Панцирь

Глава 21

Кханник

7 объятье,

двенадцатого месяца 1366 года.

Бой я выиграл – это было несложно.

Когда пришёл с утра к Дому Мечей и двинулся в комнату отдыха, то по дороге видел десятка три гостей-наблюдателей. Скорей всего, потом их стало больше.

Я преследовал свои цели, не думая о зрелищности, но люди в конце выступления казались оживлёнными. Криками выражали свое отношение.

Странно, но получилось, как получилось.

Каждый удар полукровка делал бестолково, изо всех сил, а каждое движение, словно рассказывало историю гнева и отчаянья. Лицо его при этом оставалось рыбье: рабовладельцы приучили скрывать то, что внутри.

Я не спешил, замер изваянием в защите. Полукровка был чуть выше, меч Дома чуть длиннее, но это ни на что не влияло. Полторы минуты: тридцать пять атак, и я знал про его способности и потенциал всё.

Неловкий. Тренировался сам, исходя из собственного понимания, и этого бесконечно мало. Напор есть, увлеченность тоже, плохая форма, однако даже так в отдельных движениях кровь делала его сильным.

То и дело я вплетал в танец мечей удары кулаками и ногами, чтобы донести до него хоть сколько-то понимания вышины импровизации над тупым повторением заученного приёма.

Ничего интересного.

Три минуты гонял по арене; в конце он упал обессиленный, избитый. Мой клинок не оставил на нём ран – вот такой у него был уровень.

Отпихнув оружие ботинком, спросил:

– Отвечай быстрее: кровь кхунов по матери или отцу?

– Матери, – прохрипел.

– Сколько?

– Что?

– Лет сколько?

– Пятнадцать.

Это многое объясняло.

Совсем пацан. Ему б в премирье буйствовать, а он тут за решеткой гниёт.

Бездна.

Нет выбора?

– Жить хочешь?

– Да.

Я вышел с арены и нашел Тара.

– Выкупаю полукровку.

Хоть моды и пожирали накатывающую злобу, сердца бились как бешенные.

– Но…

– Ты мне либо его продашь на условиях, которые нас двоих устроят, либо я тебя прям здесь уработаю до состояния червя. Отрежу руки и ноги, заберу пацана, а потом потеряюсь, и никто меня не найдет, и никто за тебя не отомстит. Улавливаешь, гуль?

Нужно признать, торговаться я не умел.

***

Мы договорились с Таром, что я не получу призовые за этот бой и следующие три выступления проведу бесплатно. Вот столько стоил полукровка.

Отвратительно.

Это касалось только дхарм-хтон. Внутренние баллы репутации Дома Мечей, которые каким-то хитрым способом высчитывал Владетель-Распорядитель, он трогать не собирался, по крайней мере, так уродец сказал.

С чего бы этот сопляк вообще возможность такую имел? Уверен, просто пыль в глаза пускал. Тар совсем меня за дикаря принимал, но я не торопился ругаться. Повезло, что полукровка не нужен начальству Тара, и управляющий согласился быстро. Я должен был раба на арене распотрошить для зрелищности. Поэтому для Тара – лёгкие деньги за мертвеца. Я получал бойца. Верхушка Дома посчитает, что раб просто-напросто помер от побоев. Сам полукровка будет жив и, думаю, такой расклад правильно оценить способен.

Все счастливы.

Нужен ли он мне на самом деле?

Нет.

Логичнее было зарубить его, ведь люди смотрели. С другой стороны, и что? Плевать на них. Я обязан забрать “перо”. Это всё. Остальное – мусор. Как бы не брыкался и не исполнял – я для сборцев бродяга, почти отброс. Какое-то репутационное повышение, если бесплатно, хороший итог, но наивно думать, что условный рейтинг накопится и позволит запросить существенную помощь по первозадачам. Может как раз наоборот, только мешать будет.

Справедливость обжигала. Нутро вопило, ворочаясь внутри беспокойным чудищем.

Так я ощущал свой имперский долг?

Возможно.

Кхунскую кровь решил приблизить. Видя мои действия, Желчь сказала, что это первое адекватное решение с пробуждения:

– Бросать своих какими бы они не были, в наших условиях – поведение гнилого гуля, – таково было ее утверждение. – Хорошо, что ты серьезно отличаешься от хади, иначе был бы повод саботировать твою задницу.

