Отёсовцы

Глава XXII

Утром проснулся Алешка от шума в комнате. Было светло уже, солнце уткнулось лучами как раз в его кровать. Перед столом стояло мужиков пять с повязками на глазах. Около них был конвойный, партизан.

«Арестованные», — подумал Алешка.

За столом, как судьи, сидели: отец, сам Отесов, адъютант его. Остальных Алешка не знал. Человек семь сидело за столом.

— Как мне было приказано Масловым, — говорил конвойный, — так я их и доставил. Вот и протокол пожалте, — положил он на стол лист бумаги.

Отесов принял со стола листок, передал адъютанту:

— Читай, Ломов.

Ломов по привычке, наверно, откашлялся и читать начал чуть нараспев:

— Точно малые дети, — пожаловался старик заложник, — в жмурки нас заставляют играть…

— Грозили еще стрелять, ежели сымем по пути повязки, — говорил другой.

— А пошто же вы мимо деревни задами проходили? — сказал конвойный. — Нам без подозрения нельзя тоже…

— Ну, ладно, товарищи, — перебил их Отесов, — снимите-ка повязки.

Заложники сдернули полотенца. Поперек лиц их образовались красные полосы.

— Ежели бы мы шпионы, разве б компанией… — обидчиво говорил старик заложник.

Остальные осматривались кругом.

— День-от светёл, — сказал один тихо.

Конвойный ближе подошел к столу.

— А мне, товарищ Отесов, расписку дай, — сказал он, — Маслов-то, он крутой ведь. С голыми руками опасаюсь обратно.

Адъютант торопливо зачиркал по бумаге. Заложник-старик, потирая ладонью лицо, тоже подался ближе к столу.

— Мы ведь, товарищ, не только что ради спасенья шкуры, — сказал он, — мы полномочены обществом насчет жизни толковать с вами… Как, стало быть, от нас несовершеннолетних требуют в белу гвардию…

Отесов, наклонясь к Алешкиному отцу, пошептался и сказал старику:

— Понятно, дед. Насчет жизни потом потолкуем. Тут еще кроме вас приехали. Так что зараз со всеми тогда.

— Вот готова расписка, — подсунул адъютант бумажку Отесову.

Отесов вывел свою фамилию на бумажке и отдал конвойному. Тот долго смотрел на нее.

— Не мешало б печать пришлепнуть, — уставился потом на Отесова.

— Будет тебе нудить-то! — крикнул на него Отесов, — Ступай, определи товарищей на харчи… к Ведерникову, что ли.

Заложники гуськом пошли за конвойным из комнаты. Алешка приподнялся с постели.

— Мы ведь тоже задами объезжали попутные села, — сказал он, — и нас ведь могли зацапать свои же.

— А, наследник проснулся, — приветно улыбнулся Алешке Отесов. — Хорошо ли спалось на новом месте?

— Мы привычны, — гордо сказал Алешка, — позавчера в Ардашах спал, вчера в тайге, а позапозавчера еще в городе был…

— Ну, ступай умойся, — сказал отец Алешке и сам повернулся к одному из незнакомых Алешке партизан: — Как же это, товарищ Гончаров, ухнинцы не знали о заложниках?

— Стало быть, нет, — ответил Гончаров. — Сюда ехал я через Пикали. Ну, не успели предупредить.

— А может, еще где задержали заложников наши же? Может, не пропустили?

— Не должно быть, — покачал Гончаров головой.

Отесов чуть приподнял руку, остановил разговор.

— Докладывай давай, — сказал он Гончарову.

Гончаров был собой лет сорока на вид. На лице уже наметились морщины. Сидел он чуть сгорбатясь, уставившись на стол глазами.

— Докладывать-то чего тут, — сказал он. — По-моему, дело там на мази.

И сам повел пальцем по столу. Тут только Алешка заметил на столе карту. Лежала она развернуто, как разноцветная скатерть.

— Объездили мы вот, — показал Гончаров по карте, — Касьяновскую волость, Тарбеевскую, Бургасовскую, Ардашевскую…

— И в Ардашах были? — перебил Алешка.

