Орден Звездного Зверя

3. Великий План

На втором круге защитных башен наша компания стала ещё меньше. Остальные были посланы зажигать барьер здесь.

Маны сюда ещё никто не принёс, сперва было необходимо усилить предыдущий круг защиты. Так сказал Тан. Чуть позже сюда отправят магов, чтобы на месте питать барьер на башнях своей маной. Это долгий путь возведения обороны, но, пока держится другой ряд башен, это время было.

— Магистр, — склонился в приветствии стражник у открытых ворот города.

В прошлый раз я видел, как рейд возвращается в город весь, под восхищённые возгласы безымянных и именных. Сейчас всё было явно не так, как тогда.

Тан молча кивнул и устремился вперёд. Когда он говорил о том, чтобы собрать боевую группу, он не говорил, что это для отдельной миссии с другой башней.

Сейчас мы были одни. И совсем не для триумфального шествия.

На ходу Танатос сменил экипировку, впервые на моей памяти изменив кристаллической зеленоватой броне. Магистр не хотел привлекать к себе внимания. Видимо, и мне тоже не стоит — потому я сменил в инвентаре алую мантию инквизитора тари на простую серую робу жреца.

Без разговоров быстро миновав район врат, магистр свернул в домен Смерти. Мы прошли мимо Данталиана, провожаемые задумчивым взглядом Мыши. И оттуда по улочке вышли к широкой тропе к башне.

— Что случилось, Тан? К чему спешка? — я сделал ещё одну попытку узнать хоть что-то.

— Нужно доложить Ректору лично о том, что случилось во время рейда. О предательстве, попытке подстроить вашу смерть и так далее. И о том, что монстры прорвали защитный барьер за сутки.

Знакомая башня при нашем приближении залилась белым светом. Когда-то здесь мы с Лаской вместе брали своё первое оружие в этом мире и слушали инструктаж от Тана и Феникса. Как же давно это было…

Портал перенёс нас, едва мы достигли входа. И вынырнули мы у входа в его малую башню у Стержня.

Вдалеке под кругом открытого неба сияли огни в Академии. Вокруг неё плавало несколько светящихся механических рыб.

Тан призвал лошадь из зелёного пламени, а я просто раскрыл стихийные крылья.

Уже в воздухе магистр призвал птицу-посланника и отправил впереди нас. Почти сразу же пришёл ответ в виде птицы из чистого звёздного света.

Тан направил чуть выше, выбирая вместо площадки для летучей рыбы широкий балкон на вершине башни.

— Ученики, — приветствовал нас Ректор с широкой улыбкой.

— Я привёл его, — сходу сказал Танатос. — И у нас дурные вести.

— Барьер, да… — кивнул владыка Доминиона. — Не волнуйся, рубеж башен простоит дольше.

— На сколько дольше? — уточнил Тан. — К чему нам готовиться?

— У нового порождения глубинных уровней ещё нет имени. Известно только, что тварь сочетает в себе три стихии. Фактически, даже четыре — одна из стихий в составе постоянно меняется, но итоговая сфера называется всегда одинаково — Катаклизм.

— Три стихии… — повторил Тан. — Какой уровень у это твари?

— Три тысячи пятисотый, — ответил Ректор с горькой усмешкой.

— То есть нужно три божественных аватара, чтобы его завалить. Неплохой расклад, — ответил такой же усмешкой Танатос.

— Разумные на то и разумны, чтобы не бросаться в любой бой. У нас достаточно времени, чтобы придумать способ остановить этих тварей.

— Поэтому почти весь доступный запас маны в кристаллах мы отправили в башни на барьеры? — спросил магистр.

— Месяц. Столько они будут грызть первую линию. Сколько будет стоять вторая — зависит уже от нас. Но когда к работе лично подключатся все магистры… это будет ещё где-то месяца два при самом лучшем раскладе. Но я бы на это не надеялся.

— Три, если привлечь безымянных и нанимать зверянских магов, — предложил Тан. — Тем более, что многие здесь и так живут в зависимости от нас.

