Панцирь

Глава 26

Преследователь

21 объятье,

двенадцатого месяца 1366 года.

Подсадной проводник Наиб дал о себе знать на следующий день – все приготовления к тому времени уже завершили.

Иззу благополучно продали. Цена её колебалась от полторы тысячи дхарм-хтон до двух, но за срочность пришлось много сбросить. Ушла она в итоге за тысячу. Кажется все равно безумные деньги, но затем последовали траты: полторы сотни отдали за грузового бота; сто двадцать пять за сотню кристаллов хтон; сто пятьдесят за различные боеприпасы, капсули, порох и фильтры; две сотни ампул сомы стоили триста дхарм, больше наши не покупали – во всех ближайших местах цена за штуку с полторы выросла до четырех, что уже сильно било по карману; еще пятьдесят пришлось отдать за холодильную сумку, которую сразу же закрепили внутрь грузового бота; двадцать ампул одноцветного ихора обошлись в сто сорок и десять ампул двухцветного вышли на сто пятьдесят, это еще на трехцветный не тратились. И в завершение полсотни отдали за аптечки, обезболивающие средства и другие медицинские препараты. Таким образом, контролирующему все эти процессы Йоргу пришлось еще из личных накоплений сто двадцать пять дхарм добавлять. Тут уж и речи не шло про покупку модулей или новейших образцов оружия.

Следующие наши движения, при неблагоприятном стечении обстоятельств, могли привести к тому, что придётся быстро уходить из Изота, поэтому и пришлось озаботиться покупкой снаряжения заранее.

Еще Йорг раздобыл через знакомых в легионе две гранаты, однако на дело их не выделил, сказал так: “Это угощение для совсем плохого обеда”.

Поведёт Когтей Унгура смельчак Наиб на Шестой Круг – как они обговорили заранее. Засаду Кряж и Батар решили устраивать в часе пути от лифтовой зоны. Выбрали хорошую локацию для задуманного – штрек широкий, бронзовый, с природными колонами, с множеством боковых ответвлений и нор скальников. Много мест, чтобы спрятаться.

В центре дорога из рыжей брусчатки, оставшаяся с былой эпохи. Шириной она в пять моих шагов. По бокам – нескончаемая линяя синих и зеленых пузырь-грибов; сверху висели кристаллы неотида и опухоли ульев шахтных пчел.

Батар сказал, альтернативы этого прохода к заданной точке нет. Вернее, есть, но там обходить часов шесть – семь. Никто на это не пойдет. Трата времени, ресурсов, да и кого им в целом бояться? По легенде мы приходили в себя после удара.

– Прекрасное место, чтоб упасть в Бездну, – пробормотала Желчь, когда мы в первый раз увидели штрек.

– Все правильно, – ответил я. – Мы и пришли их всех в Бездну покидать.

По описанию Востра понял: уже видел Унгура. Старший из тех промысловиков, с которым разговаривал Йорг, когда мы возвращались с первого Выхода.

Можно было и догадаться.

Смуглый, носастый, с Щелкуном на переносице. Красовавшийся чернённой кирасой с серебряными украшательствами на плечах: трехглазые личины Ямы.

Отлично его помнил.

Перед тем как действовать, проверили – никакого наблюдения за выходом из Иззы не было. Это даже разочаровало. Казалось базовая вещь, очевидная – ведь важно понимать какие у нас движения по Изоту. Но нет, Унгур непрошибаемый идиот и гордец.

Ресурсов для полноценной слежки не было – еще и всех зависимых разогнали – но даже так Востр умудрился четыре группы детей подрядить монетой и обещаниями, чтобы поглядывали за Когтями. И в итоге мы точно знали: Когти замерли в своём заведении, не делали резких движений и готовились к Выходу за Гидрой.

На дело мы шли при полной маскировке, разбившись на отдельные группы. Это три бойца и две боевых двойки. Между появлениями отрядов на Шестом Круге проходило по двадцать минут. Если и были на Фортах у Когтей купленные осведомители, это сильно мешало им сопоставлять группки в одно целое. Доложить потом Когтям, что Длань выходила этим днём, они бы не смогли.

Унгура решили брать живым. Это усложняло задачу, но пару вопросов задать ему, действительно, не мешало бы.

***

Мы отправились за пять часов до запланированного выхода Когтей.

