Гостеприимство
– Где твое тело соизволило очнуться?
– Двадцать четыре дня в южную сторону.
– Крио-капсулы в Пустоши? – лейтенант поднял бровь в удивлении.
– Аванпост под землей.
Кивок.
Прочерк на листе.
– Укажешь на карте место?
– Нет.
– Почему? – безразличие в голосе.
Верный ответ с моей стороны.
Я рисковал.
– Это мой информационный актив.
– Разумно.
Боро засмеялся:
– Слишком борзо.
– Я бы поспорил, сержант, – опять посмотрел на меня. – Похоже у этого дхала есть мозг, что уже необычно.
Бездна.
Моды обожгли щеки.
Я миролюбивый механизм.
Офицер продолжил:
– Будешь продавать торговцам?
– Возможно.
– Встретил кочевников?
– Да.
– Мирно разошлись?
Лейтенант переглядывался с Боро после каждого ответа.
– Мирно.
Я уверен в каждом своем слове.
– Лик Каганата, – лейтенант указал на Носача, который в свою очередь продемонстрировал улыбчивую маску. – Проблемы были?
– Нет. Верну его узловой их звена. Договор.
– Дхал сильно деловой? – очевидная издевка.
– Какой есть.
Злость растворилась под влиянием двух вещей: первое, работа модов не прекращалась; второе, мой взгляд уткнулся в его протез.
Он больше не воин.
Калечный оролуг.
Воля растворилась. Сидит на дозорном пункте – сломленный.
Наглый, беззубый хаг.
Я широко улыбнулся.
Минуту он заполнял документ, затем продолжил спрашивать, но к этому моменту я уже полностью успокоился.
– Встретил Идола?
– Да, – удивился.
Достаточно глупый вопрос, учитывая его первичные проверки.
– Договорился с ним?
Нахмурился.
Это целенаправленная попытка оскорбить или стандартная процедура?
Может были прецеденты? Если так, то ничего отвратительнее не слышал.
– Уничтожил, – веский ответ.
– Что он хотел от пустого дхала?
– Забрать тело.
– Ты шел один?
– Со мной был соратник.
– Дхал?
– Дхал.
– Идол его забрал?
– Идол его убил.
– Жалко.
Лейтенант – памятник безразличию.
– Такова жизнь.
– Еще были встречи с Идолом?
– Были.
– Видел семечко?
– Да.
– Палача?
– Что имеется в виду?
– Боевая специализация – почти не фонит давлением. Какой-нибудь урод с черным и рыжим глазом. Не говорит. Клинки или стрелковое кислотное.
– Было такое.
– Видел Эпигона?
– А это что?
– Неважно, – опять отметка на листе. – Натыкался на мертвецов?
– Последствия чужих стычек, – пожал плечами. – Да.
– Откуда раб?
– Боевая добыча.
– Объясни.
– На меня напали люди, у них был раб.
– Они его купили?
– Они его отбили у промысловиков.
Он задумчиво посмотрел на рабыню, поправил усы, затем спросил:
– Iala, it call var vedur?
– Сторрен, – ответила она.
– Бедолага, – покачал он головой. – Хороший мужик был. Компанейский. Бывшая пехтура. Вот этого, действительно, жаль.
И он посмотрел на меня с претензией. Как будто бы я мог как-то им помешать и что-то изменить.
– Хороший, – подтвердила Яла.
– Вы не причастны к его смерти?
– Нет, – сказала она.
Лейтенант посмотрел на меня.
– Нет.
– Другая боевая добыча?
– Мелочь. Оружие. Несколько вещей. Они, – кивнул на синеформенных. – Все это и перебирают.
– Модулей не нашлось?
– Нет.
Еще одна резкая пометка на листе.
– Танцор, есть ли в твоих целях причинить какой-либо вред Изоту?
– Нет.
– Может личные счеты с жителями?
– Лейтенант, я только очнулся. Единственный к кому у меня есть претензии – это бродячий торговец, но там речь не о насилии, и он не ваш житель.
