Перевертыши

Глава 16

Во сне Лиз видела Бэйка Рэмси. Он гонял ее по всему дому, в котором они жили раньше. Бегая из комнаты в комнату, она пряталась под кроватями и за шторами, но он каждый раз находил ее. Она убегала, но он то и дело догонял ее, следуя за ней ленивой походкой и заигрывая так, как кот играет с мышкой. Наконец, Рэмси настиг ее в пустой комнате, где не было никакой мебели и где абсолютно негде было спрятаться. Она в страхе плакала:

— Не бей меня, Бэйк, пожалуйста. — Улыбаясь, он потрепал ее по щеке своей огромной лапой. Почувствовав прикосновение его тела, она закричала.

— Боже, это же я, успокойся! Никто не собирается причинять тебе никакого вреда, — Кейр обнял ее за плечи и снова погладил ее по щеке. — Успокойся, ты, наверное, еще не проснулась, извини, я напугал тебя.

Лиз уставилась непонимающим взглядом на Кейра.

— В следующий раз стучи, пожалуйста, в дверь, — холодным тоном попросила она.

— Я действительно виноват, — извиняющимся тоном сказал Кейр. — Я думал, ты проснулась.

— А сколько сейчас времени?

— Около шести.

— Отлично, — сказала она, спрыгивая с кровати. Боже, я напустилась на него, как последняя сука. — Извини, я не хотела дерзить тебе. Хочешь кофе?

— Я приготовлю, пока ты будешь одеваться.

— О’кей. Дай минут десять, я быстро приму душ.

В одной набедренной повязке с ножом на поясе, он исчез за кухонной дверью, а Лиз отправилась в ванную комнату, где, сполоснув лицо холодной водой и вычистив зубы, она расслаблялась, стоя под теплым душем, стараясь поскорее забыть свой страшный сон. Нельзя относиться к нему, как к Бэйкеру, говорила она сама себе, вытирая полотенцем заметно отросшие волосы, которым в скором времени потребуется внимательный уход хорошего мастера по прическам. Надев шорты цвета хаки, тенниску и простенькие мокасины, она направилась на кухню, откуда доносился запах свежеприготовленного кофе.

— Без шуток, я действительно был уверен, что здесь встают очень рано, — сказал Кейр, наливая ей кофе.

— Только чтобы поснимать, — Лиз с удовольствием отпила из чашки крепкий черный кофе.

— О’кей, устрою тебе несколько снимков, — улыбнулся он.

— Где?

— Положись на меня.

Через десять минут они уже катили в «джипе» в сторону пляжа. Огромный огненно-красный шар солнца висел над горизонтом.

— Итак, ты готов сказать мне, где ты живешь?

— В потайном месте, — ответил он, улыбнувшись.

— А бродишь по острову?

— Потайными тропками.

Лиз заметила, что поведение Кейра сильно изменилось. Он разговаривал с ней более раскованно и свободно, а в голосе звучали озорные нотки. Она гадала, знал ли Кейр об отъезде Хэмиша.

— Почему ты носишь набедренную повязку? — спросила она. — Я первый раз вижу тебя в ней с тех пор, когда впервые увидела тебя.

Кейр засмеялся.

— Так мы одевались на острове, когда были детьми. Отец ввел такую моду.

— Мы? — спросила Лиз, впервые за все время услышав хотя бы упоминание о существовании брата-близнеца.

— Разве я сказал «Мы»? — переспросил удивленный Кейр.

— Да, ты сказал «так мы одевались, когда были детьми».

— Я сказал, что так одевался я. Ты просто не расслышала.

Вид у Кейра был вполне серьезный. Но несмотря на это, она понимала, что он оговорился неспроста, и ей очень хотелось докопаться до причины.

— Сворачивай здесь, — сказал Кейр, указывая на узкую дорогу в дюнах. — Лучше уж ехать по широкой дороге, — посоветовал он.

Она последовала его совету и вскоре, промчавшись через дюны и густой лес, выехала на дорогу, которая поначалу показалась пустынной. Через минуту за ветвями деревьев сверкнуло озеро Уитни.

— Я и близко не подойду к этому озеру, — решительно заявила Лиз, содрогаясь при одном лишь упоминании о случае с Голиафом.

— Не беспокойся, мы не будем подходить ближе. Остановись где-нибудь здесь и захвати «Хэсслблэд», потому что фотоаппаратом для видовых съемок тут ничего не сделать.

Она последовала за Кейром в гущу деревьев, придерживаясь заросшей тропы, которую она ни за что бы не заметила без него. У края вырубки на берегу озера Кейр остановился.

— В минуту выберем позицию, а потом не шевелиться и не разговаривать. Не шевелиться это значит, нельзя будет даже почесаться или убить комара, поэтому устраивайся поудобнее, мы здесь ненадолго.

Она шла за ним по краю вырубки, пока он не дал ей команду установить треножник. Присев, он стал наблюдать за ней, потом кивнул на участок рядом с ними. Настроив широкоугольный объектив на вырубку, она села скрестив ноги, держа в руках спуск фотоаппарата. Он поднял руку, как бы предупреждая: а теперь молчок. Не шевелиться.

