— Это не по кодексу, Джанготат, — сказал Сифор и пристально посмотрел на него. И он понял, что разговор окончен.

Джанготат вернулся к своей походной койке. Он знал, что задумал и почему. Он знал, что это запрещено, но верил, верил всем сердцем, что если бы генералы знали то, что узнал он, они бы одобрили его действия.

А еще…

Он нарушил бы кодекс.

Его мышцы дрожали, на теле выступил холодный пот. Что правильно? Каков истинный кодекс? Буква ли или дело, которое, он полагал, сделали бы его командиры, если бы получили эту информацию?

Борьба растянулась на часы, прежде чем он решился и выскользнул из койки. Он уже почти дошел до выхода, когда Форри догнал его.

— Куда ты собрался?

— Ты же знаешь, что я должен это сделать, — сказал Джанготат.

Форри кивнул.

— А ты знаешь, что я не могу позволить тебе.

— Тогда останови меня, если сможешь, — ответил Джанготат. Силы их были примерно равны.

Но кое-что — уже нет. Джанготат сражался за всё то же, за что сражался и Форри, плюс нечто большее.

Шиика. Тоноте. Митейл. Тарл.

Проводники.

Важно не то, с чем человек сражается. Важно то, за что он сражается.

Оба направились друг к другу и остановились на секунду, достигнув критического расстояния, оценивая. В следующую секунду неподвижность сменилась с трудом различимым глазом шквалом ударов. Форри был сильнее и быстрее…

Но теперь это не имело значения. Теперь Джанготат видел яснее, чем когда-либо в жизни, каждая секунда словно застыла. Он видел образцовые ответы Форри, запрограммированные удары. Джанготат чувствовал себя за пределами этого, наблюдая за движением без вовлечения в него. Двигаясь медленно, с большим спокойствием, чем ему когда-либо случалось в бою, он просто скользил между движениями Форри. Стараясь сохранить равновесие между ними, тот занял позицию, и Джанготат, отступив в ответ, нанес идеально поставленный удар локтем в челюсть.

Форри осел на землю и затих. Потрясенный Джанготат застыл на миг. Было ли это похоже на ощущение, словно ты — джедай? Хотя бы чуть-чуть?

Или это было ощущением свободы? Он не знал, что за дверь открылась в его голове, что сделали для него обучение и … и …

И любовь.

Он чувствовал сильнейшее возбуждение. Он мог бы пойти навстречу смерти, но был живее, чем когда-либо — чем любой подобный ему когда-либо был.

Он может, он должен добиться успеха. Другого выбора нет.

Он встретился с Так Вал Ззингом и Рестой у спидербайков. Несколько минут ушло на то, чтобы повредить остальные спидеры — его братьям понадобится час на их починку, а он тем временем будет уже далеко.

Около пятидесяти минут они ехали на северо-запад. Ветер трепал его волосы, а слева, разгоняя тьму, засияло восходящее солнце. Он наслаждался уединением, ощущением пребывания выше всего этого. И знанием того, что он впервые в жизни выбрал свою судьбу.

Новый, драгоценный день. Возможно, его последний.

Он яростно оскалился. Нельзя потратить это время напрасно.

В пятнадцати километрах к северу от фермы Ресты посреди грязной равнины зиял лавовый туннель. Туда они и вошли, неся с собой ранцы с взрывчаткой. Часа полтора они ползли в темноте, разбивая и обдирая колени о стекловидную поверхность. Так Вал Ззинг указывал путь и время от времени оборачивался.

— Тюрьма была к востоку отсюда, а мы сейчас в одном из туннелей, по которым сбегали. — Он рассмеялся, словно сам над собой. — Сбегали по туннелям. Ну и шутка: вся планета была тюрьмой — куда сбежишь? Но, судя по центральным компьютерам, курорт Пяти Семей построен в одном заброшенном крыле старой тюрьмы.

Они оказались в пещере с достаточно высокими стенами, чтобы можно было стоять. Более чем достаточно высокими: это была часть старой шахты с уходящими во все стороны меньшими туннелями.

— Здесь, насколько я знаю, — сказал старик, — сбежал мой дед. Самые глубокие шахты исправительного дома Цестуса теперь стали бункерами для Пяти Семей. Дикая ирония, да?

— Идём, — заявила Реста и попыталась протолкнуться вперед. На её пути стоял Джанготат.

— Ты должна жить, — сказал он.

— Незачем жить. Потеряла мужа. Потеряла ферму.

Джанготат покачал головой.

— Того, что случилось здесь, с твоим народом, больше не должно случиться. То, что ты сделала здесь, не пройдет незамеченным. Когда всё закончится, предоставь сообщение со словами «А-Девять-восемь тактический код двенадцать». — Он поймал её взгляд. — Это означает, что ты оказала мне чрезвычайные услуги во время официального задания. Ты — друг Республики, а Республика не оставляет своих.

Она сверкнула глазами на него, не собираясь верить. Чтобы довериться, ей нужен был другой путь, кроме мести и смерти.

— Нет. С тобой пойду.

— Кто-то должен петь песню твоего улья, — произнес Джанготат. — Найди нового мужа. Роди сильных детей. И никогда не переставай сражаться.

Она была так удивлена, что не среагировала, когда Джанготат скрутил её в усыпляющем захвате. Реста сопротивлялась, и она была сильной — сильнее, чем большинство человеческих мужчин. Но у него — правильный угол и позиция. Неважно, как она боролась, — он держал. Она отбросила его к стене, но он держал. В его уме промелькнули физиологические особенности сотни видов, затем он вспомнил джеонозианцев. Они тоже были инсектоидами, и душить их было бесполезно. Но у них были нервные узлы… там, у основания черепа. Он освободил одну руку и надавил локтем, сжав с двух сторон, рискуя всем. Воздействие могло оказаться смертельным, но давление только…

Ноги Ресты подогнулись, и она покатилась по земле без сознания.

Джанготат смотрел на неё, тяжело дыша. Вот это боец! Что же могло сломить волю такого народа?

— Какие же тогда их мужчины? — шепнул он Так Вал Ззингу.

— Тебе лучше не знать, — ответил тот.

Джанготату понадобилось несколько секунд, чтобы успокоиться. Затем Так Вал Ззинг указал на последний туннель, и они вместе спустились в темноту.