Пионеры на море

«ШИП РУСС!»

К утру шторм улетел дальше. Море нежно ласкало отлогий берег, словно прося прощенья у людей за вчерашний гнев. Веселыми бликами играло солнце на легких волнах. Только обломки, туземных шлюпок и понурые фигуры их хозяев напоминали о буре.

Засунув руки в карманы, без шапок, грязные, помятые, стояли ребята у пристани. Мальчуган не понимал тревоги своих белых друзей и, приплясывая на одной ноге, то и дело показывал вдаль пальцем, где алел кормовой флаг «Коминтерна».

Только в полдень подошла шлюпка с «Коминтерна» к пристани. Шлюпка шла на берег в последний раз за свежими продуктами. За старшину вел ее кок. Он все утро дулся на всех, а при виде комиссара демонстративно отворачивался, делая вид, что снимает фартук.

Заметив на берегу своих питомцев, он даже привскочил и закричал гребцам:

— Навались, товарищи! Пожалуйста — два обеда вне очереди и каждому по ведру компота!

Пока Остап закупал провизию, ребята старались развеселить сразу притихшего мальчугана. Но все было напрасно. Лицо мальчугана застыло, и губы не переставали шептать:

— Sowiet ship!

Загремели весла, гребцы рассаживались по банкам. Гришка в последний раз оглянулся. На краю пристани неподвижно стоял мальчуган. Крупные слезы катились по его щекам цвета жженого кофе. Гришка отвернулся.

Крейсер, выкрашенный свежей краской, отражался в изумрудной воде, совсем готовый к отходу. Сигнальщики заметили возвращающуюся из города шлюпку с ребятами.

— Товарищ комиссар! Возвращается шлюпка с провизией. На шлюпке наши пионеры, пропавшие, рядом с коком сидят.

— Хорошо, пусть пообедают и придут ко мне.

— Есть!

Верный, почуяв друзей, взвизгнул и забегал вдоль борта.

Когда ребята нагрузились двумя мешками и, красные от натуги, подымались по трапу, послышались одобрительные возгласы.

— Молодцы пионеры! Сразу видно, что воспитались на «Коминтерне».

— Не ждут, когда позовут, когда покличут…

— Одним словом, поддержали пионерское звание на три тысячи процентов!

Команда обступила ребят. Всякий норовил как-нибудь показать свою радость возвращению беглецов.

Верный то налетал со всего размаху на ребят и невпопад лизал им руки, то носился по палубе большими кругами, кувыркаясь через спину.

Кок расцветал от похвал команды, словно хвалили не ребят, а его, и рычал от удовольствия.

— Ого-го! Вот что значит верная моя дисциплинированная команда! Пожалуйста… Полюбуйтесь на воспитание. Любовь к труду и тяжелым занятиям. Молодцы сынки! Будет вам положенная заслуга и награда. В трюм мешок с мясом тащите, в трюм!..

Через два часа загрохотал брашпиль[46], затакал якорный канат. Винты забурлили в изумрудной воде, завздыхала машина; эхом отдаваясь в горах, заголосила сирена крейсера.

Плавно дрогнув и развернувшись, «Коминтерн» медленно уходил из Аденской гавани, попыхивая черным дымком.

Ребята вымылись. Кок ухитрился получить своим любимцам две новые фуражки. Работая в камбузе, он весело посвистывал и подмигивал неизвестно кому.

В красном уголке занимался кружок политграмоты. Разбирали колониальный вопрос.

Над книгами склонились головы краснофлотцев, заскорузлые пальцы, привыкшие к тяжелой работе на палубе и в кочегарке, старательно перебирали страницы. Гришка и Мишка тоже, усердно работали. Котенко покосился на ребят и довольно крякнул:

— Кто возьмется рассказать, как понял вопрос этот? Вот Чернов даже ночевал у туземцев, — пусть и расскажет. Озерин подскажет, если соврет Чернов!

Раздался добродушный смех. Гришка поднялся и сдвинул бескозырку на затылок.

— Врать я не буду… а вот что прочитал и видел вчера…

Корабль мерно покачивался. Десятки глаз глядели на рыжего мальчугана. В дверях, скрестив руки, стоял комиссар. Он многозначительно переглянулся с Котенко и кивнул головой.