Формально А. Д. Сахаров стал сотрудником Отдела теоретической физики в 1969 г. См. статью Е. Л. Фейнберга. (Прим. ред.)
А. О. Смирнов-Костерин, правозащитник, друг Сахаровых, пять лет (1982–1987) провел в лагерях.
Информационный самиздатский бюллетень «В». Издавался несколькими правозащитниками в СССР в 1980–1983 гг. Все они были за это репрессированы. Материалы бюллетеня передавались в правозащитные организации за рубеж.
«…Так он работал. Исповедуя два принципа — „Любое задуманное дело должно быть сделано“ и „Никто никому ничего не должен“» (Е. Г. Боннэр-Сахарова. Из воспоминаний. В книге [10], с. 82).
С. В. Каллистратова (1907–1989), адвокат, правозащитник (см. о ней — [1], гл. 27, с. 722–724).
«Уважаемый профессор Уилер. Благодарю Вас. „Черный ящик“ ответил „Да“ и это было как Чудо. Не есть ли это демонстрация справедливости гипотезы Маха о тесной взаимозависимости далеких областей Вселенной. Еще раз спасибо».
Подробнее об этом эпизоде см. в книге [12], с. 208.
См. примечание в статье Е. Л. Фейнберга, с. 695.
Этим же решением был восстановлен на работе в ФИАНе Ю. А. Гольфанд. Прямой результат озабоченности зарубежных коллег. Солидарность физиков — это все-таки сила. Через два года я сам это ощутил в полной мере. М. В. Зимянин присутствовал на Сессии общего собрания АН СССР, 4–6 марта 1980 г.; а теперь, в эпоху рассекречивания партийных документов, это имя неожиданно всплыло вновь в совершенно фантастическом контексте (см. 5–3).
Как теперь стало известно, академики П. Л. Капица и Ю. Б. Харитон обратились в тот период в приватном порядке к председателю КГБ Ю. В. Андропову с просьбой облегчить положение Сахарова, но, получив категорический отказ, дальнейших действий не предпринимали.
Хелла (Елена Густавовна) Фришер (1906–1984), чешская коммунистка с многолетним стажем сталинских лагерей; ее воспоминания опубликованы в сборнике «Доднесь тяготеет», сост. С. С. Виленский, «Советский писатель», М., 1989.
См. статью В. Л. Гинзбурга и Приложение IV, с. 884–888.
Виктор Александрович Некипелов (1928–1989), поэт, правозащитник. См. о нем в [1], гл. 26, с. 720; его книги стихов: изд-во «La Presse Libre», Париж, 1991; изд-во «Мемориал», Бостон, 1992 г. См. также публикацию в журнале «Согласие», № 4, 1993 г.
Так наз. «Теория Великого объединения» сильных, слабых и электромагнитных взаимодействий (Great Unification Theory). (Прим. ред.)
Об этом в «Воспоминаниях» А. Д. [1], в «Постскриптуме» Елены Георгиевны [14]; о предыстории вопроса я написал в [16], об этой голодовке см. также в статьях Л. Б. Литинского, А. Б. Мигдала, Е. Л. Фейнберга.
Французский центр ядерных исследований. (Прим. ред.)
М. Г. Петренко-Подъяпольская, правозащитник, друг Сахаровых, вдова члена Инициативной группы по защите прав человека в СССР Григория Сергеевича Подъяпольского, скончавшегося в 1976 г. Сахаров о нем: в [1], гл. 21, с. 621.
Е. Э. Печуро, историк, правозащитник, составитель (совместно с А. П. Бабенышевым и Р. Б. Лерт) «Сахаровского сборника» [19].
FAS — Федерация американских ученых, NAS — Национальная академия наук США.
Академики в своей больнице могут пользоваться привилегией быть госпитализированными с женой.
Профессор Сергей Иванович Никольский, заместитель директора ФИАНа, в феврале 1980 года отказавшийся оформить увольнение Сахарова. В организации бойкота этой формальной процедуры принимал участие также заместитель начальника Теоротдела Гелий Фролович Жарков.
Речь идет о публикации моей статьи, представленной Андреем Дмитриевичем в «Доклады Академии наук». В конце концов она была опубликована в 1984 г. благодаря помощи Виталия Лазаревича Гинзбурга, оформившего на нее акт экспертизы, несмотря на то, что я в то время в ФИАНе не работал. А работал я тогда совсем в другом месте — дворником; продолжалось это пять лет, с 1982 г. по 1987 г. Впрочем, я с большой теплотой вспоминаю и саму работу, и весь тот трудовой коллектив.
Компактификация — замыкание в окружности, сферы или иные компактные пространства микроскопических размеров «лишних» измерений «высокомерного» пространства-времени. В конце 70-х — 80-е годы в теоретической физике возник ряд новых направлений, которые Сахаров считал истинно революционными: «теория великого объединения»; еще более общая теория струн — единая теория всех взаимодействий, включая гравитацию; возродилась и чрезвычайно плодотворно используется старая идея о существовании дополнительных измерений пространства-времени.
В отличие от Сахарова, один из самых значительных «генералов» советского ядерного комплекса В. З. Нечай в интервью газете «День» (№ 12, 1991 г.), доказывая возможность ограниченной ядерной войны, утверждал: «Если это обойдется сотней взрывов… ничего особо страшного не произойдет…»
См. статью Дж. Стоуна, часть 2. Далеко не все американские ученые играли в политические игры с СССР. «Комитет озабоченных ученых», Комитет «SOS» — «Ученые за Сахарова, Орлова, Щаранского» (см. статьи Джоэля Лейбовица и Морриса Припстейна) — делали все, чтобы помочь конкретным людям, и это была настоящая «борьба за мир» против возможной ядерной катастрофы.
«То, что происходило со мной в Горьковской областной больнице летом 1984 г., разительно напоминает сюжет знаменитой антиутопии Орвелла, по удивительному совпадению названной им „1984“» (из письма А. П. Александрову [23]). В 1985 г. голодовка продолжалась полгода.
М. Л. Левин, физик, однокурсник А. Д. Сахарова по физическому факультету МГУ, четыре раза навестивший его в Горьком. (См. его статью в этом сборнике.)
Ирина Кристи, математик, участник правозащитного движения.
Олег Александрович Обухов, главный врач Горьковской областной больницы им. Семашко, председатель областного Детского фонда, в 1989 г. удостоен почетного звания «Народный врач СССР». В годовщину смерти Сахарова, 14 декабря 1990 г., он, выступая по телевизору, рассказывал, как они помогали Сахарову проводить лечебное голодание. В 1995 г. в связи с 50-летием Победы Законодательное собрание Нижнего Новгорода присвоило О. А. Обухову звание почетного гражданина города, что вызвало резкие протесты общественности и Музея А. Д. Сахарова в Нижнем Новгороде.