Гончаров, точно не расслышав Алешку, продолжал дальше:

— По всем этим волостям на нашу сторону работают тайные революционные штабы. Мнение всех штабов такое, что надо пользоваться горячим временем перед мобилизацией молодых. Призыв уже беляки объявили.

— А не вы ли в Ардашах-то метрики пожгли? — спросил Алешка.

Гончаров удивленно уставился на Алешку:

— А ты откуда, пистолет, знаешь? Что ты — оттуда?

— Это сынок мой, — ответил за сына Бударин, — в гости вот он пожаловал. Через Ардаши как раз ехал.

— Нет, я не в гости, — сказал Алешка, — я насовсем приехал. Партизанить буду вместе с вами.

— Ишь герой какой, — сразу поласковел Гончаров к Алешке и по-деловому продолжал доклад свой дальше: — В Ардашах сам я не был. Хлызов мне говорил, что действительно разгромил там волостную канцелярию. Конечно, с согласья ардашевского штаба…

Алешка вспешку оделся и подошел к столу. Стал рядом с отцом.

— Где мы на карте находимся? — спросил тихо у отца.

Отец показал на красную точку. Точек на карте было как звезд на небе. Вокруг Мало-Песчанки все точки были красные — означали они восставшие села.

— Главная надёжа, понятно, на фронтовиков, — говорил Гончаров, — они опора. Тайные штабы почти все из фронтовиков. — Гончаров оглядел всех, остановился глазами на главнокомандующем. — Обсуждали мы там во всех тайных штабах и считаем: теперь самый подходящий момент перекинуть фронт туда, в Заардашье, к Туминску. Потому момент горячий с призывом.

Отесов перебил.

— Не под силу нам будет Туминск-то, — сказал он. — Считай: егеря там, инструкторская школа, топографическая…

— Считать оно и с другого боку можно, — как бы шутя сказал один из штабистов, — рабочие спичечной фабрики — раз, запасники в полках — два, железнодорожники — три…

— Кто это? — на ухо спросил Алешка у отца.

— Из Питера, рабочий, — шепотом ответил Михаил Бударин, — мастерской заведует у нас, Степанов по фамилии.

Питерского рабочего перебил сутулый, широкоплечий мужик. По примеру других штабистов он тоже уставился на карту.

— По-моему, так нечего замахиваться на Туминск. Да и нечего рыпаться, — глянул сутулый на Отесова. — Пущай в Заардашье сами подымают восстанье, как мы.

Степанов засмеялся.

— Не городи ерунду, — сказал он сутулому, — эх Филя, Филя, да ты просто Филя.

— Сам ты простофиля, — вскипел сутулый, — твоими пиками, что ль, Туминск брать!..

Отесов остановил сутулого.

— Ты, Филя, помолчи-ка лучше — сказал он. — Давайте, товарищи, Бударина послушаем.

— Давай говори, Миша, — будто обрадовался питерский.

Все уселись поудобнее, готовясь слушать Бударина.

— Думаю, кроме Фили, никто не станет оспаривать, что время перекинуться в Заардашье. Всё ближе к Туминску, — начал Михаил Бударин. — И не только по стратегическим соображениям, нам туда из-за хлеба тоже надо.

— Да, там хлебами богаты, — сказал Гончаров, — ржаную на самогон истребляют, окаянные.

— А новоселы тут впроголодь живут, — сказал Бударин и повернулся к Ломову: — А ну, адъютант, найди приговор тот… пренского общества.

Ломов порылся в столе, достал папку. Из папки вытащил исписанный лист.

— Ну-ка прочитай вот, — сказал Бударин.

Ломов откашлялся.

— Мы, крестьяне пренского общества, заявляем главному штабу, — начал он читать, — просим разрешить нам покупать у старожилых сёл хлеба и скота, так как мы, крестьяне, проживаем два года без посева вследствие смутного времени и тем более нам приходится за немалую сумму все покупать. Но у нас от временного правительства не берут деньги, просют старые деньги, но у нас нежели старых, но и новых нет. Затем просим вас, товарища Отесова, не найдете ли возможности разрешить покупать что-либо за деньги временного правительства и нельзя ли нам по установленной цене купить хлеба или что-либо другое. А в случае не будет вашего разрешения, то мы не знаем что и делать.

