Плата за молчание

ГОСПОДА ГРАБИТЕЛИ ИМЕЮТ ЧЕСТЬ…

История кино изобилует лентами, обязанными своим происхождением известнейшим преступлениям или преступникам нашего времени. Начиная с легендарных гангстерских «подвигов» Эль-Капоне и кончая любовными приключениями и смертью куртизанки Розмари Нитрибитт, почти все сенсационные убийства и ограбления легли затем в основу игровых кинокартин. Однако история криминалистики до последнего времени не знала преступлений, совершенных по мотивам уже снятых фильмов. Ужасы Альфреда Хичкока и Майка Спилэна слишком неправдоподобны, чтобы их можно было использовать в преступной практике. Даже фильм «Рифифи», расцененный критикой как пособие по взлому сейфов, с точки зрения специалиста был всего лишь неумелым и упрощенным изображением требующего известной «квалификации» преступного ремесла. Подражание методам Рифифи могло привести только к тюрьме, но никак не к обладанию заключенными в сейфах сокровищами. «Если бы взломщики сейфов во всем мире действовали только по методу Рифифи, правительства могли бы уже сейчас сократить расходы на содержание полицейского аппарата», - пишет в своих мемуарах один из известнейших западноберлинских адвокатов, доктор Ронге.

Так что приоритет в этой области, бесспорно, принадлежит безобидной с виду английской кинокомедии под любезным названием «Господа грабители имеют честь». Эта комедия вдохновила некое преступное сообщество на крупнейшее из всех доселе известных миру ограблений. Фильм демонстрировал подготовку и осуществление преступления так, как это бывает в жизни. Не быстро-стрельные кольты и крепкие кулаки, но организация, планирование и военная точность решили успех предприятия. Некий полковник в отставке вместе с прежними товарищами по оружию совершил миллионное ограбление, исполненное с такой четкостью, с какой дается салют в честь дня рождения английской королевы.

Все полицейские страны, как и вся Англия вообще, с наслаждением смотрели этот фильм. Почтенный лондонский «таймс» впервые удостоил своим вниманием «крими» и с одобрением писал: «…вот такие «крими» нам нравятся. Здесь чувствуется ум, юмор, обаяние. Просмотрев такой фильм, не думаешь, что зря выбросил свои три шиллинга…»

Однако когда годом позже отставной майор королевских британских военно-воздушных сил претворил в жизнь фабулу этого фильма, когда 15 господ грабителей в 60 км от Лондона, под Чеддингтоном, действительно имели честь ограбить почтовый вагон поезда Глазго - Лондон, тогда и юмористически настроенным англосаксам было не до смеха.

Ежедневный почтовый поезд имел 8 - 10 вагонов и, как правило, перевозил обыкновенные письма и посылки. Но примерно раз в месяц к поезду прицепляли специальный вагон с мешками, набитыми банкнотами. Это были банкноты от одного до пяти фунтов стерлингов, изъятые шотландскими банками из обращения как пришедшие в негодность. В Лондоне, в Английском банке, их должны были заменить на новые и затем уничтожить - обычная банковская процедура, содержавшая, однако, некую деталь, оказавшуюся решающей для ограбления: банкноты не были погашены. Повинны в этом консервативные английские банковские предписания, согласно которым кредитные билеты уничтожаются не по отдельности, а сериями, и притом только в Английском банке. Эта формальная мера предосторожности чревата вместе с тем одной серьезной опасностью: транспорты со списанными банкнотами, отправляемые со всех концов страны в Лондон, не охраняются, как обычные транспорты с деньгами. Изъятые из обращения и подлежащие уничтожению кредитки не рассматриваются более как ценность. А так как на протяжении многих десятилетий ни один бумажный фунт стерлингов не был потерян, мысль о такой возможности никому и в голову не приходила…