Лейтенант выжидающе уставился на Боро:
– Ложь не прозвучала, – прохрипел сержант. – По крайней мере, прямая. Все достаточно ровно, лейт.
Социальный модуль?
Недурно устроились.
– Есть смысл в дополнительных вопросах?
– Отсутствует.
Лейтенант вернул взгляд обратно на меня:
– Мои извинения, если общение показалось грубым, – и опять безразличие, скорей всего звучит стандартная должностная формулировка. – Без проверки пускать не дело. Нужно составить общее представление о прибывающем. Уменьшить риски.
– А что было бы если я соврал в чем-то?
Лейтенант помолчал недолго, затем сказал:
– Смотря в чем.
– В вопросах про Идола.
– Мы бы тебя убили, – прохрипел Боро. – Это, думаю, и кхуну очевидно.
Кивнул.
Действительно, брать такого на допрос – не лучшая идея.
– А если про что-то более приземленное?
– Тогда бы уже расширили список вопросов, узнали детали, – ответил лейтенант. – Если что-то недопустимое, отправили бы прочь. Если бы ложь продолжалась – опять же прочь или в расход, в зависимости от продемонстрированной адекватности. У нас здесь промышленность. Нам лишние умники не нужны, своих куда девать не знаем.
– Вполне разумно.
– А вот некоторые панцирники не понимают.
Я поморщился. Моды усилили давление.
– Все дхалы разные. На будущее лейтенант, панцирник – оскорбление.
– О, я то и не знал, – он широко улыбнулся, все он прекрасно знал. – Сейчас доложим Советнице. Тебе еще с ней поболтать придется, но там быстро. Сержант проводит.
Боро нагло ухмылялся.
– Call birt, – сказал лейтенант оператору и тот застучал по кнопкам.
Боро направился к выходу.
Я забрал свои вещи и двинулся следом.
***
Спускались с помощью одной из лифтовых платформ. Сержант выбрал самую мелкую из пассажирских, похожую скорее на клетушку для пленников.
Боро молчал. Я был рад этому: идиотские словесные пикировки только бы помешали рассмотреть окружение.
Попусту рассеивать внимание – лишнее усилие.
Поселение обвивалось вокруг “внутренностей” расщелины, удивляя яркостью и цветастостью.
Породы неестественно переходили из одного цвета в другой слоями – это уже казалось странным, но понимание этого – не мешало наслаждаться: красный уходил в бурый, затем в рыжий, желтый по соседству в костяной и опять в желтый. Отдельно виделись вкрапления темно-серых и черных цветов. Между этажами редкими опорами-костяками возвышались белые столбцы. Из всего этого и “высекли” город.
Площадки, выдолбленные галереи, туннели, уводящие вглубь скалистой породы, каменные аллеи, ряды барельефов; заводы – предположу – в глубине пещерных комплексов – от которых только и виднелись входные арки и вырывающиеся то тут, то там – трубчатые массивы.
Стороны Изота соединяли мосты – внушительные каменные и хлипкие из деревянного эрзаца.
Этажи тянулись вниз, с интервалом в двадцать метров между каждым. После пятого интервал увеличивался и неясно насколько; рассмотреть, что там в глубине не получалось.
– Сколько их?
– Девять, – поморщился Боро.
Видимо для легионеров – еще та головная боль.
Практически все жители носили маски.
Я видел множество людей и медленно бредущих животных с повозками посреди десяток рекламных вывесок, светящихся неотидовыми камнями зеленых и желтых цветов. И это только первый этаж.
Яла указала на зверей пальцем и сказала:
– Батары тащить.
Присмотрелся: костистые серые звери, с серебряными жилами по телу и с рогами, могучими, бледно-синими.
В телегах у них самые разные грузы: бочки, связки бурдюков, россыпи руды, ящики, мебель; везли и людей.
Видел и несколько громадин мутантов, рост которых определить было тяжко. Если навскидку, где-то на голову выше меня – они как раз те, кто масок не носил.
Серокожие.
