Окись серебра

Последняя встреча[8]

Телега мерно раскачивалась и то и дело подпрыгивала на ухабах. Натали крепко вцепилась в жёсткие доски без опаски порезаться гвоздём или получить занозу. Она ехала спиной, откинувшись на наваленное в телегу сено и свесив ноги, и отчего-то было страшно обернуться и взглянуть на приближающийся замок. Она спиной чувствовала эту каменную громаду, возвышающуюся на холме над небольшим городком и ивовой рощей, и это ощущение навевало страх.

Телега остановилась возле одного из домов городка.

— Приехали, — сообщил возничий, — дальше сама.

Натали благодарно кивнула и спрыгнула с телеги, которая тотчас же покатила прочь, через большие деревянные ворота, во двор дома. Девушке повезло встретить этого доброго человека недалеко от въезда в городок — до этого она шла пешком всё утро и изрядно устала, а он согласился подвезти её и даже не попросил ничего взамен…

— Спасибо! — крикнула Натали ему вслед.

Она огляделась. Городок у подножия Эдита был совсем крохотным, куда меньше Нижнего города… К тому же он был грязнее, мрачнее и явно малолюднее. Хотя, может, просто налицо последствия войны.

Холм, на котором располагался замок, был гораздо ниже холма Эори. Но тот был довольно-таки пологим, а этот — крутым и каменистым, и в мыслях у Натали мелькнуло, что штурмовать карперовским головорезам его было явно сложно… И Оскару затем отбивать — тоже. Но ведь он справился…

А вот она совсем не справлялась. Пустота в груди с каждым днём всё росла и росла, душу разрывало на части безудержное чувство вины, а осознание внезапно налетевшего одиночества мешало спокойно дышать. Столь сильные чувства оказались для Натали неожиданными, раньше она думала, что не была способна на такое… Хотя раньше и повода чувствовать нечто подобное у неё попросту не было.

Ещё дико мучила совесть из-за того, что Натали оставила леди Кристину. Но у неё больше не было сил находиться в Эори, где каждый камень напоминал об Оскаре, и никакого спасения от этой боли она найти не могла. Девушка пыталась забыться, отвлечься, полностью погрузившись в работу, но всё было бесполезно. Поэтому сразу после свадьбы своей госпожи она решилась уйти. Леди Кристина отнеслась к просьбе Натали вполне спокойно, с пониманием, хотя было видно, как она расстроена из-за этого.

Размышляя надо всем этим, Натали медленно шла по узким улочкам, приближаясь к замку. День выдался не сильно холодным, стояло безветрие, за что девушка то и дело благодарила Господа: идти сюда в метель и страшный мороз было бы просто невозможно. Натали поправила тёплый платок из серой шерсти, стряхнула солому с полов отороченного кроличьем мехом плаща — без помощи леди Кристины она бы ни за что не смогла купить плащ даже с самым дешёвым мехом… На ней было шерстяное чёрное платье, достаточно тёплое, чтобы спасти от холода, но ни оно, ни плащ, ни запасные вещи в сумке уж точно не уберегли бы её во время метели.

Иногда Натали встречала патрульных гвардейцев, но они не обращали на неё никакого внимания. Да и с чего им на неё глазеть: Натали ничем не выделялась ни одеждой, ни поведением, не вызывала никаких подозрений и по сути не отличалась от других жительниц этого городка. Поэтому гвардейцы даже не смотрели на неё, проходя мимо. Впрочем, вряд ли они поступят так же, когда она попробует пройти в замок…

Натали не очень понимала, на что надеется. Вряд ли её туда пустят — скорее, просто выгонят, дай Бог, без побоев… Но она всё же упорно шла к холму: ноги сами несли её по заснеженной тропинке, словно путь был ей хорошо знаком, словно она знала здесь каждый обледенелый булыжник, каждую лужицу, каждое припорошенное снегом деревце. Словно кто-то вёл её.

А ведь Оскар обещал отвезти её сюда в их первую и единственную ночь. «Когда всё это кончится», — сказал он тогда. Тогда им обоим хотелось верить, что кончится всё — и война, и ненависть и боль, — всё, кроме их любви. Но в итоге кончилась и она.

Странно, но Натали не чувствовала горячих слёз, не ощущала этой привычной рези, этих сдавливающих горло и разрывающих грудь рыданий. Видимо, все свои слёзы она уже выплакала.