Не уверен, что прав в выборе. У меня есть задачи, а спасение “относительных” своих – скорее слабость, нагромождение, дополнительные сложности и обязательства. С другой стороны, нас осталось не много: полукровка или цельнокровный кхун – важно лишь то, какая воля, каков дух.

Увидел ли я что-то, поистине, достойное в нём?

Не мог сказать. Не способен оценить степень своей объективности. Мне кажется видел. Но что, если это искажение восприятия? Принимал ли я желаемое за действительное? Был немалый шанс того, что полукровка – абсолютная пустышка. Хотелось бы слепить из него нечто стоящее. Не дхала, нет. Это невозможно, но эрзац средненького кханника – вполне. Жаль моды не поставить.

***

У полукровки не было ничего кроме черной робы, синяков и ссадин. Если какие-то вещи и остались в камере, то так понимаю, он их взять не мог. У раба нет собственности, всё это принадлежало Дому Мечей.

– Рассказывай.

Он шёл сбоку, чуть прихрамывал и периодически бросал на меня обеспокоенный взгляд.

О том, что полуровка мог сбежать, я не переживал. Надо будет сам догоню, так еще его рабская принадлежность – для местных вещь очевидная. В Изоте за возвращение беглых положена денежная награда. Не пройдёт и часа как его за шкирку притащат к властям, разменяв на дхармы.

Серокожий хмурился:

– Что рассказывать?

– Неплохо бы узнать, как тебя звать.

– Ятим, – сказал, будто выплюнул.

Излишне собран, настроен враждебно.

– Видишь, Ятим, и не сломался. Я Танцор.

– И что дальше?

– А, чего ты хочешь?

Промолчал.

Слышалось только сердитое сопение.

Думал, что я такой же как те, кто держал его в клетке?

– Сколько ты уже в рабстве?

– Обязательно отвечать?

– Обязательно.

Лицо его держать научили, а разговаривать – нет. Был бы в Премирье, его бы уже тащили за рубаху в круг и методично там избивали. Был бы в Яме, наставник-сержант сломал бы несколько пальцев. Боль любого подстегнет слушать и впитывать. Но я не торопился, может он просто катастрофически тупой – и такое важно узнать сразу.

Думаю, самых дерзких и волевых, тех кто не приручаемый, кто не поддавался дрессировке, убивали или продавали на арену. И вот Ятим в Доме Мечей. Затем я его выкупил. И что это, если не удача?

– А если я не хочу? – спросил он и первый раз изменился в лице: вызывающе оскалился. – Убьете?

Наглел.

Как же это тупо.

Моды отсекли эхо раздражения. Мое время не бесконечное. Может быть наша встреча – шутка Всетворца.

Я взращивал в себе терпение:

– Тебя не для того создал Всетворец, чтоб усложнять мне жизнь, Ятим, – голос пустой, эмоций в нём нет. – Я взял над тобой верховенство. Ответственность за мной. Слово я сдержал – ты жив. На тебе долг. Все предельно просто. Изображение дурака, Ятим, – губительный путь. Болезненный, верь мне.

– Я не просил. Долг отвергаю. Долг не брал, – он храбро расправил плечи. – Точка.

Странно, конечно, я ж только-только гонял его по всей Арене, а он дерзил, будто совершенно забыв про этот факт.

Щупал границы дозволенного? Думал так сильно нужен? Принял меня за какого-то извращенца?

И о таком я наслышан, Востр рассказывал про стариков, выкупающих мальчиков-рабов для нехороших дел.

О, Мать.

За что мне все это?

– Именно это ты и просил.

– Нет.

– Ты сказал, что хочешь жить?

– Ты не так понял…

Хоть его не сломали, но он разучился слышать.

Я кивнул.

Пробил пяткой в опорную ногу, и он рухнул, при этом поломав пару панелей помоста под собой. Мгновение, пока Ятим пыхтел и ругался, я вбил ему локоть в горло; затем демонстративно остановил остриё ножа у правого глаза.

– Так я правильно тебя понял, ты передумал и жить больше не хочется?

– Нет, – прошипел он, затем заговорил быстро, фразы как выстреливал. – Хочется. Еще как. Вот теперь особенно сильно. Да. Был неправ, дядя.

Я оказался у него за спиной, сжал шею локтем и прислонил клинок к щеке, чуть надавил, пустив кровь.