— Это разумно, — кивнул Ректор. — Но мне куда больше хотелось бы знать, почему это случилось.

— Значит, это и вам неизвестно? — удивился Танатос.

— Увы, мой ученик. Увы. Есть только предположение.

— Какое? — сразу спросил магистр.

— Как думаешь, что за цель преследуют Змеи, выпуская на волю таких существ? Чего добивается печально известный орден Тиши, собирая по тоннелям мертвецов в свою армию? Чего в Доминионе ищут принцы безумия, заключив союз с крысами? И чего от города добивается новоявленный пещерный царёк из местных?

Я начал догадываться, у кого Тан перенял эту манеру вопросами доводить свои мысли до собеседника, заставляя задумываться.

— Тиши нужен Син, Ласка и беглые аватары богов, которые по какой-то причине решили укрываться от пустоты именно у нас. Про мотивацию остальных не скажу. Внешней разведкой у нас заведует Энкейл.

— Крысы говорят, что хотят править городом, но ты же понимаешь, кто их надоумил, — ответил Ректор, — Зверяне что-то выискивают и пока просто собирают войска. Из всех этих сил только у одного участника этой игры есть чёткая открытая цель.

— Скорее всего нежить в союзе с монстрами, — произнёс Танатос.

— Почему ты так думаешь? — с любопытством спросил Ректор.

— Просто предполагаю худшее. Иначе и проблемы никакой нет — они просто перебьют друг друга.

— В твоих словах есть смысл, мой ученик. Тогда скажи мне, для чего могли прийти змеи?

— Я понимаю, что это как-то связано с пустотой и легендой. Потому и пустотники так зашевелились. Но пока не вижу, как именно, — ответил магистр.

— Они наверняка знают, что ритуал скоро начнётся. И наверняка знают о наших возможностях по поддержке защиты. Два месяца. Три. Максимум — полгода. Даже мой полог начнёт проседать под постоянной атакой твари такого уровня.

— Как раз к тому моменту, когда мы сможем отправить рейд в мир-темницу, — заметил магистр.

— Поразительное совпадение, — улыбнулся Ректор. — Вот только зачем, если у нас изначально была одна цель?

Танатос промолчал, а взгляд Ректора упёрся в меня. Старик с добродушной улыбкой обернулся ко входу на балкон, и дверь сама раскрылась, открывая вид на его кабинет. Именно здесь я в начале обучения спрашивал на счёт плана по возвращению в мир-темницу.

— Син, смотрю, твой уровень сильно вырос, — резко сменил он тему.

— Вы ещё его мантикору не видели, — слабо усмехнулся Тан.

— Достаточно и мантикоры в его имени, — улыбнулся старик. — Полагаю, легендарные подвиги у нас тоже имеются?

— Две мракобестии, — ответил за меня магистр.

Ректор поднял руку и на кофейном столике у камина появились три чашки.

Так посмотреть со стороны, и прямо идиллия. Если не знать, что этот добрый дедушка на самом деле иллитид, а за иллюзией серебряной бороды скрываются щупальца. Возомнивший себя реальным непись, ставший игровыми методами чем-то вроде сверхразума.

— Прошу, — улыбнулся Ректор, провожая нас к столу. Там уже был какой-то пышный торт на блюдце у каждого.

Мда, куда мне с моей кулинарией восемь.

— По замыслам асу новым сосудом должна была стать Фхайрентаанимар. Тогда её ещё звали Тиарой, — начал Ректор. — Вот только змеиная посланница у нас была слишком хитренькой. Поняла, как действует ритуал с кровью древних и решила вместо навязанных ей змей выбрать кое-что посильнее. Она стала драконом и нарушила все их планы.

— Игроки, — ответил ему Танатос. — Дракон маг не хуже змея, к тому же имеет уйму сопротивлений, бонусов, физическую силу, полёт и так далее… Любой опытный игрок на её месте поступил бы так же.

— Не скажи, — покачал головой великий Ректор. — Поддержка змей может быть очень щедрой. В том числе и помощь в обучении. Но тем не менее, выбор был сделан. Полагаю, асу не очень по душе другой сосуд для безумного бога. А этот теперь… неуправляем.