Она медленно поднялась на холм и взглянула на замок: на главной башне реяло знамя — серая ветка шиповника на жёлтом фоне. Но Натали ни разу не видела Оскара в этих цветах — обычно он носил чёрное, и это, несмотря на мрачность, было довольно красиво. Теперь же в чёрное пришло время облачиться ей.

Несколько стражников то и дело расхаживали по стенам, а у главных ворот стояло двое. Они одарили её своим бесценным вниманием лишь тогда, когда она приблизилась к воротам. Один поудобнее перехватил копьё, будто Натали была похожа на вооружённого до зубов убийцу, нахмурился и спросил:

— Что надо?

Девушка вздрогнула от его грубого, презрительного тона.

— Мне бы к барону Арнольду… — пролепетала она, сжимая ремень дорожной сумки, перекинутой через плечо.

— Зачем? — хмыкнул стражник.

Натали сама не знала, зачем. Дорога от Эори до Эдита была долгой, но за всё это время она, качаясь на крестьянских телегах, прячась от снегопада в крытых повозках купцов и попросту шагая пешком по заснеженному тракту, так ничего и не придумала.

— Залетела ты от него, что ли? — заржал стражник. Второй его смеха не подхватил, хотя в глазах скользнула усмешка. Он выглядел помоложе своего напарника, да и вид у него был более дружелюбный, а когда он подал голос, Натали не захотелось броситься прочь, как было с первым.

— Барон Арнольд болен. Сейчас всем заправляет барон Джейми.

— Тогда к нему.

Стражники переглянулись, видимо, решая, пускать её или нет. Старший продолжал посмеиваться, младший лишь вздохнул и пожал плечами. Натали не знала, были ли у них причины её не пускать, но всё же в её сердце слабо затеплилась надежда на то, что она ещё может попасть в замок. А вот что делать дальше…

— Вряд ли он захочет принять тебя, — выдал наконец тот, что помоложе.

Стражники не сдвинулись с места, но дверь вдруг со скрипом открылась изнутри, и в проёме показался ещё один человек. Это был ещё очень молодой мужчина в богатой одежде: зелёный камзол, тёмный плащ сверху, перехваченный золотистой застёжкой, перчатки с меховой оторочкой… Чёрные волосы собраны в нарочито небрежный хвост и перевязаны зелёной лентой, а глаза… Один его глаз, левый, напоминал ясное небо, а другой был зелен, как летняя трава. На вид этому юноше было не больше двадцати, и Натали сразу поняла, кто это. Она вздрогнула и присела в реверансе — как умела.

— Ваша светлость… — Оба стражника вытянулись, как струны.

— Что происходит? — поднял изящную бровь барон Винсент.

Стражники молча кивнули на Натали — та стояла, не смея вздохнуть. Молодой человек окинул её внимательным взглядом. Как ни странно, в нём не было презрения или надменного снисхождения — только интерес и любопытство. А потом почему-то мелькнуло узнавание. Неужели Оскар рассказывал брату о ней?..

— Всё хорошо. — Винсент оглядел стражников: каждый из них был выше его по меньшей мере на голову, но всё же оба они покорно склонились. Барон Эдит развернулся, приоткрыл тяжёлую дверь и, не глядя на Натали, бросил через плечо: — Пойдём.

Несмотря на не особо тёплый приём, девушка благодарно кивнула стражникам и шмыгнула за Винсентом. Тот шёл впереди, то поправляя перчатки на руках, то одёргивая плащ, как будто сильно нервничал. Может, он и правда разволновался из-за того, что девушка напомнила ему о смерти брата? Судя по рассказу Оскара, они были очень близки…

Натали вспомнила, что Винсент был ясновидящим, что он как-то туманно предсказал гибель Оскара… В глубине души тут же вспыхнула злость. Может, если бы он молчал, то ничего бы не случилось… Впрочем, это глупо и бессмысленно. Винсент уж точно не виноват. Виноватых в этой ситуации было только двое: Джонат Карпер и убийца Оскара.

— Ты Натали, верно? — вдруг подал голос молодой человек.

— Да, — робко отозвалась девушка.

— Я знал, что ты рано или поздно приедешь, — хмыкнул Винсент.

Натали не смогла придумать, что на это ответить. Он знал, потому что ему пришло видение, или просто догадывался?