– Ты перепутал, гуль, мы с тобой не приятели. Это не так. И раб мне не нужен, но вредитель в команде еще более бесполезная штука. Вредителю место одно – в Бездне, растворенным до волевых нитей, только так он способен принести пользу – уяснил?

– Да.

Я чуть надавил ножом.

– Громче, грязь борзая, – приказал.

– Да, уяснил я, Дядя.

– Будешь отвечать?

– Буду. Буду, – затараторил он.

– Повтори полностью.

– Я буду слушать, подчиняться и буду отвечать, дядя, – сказал он чётко.

– Какой, к шуту, Дядя?

– Понял. Не-Дядя.

Проходящие мимо на нас поглядывали, но никто не вмешивался. Происходящее и без объяснений очевидно.

Он поднялся.

– Ты слишком дерзок для своих умений, – сказал ему. – Много от второй крови. Выкупал я не вторую кровь, она ничего не стоит. Хамить будешь, когда хоть чему-то научишься. Сколько ты в рабах?

– Половину года.

– Не сложно видишь, – хлопнул его по плечу. – Материнская кровь у тебя какая?

Глаза его забегали:

– Что, Не-Дядя?

– Каста у нее какая была?

– Не знаю.

– Сколько таких штук, – указал на моды под правым глазом.

– По одной с каждой стороны.

Кивнул.

– Значит хат.

Потирая шею, он нахмурился:

– Это плохо, Не-Дядя?

– Нормально, – таков мой ответ.

Как же она пережила столько времени?

Глупый вопрос – наверняка так же как я. Нашла где-то свободный саркофаг, имеющий стазис-модули, да пересидела в нём.

– Что с матерью?

– Умерла, когда семь было.

– Она тебя воспитывала?

– Да.

Отказалась от традиций.

Интересно.

А может просто выбора не было? Скорей всего. Кому она могла его такого отдать?

– Ты больше сборец, чем кхун, верно?

– Что?

– Она что-то про кхунов рассказывала?

– Нет.

– Про Справедливость?

– Да.

– От чего умерла?

– Легионеры убили.

Поморщился:

– Легионеры Банара?

Ятим покачал головой:

– Птоонские.

Хоть так.

– Как так получилось?

– Они что-то просили у нее, она не отдала. Подкараулили и убили.

– А ты?

– Меня убивать не стали.

– Знаешь, я заметил, что ты живой. Потом кто воспитывал тебя?

Он поморщился:

– Одни ребята… Мусорщики. Но они не грабили никого. Бывшие промысловики, пару раз поцапались с легионерами – и все. Вляпались. В перестрелке легионера ранили, а дальше всю жизнь бегали.

Наверняка к легионерам питает особую “любовь”.

– Их в итоге убили?

– Не знаю. Половину точно.

– А тебя получается в рабство забрали?

– Да.

Шли молча.

Через пару минут Ятим спросил:

– Что ты будешь делать со мной?

– Соберу из тебя кханника.

– Кого-о?

Задумался.

– Оруженосца, телохранителя, ассистента – такая смесь из всего в одном. Это, конечно, тот еще поступок, но Мать простит, а мне, один шут кханник не помешает. И тебе польза будет.

– Какая?

– Боевое умение, общий смысл, монета.

– Ерунда какая-то, Не-Дядя, – пробурчал он еле слышно.

Раздался недовольный голос Желчи из наруча:

– Да он совсем тупой, Танцор, устрой ему пару сотрясений.

Ятим в ужасе закричал.

***

Йоргос поглядывал на нас с интересом, но вопросов задавать не стал. Видимо два и два – сложить мог самостоятельно.

Еды Ятиму положили на тарелку по чуть-чуть, но много всякого разного. Принесли кувшин ска’ва. Я скинул Тасу хтон-дхарм монетой. Управляющий поворчал, но деньги взял.

Если каждый будет есть бесплатно, то тогда на какие средства пополнять запасы?

– А можно? – спросил Ятим.

– Нужно, болезный, – прошептала ему Желчь.

Пацан исподлобья глядел на браслет.

Реакция понятна, про ИИ он ничего не знал. Для него – это просто говорящая гадости рука; вещь достаточно подозрительная и даже жуткая. Я как смог объяснил, что это такое и теперь он чувствовал себя обманутым, хотя обманулся самостоятельно.

Наевшись полукровка задремал прямо за столом.

Я тоже позволил себе отдохнуть. Небольшая медитация пошла на пользу: разум чистился от дурных мыслей и эмоциональных осадков.