Владимир Евгеньевич Рожнов — заведующий кафедрой психотерапии Центрального института усовершенствования врачей.
Летом 1994 года я направил письмо тогдашнему председателю ФСК С. Степашину с просьбой вернуть изъятые вещи. С тех пор никакого ответа я не получил.
Наум Натанович Мейман — математик, правозащитник, много лет находился в «отказе»; в 1988 г. эмигрировал, сейчас живет в Израиле.
«На лике каменном Державы, / Вперед идущей без заминки / Крутой дорогой гордой славы, / Есть незаметные Щербинки».
М. Д. Франк-Каменецкому; у А. Д. изъяли все записные книжки, но адрес Франк-Каменецких он помнил, поскольку жили они на Щукинском проезде в одном подъезде. Письмо, потихоньку выброшенное из окна больницы, Максим получил и сразу отнес М. Л. Левину, а тот передал Н. Н. Мейману.
См. статью Е. Л. Фейнберга, с. 696.
Письма: от 15 октября 1984 г. [23] и от 12 января 1985 г. О втором письме см. в статье В. Л. Гинзбурга, с. 225–226.
См. в [9, 24].
Из интервью в сентябре 1988 г. — Молодежь Эстонии, 1988, 11 октября (см. «Звезда», 1991, № 5).
Написать здесь географическое название «города» оказалось возможным только после 25 ноября 1990 г., когда «Комсомольская правда» рассекретила местоположение объекта.
Б. И. Смагин, см. его статью, где этот эпизод излагается подробно. (Прим. ред.)
Академик, двоюродный брат знаменитого авиаконструктора. (Прим. ред.)
Знаменитая поправка к американскому закону о торговле, предусматривающая определенные экономические санкции в отношении тех государств, эмиграционное законодательство которых не соответствует Декларации и пактам ООН о правах человека.
В первом томе своих «Воспоминаний» Андрей Дмитриевич отмечает, что при написании опубликованного теперь их варианта ему пришлось обходиться без записей, памятных блокнотов и т. п. Поскольку все происходившее, как будет видно из дальнейшего, было для меня жизненно важным, я все это помню до мельчайших деталей. Читатель не должен удивляться некоторому расхождению излагаемого ниже с «Воспоминаниями» еще и по другой причине: в действительности роль А. Д. С. была куда более решающей, чем он пишет, и, по-видимому, мне писать об этом было проще, чем ему, ввиду особенностей его характера.
Когда отец меня записывал и получал для меня метрику, было принято писать удвоенную согласную в словах иностранного происхождения. Позднее, получая введенный паспорт, отец оставил — уже по порядкам того времени — одно «т» в своей фамилии; мне — по метрике — дали паспорт с двумя «т».
Его сын, В. И. Кабаков, — очень известный специалист по теплообмену.
Кстати, после отцовского освобождения все трое у него лечились в поликлинике. Ничего не поделаешь, отец давал клятву Гиппократа.
В тогдашнем исчислении. Замечу, что в протоколе обыска эти деньги не упоминались. Когда я сказал об этом впоследствии отцу, он только пожал плечами.
Я вдруг поймал себя на мысли, что пишу теми же словами, что сэр Уинстон Черчилль, когда он описывает в IV томе поразительной книги «Вторая мировая война» свой рассказ Сталину о предстоящей операции в Касабланке. Боюсь, однако, что сэр Уинстон недооценил разведку собеседника.
С подобным типом мышления мне приходилось сталкиваться только у одного человека, моего учителя А. Н. Колмогорова.
Это, если угодно, самое важное. В течение многих десятилетий в науке формировались и даже насаждались вожди — в каждой области свой. Поссорься с таким — и все кончено, особенно для ученого, работавшего вне Москвы. Самое существование А. Д. С. как верховного авторитета могло многое изменить в благоприятную сторону даже в политических условиях того времени. Сошлюсь на пример замечательного математика И. Г. Петровского, покойного ректора МГУ. Возможность прийти к нему, добиться справедливого решения своего дела, которая была у любого сотрудника и даже студента университета, многое меняла. А. Д. С. потенциально располагал неизмеримо большими возможностями.
Я уже писал об этом докладе в журнале «Природа», 1990, № 8, с. 120–121.
Фонд имени Симоны и Чино дель Дюка — один из наиболее известных в мире частных фондов — первым присудил А. Д. С. в 1974 г. международную премию мирового масштаба. Фонд основан в 1969 г. и получил государственное утверждение французского правительства в январе 1975 г. Г-жа Симона дель Дюка продолжает быть президентом — основателем фонда; жюри международной премии включает крупнейшие имена в науке и литературе, членов Французской академии и Академии наук Франции.
Написал в 1990 г. М. Левин.
«Фонд за выживание и развитие человечества». См. также весьма критические высказывания А. Д. Сахарова об этом Фонде в книге «Горький, Москва, далее везде», изд. им. Чехова, Нью-Йорк, 1990, с. 78–84, 114.(Прим ред.)
Американская атомная станция. (Прим. ред.)
Цитаты из Махатмы Ганди взяты из небольшой книжки «Ганди» (Бомбей, Valil & Sons, 205 с., года не указано).
Заметки о премьер-министре Индире Ганди взяты из моей книги «On the Glassy Sea, an Astronomer’s Journey» («На стеклянном море. Путешествие астронома»). Нью-Йорк, Американский институт физики, 1988. Между прочим, Индира не была родственницей Махатмы Ганди.
Пользуюсь текстом, помещенном в газете «Поиск» (1989, № 34, 21–27 дек.).
В. Л. Гинзбург. Письмо А. Д. Сахарова Президенту АН СССР («Знамя», 1990, № 2, с. 3). В СССР это письмо А. Д. Сахарова ранее не публиковалось. Как я недавно узнал, письмо было помещено в качестве одного из приложений в книжке Е. Г. Боннэр «Постскриптум. Книга о горьковской ссылке» (Париж, 1988. — Еditions de la Presse Libre, Paris, 1988). К сожалению, я лишь случайно и при том уже после выхода в свет моей статьи в «Знамени», смог прочесть книгу Е. Г. Боннэр. Отрывок из этой книги опубликован в «Огоньке» (1990, № 21, май, с. 6).
В силу этой «засекреченности» А. Д. Сахаров в своей только что появившейся автобиографии (А. Д. Сахаров. Воспоминания. Нью-Йорк, изд-во им. Чехова, 1990) пишет о трех предложениях, сыгравших решающую роль при создании водородных бомб, называя их (без раскрытия содержания) «1-й идеей», «2-й идеей» и «3-й идеей». «1-я идея» принадлежала А. Д., а «2-я идея» — мне. «3-я идея» была выдвинута уже в последующие годы на «объекте». Смерть А. Д. подтолкнула процесс рассекречивания «1-й» и «2-й идей», и в № 8 журнала «Природа» за 1990 г. появились соответствующие статьи с изложением ранней истории создания водородных бомб в СССР.