Добрались не без приключений. Шесть раз столкнулись с тройками гибсов – эти били уверенно. Отвечали мы жёстко, расстреливая их, как только замечали. Один раз на нас вышел амтан Кнут, быстрый и гибкий, желтушный змей-Уродец, попортивший немало нервов. Его удалось поймать и убить, лишь прижав конструктом щита. До этого он как ужаленный носился по стенам и потолку, отплевываясь струями кислоты. Хорошо, никто не пострадал, но было к этому близко: разок плевок пролетел возле головы Ятима и дважды чуть не задел Бо. Ей вообще стычка тяжело далась, так понял всего змееподобного она до визга боялась, поэтому адекватно в бою повести себя не смогла.

Под конец пути, приближаясь к нужному штреку, наткнулись на Мечтателя. Мечтатель – это особая амтанская история. Только настоящим чудом первая же пуля выбила ему единственный глаз. Что сказать – Карс, и правда, удачливый парень.

Практически квадратная морда Мечтателя корчилась – вероятно в ярости, а мы так и не смогли его убить.

От грохотания заложило уши, от дымных выбросов дышать становилось невозможно, у меня еще и глаза слезились. Стреляли, должно быть, минуту подряд. Трёхметровая тощая фигура Мечтателя в ответ била конструктами с пяти рук и бодро носилась по пещере, игнорируя повреждения. Теряла куски плоти, забрызгивала камни, сталагмиты и сталактиты алой дымящейся кровью. Одна рука у него в процессе побоища отвалилась от попаданий крупным калибром и еще какое-то время двигалась, все пытаясь отползти. Мечтатель рычал, плевался, и, в конце концов, плюнул, подхватил отстреленную руку и ушел.

В итоге потратили четверть боеприпасов, но не смогли нанести существу смертельную рану. Задумались, бешенную регенерацию амтана оценили по достоинству и преследовать его не стали. Вскоре он отрастит себе новый глаз, а там уже воле-конструкты станут направленными и смертельно-опасными, а это значит будет совсем другой разговор.

Это не наша цель, – убеждал себя я.

– Бабы, – комментировала отступление Желчь. – Достойный же противник. И чем не нравится?

В общем, у нас было много времени, чтобы всё подготовить.

Когда бойцы Когтей показались, я как раз дожевывал полосу вяленного мяса. Оттёр руку о штанину, вытянул Виверну из кобуры и спрятался.

Шли они примерно в три колонны. Впереди наш проводник, низенький Наиб, один, в двух метрах от унгурцев.

Сзади двое замыкающих. Сам Унгур шёл практически в конце группы. Выделялся он хорошо: кроме него с Щелкуном был только один бритоголовый здоровенный боец, чуть дальше, ближе к центру строя.

В сумме – двадцать три человека. Так понимаю, десятка Ядром и тринадцать – зависимыми. Это навскидку, конечно, если по амуниции судить. Как на самом деле – понятия не имел.

Нас семеро, но для исполнения плана численность не имела значения. Йорг по понятной причине в засаде не участвовал – раненный сторожил Иззу.

План следующий: проводника-Наиба примет и прикроет Востр. Справа ударят Бо и Ятим, с левой стороны – Батар и Карс. Я буду атаковать сзади. Кряж прикроет меня и обеспечит выживаемость Унгуру. Понадеюсь у оракула выйдет закрыть вожака Когтей щитами, чтоб раньше времени не помер и не сильно мешал нам, отстреливаясь. Требовалось прижать, лишить возможности двигаться, пока кто-то не подойдет и не вырубит. Сделать надо было все быстро и дерзко. Идущий позади, в двух сотнях метров, отряд сборщиков должен найти только трупы и не стать свидетелями того что мы учиним. Какое-то время на дело у нас все равно будет. Услышав стрельбу, они не понесутся вперед спасать нанимателей. Нет, сборщики так не работают. Они дадут несколько минут и только потом глянут, что же тут происходит. Участвовать не станут в любом случае, но, если лишнего увидят, потом могут свидетельствовать против нас перед Легион-Судьей.

Скорей всего, если какого-то полноценного союза между группами не было, попытаются до разбирательства стрясти деньги. Так случалось чаще всего – объяснял перед выходом Йорг.

Странные у них здесь обычаи.

Гнилые.

Договорились, сигналом для общей атаки станет выстрел. По идее, мой, но как на деле пойдёт – непонятно. Поэтому если все начнётся раньше времени, моментом действия для всех станет любой демаскирующий шум.

***

Я вышел из укрытия и подобрался к замыкающим колонну промысловикам.

Химия в крови бурлила, сердца молотили изо всех сил. Впереди спины противников: простенькие доспехи, кольчуги, сумки и ружья.