Через полчаса пришел Востр и с ходу начал сыпать новостями:

– Саргон уменьшил поставки сомы, наши златомордые друзья совсем человечий лик потеряли. Хаги амтановские сука.

– Плохо, – флегматично отвечал Йорг. – Но закономерно. Эхо уже почти тут, Востр.

– Еще Танрилар приостановил сообщение, архонты Птоона говорят в ближайший год новых технологий не будет. Повезет, если типовые револьверы не прекратят поступать. Вот такая жопа хагаса.

– Это похуже, – Йорг потер щетину. – Причину не говорят?

– Одни слухи, друг Йорг. В Птооне и Саргоне Вязь взорвали посольства, вот ларцы и злятся. Я думаю это ерунда, причина в чём-то другом.

Они продолжали разговор уже тише и на языке сборцев.

Я не слушал.

Мы посидели еще час, потом разбудил Ятима и потащил его в тренировочный зал Иззы.

Оглядел бойца. Мускулатуры почти и нет, жилы да кости. Но широкий, да. Прогнал по базовым упражнениям.

Плохо.

Всё делал с ним, так ему не приходилось изображать бунтаря. В середине тренировки к нам присоединились Бо и Карс. Бо передала их общее желание принять участие. Я был не против.

Батар разок заглянул оценить общие старания. Одобрительно кивнул мне, видя, как гонял их по залу и раскидывал в спаррингах.

Что мог сказать по молодняку?

Карс был плох, но упёртый – это единственное хорошее, что отметил. Если у него не получалось, тогда он упрямо повторял движение пока оно хотя бы похожим на нужное не становилось. Мой взгляд такое стремление радовало, но, видя столь вопиющую бестолковость в целом, хотелось обучать его исключительно оплеухами, чтобы ускорить процесс. Я сдерживался.

Бо ловкая, но в спарринге ничего показать не смогла. Силовой базы не было, поставленной ударки нет, в борьбе – откровенно слабая. Понятно, что я работал в четверть силы, доходя максимум до половины возможностей, чтоб не покалечить; не все, кого она встретит, будут таких же габаритов как я, хотя равняться лучше на худший из вариантов. Ей посоветовал просто быть нестандартной в мыслях и держать скрытое оружие везде, где только можно.

Кто-то взял в захват? Вытащи нож и оставь на противнике полдесятка ран. Указал на Востра, как на пример, он хоть и не имел особых талантов в рукопашке, так и дрался. Причём вполне успешно.

Ятим был плох во всем кроме силовых показателей. Я демонстрировал ему как правильно бить, как правильно брать в захваты. Для приёмов использовали Карса, но потом все равно пришлось работать со мной – Карс имел слишком легкий вес.

У Ятима понемногу что-то получалось. Серое лицо потемнело, глаза горели; ему нравилось.

Через два активных часа, которые разбивал часовой перерыв с теорией и приёмами, он сдулся. Молодые ушли еще раньше.

И опять приём пищи. После я заплатил за комнату и оправил Ятима спать. Сам чуть расслабился, распив с Йоргом, Батаром и Тасом бутылочку гри’на. Пили молча. Играли в кости.

***

7 – 12 объятье,

двенадцатого месяца 1366 года.

Следующим днём мы занимались тем же самым, но добавили еще и упражнения с оружием.

Тренировочных мечей не было, поэтому приходилось использовать настоящие. Попросил у Батара найти где-нибудь инвентарь, тот пообещал, что обязательно этим займётся.

Много еды: углеводов, белка. С утра часовая загрузка мышц, потом вечером поединки на мечах.

Повторилось то же самое что и на Арене. Я дрался с Ятимом, периодически закреплял обучение неочевидным ударом. Надеялся в голове у него что-то после этого оставалось.

Никогда не был наставником, поэтому об эффективности выбранных методов мне судить сложно. На второй час продолжающихся спаррингов, Ятим и сам стал использовать кое-что: бил свободной рукой, пытался перехватывать, блокировал всякое выданным наручом. Все, конечно, он делал плохо, криво, не к месту; я подстраивался к скорости. Всегда был лишь чуток быстрее, сохранял иллюзию того, что он может сравниться. Вот еще немного надавить и дотянется; нет – не дотянется. Однако и удара по мотивации не допускал. При этом основная задача таких занятий – обретение всяческих полезных привычек. Я бы и работу ног добавил, но для этого он слишком деревянный; над растяжкой работать и работать – это задача на месяцы, тут форсировать, как с остальным, нельзя.