B «Досье» [3] это письмо отсутствует, как мне сказали, по недосмотру(?). Письмо помещено в качестве одного из приложений к «Воспоминаниям» А. Д. Сахарова.
Список поездок см. в Приложении IV. Горьковская папка. (Прим. ред.)
Б. Альтшулер. Как не понимали Сахарова. — Я имел возможность, благодаря любезности Б. Альтшулера, ознакомиться с его статьей в рукописи. Частично статья опубликована в «Природе» (1990, № 8, с. 70) и в «Книжном обозрении» (1990, №№ 28–29).
В цитируемой статье Б. Альтшулер так формулирует этот принцип: «Абсолютная нравственная оправданность каждого действия, оправданность именно с самой простой, общечеловеческой, не искаженной никакими „идеями“ точки зрения». Стоит здесь привести и второй принцип: «Необходимость победы, хотя бы в малом. Достижение положительного результата путем сосредоточения максимального усилия на минимальной „площади“, в пределе, в точке».
После того, как сказанное в тексте было написано в марте 1990 г., я в июне 1990 г. видел в Москве К. Торна и еще раз Ф. Яноуха. Ф. Яноух своего разговора по телефону с родственниками Е. Г. Боннэр в деталях не помнит, но, видимо, упомянул о приводимой ниже телеграмме А. Д. Сахарова от 2 сентября 1985 г., касающейся лекарств. К. Торн совместно с рядом других физиков долго разговаривал с Е. Г. Боннэр в США в 1986 г. до его поездки (в марте 1986 г.) в Москву. К. Торн передал мне записи разговоров со мной и с Е. Боннэр, касающиеся А. Д. Сахарова, которые он делал в 1981 и 1986 гг. (см. на сл. с.). Здесь нет оснований останавливаться на этих записях, поскольку в любом случае это не может иметь отношения к голодовке 1985 г. Ограничусь замечанием, что, разумеется, никаких неверных сведений я К. Торну не сообщал, и А. Д. Сахаров был неверно информирован. Думаю, что он и сам пришел к такому заключению, ибо не стал затрагивать эту тему при встрече с Торном (см. выше). Кроме того, уже после разговора со мной о Торне А. Д., как он пишет, был «очень рад принять участие в юбилейном сборнике», посвященном моему 70-летию («Проблемы теоретической физики и астрофизики». М., Наука, 1990; статья А. Д. Сахарова помещена на с. 389–393). Предложение поместить статью в сборнике было ему сделано в середине 1987 г., причем, разумеется, не мной и даже без моего ведения. Таким образом, он вполне мог, безо всякого неудобства, отказаться предоставить статью для сборника.
В начале декабря 1985 г. (см. статью Б. Л. Альтшулера). (Прим. ред.)
Всех намечавшихся к поездке спрашивали об их согласии. И за все время лишь один сотрудник сказал, что поедет лишь по приказу. Разумеется, приказа не последовало. Кстати, я не имею никаких оснований подозревать этого сотрудника в трусости. У него были, видимо, свои причины не хотеть поехать к Сахарову, и это его право.
См. мою заметку «Кое-что об архипелаге Свободы», помещенную в газете «Московский комсомолец» от 28 июня 1990 г.
См. мою статью «С кем вы, демократы?», опубликованную в газете «Известия» № 138 от 17 мая 1990 года. См. также «Книжное обозрение» № 30 от 27 июля 1990 года.
ПГУ — Первое главное управление — административная организация, отвечавшая за создание ядерного и термоядерного оружия и за другие применения атомной энергии. Этому Управлению подчинялись министерства, выполнявшие наиболее важные работы по атомной проблеме. В 1954 г. ПГУ было переименовано в Министерство среднего машиностроения.
ИТЭР — интернациональный термоядерный экспериментальный реактор. Проект его разрабатывается сейчас объединенными силами США, Западной Европы, России и Японии.
МТР — магнитный термоядерный реактор.
БЭП — Бюро электроизмерительных приборов — условное наименование подразделения ЛИПАНа, введенное тогда по соображениям секретности.
См. статью Ю. Б. Харитона, с. 727. (Прим. ред.)
Выступление на 80-летии Эдварда Теллера. Обратный перевод с английского. (Прим ред.)
О реакции Запада на «Лизину» голодовку А. Д. Сахарова и Е. Г. Боннэр см. также в статье Гарри Липкина. (Прим. ред.)
См. также статью Л. В. Парийской. (Прим. ред.)
Об этом эпизоде см. также в статье И. И. Ройзена. (Прим. ред.)
Теперь официальное название города Снежинск, название этого научного учреждения ВНИИТФ.
Такая попытка сделана в статье автора в журнале «Природа», 1990, № 8. В этом же номере можно найти более подробное изложение упоминаемых ниже идей Сахарова.
Согласно квантовой механике размеры микрочастицы типа атома или молекулы определяются массой легчайшей ее составляющей, будучи обратно пропорциональны этой величине. Поэтому размеры мюонных атомов и молекул в 200 раз меньше размеров соответствующих электронных систем.
Это число — отношение квадрата скорости звука в сильно сжатом горячем веществе к квадрату скорости света.
Вспоминается семинар в мае 1971 г., на котором теоретики отмечали юбилей А. Д. (мне выпало делать там доклад о сверхсильных магнитных полях в природе в связи с сахаровской идеей, см. выше). После семинара довольный и растроганный А. Д., неся подарок теоротдела — приемник ВЭФ, пошутил: «А ведь скажут, что это подарок не теоротдела, а ЦРУ, и не приемник, а передатчик…»
Любопытно отметить, что во время моих визитов к А. Д. в 1982 и 1983 гг. милиционер едва удостаивал нас внимания, не считая, конечно, тщательной проверки паспортов. Во время же последнего визита, за несколько месяцев до освобождения А. Д., милиционер вскочил, отдал честь и протянул руку для рукопожатия.
Я этот эпизод рассказал Л. П. Грищуку, который вставил его в свои воспоминания о Я. Б. На всякий случай, он все же решил спросить о его достоверности у А. Д. С., который подтвердил, что такой разговор имел место.
Эта речь А. Д. Сахарова опубликована в книге «А. Д. Сахаров. Научные труды», М., ЦентрКом, 1995. (Прим. ред.)