Стрекочущий механизм лифтовой клети замер, мы прибыли на первый этаж.
Преодолели путь в сотню метров по “выступу” площади, зашли в ведущий туннель прошли три сотни шагов, игнорируя десятки и десятки боковых гермо-дверей, и добрались до шикарной арки, с правой стороны.
Украшена она щедро. Рельеф на ней изображал горных львов, из спин которых вырастали алхимические трубы. Глаза зверей выделялись вставленными сапфирами.
Боро приказал:
– Оставь оружие и рабыню здесь.
Поморщился.
Сержант усмехнулся, шрам на его лице скаканул наверх, он добавил:
– Ничего. Подождёт, не развалится.
Боро не понял моих переживаний. Без оружия я ощущал себя некомфортно.
За аркой виднелся коридор и несколько гермо-дверей. Туда мы и прошли. Потом пару гостевых комнат, опять коридоры и зал с просителями, судя по недовольным рожам собравшихся. Еще один небольшой коридор, и мы оказались перед чёрной дверью из истинного дерева.
Сержант осторожно постучал.
– Заходи, амтан вонючий, – прозвучал в ответ грубый женский голос.
– Госпожа советница, дхала привел.
Украшений в кабинете не было.
Серость необработанного камня.
Рыжеволосая женщина сидела за громадным столом и собирала револьвер.
На ней серый китель, туго натянувшийся на груди. На ладони комплект татуировок: две ленты у пальцев, кинжал и одна полоса на запястье.
Это что-то новенькое.
Смотрела советница с исключительной серьезностью.
Большие голубые глаза были скорее злы. Губы сжались в тонкую линию. Скуластое лицо – узкое и хищное, но без отталкивающих черт. При всей нестандартности, правильное. Взгляд притягивала и ее длинная шея.
– Быстрее садись.
Сел.
Сержант опять встал мне за спину.
– Проверили? – нетерпеливо спросила она.
– Непроверенного не привели бы.
– Нормально все?
Сержант пожал плечами:
– Ненормального не привели бы, – выглядел сержант… как бы выразиться – терпеливым.
– Все у вас на словах замечательно: то бы не сделали, того бы сразу грохнули. А как проблема какая – то это серые виноваты, они-они ответственны. Как беда – то мы ничего не могли сделать. Аж противно. Иди давай. Говорить я и сама умею без помощников. В костылях я, спасибо Всетворцу, не нуждаюсь.
Сержант поднял бровь в удивлении:
– Уверены, Советница?
– Ты спорить еще будешь?
– Не буду.
– У меня мало времени, Боро. Не тереби огрызки нервов.
Тот все же вышел, но уверен выжидающе замер за дверью. Я бы на его месте сделал именно так.
– С дхалами вечно проблемы, а обнуленные – вообще разговор особый, поэтому к ним и особое отношение. Вашего брата здесь на любой вкус. Не здесь, а вообще. Здесь мы вас всех перебили из-за вашей тупости. А по Гаату – слишком много. Хотя ты, конечно, бы подумал иначе. Да, необнуленные дожили. Да, они часто создают неприятности. Но давай о тебе. Ты как я понимаю… точнее, как доложили – обнуленный?
– Верно.
– Проблемы будут?
– Уже прозвучало, я обнуленный.
– От прямого ответа уходишь, – она прищурилась.
Револьвер оказался собранным, дальше – принялась заталкивать патроны в барабан. Патроны цельные, конусообразные. Делала это ловко, но возможности – если какие-то и были – не демонстрировала. Никаких нарочитых ускорений.
Может ей нравился процесс, может так совмещала приятное времяпрепровождение с полезным эффектом: в конце концов, с незнакомым дхалом в одной комнате лучше все-таки иметь заряженный револьвер.
– Злого умысла нет.
– Пока нет.
– Пока что нет.
Такая формулировка максимально верно отражала мою позицию.
Если для выполнения целей потребуется развалить промысловик и убить здесь каждого – я хотя бы попробую. А там будь что будет.
– Хорошо, что прямо говоришь.