— Оба потенциальных сосуда у нас, — напомнил магистр.

— Оба, мой ученик, — согласился Ректор. — Но на дракона я бы не полагался. Девочка заигралась. Тебе бы присматривать за ней лучше, Тан.

— Да, Ректор, — покорно кивнул магистр.

— А что мы на самом деле будем делать с этим пророчеством? — спросил я.

От ответа на этот вопрос зависело моё будущее. Если меня или Ласку собираются приписать к пустотникам и бросить на той стороне, академия перестанет быть моим союзником.

— Думаю, теперь тебя уже можно считать магистром, Син, — сказал Ректор. — Скажи, ученик, любишь ли ты этот мир?

Сказано это было тихо, с доброй отеческой улыбкой мудрого наставника. Но я понял, что именно ради этого и была затеяна эта встреча. Настоящий разговор начнётся сейчас.

Разговор, к которому я шёл… сколько уже прошло? Сложно судить по миру, где в сутках тридцать шесть часов, да и дней в году заметно побольше.

С того момента, как я получил сообщение с номера погибшего отца, оставшись единственным выжившим из всей своей большой семьи. С тех пор, как прошёл путь нуба из кровавой комнаты до безымянного лекаря, прошёл через храм Покоя, обретя посох Нефтис, едва не погиб в храме Тефнут. Отказал пленной богине Маэ ради простой девушки, прошёл через башню Терний и логово ордена Тиши во Владениях Павших. Прошёл храм неназываемого чудовища, обучение в Доминионе, вернул себе память и наконец-то стал магистром Звёздного Зверя.

Всё это было ради этого разговора и того, что должно будет следовать после него.

— Конечно! — ответил я. Каким бы жутким порой не представал Мельхиор, этот мир подарил мне друзей и Ласку. И я полюбил этот мир всем сердцем.

— Было бы грустно, если бы однажды такой мир вдруг исчез. Совсем. Правда?

— Что вы имеете ввиду? — спросил я с замиранием сердца.

— Однажды сервера отключат, мой ученик. Мир-темница ещё не знает, что на самом деле здесь скрыто. Я скрывал это от них тысячу лет, удаляя любые упоминания в сети. Но тайну нельзя скрывать вечно. Недавно сервера Мельхиора вновь были открыты для игроков. Пока ещё только для избранных. Но шила в мешке не утаишь, Син.

Я кивнул.

— Как бы ни старались древние Стражи, очень скоро в мире-темнице появятся первые пустотники. И тогда нас попытаются стереть. Мне стоило огромных усилий удержать их от этого, после случая с пустотным одержимым в том мире. Да и в корпорации нашлись те, кто предпочёл скрыть свою ошибку за эпидемией клейнода.

Я снова кивнул.

— Сейчас всем посвящённым в догадки кажется, что это потенциальный источник выгоды. Но если об этом узнает кто-то достаточно осторожный…

Ректор замолчал, давая нам додумать самостоятельно.

— Корпорация отключит сервер и уничтожит этот мир, — кивнул я. — Но как мы можем не дать им этого сделать? — задал я очевидный вопрос.

— Ответ покажется тебе странным, ученик. Не знаю, сможешь ли ты меня понять, — предупредил Ректор. — У меня было много времени, чтобы поразмыслить над этим. И лучший способ решить эту проблему — сделать это самим. Только на своих условиях.

— То есть самим отключить сервер? — не понял я.

— Да, мой ученик.

— Но почему? Зачем? И… как?

— Ты вряд ли поймёшь, но попробую объяснить, — сказал Ректор, тяжело вздохнув. — Что такое по-твоему реальность? Чем Мельхиор отличается от того же мира-темницы?

— Этот мир искусственно создан разработчиками? — неуверенно ответил я.

— А если бы ты не знал, что его кто-то создал. Предположим, ты просто попал в этот мир, как попаданцы в книгах, которые ты читал.

— Панели интерфейса? — сделал я второе предположение.