Толстяка и Лохматого, так ум обозначил ближайших ко мне, защищали кирасы. Ещё у них кольчужные рукава и тяжелые наручи из примитив-металла. У каждого по кобуре с револьвером, на поясе закреплены двухзарядник и однозарядный войсковой пистолет; в ножнах сбоку меч и тесак.

Наверняка бойцы Ядра.

Хорошее снаряжение.

В левой руке я сжимал длинную рукоять Виверны, в правой – кинжал. Между мной и замыкающей двойкой три шага. Промахнуться невозможно. Прицелился, выстрелил и содержимое головы Толстяка выплеснулось на впереди идущих.

“Kos?”,

“ Atola ” – забормотали спереди.

Входная дыра шириной в большой палец, выходная – с ладонь. Кровяные лохмотья, светло-розовое месиво мозга и поломанные кости.

– Красота, – прокомментировала Желчь.

Толстяк упал.

Теперь все зависело от того как сработают остальные бойцы Длани. Если облажаются, тогда я труп и никакой Кряж меня отсюда не вытащит.

Когти обернулись, еще толком не понимая, что происходит.

Эхо возбуждения смешалось с наплывающим удовольствием. Моды скрежетали, усердно работая, чтобы хоть как-то разобраться в коктейле эмоций и привести всё в норму ледяного ума.

Я сократил дистанцию и вбил кинжал в шею Лохматого. Вырывать не стал, оставил в нём. Тот схватился за рукоять, да так и замер, пытаясь прохрипеть что-то через маску. Пучил глаза.

Придержал умирающего, не давая ему упасть: он еще должен послужить инструментом.

Из кобуры на его бедре вытянул револьвер. Пузатый и пятизарядный – это короткоствольный, лёгкий Боец.

Какой нелепый.

Поморщился.

Не оружие, а сплошная насмешка.

Когда большая часть Когтей обернулась, наши с двух сторон уже закинули бутылки с зажигательной смесью, целясь преимущественно в центр и переднюю часть колонны.

Зря переживал, идеально исполнили. Восемь огненных птиц прилетели в цель.

Еще и Кряж отстрелял в центр несколько «взрывных» очередей.

Хлопки, крики, звон стекла. По вражескому отряду прошлись пламенные змеи и вихри. Загрохотали ружья и револьверы.

Запасного оружия с собой мы взяли много.

Унгур прицелился из базаргана. Выстрелил и, изменившись в лице, замер. Побледнел, выругался. Кряж уже выставил щиты, и пуля, срикошетив между ними трижды, лишь чудом не зацепила нашу цель.

Пятеро впереди, те, кого видел, открыли огонь. Я прикрылся хрипящим Лохматым, сгорбился за ним, опустив голову.

Выстрелы цепляли тело заложника; кираса его лопнула и безостановочно звенела от попаданий.

Бронеполотно на левой руке дважды задевали пули, но без каких-то серьезных последствий. Псевдо-металл защищал по-прежнему хорошо, а моды пока работали идеально – боли от ушибов я не чувствовал.

Выглянул.

Из револьвера, который какой-то чумной хади додумался назвать Боец, попасть в цель казалось невозможной задачей.

Пули летели куда угодно, но не туда куда целился. Чтобы устранить ближайшего промысловика понадобился каждый из пяти патронов. В конце концов, цель упала на колени, хлынула кровь. Последний выстрел все-таки случайно ударил в подбородок.

Большая Удача: целился я в грудь.

– Четверо, – важно объявила Желчь.

Считать умел и сам.

Откинул револьвер, выпустил мертвеца на свободу и перекинул Виверну в правую руку; левой прикрыл голову.

Выстрелил в ближайшего: попал в грудь – кольчуга не защитила. Еще два выстрела в панцирника с правой стороны. Первая пуля срикошетила от плечевой части кирасы, вторая – пробила маску в районе переносицы.

Прицелился в бедро промысловика, стоящего поодаль. Вдавил спусковой крючок. Красный цветок расцвел на ноге, и враг упал; он попытался отползти в сторону гудящего огня. Странное решение, но это его выбор. Кровь с раны хлестала так, что я благополучно забыл о его существовании. Меньше чем через минуту сам помрёт.

Последнего достал Кряж, запустив воле-конструкт алой дуги. Противника в кирасе рассекло на две части, выбивая в воздух кровавую взвесь.

– Каждый раз впечатляет, – томно прохрипела Желчь.

– Соглашусь, – сказал, двинувшись вперед.

Пустую Виверну вдел в кобуру, достал Центурион.

Унгур смотрел на меня, нахмурившись.

