Отёсовцы

Глава IX

Вернувшись из бани, тетка Матрена до самой полуночи распивала чай. Карпей Иванович к ее приходу успел уже выцедить сорокоушку и вовсю задавал храпака в своей почивальне.

Может, еще дольше бы распивала тетка Матрена чай, но на крыльце волости послышался топот. Через минутку постучали в дверь. Тетка Матрена заторопилась в прихожую, откинула крючок.

— Мы уж думали — не приедете сегодня, — сказала она, открывая дверь.

И сразу отшатнулась испуганно назад: на крыльце стояли вооруженные люди.

— Здравствуй, тетка! — сказал один, переступая порог.

У тетки Матрены язык завяз во рту.

— Милости просим, — еле проговорила она, пятясь.

Один за другим вошли трое. У каждого в руках было по винтовке, справа на ремне револьверы, спереди болтались бомбы. Одежа была не полностью форменная: шинели нараспашку, и вместо солдатской гимнастерки или мундира под шинелями были простые холщовые рубахи.

— Кто тут, тетка, кроме тебя есть? — спросил один из гостей.

— Одна я, — выпалила тетка Матрена, не помня себя, и кинулась сама в каталажку будить Карпея.

— Отойди, спать хочу! — заругался он спросонок.

— Да вставай ты, чурбан! — тормошила его тетка Матрена. — Там пришли… солдаты…

Карпей Иванович закряхтел, заохал.

— Ну выпил, — сказал он виновато, — сам знаю, выпил… сорокоушку… Ну и беда какая!

— Да не об том я, Карпуха, — силилась вразумить мужа тетка Матрена.

Вооруженные разом подбежали к каталажке.

— Кто тут такой?

— Одна, говоришь? Обманываешь?

Карпей Иванович вскочил с лежанки, чиркнул спичкой.

— А что? Чего? — всполошился он, увидав за дверью каталажки вооруженных. — Контуженый я, — проговорил потом, сам не зная к чему.

— А за что посажен?

— Сторож я, — ответил Карпей.

Он торопливо напялил верхние портки и вышел из каталажки.

— С чего начнем, Хлызов? — спросил молодой парень своего товарища.

Хлызов, видать, был главный: на него поглядывали остальные двое, как бы ожидая приказаний.

— С метрик начнем, — ответил Хлызов.

— А вы по каким делам? — расхрабрившись, спросил Карпей.

— Ревизия, — ответил Хлызов.

— Надо тогда начальство позвать, — пересиливая робость, сказал Карпей. — Раз ревизия, надо старшину…

— Без начальства обойдемся как-нибудь, — усмехнулся Хлызов. — Давай, тетка, растопляй печи.

— Дров-то полешек пять в запасе, — сказала тетка Матрена, — ежели что сварить, так…

— Сейчас найдем дрова, — сказал Хлызов.

— Вы как — из милиции будете? — спросил Карпей.

— Как же, из главной милиции, — со смехом ответил молодой парень.

— А я уж думала — отесовское войско, — сказала тетка Матрена.

— Вот-вот, они самые, — сказал Хлызов. — Из отесовской милиции мы. Давай туда лампу, — показал он на главную канцелярию.

Карпей Иванович, как икону, охватил лампу обеими руками и понес ее бережно, освещая спины отесовцам. Когда пришли в присутствие, поставил лампу на стол и выжидающе замер на месте. Хлызов подошел к большому шкафу, потрогал рукой замок.

— Крепко, — сказал он и с размаху двинул по нему прикладом.

Замок со всеми колечками бренча отскочил в сторону. Дверцы шкафа разлетелись, и на пол посыпались канцелярские книги.

— Вот, тетка, дрова, — показал Хлызов на журналы и книги, — топи знай.

Хлызов раскрыл один журнал — уставился глазами.

— Это пособие солдаткам, — сказал он, — ну да все равно — жечь, так жечь, все до основанья. — Он отбросил ногой кучу журналов к дверям. — Давай, контуженый, затопляй печи! Живо, давай!

Опорожнив один из шкафов, отесовцы приступили к другому.

— Ступай, открой трубу, — приказал Карпей супруге, забирая в охапку ворох книг.