Слова из шуточного обращения Пушкина к маленькому сыну П. А. Вяземского: «Душа моя, Павел, / Держись моих правил…» (По просьбе редакционной коллегии автор снабдил статью примечаниями с разъяснением некоторых литературных отсылок, которые могут оказаться непонятными для неискушенного читателя.)
Слова Пушкина о Шекспире, записанные Ксенофонтом Полевым.
Настоящее имя героя романа А. Дюма «Граф Монте-Кристо» — Эдмон Дантес.
«Базовые» люди всегда отмечали редкое сочетание в Сахарове таланта физика-теоретика с гениальностью инженера-конструктора. Программа действия для Данзаса свидетельствует, что конструктивные решения были свойственны Андрею задолго до «базы».
Эта статья УК РСФСР дает определение понятия «состояние невменяемости», дающего законное основание для принудительного помещения в психиатрическую больницу. (Прим. ред.)
УФН — «Успехи физических наук» (журнал).
В формуле для энергии фотона Е = hν Андрей произносил постоянную Планка на немецкий лад. Думаю, что это у него было от отца, получившего образование еще до первой мировой войны, когда международным языком физиков был немецкий. Л. И. Мандельштам тоже говорил «ха»…
Это и другие произведения М. Л. Левина опубликованы в книге «Михаил Львович Левин. Жизнь, воспоминания, творчество». Нижний Новгород, издательство «Чувашия»,1995.(Прим. ред.)
Впрочем, его позабавил в марте 1980 г. мой рассказ о статье к юбилею нижегородской ссылки Короленко, напечатанной в горьковской газете как раз 22 января 1980 г. А семь лет спустя я порадовал его Указом о награждении Толстикова орденом, опубликованным сразу после присуждения Бродскому Нобелевской премии.
Заметку о «Графе Нулине», написанном в два дня, 13 и 14 декабря 1825 г., Пушкин кончает фразой: «Бывают странные сближения».
Переделка стиха «AMD своею кровью…» из баллады Франца в «Сценах рыцарских времен».
При первой нашей встрече в 56-м году Андрей спросил, заметил ли я симоновский фортель на 150-летнем юбилее Пушкина. Чтобы не прогневить Сталина, Симонов, декламируя «Памятник», опустил «… друг степей калмык».
Я вспомнил присловье моего горьковского друга Миши Миллера: «Кругом бардак, а пойти некуда». Очень оно понравилось Андрею.
Рефрен послания В. Л. Пушкина к нижегородцам в 1812 г.
См. последнее действие «Бесприданницы» А. Н. Островского.
Сколько административного идиотизма в том, что в предельно «нештатной» ситуации в Чернобыле никто — ни министры, ни академики! — не подумали (или не решились?) привлечь к ликвидации аварии Сахарова — мастера нетривиальных технических решений. А вот во время армянского землетрясения выпускали ведь из тюрем. И ничего, потом все выпущенные вернулись.
Луевы горы недалече от корчмы на литовской границе («Борис Годунов»).
Во время одной из наших встреч в Горьком я рассказал Андрею, что в телевизионном «Шерлоке Холмсе» по требованию начальства произвели переозвучивание. При первом — хрестоматийно знаменитом — знакомстве Холмс сразу угадывает, что Ватсон вернулся из Афганистана, где как раз идет война. Велено было заменить «Афганистан» на «восточные провинции».
Мы — старые обезьяны / И есть новое оружие.
Андрей часто употреблял это слово. По его наблюдению, мы оба заразились «забавно» от М. А. Леонтовича.
«У „Илиады“ болит живот!» — концовка античного анекдота о богаче, который завел живой цитатник из обученных рабов.
Согласно отчету, на предшествовавшем интервью Общем собрании Академии наук СССР произошел следующий инцидент. После доклада Александрова, в котором Сахаров не упоминался, слово взял Понтрягин. Он пожаловался, что на Западе его несправедливо обвиняют в антисемитизме, и что эту кампанию против него организовал Сахаров. За это он объявил Сахарова врагом Советского Союза и потребовал, чтобы в отношении него были приняты меры. Последовали аплодисменты и шум в зале. Александров встал и сказал: «Все мы знаем, что есть тип людей, которых Понтрягин органически не выносит. (Намек на высказывание Понтрягина, сделанное им однажды по поводу еврея, редактора журнала.) Мы не будем больше это обсуждать». Очевидно, это был единственный раз, когда имя Сахарова было упомянуто на этом собрании. По мнению некоторых лиц, все сложилось именно так скорее всего потому, что советское руководство решило не обострять более ситуацию, а не по той причине, что существовала реальная вероятность, что Академия не осудила бы и не изгнала бы Сахарова, если бы таков был приказ властей.
Отличную от этой картину жизни Сахарова в Горьком, открывшуюся в разговоре с его женой 13 апреля, опишем отдельно. Главное тут — чрезвычайная, почти патологическая бдительность в отношении Сахарова.
В Москве я уже слышал об этой поездке. Виталий Гинзбург, руководитель отдела, где работал Сахаров, а, может быть, и другие сотрудники, просили разрешения посещать Сахарова. 9 апреля Гинзбургу и другому коллеге Сахарова, а также некоему официальному лицу (из Академии?) было разрешено навестить Сахарова, что они и сделали. Считалось, что это политический жест с целью показать Западу, что Сахаров имеет возможность работать.
Я не помню, было ли здесь употреблено слово «иностранец», но упоминания «иностранной клики» настораживали. Передача секретов иностранцу — это, конечно, очень серьезное обвинение.
В этот момент я вынул из кармана листок бумаги, на котором были записаны имена. Этот список вызвал большой интерес у Билева и Козлова, которым я его позже передал. Было уже около семи часов вечера, и Билев нервно оглядывался на большие часы у него за спиной.
Здесь он в точности повторил фразу, прозвучавшую в нашей беседе в июле прошлого года.
Мне кажется, здесь было упомянуто имя Левича в качестве примера того, как Академия уведомила власти, что он не владеет секретной информацией.
Возможно, он имел в виду, что Мейман — единственный, кого он лично знает.
Снова ссылка на «распространение ядерного оружия».
Не знаю, имел ли он в виду студента Принстона или какого-нибудь советского студента.
Один из самых горьких моментов моего путешествия связан с историей, которую рассказали мне перед моей встречей с Александровым Ирина и Виктор Браиловские. Зная, как привязаны друг к другу члены этой семьи, включая сына восемнадцати лет и пятилетнюю дочь, я спросил Виктора, неужели он действительно уехал бы один, если бы получил разрешение. «Немедленно, — ответила Ирина, — теперешнее положение Виктора слишком опасно». (Было ясно, что это может означать очень-очень долгую разлуку.)
В мае 1990 г. результаты этих работ, а также проблемы, которые обсуждались на встрече с А. Д., были доложены мной на Международной конференции по космической ядерной энергетике в г. Обнинске.