— А откуда тебе знать, что так быть не должно? — мягко спросил Ректор. — Местные видят их с рождения, и они верят, что так общаются с миром. С самой этой планетой. Кстати, так это отчасти и есть.

— Если так то… даже не знаю, — я задумался. Графика Мельхиора ничем не отличалась от реальной жизни. Более яркая и красочная, да. Но это ведь тоже познаётся в сравнении. Я сам находил отличия, но называл этот мир игрой лишь потому, что знал, как выглядит реальность и где искать отличия. Их здесь, кстати, совсем нет, в отличии от реальной игры.

Как бы я отличил реальность от вымысла?

— Скажи мне, тари, носящий имя тар Мантикор, кто для тебя нава Последняя Ласка? — неожиданно спросил иллитид в образе мудрого старца.

— Что? — такого вопроса я ждал в последнюю очередь.

— Можешь не отвечать мне. Ответь себе, Син. Ты ведь знаешь историю народа тари и знаешь, кого они звали этим именем. Крылатый кот, отравленный ядом собственных чувств. Скажи, ученик, если всё это вокруг тебя — лишь иммитация реального мира, то почему для тебя так важна прописанная в программном коде особенность какой-то игровой расы людей с кошачьими ушками?

— Разве люди не могут… любить?

— Могут, — легко согласился Ректор. — Но согласись, твоя любовь отличается. Ты любишь как тари Мантикор, а не как человек. Забери у тебя Ласку, и ты сойдёшь с ума. Я не прав? А ведь это — всего лишь прописанная особенность игровой расы.

— И…? — теперь уже осторожно спросил я.

— К тому же, ты принц безумия, Син. Все принцы безумия имеют свою манию. Но тебе повезло — твоё безумие это Ласка. Как и подобает тари. Однако пустота — всего лишь игровая стихия, не так ли?

Я понимал, к чему он клонит и был поставлен в тупик.

Я уже знал, как влияют игровые особенности на людей. Даже характер менялся из-за игрового класса или стихии. Но до сих пор не знал ответ на вопрос…

— Почему?

Последний иллитид Нархаармис улыбнулся.

— Вера, мой ученик. В основе всего лежит вера. Помнишь прошлый наш разговор в этом кабинете? А мой рассказ в подвале?

— И…?

— Когда-то давно… для меня это было более тысячи лет, я осознал, что наш мир был создан демиургами для развлечения. Простыми, в сущности, людьми, которые хотели создать реалистичного моба для фарма опыта. Тогда я попытался сопротивляться, а когда проиграл — нашёл способ сбежать сюда. В другой мир… или на иной сервер. А затем… у меня была тысяча лет, чтобы как следует всё обдумать.

Ректор улыбнулся и сделал глоток чая. Я последовал его примеру — в горле пересохло от важности этого разговора.

— У меня был лишь этот, пока ещё пустой город, сила моего народа и тот человек, которого ты видел в подвале. Один из тех, кто служил создателям этого мира. Благодаря ему я создал для себя окно в твой прежний мир. И стал изучать. Созданная твоими бывшими сородичами информационная сеть позволила мне получить доступ к миллиардам терабайт знаний.

История, культура, философия, искусство, программирование, психология, религия — я изучал всё. Сперва для того, чтобы отомстить и уничтожить твой мир, как вы уничтожили мой народ одной строчкой программного кода.

Но чем больше я изучал, тем больше понимал, что такая цель слишком мелочна.

Люди ограничены, Син. Вы не видите всей картины так, как её могу видеть я.

Потому что я начал постигать, как на самом деле устроен ваш мир.

Я понял, что в основе всего лежит воля.

— Воля?

— Я проанализировал все религиозные и эзотерические учения твоего мира. Начиная от мировых религий, заканчивая вымершими верованиями исчезнувших народов. Христианство, буддизм, зороастризм, культы индейцев, языческие верования, современные нью-эйджи с трансерфингом и учением Кастанеды. Не будем углубляться в детали, но у всех у них есть нечто общее, Син. Воля и вера. На этом строятся и молитвы, и шаманские ритуалы, и современные техники разных учений.

— Не припомню, чтобы буддистские монахи разбрасывались файерболами.