Я спросил:
– У советницы есть имя?
Она скорчила рожу и промямлила:
– У фсофетфифы фефть фимя?
Как по-детски.
Тяжелый вздох вырвался непроизвольно.
Похоже беседа будет сложной.
Женщина спросила:
– Деньги есть?
Пожал плечами:
– Мне хватит. Попрошайничать не буду.
– Да кто б тебе дал, – она ухмыльнулась. – Но хорошо, что есть. Не хватало чтобы ты, как мусорщик, за стакан выпивки убил, вещая о своей… справедливости.
Интонационно выделила последнее слово. Бросила с презрением, но такое меня не задевало. Если и провокация, то крайне слабая и неловкая.
Не совсем понимал причину нахождения здесь. Что она от меня хотела: поставить на место? Проинформировать о своем личном отношении? Заставить лишний раз думать над каждым действием?
– Я здесь гнилые оскорбления человеческих детишек послушать?
В моем голосе пустота, но дополнительных интонаций и не нужно. Выделять что-то голосом – лишнее. Мы здесь одни и как бы она не была напичкана модулями, Боро не успеет – если будет нужно я убью ее голыми руками – в этом уверен. Если от нее и чувствовалась угроза, то угроза умеренная, та что вполне мне по плечу. Думаю, нечто подобное ощущает и она. Поэтому у меня есть определенное пространство в выборе ответных грубостей и оскорблений, несмотря на последствия и потенциально испорченные отношения с местной верхушкой.
Терпеть все подряд я был не намерен, производили меня не для этого.
Она поморщилась, ее щеки покраснели.
Надо же – задел.
Приятно.
– Нужно пояснить расклады, дедуля. У дхалов нехорошая привычка не спрашивать о каких-то вещах, а разбираться по ходу дела, пуская оружие в ход как исследовательский щуп… А нам потом людей хоронить, а дхала казнить. Плохо. Неудобно. Нужно достигать взаимопонимания заранее, и чтобы все принимали правила до начала игры. Хотя бы понимали. Принимать или нет – вопроса такого не стоит.
Я учла предыдущие ошибки. Теперь буду всех обнуленных вот так притаскивать на порог и объяснять. Вы до зубной боли надоели дикарской тягой к бунту против цивилизационных правил. Почему-то не можете понять их интуитивно. Хорошо. Будем как для малых какие-то вещи обрисовывать.
– Я…
– Ты – Ты. Не важно все это, панцирник. Слушай…
А дальше тон изменился на нейтральный, поэтому я, действительно, слушал, хотя она и периодически умудрялась вставлять между информацией слабенькие оскорбления.
Этажи назывались “Кругами”.
Каждый Круг имел свою специализацию. Это не значило, что на Торговом Круге не было жилых помещений или заводов – это значило, что большая часть пространства занимали помещения специализации.
Первый Круг – торговый: склады, магазины, бары, рестораны, клубы, бани, постоялые дворы и большая часть стандарт-развлечений.
Второй – промышленный. Заводы и химия, то ради чего здесь люди и “жили”. Продукт круга посылался в Банар. Ради этого здесь и были легионеры.
Химия, сплавы и прочее подобное – стратегический ресурс.
Люди в белых мундирах – администраторы-промышленники и алхимики – они неприкосновенны. За создание помех их работе – смерть. За покушения и тяжкие телесные – опять смерть.
Третий Круг – жилой. Там оседали работники мануфактур, шахтеры, промысловики и грибные фермерства.
За соблюдением законов смотрели – сероформенные. За безопасность отвечали промысловики, они же ходили в рейды и дозоры вниз.
Четвертый Круг – круг арены. Как объяснила советница, там заведение – артефакт, автоматически записывающий бои. Она считала – это нечто, оставленное нашей культурой. Я так не думал, но спорить не стал. Не принципиально.