В состав группы входили: Г. М. Антропов, Ю. С. Клинцов, А. А. Лбов, П. П. Лебедев, Н. Г. Москвин, Ф. Насыров, А. И. Павловский, В. Н. Полынов, О. К. Сурский, В. П. Царев и др.
Здесь и далее цитируется книга А. Д. Сахарова «Воспоминания» (Нью-Йорк, 1990).
Русский перевод статьи опубликован в журнале «Инженер», 1990, № 8,с. 30; № 9, с. 28. См. также УФН, 1991, т. 161, № 5, с. 153. (Прим. ред.)
Статуэтка-приз за лучшую телепередачу, телефильм и т. п. (Прим. перев.)
От франц. pare-brise — ветровое стекло. (Прим. ред.)
Гамкрелидзе Тамаз Валерианович — известный лингвист, один из авторов новой теории происхождения индоевропейских языков и народов, академик АН СССР и АН Грузинской ССР, лауреат Ленинской премии.
Окончив физический факультет МГУ в декабре 1950 г., я был в оставлен в аспирантуре. Между тем, М. А. Марков рекомендовал меня И. Е. Тамму в группу по реализации идеи А. Д. Сахарова, создаваемую в исследовательском центре вдали от Москвы. Когда в начале мая 1951 г. я был туда «откомандирован», мне казалось, что именно здесь находится крупный засекреченный ускоритель, о котором в Москве ходили слухи.
Ядерное оружие. — БСЭ, 1958, т. 51, с. 320–321; Ядерный взрыв. — Физический энциклопедический словарь, М., 1984, с. 917–918.
Кстати, его кабинет охранялся одним из двух телохранителей, симпатичных молодых людей, которые нам не мешали, но каково было А. Д., ведь они дежурили около него круглосуточно.
П. Е. Кунин учился вместе с А. Д. Сахаровым в аспирантуре ФИАНа. Во время кампании против «космополитов» был уволен и исчез из большой физики.
Дело было до скандально знаменитого «сюрприза», который преподнес Президиум АН СССР, отклонив кандидатуру Сахарова, предложенную чуть ли не всеми учреждениями Академии наук. Хорошо известно, чем это кончилось — вот уж поистине, когда Бог хочет наказать людей, он лишает их разума!
Выдержка из письма дается в обратном переводе с английского.
Эта статья, провозглашавшая руководящую роль КПСС, была отменена вскоре после его смерти.
См. Олег Мороз «Возвращение из ссылки. История одного интервью», в книге «Андрей Дмитриевич. Воспоминания о Сахарове». М., «Терра», «Книжное обозрение», 1990. (Прим. ред.)
LEP — электронно-позитронное накопительное кольцо, электронно-позитронный коллайдер. (Прим. ред.)
Сейчас — академик РАН (примечание 1995 г.).
См. также В. Б. Адамский, Ю. Н. Смирнов. «50-мегатонный взрыв над Новой Землей. Вопросы истории естествознания и техники. М., Наука, 1995 г., № 3, с. 79–99.
На Съезде народных депутатов СССР.
О высказываниях В. П. Астафьева см. также [5, 6].
См. Приложение к части I этой статьи. (Прим. ред.)
Обратный перевод с английского.
2 мая 1984 г. Е. Г. Боннэр была задержана в аэропорту г. Горького, и против нее было возбуждено уголовное дело. (Прим. ред.)
Одно за другое (лат.).
Международный форум ученых «За безъядерный мир, за выживание человечества», Москва, 14–16 февраля 1987 г. (Прим. ред.)
Эти выступления опубликованы в книге «А. Д. Сахаров. Тревога и надежда». М., Интер-Версо, 1991. (Прим. ред.)
Цитируется по магнитофонной записи.
Ср. статью Н. М. Нестеровой.
А. А. Коломенский — один из старейших сотрудников ФИАНа, д.ф.-м.н., профессор, лауреат Ленинской премии.
Ю. А. Романов — сотрудник теоротдела ФИАНа с 1948 по 1950 гг., затем — ВНИИЭФ (Всесоюзного научно-исследовательского института экспериментальной физики), д. ф.-м. н., Герой Социалистического Труда.
В. П. Силин — д. ф.-м. н., профессор, сотрудник ФИАНа с 1949 г.
Все свои сбережения — 139 тыс. руб. — Андрей Дмитриевич пожертвовал в Красный Крест и на строительство Онкологического центра в Москве (1969 г.).
«Советская культура», 10 марта 1990 г.
Парадоксально, что эта работа опубликована в СССР только в 1990 г. в сб. «Тревога и надежда», тогда как за рубежом она издана тиражом, превышающим 20 млн. экз.
См. предисловие А. Д. Сахарова к этой статье в сб. «Тревога и надежда».
За рубежом широко была издана его книга «О стране и мире». За выдающийся вклад в борьбу за ядерную безопасность и мир в 1975 г. он был награжден Нобелевской премией мира.
Идея лазерного термояда была предложена А. Д.
По словам Е. Г., он говорил: «Зачем мне новый костюм? В Горьком у меня их было три, но они так и висели в шкафу без употребления».
Эта квартира до приезда А. Д. использовалась как спецгостиница. В одной из четырех комнат жила женщина, выполнявшая обязанности администратора и уборщицы. А. Д. настоял на ее удалении после того, как заметил, что она роется в его бумагах.
Более подробно этот период отображен в других статьях этого сборника.
Как выяснилось впоследствии, все наши разговоры не только в квартире Андрея Дмитриевича, но и в общежитии, где мы остановились, прослушивались КГБ.
Характерный штрих: милицейский пост перед нашим приходом перенесли от двери в квартиру А. Д. и Е. Г. к началу коридора для того, чтобы у нас не создавалось, по-видимому, слишком мрачного впечатления от реальных условий заточения, в которых они пребывают.
См. статью В. Л. Гинзбурга в этом сборнике.
Зная, что Горький снабжался гораздо хуже, чем Москва, все приезжающие к А. Д. сотрудники нашего отдела захватывали с собой продукты и «на долю» А. Д.
Я позволил себе включить в последующий текст отрывки (их очень мало) из публиковавшихся уже мною двух-трех заметок об А. Д.
См. воспоминания В. Я. Файнберга в сборнике «Воспоминания о И. Е. Тамме». М., 1981; 3-е издание — М., 1995.
Этого не было — ни тогда, ни впоследствии — в личном, домашнем общении. Здесь он был лишь в самом начале несколько скован, а так — мил, естествен и еще более привлекателен.