На что-то надеялся?

Щиты сжимали пленника так, что он уже и руки поднять не мог, но базарган все равно не выпускал.

Упёртый гуль.

Из дыма вывалились трое. Оружие растеряли, пожжённые, без масок, грязные, с надутыми пузырями волдырей по открытой коже.

Возле меня оказался Ятим, с ружьями, стянутыми бечевкой, и закрепленными за спиной. Стрелять не стал, кивнул Ятиму, указав на выбравшихся. Он вышел вперед и одного за другим порубил топором; те не могли сопротивляться. Улыбка застыла на лице ученика.

Это первые кого он убил своей рукой?

Плохая реакция.

Но он был рабом – ярлыки сразу вешать не стоило. Пусть пацан чуть гордости отыграет.

– Берём? – спрашивая, Ятим кивнул на Унгура.

Из дыма выскочил еще один боец Когтей. Крепкий, тёмная одежда на нём тлела. Узоры сажи виднелись на бледной коже. Два пальца на правой руке отсутствовали. Взорвался боеприпас в оружии? Похоже. Но все равно вполне себе готовый к бою. Выглядел бодрым и злым.

Это тот бритоголовый с модулем Щелкуна.

Оружия при нём не осталось; вообще ничего с собой нет. Только тяжелое дыхание, покрасневшие глаза и взгляд как у подыхающего скальника. Сплошная подавляющая ярость.

Нутру это не нравилось. Громада хищника, да. Однозначно этот Семипалый опасен.

– Осторожнее, – предупредил Ятима.

Жестом показал ему быть внимательнее. Ученик улыбнулся, пожав плечами.

Безмозглый.

Не принял предостережение всерьез.

Топор Ятима ударил в плечо бритоголового и отскочил, оставив мелкую царапину. Семипалый скорчил яростную гримасу и ответил. Это был быстрый и мощный прямой, во время которого из верхней части ладони выскочило чёрное жало клинка.

Ятиму повезло: он растерялся, взмахнул рукой и таким образом заблокировал атаку. Бритоголовый вбил клинок в наруч и пнул полукровку так, что тот отлетел метра на четыре, да там и остался лежать.

Судя по крови, стекающей с короткого лезвия, пробил он Ятиму вместе с наручем и руку.

Нехорошо.

Унгур, сдавленный щитами, рассмеялся. Должно быть Семипалого и ждал. Теперь главарь Когтей выглядел уверенным в себе. Я не чатур, но мозгов понять, что дела складывались не так уж и хорошо, хватило.

Семипалый сорвал тлеющий рукав и штанину. Эхо удивления кольнуло разум: под кусками одежды пульсировали корневые модули. Активированные квази-мышцы раздражали шуршанием.

Бритоголовый угрожающе двинулся на меня.

– Ой-ей, – вскрикнула Желчь. – Надо забирать. Тебе полжизни на эти штуки амтанов потрошить.

Семя жадности проросло в шаблоне болезненными нитями.

Интересно, много в нём боевых модулей?

Прицелился. Отстрелял весь барабан. Пули рикошетили от головы и груди. Последние две смялись, застряли в коже.

Бесполезно.

Ни одной серьезной раны – только царапины.

– Что с ним? – крикнул вопрос Кряжу, отступая.

– Хитин под кожей, – пояснил оракул. – Защитные вставки.

Неуверенно вытащил из ножен меч.

И что с умником делать?

Семипалый добрался до меня и начал танец с пинка. Я ушёл в сторону. Чудовищный удар, разогнанный модулем, – еще и в максимальную амплитуду.

Противник быстрый.

Я ответил выпадом с боку, целясь в голову. Череп не пробил. Будто острие по железке скользнуло. На коже врага только царапина.

Семипалый взорвался серией атак. Бил лезвием, локтями и коленями. Я уворачивался. Меч под удары не подставлял: уверен, сразу из руки вылетит.

Я испытывал подкожную броню на прочность в разных местах. Каждая контратака с моей стороны – риск, но я все равно пытался. Грудину и бедро проверил уколами, бицепс рубящим – эти места также усилены изнутри. Ему в этом плане проще. Он защищал лицо, глаза. Конечности, обтянутые корнями модулей, своевременно отводил – модули не получалось достать. Это всё, о чем беспокоился: на два его движения мне приходилось делать три или четыре. И штрековый отброс постепенно забирал всю инициативу себе.