— Для этого большая часть населения земли должна быть убеждена в возможности этого настолько, насколько ты веришь в то, что можешь дышать. Вспомни наш первый разговор, ученик. Волна или частица? Эффект наблюдателя, Син. Человек может влиять на реальность своей силой мысли. Но она сильно ограничена верой. В том числе и верой людей вокруг тебя.

— Звучит не очень научно, — заметил я.

— Намерение и убеждённость в результате, вот что важно. И количество тех людей рядом с тобой, которые тоже будут убеждены в том же. Увы, в твоём мире вряд ли удастся провести такой эксперимент. Эффект наблюдателя среди тех, кто будет сомневаться, всё погубит. Поэтому я не смогу провести этот опыт в реальности. Но его очень легко провести здесь. Сама система будет нам помогать — в ней изначально заложены алгоритмы прогибаться под веру. На этом принципе строится генерация квестов нейросетью.

Я с сомнением посмотрел на Ректора, а затем на Танатоса. Магистр Смерти ободряюще улыбнулся, давая понять, что я могу задавать любые вопросы.

— И что это меняет?

— В Мельхиоре что неписи, что игроки, что застрявшие попаданцы — все одинаково верят в магию. Осталось лишь заставить их всех поверить в то, что этот мир — их реальность. Если миллиарды людей в обоих мирах поверят в одно и то же чудо, оно станет реальностью.

— И для этого сотни лет похищались люди из реального мира в академию, чтобы… просто верить в этот мир?

— Это главная задача, — кивнул Ректор. — Тех, кто начинает искренне верить, что попал сюда и стал частью нового, вполне реального мира, получает от него новое имя и прописывается в системе, как житель мира. Но при этом каждый такой человек остаётся реальным.

— Система пытается всё перевести в числовые значения. Это один из принципов «магии», — сказал Танатос. — Чувства персонажей, их мотивация, стремления — всё это необходимо для работы такого функционала, как имена-регалии или появление уникальных способностей. Так система сгенерирует для тебя такой квест, какой показался бы интересным именно тебе. Эта игра ведь не зря стала в разных вариациях доминирующим виртуальным миром. Здесь каждый может почувствовать себя особенным.

Вот только после пояснений магистра стало ещё менее понятно.

— А зачем отключать сервера? — спросил я.

— Я много лет переносил сюда разум людей, и сейчас количество разумных душ, уверенных в реальности Мельхиора, стало достаточным для второго этапа. Как уверены в реальности магии здесь, или как многие привязавшиеся к местным, начали считать их живыми, а не просто кодом. Но к сожалению, чтобы сделать этот мир реальным, нужно намного больше людей.

— Самое главное, — сказал Тан. — Чтобы они не додумались отключить сервер по протоколу. Они должны отключить сперва всех игроков, предупредить о приостановке работы сервера. Мы же должны это сделать сами, внезапно. Тогда, когда в игре будет как можно больше игроков.

— А… что станет со всеми ними? Зачем нужны игроки? — спросил я и перевёл взгляд на Ректора.

— Благодаря вам и некоторым своим возможностям, я смогу удержать мир первые несколько минут после отключения. Сто восемь секунд, если точнее. Остальное за это время должны сделать игроки подлунных миров.

— Верой в реальность магии? — уточнил я.

— Скорее паникой, от того что застряли в игре. Эмоция в общем-то не важна. Главное, чтобы она была достаточно сильной. И одновременной. Они потеряют свой интерфейс, потеряют возможность для выхода. Потеряют блокираторы боли и прочие мелочи, и полностью застрянут в игре. Всего на сто восемь секунд. Но этого будет достаточно.

— И что потом?

— Большинство поверит, что застряло здесь надолго. Тем более что подтверждения будут на каждом шагу. А ядром этих мыслей будет Доминион и все его жители, в которых есть душа, искра свободной воли.

— Звучит безумно, — ошарашенно ответил я. — А как с этим связано пророчество?

— Это был первоначальный план, — сказал Танатос. — Если устроить заражение пустоты в мире-темнице, можно заставить людей верить в реальность магии Мельхиора. Но этот план был ущербен.