Она внезапно почувствовала дикий страх и желание убежать отсюда, вернуться домой, к леди Кристине, и больше никогда не покидать Эори. Чужой замок, чужой город в сотнях километров от привычной жизни… Незнакомые люди, либо не замечающие её существования, либо А ещё этот странный бледный юноша, знающий будущее… Всё это пугало. Но нужно было держаться. Если она не сделает то, что хотела, то никогда уже не сможет вернуться к прежней жизни.

Они проходили через заснеженный внутренний двор, и никто из присутствующих в нём не обратил на неё внимания. Зато Винсенту кто кланялся, кто просто кивал, и у всех во взгляде читалось некоторое удивление — будто он очень редко выходил во двор. Впрочем, возможно, так оно и есть. Оскар обмолвился о своём брате лишь парой слов, но в голове у Натали почему-то вырисовался образ этакого затворника, отгороженного от бренного мира магией и видениями будущего.

Впрочем, вблизи Винсент таковым не казался. Его лицо выражало вполне человеческие эмоции, и даже необычная внешность не делала его похожим на отшельника.

— Может, ты хочешь есть? — спросил он вдруг, остановившись и наконец взглянув на неё. Под взглядом разномастных глаз было несколько неуютно. — Или тебе нужно отдохнуть с дороги?

— Нет, сейчас нет… — Она была поражена этим внезапным проявлением заботы. — Если можно, я спущусь в склеп, а потом…

— Хорошо, — кивнул Винсент.

Они прошли через внутренний двор, завернули за угол, обогнули главную башню и подошли к невысокому прямоугольному помещению, вход в которое охраняли лишь две статуи ангелов. Натали поёжилась — в Эори склеп выглядел иначе, менее примечательно. Но ангелы были единственным, что её побеспокоило. Как ни странно, страх и волнение улеглись, не ощущалось больше ни боли, ни пустоты… Положительных чувств, впрочем, тоже не было.

В голове мелькнуло, что Винсент мог почувствовать её беспокойство и наложить на неё какое-то заклятие, чтобы унять его. От этого стало жутко. Натали нервно сглотнула, подходя к статуям, и вгляделась в лицо барона Эдита. Тот не обращал на неё внимания, извлекая из внутреннего кармана ключ, и она не увидела ничего необычного. Натали знала не понаслышке, что у магов во время процесса колдовства глаза горели золотом, а у Винсента они оставались такими же, какими были: левый — голубой, правый — зелёный.

Молодой человек отворил замок и приоткрыл дверь. Натали замешкалась у входа, а когда зашла внутрь, то увидела, что Винсент уже держал зажжённый факел — видимо, огонь он попросту наколдовал. Леди Кристина тоже так делала, когда неохота было возиться с огнивом.

По узкому коридору склепа они шли достаточно долго. Их шаги эхом отражались от стен, а больше в склепе никаких звуков не было, и это безумно пугало. Пламя факела слабо разрывало тьму, и Натали ощущала, как за её спиной сгущались тени. Винсент молчал, а она не решалась заговорить первой. Не решалась она и оглянуться, но взгляд всё равно невольно натыкался на разнообразные гробницы. Справедливо было предположить, что Оскара похоронили дальше всех.

Эти два простых слова — «Оскара похоронили» — заставили её сердце вновь забиться быстрее и сильнее в приступе страха, а руки — задрожать. И снова вернулась боль. Раскалённая, безжалостная, безумная боль, сдавливающая сердце. Эта боль заставляла её чувствовать себя самой одинокой, самой беспомощной на свете, всеми забытой и всеми покинутой. Слава Богу, хотя бы Винсент оказался добр к ней, иначе она бы так и осталась стоять у ворот до полуночи.

Натали замерла и обняла себя, чтобы хоть немного побороть эту жуткую боль.

— Ты случайно не беременна? — спросил вдруг Винсент, и Натали вздрогнула от его голоса: низкого, резковатого, впрочем, без злобы или насмешки. Его высказывание сопроводилось эхом, от чего стало ещё жутче.

— Нет, — покачала головой девушка, опустив голову. — Я надеялась на это, если честно, но… но нет.

Видимо, Винсент решил, что она плохо себя почувствовала (и он не то чтобы сильно ошибся), поэтому и предположил беременность… Натали и правда хотела, чтобы та её ночь с Оскаром не прошла бесследно, чтобы у неё осталось хоть что-то от него… Но эти надежды оказались напрасными.