На самом деле, удивительный факт, “мусорщики” с ним не занимались. Учитывая возраст и физиологию должны были. Я спросил об этом, Ятим сказал, что отвечали ему всегда примерно одно, затем процитировал:

“Когда дети бьются за стариков – это неправильно. Не спеши. Будет время. И тренировок будет столько, что взвоешь. Отставь проблемы нам и наслаждайся детством”.

– Полоумные дикари, со своей гнилой человечностью, – пробурчала Желчь. – Как тебе наслаждение, Малой? Оценил в полной мере, да?

– Да, – проскрипел он злобно.

Глупцы.

Остальная молодежь подтянулась в середине дня. Карсу пришлось показать базовые приёмы и ставить отрабатывать. Ему банально нужна была нагрузка на предплечья. С мечом сейчас он мог, пожалуй, только зарезать себя.

Совершенно не приучен.

На удивление, Бо показала себя отлично с рапирой.

В девушке чувствовалась предрасположенность к выбранному оружию, страсть. Я специально провел для нее два типа спаррингов. Первый по строгим правилам, фехтовальный, и там даже несколько опасных моментов возникло, смогла поднапрячь. Второй тип – как среднестатистический бой будет выглядеть в реальности, и там достаточно быстро все закончилось. Несколько неожиданных пинков, так отключил ноги. Как результат – она больше не могла резво скакать, и обозначил смертельный удар в голову. Бо с мрачностью кивнула, сказала, что поняла и пошла просить советов у старших. После этого она тренировалась самостоятельно – к нам больше не приходила. Карс был еще дважды, остальные занятия проводил с Батаром.

На третий день Батар принёс тренировочное оружие из грибного хряща. Мы взяли маски, и поединки пошли в полную силу.

По окончанию тренировки Ятим поделился со мной важной информацией: по его словам, он невосприимчив к воздействию Идола.

– Из-за крови? – поинтересовался я.

– Нет, особенность психики такая.

– И почему тогда ты сидел в той дыре? – спросил со скепсисом. – Тебя должны были заграбастать как раз в столь любимые тобой легионы.

– Так они не знали.

– Хорошо, я тебя услышал. Запомню.

Невероятно полезная способность, если, конечно, он говорил правду. Как минимум, можно уйму средств сэкономить на соме.

На четвертый день я показал базовые движения с копьём. Он повторял их, пока у него не свело мышцы.

Вечером Востр принёс пару ампул двхцветного ихора и, показав мне, поставил на столик.

– Думаешь тренировки станут жестче? – спросил с усмешкой.

Он покачал головой:

– Разбавь один к двум с водой, друг Танцор, чтоб перетрена не было и травм каких не поймать; хорошо помогает. У легионеров через такую водичку новобранцев и гоняют. И чтоб пил каждый день проследи.

Кивнул.

– Готовишь его в зависимые?

– Вроде того.

Мы только ели, пили, тренировались и спали. Сейчас, первейшее – нужно в срочном порядке привести Ятима хоть в какую-то форму, чтоб он мог прикрыть спину в стычке.

Я озвучил это. Ятим с важным видом кивал, был доволен; ему это абсолютно точно нравилось. Чувствовать себя нужным – необходимость. Был он рабом, грязным зверем, теперь кто-то рассчитывал, что из него сможет получиться побратим – такое наверняка вдохновляло.

Не знаю, что у него на уме, но кхунскую кровь в себе потихоньку начинал ценить; я не спешил рассказывать про былую цивилизацию, хотя он спрашивал об этом уже на вторые сутки.

Пятым днём Ятим обмолвился, что никогда не держал в руках огнестрельное оружие.

Серьезный промах с моей стороны.

Мог и догадаться.

Учил. Показывал. Он повторил сотню раз. Когда ошибался в движениях при перезарядке, начинал заново. Заодно сразу учился стрелять и чистить мушкет.

Шестой и седьмой дни: тренировки, спарринги, стрельба.

Ятим с каждым днём становился все радостнее и светлее, проглядывало и нечто хищное. Может жил грёзами о том, как отомстит всем и каждому за нанесенные обиды.

Меня же осаживало нутро. Это мерзостное тягучее ощущение, будто надвигалась беда.

Я ждал.