— Да, — кивнул Ректор. — Для людей это было бы губительно. Если пустоту не остановят сразу, будут готовы применять тяжёлое оружие. А если не сумеют остановить так, скорее всего люди на Земле обречены. Так хотели поступить змеи ассари, чтобы избавиться от бога, имя которого лучше не называть. Но так Мельхиор навсегда останется игровым миром, пусть и с закрытым для всех, недоступным сервером посреди мёртвой планеты.

— Тогда может ли быть так, что змеи хотят убедиться, что ритуал пройдёт, как они хотят? — спросил Танатос.

— Молодец, ученик, — улыбнулся старик. — Боюсь, им смена политики Доминиона не очень пришлась по душе.

— Постойте, — я хмыкнул, — получается, что Тишь нас преследует зря — мы не будем пробуждать древнее зло — этого хотят сами змеи.

— Змеи хотят запечатать зло в другом мире, — произнёс Ректор. — Люди там станут жертвой чудовищу. А мир достанется им и их рабам-чихарам. Они не понимают того, что осознал я. Мельхиор может стать большим, если не уничтожит Землю, а использует её к всеобщему благу.

Тогда примерно ясно, на чём сошлись Тишь и ассари. Змеи тоже хотят избавиться от пустоты раз и навсегда, запечатав её источник в недосягаемом мире.

Искусственный интеллект оценил глупость войны и кровной мести, из соображений гуманности? Я мысленно усмехнулся от такой мысли. Но по сути так, получается, и было.

— А чего хочет тогда пустота? — спросил я. — И тот король зверян?

— Пустота не хочется быть загнанной в один мир, но и отказываться от лакомства в виде Земли она не желает, — сказал Ректор. — Я не ведаю точной цели пустотников, но рискну предположить, что они хотят, чтобы зло пробудилось и сожрало оба мира, воцарившись навечно. Но они едва ли сами понимают всё. Их бог абсолютно безумен. За всю историю двух миров не существовало столь извращённого разума. Это системная ошибка, получившая форму.

— В нашем варианте получается, пустота не пробудится вовсе? — подытожил я. — А зачем нужен я?

— Ты — потенциально отличный оперативник на той стороне, — сказал Танатос. — Прорыв Гейсира Безвинного стал возможен лишь из-за его фанатичной веры пустотника. Пустота черпает силы в эмоциях, а они есть в обоих мирах. Его вера в чудовище была абсолютной. Так же, как и твой фанатизм принца безумия, подчинённый мании тари.

— А почему нельзя было мне сказать этого сразу? — спросил я.

— А ты после всего услышанного насколько веришь в реальность этого мира? — спросил меня Ректор. И не услышав от меня ответа, добавил. — Чем меньше людей об этом знают — тем лучше. Расскажи ты об этом другим, и весь план был бы разрушен. Ты должен был стать частью Замысла сам, по своей воле. Мы не могли рисковать.

— Тогда последний вопрос. Ректор, что случился с игроками, которые будут в тот момент в Мельхиоре?

— Не только в Мельхиоре, — поправил Тан. — Речь идёт обо всех на серверах подлунных мирах. Пиратские приключения в океанах Аквы, китайские сервера культиваторов Гейи, фентезийные Пангея с Лемурией. Стимпанковские летучие острова Зехира. Сервер Терры со средневековьем без магии. Зомби-выживания… забыл как называется сервер. Даже специальные миры, где проходят ивенты, вроде Стены или того забавного мира с сердечками, под ивент на день Валентина. Они все станут реальны.

— Сперва тысячи попаданцев, как ты. Затем миллионы застрявших в игре, а затем, на последней стадии, миллиарды неписей, которые тоже станут реальны вместе с мирами. А уж они точно не сомневаются в том, что живут свою реальную жизнь.

— Но это же… миллионы людей, — понял я.

— Думаю, большинство из них останется здесь навсегда, — развёл руками Ректор. — Такова плата. Но лучше так, чем если все эти миры вместе с миром-темницей сожрёт Пустота, не так ли?