Журналы закладывал Карпей Иваныч в печку как полешки, стоймя.

Набил полную печь и чиркнул уже спичкой.

— Ах ты, ведь обожди же, — закричала тетка Матрена и торопливо стала выкидывать книги. Потом запустила руку в печку по самое плечо и одну за другой вытащила полдюжины бутылок с самогоном.

— Вон сколько, — злобно проворчал Карпей, — а жалко было одной рюмочки. Рюмочки было жалко ради контузии.

— Сроду контуженный до хмельного, — буркнула тетка Матрена.

— В чем дело? — подошел на брань Хлызов.

Карпей Иванович выпрямился по-военному.

— Да в самогонке дело, — начал он будто оправдываться.

— В какой это самогонке? — допрашивал Хлызов. — Ты что — пьян, что ль?

— Пьян, пьян, — заторопился Карпей, — выпил трошки… после бани…

— Очистить печи от самогона, — приказал Хлызов. — А ты, тетка, побольше захватывай. Видишь, супруг контуженый, а как поспевает.

— А мы, товарищ, сызмальства росли в работе, — прихвастнул Карпей Иванович.

Хлызов распорядился так: Карпею Ивановичу подтаскивать из шкафов книги и бумаги, а тетке Матрене размешивать в печке кочергой.

— Бабе и тут поблажка, — недовольно сказал Карпей Иванович, загребая в охапку толстые волостные книги.

Потом приловчился Карпей: не на руках стал подтаскивать журналы к печам, а прямо подкидывал с места.

— Эдак ловчей, — приговаривал он.

А тетка Матрена с кочергой бегала от печки к печке.

Все шкафы дочиста опорожнили отесовцы. Потом приступили к денежному ящику. Из печки как раз хорошо на него падал неровный свет. Денежный ящик был окован железом, и концы толстых обручей уходили в подполье.

Сначала попробовали штыками взломать ящик, потом пустили в ход кочергу. Ящик не поддавался.

— Пешню бы, — сказал Хлызов.

— А я принесу, — вытянулся Карпей Иванович.

Когда принес Карпей лом, орудовать им начал сам Хлызов.

С размаху поддавал он острым концом, стараясь попасть в линию меж крышкой и основанием. Пришлось немало и с ломом поканителиться, пока наконец крышка не отскочила.

— А ну подите сюда оба, — подозвал Хлызов Карпея и тетку Матрену. — Вытаскивай! — приказал он Карпею.

Карпей попятился назад, замотал головой.

— Ну тогда ты тащи, — повернулся Хлызов к тетке Матрене.

Тетка Матрена сунулась было к ящику, но Карпей оттолкнул ее.

— Нечего тут бабе соваться.

Он торопливо вытер о рубашку руки и сам полез в ящик. В три приема вытащил все деньги.

— Считай! — приказал Хлызов.

Денег сосчитал Карпей Иванович девять тысяч.

— Давай сюда! — сказал Хлызов и начал рассовывать деньги по карманам. — Акт мы потом составим… Народу объяви, что девять тысяч было денег. А новобранцам объяви, что метрики их сожжены. Так что они свободны.

Карпей Иванович потоптался неловко на месте, на супругу взглянул и ухмыльнулся.

— А метрики-то целы, — сказал он.

— Как целы? Где целы? — сразу забеспокоился Хлызов. — Разве еще есть шкаф?

— Стало быть, они, метрики эти, до переворота при волости находилися, — стал объяснять Карпей, — а как заступили белые, поп их унес к себе…

— Чего же ты, болван, сразу не говорил? — озлился Хлызов на Карпея.

— А вы и не спрашивали, — ответил Карпей.

— Ну ладно, — сказал Хлызов. — Все равно всю эту канцелярию надо было тоже к черту пожечь. Поп-то где живет? — спросил он.

— А тут близ церкви крестовик.

Отесовцы собрались уходить.

— Ну вот что, контуженый, — сказал Карпею Хлызов. — Остатки эти пропустите через печь в трубу. А насчет метрик спасибо, что сказал. Мы там на месте у попа проверим…

Отесовцы попрощались с Карпеем и супругой его за руку и ушли.