Но в 1961 году она пришла в голову человеку, не имевшему ни малейшего представления о банковском деле, но питавшему неутолимую страсть к деньгам и к авантюрам. Звали этого человека Брюс Рейнольдс, ему было 43 года, а что касается манер, то он мог сойти за джентльмена лучшей английской школы. Уже ряд лет он держал солидную антикварную торговлю в одном из фешенебельнейших кварталов Лондона, и люди, лично или по делам общавшиеся с ним, и мысли не допустили бы, что и эта торговля, и хорошие манеры, и безукоризненное оксфордское произношение являются всего лишь маскировкой, пользуясь которой он организовал и возглавил огромное число изощренных групповых преступлений. В Скотланд-ярде имелась дюжина нераскрытых дел об ограблениях банков и ювелирных магазинов. И по всем этим делам основным подозреваемым значился Брюс Рейнольдс. Много раз его даже арестовывали, но через несколько дней или недель неизменно выпускали на свободу: доказательств для предъявления Рейнольдсу обвинения всегда не хватало.

За свой последний арест Брюс Рейнольдс, несмотря на все неудобства, связанные с лишением свободы, будет, вероятно, до конца жизни благодарен Скотланд-ярду. Именно здесь, в следственной тюрьме, он получил совет в отношении крупнейшего и прибыльнейшего преступления. Несколько дней он делил камеру с человеком, которого наверняка при других обстоятельствах никогда в жизни не встретил бы. Но в тюрьме не приходится выбирать себе компанию, и Рейнольдс волей-неволей должен был выслушать смехотворную историю о краже двух двадцатифунтовых кредиток.

Джемсу Гриффитсу - так звали этого человека - было без малого 65 лет, и 40 из них он за ничтожную плату трудился в зарешеченных подвалах Английского банка, куда со всех концов мира свозили старые банкноты. Работа Гриффитса состояла в том, чтобы разгладить их, рассортировать по сериям, проделать в каждой купюре дырочку диаметром в четыре миллиметра и, наконец, нанизать банкноты на нитку. Обычно должны были пройти годы, пока вся серия изымалась из обращения и все принадлежавшие к ней банкноты попадали наконец в Лондон. А до тех пор неполные серии бумажными гирляндами громоздились в сейфах хранилища.

Сорок лет ничем не примечательный Джемс Гриффите в течение своего рабочего дня, можно сказать, купался в миллионах, но после работы не мог позволить себе ни малейшей роскоши. За три месяца до своего 65-летия он получил от дирекции банка уведомление о выходе на заслуженный отдых. И именно в этот знаменательный день случилась беда. Гриффите нанизывал новую серию двадцатифунтовых кредиток. 17 491 бумажку должен был он разгладить, рассортировать, продырявить, нанизать на нитку. И вот тут-то в голову ему пришла роковая мысль. Серия состояла из сотни тысяч банкнот. До выхода их всех из обращения должны были пройти годы - три, пять, может быть, шесть лет. Если тогда недосчитаются нескольких бумажек, вора уже не найдут! Гриффитсу оставалось служить только три месяца. Вероятность же именно сегодня при выходе из банка подвергнуться обыску была ничтожна. Почти машинально сунул он в карман две двадцатифунтовые кредитки.

Что проку было теперь в тюрьме рассуждать о шансах на удачу и неудачу? Ему не повезло, и его обыскали.

Его сокамерник Брюс Рейнольдс сначала лишь равнодушно пожал плечами: ему вообще было непонятно, как можно из-за каких-то жалких сорока фунтов пачкать руки. Однако внезапно банальная история Гриффитса заинтересовала его: в ней фигурировали набитые банкнотами мешки. Осторожно принялся он выспрашивать старика, почему нанизывают эти банкноты, откуда они берутся, как и в каких количествах их перевозят? Гриффите с готовностью рассказывал о своей работе. Он вроде бы немного хвастал своим знанием банковского дела. Несколько раз он и сам побывал в Глазго и принимал участие в упаковке пришедших в негодность бумажных денег, которые затем отправлялись в Лондон. Рейнольдс без труда выведал у Гриффитса все подробности этой транспортировки. Самым главным из того, что он узнал, было: поезда с использованными деньгами не имеют охраны. Просто вагон, в котором их перевозят, особым образом оборудован. В нем нет окон, а только небольшие зарешеченные вентиляторы'; двери снабжены специальным механизмом, чтобы воспрепятствовать проникновению в вагон посторонних.