Называлось заведение – “Дом клинков”. Десятилетие назад местный купил артефакт, с которым владельцы не знали, что делать, как работать, и разобрался. Теперь он “плодил” чипы записей и продавал на север. Советница не была в восторге от этого, но деньги в Изоте оседали, налоги Распорядитель платил, престиж повышался. Она предложила мне заглянуть туда, посмотреть и поскорее уже сдохнуть. Я же на это ответил, что границы ее ума и доброты попросту не существует.
Еще на Четвертом Круге были шахтерские выработки, но в последний год – в меньшей степени. Сейчас шахтерские работы перебрались ниже.
Промысловое дело большей частью актуально на Пятом и Шестом Кругах. Ходят и на Седьмой, но в меньшей степени; советница добавила, что на тех, кто на Седьмой постоянно ходит уже смотреть больно, как они техникой и оружием обвешены.
Чем ниже Круг – тем хуже обстановка. Кругов, как я уже знал, было девять.
Спросил:
– С чем промысловики вообще работают?
– Кукольник полноценно осесть во всяких мутантах, амтанах и тварях не может. Но влияние он все равно оказывает. Множит тягу к размножению и уничтожению другого. Промысловики подчищают популяции этих тварей и собирает трофеи. Кости, органы, волевые камни, с некоторых и мясо, много всего разного – все это ингредиенты для алхимиков, ремесленников, мастеров-оракулов, еще и банальные деликатесы. Оплачиваемое дело.
Звучало хорошо.
Подходяще.
Как и Дом Мечей.
– Поэтому и не вычищаете до конца?
– Ресурсов нет. Твари иногда любопытствуют чем мы сверху занимаемся, что как ты можешь понять достаточно неприятно. Чтобы нижний этаж зачистить, весь легион понадобится, а у нас тут только полная манипула.
– Это сколько?
– Полторы сотни, – она поморщилась.
Не сильно хотела делиться подобной информацией.
– А легион сколько?
– Много. Сколько надо, тебе хватит. Банар зависит от наших поставок. Промысловых городков много, но наш один из лучших; от таких как мы зависит большое количество внутреннего производства Банара и торговых операций между полисами Кости. Промедление с нашей стороны приведет к громадным проблемам, а потом разбирательствам, санкциям, наказаниям, допросам, казням.
– А если промедление связано с Идолом?
– С этим пусть голова у Легиона болит, они здесь в первую очередь за этим. Обеспечение порядка – это если мы сами справляться не будем; или если помощи попросим, но лучше не просить. Никогда.
– Влияние – есть ли неприкосновенные кроме промышленников?
– Ребята разные, – Советница пожала плечами. – Есть крупные рыбины, есть малые. Мозгами их чтобы нанять охрану, Всетворец не обделил, но отличить одного от другого ты все равно не сможешь. Если какие-то странные ситуации случатся, лучше пробивай дело через Легион-Судью, целее будешь. “Больших рыб” ты прийти и пристрелить без риска не сможешь, а вот они – при своем большом желании – везде тебя найдут.
Я оказался удивлен:
– Коррупция структур?
– Здравый смысл. Ты не местный житель, а чужак. Они – свои. Какие есть, да, но свои. Если пропадет кто-то из них – будет разбирательство, если ты – нет. Властям на тебя плевать и это слабо сказано. Скажем – если ты пропадешь самостоятельным образом, одной проблемой станет меньше, и я выпью за личность твою, растворенную в Бездне, рюмочку грибной настойки, но на этом все, дедуля.
– Спасибо и на том, – хмыкнул. – Есть ли возможность изменить негативное отношение?
Она пожала плечами, а затем пододвинулась ближе, сказала вкрадчиво:
– Будь душкой, головорез. Стань полезным Изоту, – ядовито улыбнулась. – Совсем не в вашем стиле, да? Но не переживай, не начнешь специально нарываться – никто на тебя даже внимание не обратит. Как на пыльную древнюю грязь. А лучше спрячься где-то в яме и не отсвечивай, найди себе бутылочку и по-хорошему утопи свое горе.
Разговаривать с ней – бесполезное занятие. С Идолом вести беседу приятнее.
Поразительно. И чем она вообще могла управлять с таким дрянным характером?