Упоминавшийся уже В. А. Фабрикант рассказал мне, что когда Игорь Евгеньевич рекомендовал ему Андрея Дмитриевича для преподавания, он удивился, что тот нуждается. Ведь его отец — автор издававшихся учебников, задачников, научно-популярных книг — хорошо обеспечен и может помочь. «Я его хорошо знаю», — сказал В. А. «Да, но вы не знаете Андрея Дмитриевича», — возразил И. Е.
См. Р. Г. Далитц, «Кандидатская диссертация Андрея Сахарова», УФН, 1991, т. 161, № 5, с. 121–136. (Прим. ред.)
Было бы наивно и неверно истолковывать такое поведение Александра Исаевича как просто невежливое или недоброжелательное. Нужно помнить, что в то время он был поглощен, охвачен, одержим своим Делом, и это сочеталось со всепоглощающей целенаправленностью его четких действий (поистине «американская деловитость» и русский (контр)революционный размах). Все постороннее отметалось. Я был свидетелем и участником трех его попыток найти себе стоящего союзника среди академических физиков, обладавших привлекательной общественной репутацией. Он встречал с их стороны искреннее восхищение, готовность посодействовать (скажем, в перепечатке его неизданных произведений), но для него это все было «не то». Теперь же он пришел, чтобы впервые встретиться с человеком из той же среды, но уже совершившего великий поступок, переступившего порог. Поэтому все остальное было несущественным, могло только помешать.
Т. К. Хачатурова уверенно считает, что А. Д. запамятовал обстоятельства их ухода: на самом деле по телефону были вызваны одно за другим два такси. Шофер Сахарова спросил А. Д.: «Что это у вас, совещание, что ли, было?»
См.: журнал «Знамя», 1990, № 2.
Я вообще был невысокого мнения о прагматической ценности подобных действий. Недавний опыт разгрома, учиненного в математике (1968–1969 гг.; я подробнее пишу об этом ниже в разделе «Арест и высылка в Горький»), был хорошим примером. Однажды (вероятно, в конце 1970 г.), когда мы выходили вместе из ФИАНа, я сказал А. Д.: «Все мы ходим под Богом. Хотя я, как вы сами знаете, в диссидентской деятельности не участвую, может случиться, что и меня посадят. Чего доброго, вы и Игорь Евгеньевич начнете кампанию в мою защиту, с подписанием писем и т. п.» «Обязательно начнем!» — с жаром ответил А. Д. «Так вот, я очень прошу ничего такого ни в коем случае не делать, — возразил я. — Мне это не поможет, а сознание того, что из-за меня обрушатся удары на тех людей, которые в этом примут участие, сделает мое состояние психологически невыносимым». — «Хорошо, посмотрим, — примирительно сказал А. Д. — Будем надеяться, что вопрос об этом не встанет».
Не следует думать, что у А. Д. была идеальная память (недаром он многое тщательно записывал, хранил копии писем и т. п.). Я установил это точно в одном случае. В 1976 г. я писал свою статью для сборника воспоминаний об И. Е. Тамме (вышло три издания — в 1981, 1983 и 1995 гг.) и включил в нее один красочный эпизод. В 1956 г. происходили выборы на новый срок президента Академии наук А. Н. Несмеянова. Все отделения, кроме физико-математического, спокойненько высказались за это. Но И. Е. убедил свое отделение потребовать от Несмеянова, чтобы он сначала представил программу возрождения научной биологии (и борьбы с бюрократизмом в президиуме АН). На общем собрании Академии это вызвало бурю. В конце концов сошлись на том, чтобы избрать Несмеянова немедленно, но через три месяца созвать новое собрание и обсудить его программу. Это и было сделано, снова в обстановке жестоких споров и взаимных нападок. Но я знал это только по чьим-то рассказам, сам не был свидетелем. Естественно, я решил проверить достоверность рассказов у ближайших друзей И. Е., его соратников по борьбе с лысенковщиной, академиков М. А. Леонтовича и А. Д. Сахарова. К моему огорчению каждый из них, пожав плечами, ответил: «Ничего подобного не было». Но случай был очень уж интересный, выбрасывать его из статьи было жалко. Я пошел в архив АН, попросил стенограммы общих собраний 1956 г. и обнаружил, что все происходило так, как я здесь рассказал. Но самое удивительное было то, что на явочных листах обоих собраний (тогда принимавшие в них участие академики лично расписывались) стояли хорошо знакомые подписи их обоих! Они присутствовали при этом (скорее всего участвовали в подготовке решения Отделения), но начисто все забыли (в 1976 г. одному из них было 73, другому — 55 лет).
Недавно я услышал другую версию: Пилюгин задал вопрос на собрании партфракции.
Эта версия, оказывается, еще жива! В декабре 1990 г. одна солидная газета, отмечавшая годовщину со дня смерти А. Д. публикацией отрывка из его нобелевской речи, пожелала сопроводить этот текст дополнительным материалом и попросила меня ответить на два вопроса. Первый из них был: «Когда именно Сахаров прекратил свою научную деятельность?» Мой ответ, что этого никогда не было, вызвал удивленное замечание: «Но ведь широко распространено мнение, что он перешел к общественно-политической деятельности потому, что иссяк как ученый!» Поистине: «Клевещите, клевещите — что-нибудь да останется». И осталось даже теперь, когда, казалось бы, все о нем всем известно. Легко представить себе, что же было тогда…
С этим, кстати, связан смешной эпизод. 22 января я был в санатории. В первый же день моего вскоре последовавшего возвращения в ФИАН мне передали строгий запрос сверху: Почему, когда А. Д. вывозили на самолете в Горький и он был чем-то обеспокоен, Елена Георгиевна его успокаивала: «Ничего, Евгений Львович все сделает». Кто такой Евгений Львович, и что он должен сделать? Ясно было, что А. Д. беспокоился о судьбе этих статей. Но не такой в Отделе народ, чтобы не понять этого и без меня. Статьи были должным образом оформлены, С. И. Никольский не побоялся направить их в печать, в наш центральный «Журнал экспериментальной и теоретической физики» (ЖЭТФ), а там редактором был П. Л. Капица, его первым заместителем, реально ведшим всю текущую работу, — Е. М. Лифшиц, и все пошло гладко. В ближайших летних номерах статьи были опубликованы, и «страшное имя» появилось на страницах печатного органа. Важно было, конечно, и то, что Главлит не наложил запрета. Но к тому времени было, видимо, уже принято решение не мешать А. Д. в научной работе.
В один из годов горьковской ссылки он приехал к нам в Отдел на две недели и привез свой большой доклад на эту тему. Когда мы показали ему статью А. Д. (к тому времени мы о ней вспомнили), он ахнул, — в ней было сделано многое из того, что потом независимо повторили другие теоретики за рубежом.