Винсент ничего не ответил. Через несколько мгновений он остановился, встал на цыпочки, прикрепляя факел к стене, и Натали неожиданно для себя увидела гробницу.

Видимо, скульптор хорошо знал Оскара, поскольку эффигия на крышке саркофага отличалась похожестью, что было редкостью. И всё равно это был не он. Ненастоящий. Каменный.

Натали несмело прикоснулась к изваянию, ощутив холод и бездушность камня. Её трясло, к глазам подступили слёзы, а в голове было абсолютно пусто. О стоящем позади неё Винсенте, которому, возможно, было не менее больно, она в тот миг забыла.

«Пожалуйста, отпусти меня, — пронеслось у неё голове. — Пожалуйста…»

Ей не стало легче, вопреки её ожиданиям. Напротив, было ещё больнее, ещё тоскливее, а осознание утраты пронзило душу раскалённой иглой.

Винсент молчал, а Натали хотелось, чтобы он сказал ей хоть что-то. Хоть слово. Выгнал из замка или отправил отдыхать. Что угодно. Пожалуйста. Эта тишина сводила с ума.

— Когда мы виделись в последний раз, он был ещё жив, — сказала она, не поворачиваясь. Глаза не отрывались от надгробия, но она уже не видела его. Она видела битву, блеск стали, убитых и раненых, слышала крики, ржание и вой ветра. Эти воспоминания причиняли поистине адскую боль, но ей было необходимо сказать хоть что-то, хоть как-то разрушить эту оглушающую тишину. — Я помогала лекарям во время битвы, а его вынесли уже под самый конец. Я сразу поняла, что он обречён, хотя надежда всё равно была… Почему-то я мало что помню из того, что произошло в тот день, но то, как он взглянул на меня напоследок, не забуду никогда.

Натали замолчала, переводя дыхание и стараясь справиться с рыданиями и слезами. Винсент молчал. Может, она ошиблась, и ему всё равно? Плевать на смерть брата и её переживания? Но тогда зачем он согласился впустить её?

Вдруг Натали почувствовала, как он опустил свою ладонь на её плечо.

— Я тоже не могу поверить, что потерял его, — тихо сказал Винсент. — И не могу понять, как я допустил это…

— Вы ведь предупреждали его? — Слова слетели с языка раньше, чем она успела их обдумать.

— Я видел его смерть и знал, что этого не исправить, — после недолгой паузы вздохнул Винсент. — И от меня ничего не зависело, но ведь я должен был что-то сделать, чтобы спасти его… — Он сильнее сжал её плечо, почти до боли. Натали обернулась.

— Вы не виноваты, — робко произнесла она. — И никто не виноват.

Она не договорила, не сказала, что виноватым считала Карпера и того человека, что убил Оскара, но Винсент явно это понял. Он убрал руку.

Около минуты они молчали, и тишина больше не сдавливала сознание. Напротив, Натали чувствовала, как её душа постепенно успокаивается, все тёмные эмоции уходят прочь… Всё-таки ей стало чуть легче. Разумеется, боль, тоска и одиночество никуда не делись, но теперь она хотя бы понимала, что смысла жизни пока ещё не потеряла.

Через некоторое время она решилась спросить:

— А что с вашим отцом? Стражники сказали, что он болен…

— Да, — кивнул Винсент. — Он и до войны неважно себя чувствовал, а после смерти Оскара почти перестал есть и вставать с кровати. Всем нам тяжело от этого… Всем, кроме Джейми. Тот явно рад, что место барона Эдита скоро освободится.

Натали поморщилась. Ну как так можно? Как можно желать смерти собственному отцу, особенно после того, как недавно пережил смерть брата?

— А что лекари? — несмело спросила она.

— Дают ему что-то, какие-то травы, отвары… Но ему не лучше и не хуже. Некоторые говорят, что это вовсе не болезнь, а самовнушение. А от него средств нет.

— Может, я могла бы помочь? — выпалила Натали. Поймав недоуменный взгляд Винсента, она добавила: — Я немного разбираюсь в травах. Могла бы что-нибудь сварить для него, чтоб ему стало полегче.

— Можно попробовать, — протянул Винсент, выдержав короткую паузу. — Пойдём.

Он схватил факел и развернулся, направляясь к выходу. Натали, бросив последний взгляд на гробницу, поспешила за ним.

Это была их с Оскаром последняя встреча.