А потом Семипалый подловил и зацепил ударом ноги по голени. Лишь вскользь, кость не повредил, но моды взвыли, отгоняя боль. Равновесие я потерял, покачнулся, и следующим движением враг попытался закончить стычку. Успел перехватить руку – острие замерло в десяти сантиметрах от носа. Меч пришлось выпустить и тот зазвенел, ударившись о брусчатку.

Мощь дикая. Двумя руками я с трудом удерживал одну. Модуль еще и издавал какие-то животные звуки: смесь рычания и стрёкота. Я смотрел на разбухшие шевелящиеся ленты белого цвета, и чувствовал, как по вискам тёк пот.

Семипалый вдобавок еще бил свободной рукой, обрабатывая голову. Удары слабые, но я не расслаблялся: скручивался, подставлял плечо, руки, оставался в движении.

Кряж поддержал, запустив два тонких серебристых шипа в Семипалого.

Первым конструктом промазал, второй повредил мышечный корень на ноге, перерезав его в середине.

Жалко, конечно, но сам я справлялся плохо. Помощь была необходима.

Щиты ослабели и Унгур получил свободу. Он тут же выстрелил в Кряжа. Пуля базаргана ударила в кирасу – пробить не смогла.

Оракул быстро восстановил концентрацию и щиты, поэтому вторая и третья пули начали свой рикошетный танец. Одна из них и ранила Унгура в ногу. Он завалился на щит впереди, да так и остался лежать, стиснув зубы от боли.

В момент, когда я услышал треск собственных мышцы, а в голове пустота звенела, Желчь пришла на подмогу:

– Тан, белизна!

Сработала память тела, пронесенная через обнуление. Я развернул левую руку модулем к Семипалому и закрыл глаза. Вспышку увидел даже сквозь закрытые веки. Хтоны в боку щелкали, опустели один за другим. Слабость затопила тело, но я не терял контроль. Давление ослабло, враг натурально зарычал.

Глянул.

Семипалый щурился, правый глаз ему выжгло – сплошь кровяной сгусток.

Ничего себе.

Рванул из футляра на наруче нож и, пока клинок не воткнулся мне в лицо, дважды засадил оружие врагу в промежность. Само собой, там никакой защиты не было. Так смачно получилось, со всей силой, по рукоять: первый раз, пробивая хозяйство насквозь, второй, цепляя артерию.

Семипалый издал странный звук и наоборот усилил давление. Скинув нож, я успел подставить под острие ладонь; после надавил от себя. Семипалый пробил плоть и порезал кожу на лице, прямо у глаза. Дальше продвинуться не мог. Стискивал зубы, рвал жилы.

Я смотрел на это с безразличием; моды казалось заморозили меня всего.

Уверен, нанес значительные повреждения. Оставалось ждать.

– Что железножопый, не ожидал такого? – насмехалась Желчь. – Модулей до ушей наставил, думал любого заберёшь? Нас так просто не сглодать, подавишься шутова блевотина, зубы обломаешь, урод шанкарский. Пыль. Мошенник. Шут.

Ее хриплый голос умудрился звенеть от возбуждения. Я бы радовался, если бы моды временно не выжгли всё внутри.

Так мы и провели следующие десять секунд. Он из последних сил давил, пытаясь достать – я сопротивлялся, оттягивая руку к нему. А Желчь кричала оскорбления.

Весело.

Боли от поврежденной руки и сорванных мышц не чувствовал. Быть эффективным мне ничего не мешало, а вот Семипалый ослабел. Он бросил взгляд вниз. Там всё в крови, остатки штанов пропитались, кожа вся в красном, под ногами здоровенная лужа. В итоге Семипалый свалился на колени: не осталось сил. Я еще подождал секунды четыре, придерживая клинок в стороне, ощущая как уходит сила встречного движения. Затем подобрал нож и вбил гулю в глазницу; на всякий случай провернул.

Мало ли что.

Он упал.

Отдышавшись, я перевернул тело лицом вверх. Аккуратно снял модуль с предплечья, вырвал нож и вдел в ножны, затем занялся Унгуром.

Ятим уже к тому времени поднялся на ноги. Осторожно баюкал раненную руку. Выглядел виноватым.

– Ты, Ятим, тупица, – сказал я с безразличием в голосе, размазывая одноцветный ихор с двух сторон продырявленной ладони.

– Знаю, Не-Дядя, – состроил грустное выражение лица и виновато опустил голову.

Я хлопнул его по плечу, оставляя кровавую метку на кирасе.

– Не переживай. Будут еще глупости и страшнее в твоей жизни.

Выпил остатки ихора из ампулы, “запенил” рану сангом и перебинтовался наспех.

– Берите самое ценное и валим.