Так они просидели больше часа. Лиз точно определила, сколько времени прошло с того момента, как они пришли сюда, по часам на руке. Ей был хорошо виден затылок Кейра, так как она сидела чуть дальше за его спиной. Кейр сидел абсолютно неподвижно, словно пребывал в глубоком трансе. Светившиеся в глазах огоньки были единственным свидетельством того, что он жив. Тянулись минуты, а она, несмотря на все более возраставшее ощущение дискомфорта, не шевелилась, следуя их уговору и боясь вызвать неудовольствие своего спутника. Прошло еще немного времени, и вокруг воцарилась мертвая тишина. Она всякое передумала. Потом снова сосредоточилась на предстоящей съемке.

Большая голубая цапля появилась в небе и опустилась на ветви дерева в футах сорока от места съемок. И хотя птица была в фокусе объектива, расстояние было слишком велико, чтобы получить хороший кадр широкоугольным объективом. Как бы там ни было, если это то, за чем Кейр привел ее сюда, лучше уж сделать хоть какой-нибудь снимок. Она осторожно подняла руку, чтобы щелкнуть затвором фотоаппарата, но Кейр обернулся к ней и почти отчаянно замотал головой. Это раздосадовало Лиз: в конце концов, она не индийский йог, чтобы сидеть без движения в течение столь длительного времени. Вдруг на противоположной стороне вырубки началось какое-то движение.

Лиз, позабыв про онемевшие части своего тела, сосредоточила внимание на том, что происходило там. Она увидела небольшого оленя рядом с оленихой, они насторожились, шевеля ушами, словно оценивая обстановку. Когда Лиз почти приготовилась щелкнуть затвором, следуя по пятам матери, появились два крошечных, как две капли воды похожих друг на друга, олененка, которые, судя по их неуклюжей походке, совсем недавно появились на свет. Самка-олениха забрела в середину расчищенной от деревьев части леса, где принялась что-то старательно вылизывать в траве. Детеныши тут же последовали ее примеру.

Кейр едва заметно кивнул головой, а Лиз щелкнула фотоаппаратом. Услышав слабый, приглушенный щелчок, олениха вскинула голову, на минуту-другую застыв, потом снова принялась лизать траву. Лиз разрывалась между двумя желаниями: продолжать съемку или, не спугнув оленя, просто понаслаждаться созерцанием. В течение полуминуты ей удалось перемотать пленку, не выдав своего присутствия. Она приготовилась снимать дальше, но в этот момент олениха, покинув прежнее место, побрела к берегу озера на водопой, ведя за собой двух оленят.

И все-таки Лиз успела сделать еще один кадр, когда мать со своими детенышами, пересекая вырубку, медленно удалялась по той же тропе, что и пришла сюда. Кейр подал знак, что еще не настало время активных действий и нужно сидеть неподвижно. Замерев еще на пару минут, он затем кивнул, чтобы она следовала за ним к «джипу». Лиз шла за Кейром, на ходу разминая затекшие руки и ноги и едва сдерживая глубокий вздох облегчения.

Выбравшись на дорогу, Кейр поинтересовался:

— Ну и как тебе понравилось то, что мы сейчас с тобой видели?

— Это было просто великолепно, — ответила она, испытывая огромное облегчение от появившейся возможности снова поговорить. — Мне бы никогда не удалось сделать эти уникальные кадры, если бы ты не привел меня на это место и не заставил меня замолчать. Мне никогда не хватало терпения.

— Терпение — очень важная штука, — в его голосе послышалась затаенная грусть. Вдруг его лицо озарилось улыбкой. — Может, искупаемся?

— В озере Уитни? Ни за что на свете!

— А в Атлантическом океане? Может, там ты почувствуешь себя в большей безопасности?

— Там тоже водятся гигантские крокодилы?

— Не всегда.

— Тогда поехали.

Они поехали на пляж, где Кейр, сбросив набедренную повязку, помчался к воде. Осмотревшись по сторонам, Лиз тоже разделась догола и кинулась за Кейром в воду. Пройдя небольшое расстояние, они оба вдруг почувствовали, как дно океана стало резко уходить вглубь. Сначала они беззаботно плавали, а потом стали плескаться и шутить в воде, как во времена ее студенческой юности. Выбравшись из воды, они побежали к «джипу» и в его тени спрятались от знойного утреннего солнца. Кейр стал осыпать лицо Лиз поцелуями, прижимаясь к ней всем своим телом.

— Ты когда-нибудь занималась любовью на пляже? — поинтересовался он.

— Конечно, — ответила она. — Только мне хватило одного раза. Я не люблю, когда песок лезет во все дыры. — Она взглянула на него — не собирается ли он заняться с ней любовью прямо здесь.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Тебе неприятно?

Она задумалась всего на одну минуту. Что ей на самом деле нужно? Она глубоко вздохнула.

— Любовью лучше всего заниматься в постели. Поедем к тебе?

— Нет, уж лучше к тебе.

В это утро они занимались любовью около часа, прежде чем Лиз вышла на кухню и обнаружила записку от Жермен.