Настало время прощаться. Оставшиеся силы Пустынного Ветра в последний раз заполнили пещеры. Реста пропела им песню о храбрости Так Вал Ззинга. Они пожимали руки, крепко обнимались и обменивались теплыми словами, пока выжившие солдаты складывали оборудование в челноке, отправленном вниз по личному распоряжению адмирала Бараки.
— Мастер Кеноби? — окликнула его Шиика Тулл, улучив момент.
— Да?
Она не могла смотреть ему в глаза.
— Я поступила дурно? — спросила она. — Жестоко, эгоистично?
— Что вы имеете в виду?
— Я хотела вернуть то, что я потеряла в своей жизни. То… того, кого я знала давным-давно.
— Вы пытались вернуть его?
Она кивнула.
— После всех моих рассуждений о жизни я вижу теперь… что я была самой ужасной лицемеркой.
— Почему?
— Я пробудила его, мастер Кеноби. Он мог прожить всю жизнь, чувствуя себя законченным и совершенным, в мире со своей судьбой.
Оби-Ван сложил пальцы вместе.
— Мне он казался совершенным. Он казался скорее человеком, который путешествовал по кольцу галактики лишь для того, чтобы обнаружить себя дома.
— Разве вы не понимаете? Он знал, что сказать. Он знал, что я увижу эту запись, что он не вернется. И он сказал это, чтобы успокоить меня. — Её голова закачалась из стороны в сторону. — Я знаю, знаю, я выгляжу как сумасшедшая, и, возможно, так и есть, совсем немного, прямо сейчас.
Она посмотрела на него с отчаянием.
— Скажите мне. Скажите мне, джедай. Неужели я пробудила его, убедила, что его жизнь драгоценна, только для того, чтобы он потерял её? И кто я после этого?
— Женщина, которая когда-то любила мужчину, а потом попыталась полюбить его снова.
Она смотрела на него, по её лицу катились слезы.
— Ни один из нас не может полностью управлять своим сердцем, — произнес Оби-Ван. — Мы делаем то, что можем, что желаем, что должны… ведомые своей этикой и ответственностью. От этого может быть одиноко.
— Вы когда-нибудь…? — начала она, не сумев закончить.
— Да, — ответил он и больше не прибавил ничего.
Для Шиики Тулл было достаточно одного-единственного слова.
— Итак, — сказал Оби-Ван. — Вы должны быть сильной. Ради Джанготата, который, я думаю, был бы благодарен вам за те дни ясности, что вы смогли ему дать. Ради себя, ибо ваш единственный грех — любовь.
Он подошел поближе. Положил руку на её плоский живот.
— И ради ребенка, которого вы носите.
Она моргнула.
— Вы знаете?
Оби-Ван улыбнулся.
— Думаю, он будет сильным. И у него будет имя, а не номер.
— Не номер.
— Нет.
Они стояли в пустой пещере. Угри ушли. Что заставило их уйти? Землетрясения? Слухи о войне? Никто не знал. Возможно, они вернутся. Возможно, нет. Но люди злоупотребили их драгоценными дарами, и теперь и люди, и кси'тинг одинаково могли ждать Проводников, чтобы составить свое собственное мнение. Здесь, в течение ста лет и более, в любви, они предложили величайший дар, какой только можно вообразить: своих собственных детей, чтобы их новые друзья процветали. И этот дар едва не убил их всех.
Лучше уж им уйти.
Среди скал за пределами их второго лагеря Оби-Ван и Кит стали свидетелями похоронной церемонии ЭРК для своих. Она была так проста, как только можно было представить.
Трое солдат вырыли неглубокую яму и осторожно положили в неё тело Джанготата. Каждый бросил по горсти песка и земли. Затем Форри сказал:
— Из воды мы рождаемся, в огне мы умираем. Мы сеем звезды.
Когда всё было сделано, джедаи помогли коммандос построить пирамиду из камней, высокую и узкую, словно единственный палец, указывающий на звезды. Некоторое время они стояли, глядя на пещеру, скалы, небо, впитывая немного от этого места, которое так дорого им обошлось.
Теперь всё было сделано, и ничего не оставалось.
И они улетели.