Лет 25 тому назад в США был проведен такой эксперимент. Ста владельцам придорожных мотелей разослали вопрос: примете ли вы постояльца-негра. Более двух третей (цифры привожу на память) ответили отрицательно. Но когда к ним направили реальных негров, то отказались их принять менее одной трети хозяев. Это было истолковано как благотворное влияние личного человеческого общения. В случае с А. П. Александровым на это вполне можно было рассчитывать.
На самом деле реакция оказалась более хитрой, см. ниже (1990 г.).
В письме пропущено слово «возможность».
Как-то так сложилось, что на мне лежала ответственность за снабжение Е. Г. и А. Д. лекарствами. Андрей Дмитриевич присылал длинные списки, и мы раздобывали их либо в Москве, либо за границей. Один раз нужное редкое лекарство прислал Генрих Бёлль. Я все собирал, и их отвозили (см. Приложение).
В своей статье «Кому нужны мифы?» (журнал «Огонек», №-11 за 1990 г.) Елена Георгиевна цитирует п. 2 этого письма (начиная со слов «Ваше заявление…»), но без последней фразы («Поэтому я убедительно советую…») и не называет моего имени как автора. Она остро иронизирует по поводу этих строк: «Вот как!.. А „сотрясение воздуха“ всегда помогало. Пока меня не заперли в Горьком, было опубликовано все, что Сахаров там написал» и т. д. Верно, героическая деятельность главным образом самой Елены Георгиевны сделала возможным спасение и публикацию написанного Андреем Дмитриевичем, но какое это имеет отношение к совершенно безрезультатным требованиям мировой общественности (об освобождении А. Д. и разрешении поездки Е. Г.), к ужасам бессмысленной голодовки? Я продолжаю считать, что сказанное в моем письме было правильно, и не вижу оснований для иронии. Впрочем, в этой статье Елены Георгиевны было немало несправедливых слов и по поводу других лиц. Она сама начинает ее словами: «Странное создалось положение. Я все время кого-то обижаю» (это неудивительно, ее статья написана вскоре после внезапной трагической кончины А. Д. Елена Георгиевнна проявила в эти страшные, горестные дни поразительное мужество и стойкость. Но ее состояние все же не позволяло быть этому мужеству и стойкости безграничными, а ее высказываниям — без исключения справедливыми). Я не испытал чувства обиды за себя, поскольку считал (и считаю) себя в этом вопросе правым.
Конечно, это не был устный разговор. Мы писали на клочке бумаги. А. Д. боялся меня заразить, все было скомкано, я ограничился двумя фразами и не сумел объяснить ситуацию достаточно подробно.
По-видимому, имеется в виду письмо А. Д., посланное Горбачеву в последние дни июля, в котором А. Д. обещал «прекратить свои общественные выступления, кроме исключительных случаев» (А. Д. замечает в той же книге, что начал его писать за месяц до этого), если Е. Г. поездка будет разрешена.
В той же статье в «Огоньке» Елена Георгиевна пишет, что именно протесты мировой общественности и беспокойство государственных деятелей Запада принесло это освобождение для нее и А. Д., «а новое правительство или старое — дело второе». Согласиться с этим никак нельзя. Почему-то при «старом правительстве», в 1984 г., такая голодовка не помогла. Да и все годы ссылки почему-то «протесты тысяч иностранных ученых, „День Сахарова“» и все остальное, что Е. Г. перечисляет, не только не привели к такому освобождению, но положение все ухудшалось: осудили Е. Г. на ссылку, ужесточили режим, дошли до кражи сумки с рукописями А. Д., сопровождавшейся его временным отравлением и т. д. Мне кажется, эта оценка — «новое правительство или старое — дело второе» — глубоко несправедлива. «Старое правительство», если в чем-то и уступало, скажем, высылая Плюща, Гинзбурга и др. (повторяю: неясно еще, «уступало» ли или высылало в том же порядке, как Солженицына), то делало это «сквозь зубы», ничего не изменяя во всей остальной репрессивной политике. «Новое» же правительство освободило всех правозащитников. Не исключено, конечно, что именно потому, что во главе страны оказался Горбачев (а не Черненко, как было во время безрезультатной страшной голодовки 1984 г.), давление зарубежного общественного мнения помогло новому руководителю преодолеть сопротивление КГБ.
Как-то меня спросили: почему я так страстно уговаривал А. Д. не голодать? Ответ прост: я не хотел, чтобы он умирал, чтобы снова и снова испытывал мучения, которым его подвергали. Я знал, что власть не отступит, что протест всего мира для нее ничего не значит. А. Д. рассматривал как поражение и слабость воли неудачу голодовки 1984 года. На самом деле он проявил поразительное мужество, но результат был предопределен. Нетрудно представить себе, чем окончилась бы и голодовка 1985 года, если бы генсеком был избран не Горбачев, а Гришин, или Щербицкий, или Романов. Я не сомневаюсь, что сам А. Д. считал, что своими голодовками он одержал победу над властью. Разубеждать его в этом было бы жестоко. Более того, быть может, именно уверенность в этом придала ему новую веру в свои силы и помогла в последующей борьбе. Пусть так. «Все хорошо, что хорошо кончается».
Вообще, все эти годы пугающее имя Сахарова, его работы открыто фигурировали на семинаре. Не только мы, но и многие другие физики в Москве тщательно следили за тем, чтобы нужные ссылки на его работы всегда помещались в статьях основных журналов — ЖЭТФ и Успехи физических наук. Один раз во время горьковской ссылки А. Д., как академик (это его право), представил статью Б. Л. Альтшулера в «Доклады Академии наук СССР». В данном случае возникло смятение, трудности, редакция колебалась, но все же удалось «пробить» эту статью, и она появилась с подзаголовком: «Представлено академиком А. Д. Сахаровым».
В своих воспоминаниях («Лит. газета», 19 декабря 1990 г.) А. Б. Мигдал пишет, что, узнав о приезде Сахарова, он и некоторые другие физики-теоретики поехали на этот первый семинар. Это неточно. Они (а также известные журналисты Ю. М. Рост и О. П. Мороз) приехали на второй семинар, через неделю. Ю. М. Рост много тогда фотографировал.
А. Д. Сахаров. «Горький, Москва, далее везде», с. 51 и далее.
Бормотова — заведующая поликлиникой АН СССР, к которой был прикреплен А. Д.
«The Physical Review». (Прим. ред.)
Andrei D. Sacharov. Progress, Coexistence and Intellectual Freedom (New York: W. W. Norton, 1968), p. 35. Оригинал см., например, в книге: А. Д. Сахаров. Тревога и надежда. М., Интер-Версо, 1990, с. 15.