Мы проживать так не можем и даже две бумаги усылали в деревню Харачи вследствие наших немочных дел. Но никакого ответу не получали. Но в настоящее время и с вами приходится поиметь дела по великой нашей нужде. Затем повторяем свои вопросы: если можно будет, разрешите по постановленной цене покупать хлеба или скота. Ради нашей бедности просим — разрешите. А в случае нашей несправедливости о нашей бедности, то просим проверить нашу оседлость. Но у нас такая оседлость, что у каждого домохозяина недельного запасу нету. Даже завсегда можете проверить наш участок. Но если не будет вами разрешения о таковых вопросах, то нам хоть помирай с голоду.

— Тут много подписей, — закончил чтение Ломов.

— Это-то известно, как таежные живут, — перебил Филя, — но это штабу не касается… Это дело гражданской власти. На то и Совет выбирали. А наше дело по военной части.

— Ты обожди, Филя, — опять остановил его Отесов.

— Ни военная, ни гражданская власть ничего тебе не сделают, если мы в тайге сидеть будем, — сказал Михаил Бударин. — Непременно надо перекинуться в хлебородные районы.

Михаил Бударин чуть повернулся к Отесову и продолжал:

— Окончательное решенье, думаю, примем мы после разговоров со всеми заложниками. Принюхаемся к ним, узнаем, чем народ дышит. А по плану, я думаю, теперь надо заложников вооружить, хотя бы пиками, и рассортировать по нашим частям. И все силы двинуть на Ардаши.

— Это правильно выйдет, — сказал питерский, — пик у нас теперь на всех хватит.

В дверь просунулась тетка Анна.

— Завтракать-то будете вы, заседатели? — сказала она.

Отесов поднялся на ноги.

— На Ардаши одобряю, — сказал он. — В смысле оружия у милиции, может, по пути еще поживимся. С заложниками тоже одобряю… Ну, айдате завтракать! — кончил Отесов и зашагал сам в другую комнату.

Штабисты тоже поднялись.

В дверях Бударин задержал Гончарова.

— Слушай, Андрей, а сами заложники знают, что их сюда направили тайные революционные штабы? — спросил он.

Гончаров на момент призадумался.

— Которые знают, которые нет, — ответил он. — Мы так инструктировали, чтобы лучше не знали. Но в некоторых селах ревштабы почти открыто работают.

— Вот это зря, — сказал Бударин, — нельзя еще открыто. Ну ладно, с тобой еще потолкуем потом об этом.

Гончаров кивнул головой.

— Ты понимаешь, Алексей, — повернулся Бударин к сыну, — что здесь штаб. Все, что видишь-слышишь, — тайна…

Алешка, подражая Гончарову, кивнул головой.

Опять в дверь просунулась тетка Анна.

— Гостя вы тут заморите голодом, — показала она на Алешку, — заседатели тоже…

За столом Алешка примостился между Отесовым и отцом.

Товарищ Ломов заговорил об устройстве парада вооруженных сил.

— Надо нам силу показать заложникам.

Бударин засмеялся:

— Пушку-«антипку», что ли, повезем на передке?

— Зачем пушку? — обиделся адъютант. — Демонстрацию настоящую покажем. Дай-ка, Анна, ложку.

Адъютант принял ложку и начал уплетать похлебку.

Подсела к столу и тетка Анна.

— Никак я не разберусь, — сказала она, — что это за заложники… Депутаты какие, что ли, от сел?

— Объясни ей, Алешка, — сказал Отесов.

Не успел Алешка рта раскрыть, тетка Анна перебила его:

— А ты кушай, ишь какой худущий…

Потом глянула на Бударина.

— В рост, видать, еда-то идет парню, — сказала она озабоченно.