В своих воспоминаниях (Memoirs, New York: Alfred A. Knopf, 1990) Сахаров перечисляет свои неудачные попытки поддержать мораторий на испытания в 1958 г., действуя через Курчатова (с. 207–208), и в 1961 г. путем прямого обращения к Хрущеву. Он также рассказывает о своих попытках в 1962 г. (включая телефонный звонок Хрущеву) предотвратить ненужное, по его мнению, испытание ядерного заряда большой мощности (с. 225–229), в результате чего родился Договор о частичном запрещении ядерных испытаний 1963 г. (с. 230–231).
Боннэр рассказывает об этой встрече в своих воспоминаниях: Елена Боннэр. Постскриптум. Книга о горьковской ссылке. Париж, Де ла пресс Либре, 1988 (см.: Нева, 1990, № 5–7; М., Интербук, 1990).
По свидетельствам очевидцев, когда Сахаров начал говорить, в зал заседаний форума вошел Добрынин; сразу после выступления Сахарова он ушел. Потом стало известно, что он немедленно направился к Горбачеву. Историческое заявление советского правительства, объявляющее об отказе от принципа «пакета», было опубликовано через две недели после выступления Сахарова на форуме; оно положило начало процессу уничтожения ракет с ядерными боеголовками. (Прим. ред.)
Форум за безъядерный мир подразделялся на подфорумы по профессиям; в них принимали участие ученые разных специальностей, бизнесмены, писатели, актеры, юристы и врачи.
Для того, чтобы перекрыть большие трубы охлаждения и пути подхода к реактору с поверхности, нужны сложные устройства. Относительно небольшой объем подземной камеры затрудняет контроль за состоянием труб реактора и их ремонт. К тому же давление в подземной камере в случае аварии нарастало бы гораздо быстрее, чем в наземном сооружении большего объема.
Для того, чтобы перекрыть большие трубы охлаждения и пути подхода к реактору с поверхности, нужны сложные устройства. Относительно небольшой объем подземной камеры затрудняет контроль за состоянием труб реактора и их ремонт. К тому же давление в подземной камере в случае аварии нарастало бы гораздо быстрее, чем в наземном сооружении большего объема.
Ср. статью А. М. Яглома. (Прим. ред.)
Об этих двух эпизодах см. также в статье Л. В. Альтшулера. (Прим. ред.)
Полную стенограмму этого заседания см. в Приложении I. (Прим. ред.).
См. статью Н. Комаровой (Некипеловой) в «Сахаровском сборнике» ([9] в библиографической справке в конце книги. — Прим. ред.).
См. [9], с. 57, в библиографической справке в конце книги. (Прим. ред.)
Цитата из «Наивности» Н. Коржавина.
Здесь неточность: осенью 1973 г. Е. Г. Боннэр вызывал на допросы следователь КГБ Сыщиков; зам. Генерального прокурора СССР Маляров сделал предупреждение А. Д. Сахарову в августе 1973 г.(Прим. ред.)
Допросы прекратились 19 ноября, после того как Е. Г. Боннэр легла в академическую больницу; ей было необходимо пройти обследование в связи с предстоящей операцией по поводу тиреотоксикоза. Андрей Дмитриевич тоже прошел обследование, а также хорошо поработал: за 18 дней пребывания в больнице написал статью «Сахаров о себе» — предисловие к книге «Сахаров говорит». (Прим. ред.)
Л. А. Арцимович, Н. Н. Боголюбов, Я. Б. Зельдович, М. А. Леонтович, Б. М. Понтекорво, А. Д. Сахаров, И. Е. Тамм, Г. Н. Флеров, В. А. Фок.
Андрей Сахаров. О стране и мире.
Например, в «Бюллетене ученых-атомщиков», «Дер Шпигель», «Нойер цюрихер Цайтунг», «Свенска Дагбладет», «Ле Монд» и т. д.
Нина Андреевна (Адриановна) Харкевич.
Воспоминания Хрущева, изданные на Западе в начале 70-х гг., первоначально были записаны на магнитофонные пленки. По обработанному транскрипту этих записей была подготовлена потом рукопись книги. Во время прослушивания магнитофонных лент я убедился, что имею дело с подлинными записями — голос Хрущева и его реплики были весьма характерны.
Поразительно, как легко врут советские министры: Сахарову никогда не предлагали уехать за границу.
Полный текст ответов министра Теребилова приведен в дословной транскрипции в Приложении 1 — шведское телевидение любезно предоставило мне архивную запись.
Предисловие А. Д. Сахарова и Е. Г. Боннэр опубликовано в журнале «Иностранная литература», 1989, № 3. См. Приложение IV.
Перевел с английского И. Иванов.
Погиб в лагере в 1985 г. (Прим. ред.)
Погиб в тюрьме в 1986 г. (Прим. ред.)
Приблизительно с 1966 г. А. Д. Сахаров начал тесно сотрудничать с Теоротделом ФИАНа. Он получил разрешение на совместительство, но не оформил это совместительство официально. Он регулярно посещал семинары Отдела, выступал с докладами и обсуждал с сотрудниками Отдела свои работы по описываемой ниже тематике (часто еще в процессе их выполнения). Официально А. Д. Сахаров был зачислен в штат ФИАНа в 1969 г.
Сюда же примыкает работа А. Д. Сахарова «Антикварки во Вселенной» [3], в которой сделана попытка объяснить барионную асимметрию без гипотезы о распаде нуклонов, но предполагая, что барионный заряд всей материи компенсируется распределенными в пространстве антикварками с целочисленными зарядами.
А. Д. Сахаров. К вопросу о барионной асимметрии Вселенной (1979; направлено в печать). Статья опубликована под названием «Космологические модели Вселенной с поворотом стрелы времени», [6]. — Примечание 1991 г.
Я, конечно, послал оттиски, написав на открытке-запросе: «Отослал 11 ноября 1980 г.». Однако, видимо, ни мое письмо, ни письмо А. Д. до адресата не дошли, так как в 1985 г. были получены запросы на те же работы от того же Р. Мирмана из Университета Лонг-Айленда, Бруклин, датированные 29 января (два) и 1 апреля. Вновь оттиски были посланы, но я не знаю, получил ли их Р. Мирман.
Подробнее об этом — в письме А. Д. Сахарова Е. Л. Фейнбергу от 29 октября 1985 г. (см. в Приложении к статье Е. Л. Фейнберга).
Частная, но предельно наглядная иллюстрация типичного для тоталитарных систем, а в применении к ядерной сверхдержаве особо опасного явления — изоляции высшего руководства от реальной информации. Слова Председателя КГБ о «второй квартире» — откровенная ложь. В этой квартире жили тогда и живут до сих пор младшие дети А. Д. Сахарова. (Прим. ред.)
Названы в честь известного правозащитника Кронида Аркадьевича Любарского и его жены Галины Ильиничны Саловой. (Прим. ред.)