Именно эта беседа впервые навела Рейнольдса на мысль об ограблении почтового поезда. Замысел самого невероятного из всех дел, какими когда-либо приходилось заниматься Скотланд-ярду, родился, таким образом, в стенах знаменитого лондонского главного полицейского управления, в непосредственной близости от лучших сыщиков мира!

Однако прошло еще два года, прежде чем смутный замысел оформился в конкретный план, возникший благодаря детективной кинокомедии «Господа грабители имеют честь».

Полгода потребовалось Рейнольдсу, чтобы со всей тщательностью подготовить грандиозное ограбление, после чего он из сообщников своих прежних преступлений организовал надежную банду, позаботившись, впрочем, чтобы ни один из членов ее не знал всех масштабов задуманного предприятия. Даже его доверенные лица не знали, когда и где будет совершено нападение на поезд. Рейнольдс требовал от своих людей слепого повиновения, обещав только, что каждый, кто примет участие в «деле», получит не менее 100 тысяч фунтов.

В действительности Рейнольдс намеревался сразу после завершения операции выдать большую часть банды полиции. Это обдуманное предательство имело свои причины. Рейнольдс рассудил, что подобное преступление, оставшись нераскрытым, мобилизует на розыски и превратит в детективов всю нацию. Ни один истинный англичанин не останется безучастным, если достоинству Скотланд-ярда перед всем миром будет нанесен такой урон. Поэтому, если Рейнольдс не хотел, чтобы за ним охотились сотни тысяч добровольцев, он должен был помочь полиции с честью выйти из этого дела. И действовал Рейнольдс очень ловко. Через посредника он снял одну заброшенную ферму, объяснив своим людям, что здесь после преступления можно будет укрыться под видом сельских рабочих, чтобы переждать, пока уляжется общее волнение, а затем, обеспеченными до конца своих дней, вернуться к нормальной жизни. Он не сказал им только, что через своего человека наведет на их след Скотланд-ярд.

Между тем для себя и двух своих ближайших друзей Рейнольдс подготовил надежный план бегства. Он нанял спортивный самолет, который должен был после ограбления ожидать их на частном аэродроме всего в 800 м от фермы, чтобы доставить затем в Южную Францию.

Этот всесторонне подготовленный и продуманный план начал приводиться в исполнение на заре 8 августа 1963 года. В 3 часа 3 минуты задрожали рельсы, и вдали светлячками зажглись огоньки локомотива. Над горизонтом медленно занимался новый день.

Рейнольдс, притаившись за полосатым верстовым столбом с цифрой 405, еще раз испытующе поглядел в сторону насыпи, где в мокрой от росы траве пряталась большая часть банды. Вид у всех был одинаковый. В темных рабочих комбинезонах и натянутых на голову чулках они казались призрачными, нереальными существами. Рейнольдс и сам не смог бы отличить одного от другого.

Некоторые держали в руках топоры и железные палки, предназначенные для взлома вагона. Ни у кого, даже у Рейнольдса, не было при себе огнестрельного оружия. Зато у всех имелись маленькие радиоприемнички, чтобы Рейнольдс мог постоянно держать с ними связь.

Метрах в десяти на юг от него взмывал в ночное небо огромный железный скелет сигнальной башни. На мостике рядом с ней Чарли Вильсон, опершись на парапет, ждал знака своего командира. Его задачей было закрыть черным мешком зеленый сигнал и с помощью лампы от переносного фонаря подать красный. К северу от сигнальной башни находился Джонни Дэли, который должен был по команде Рейнольдса дать желтый свет на предупредительном сигнале.

Еще один член банды, автомобильный гонщик Рой Джемс, сидел на расстоянии доброй мили от места нападения в кабине пятитонного грузовика, принадлежавшего британской армии и специально перед намеченным ограблением похищенного и перекрашенного. На этом грузовике и предполагалось вывезти мешки с деньгами. Рой Джемс, который за 11 дней до этого за победу в гонках получил в Дублине от президента ирландского спортивного клуба сэра Базиля Гулдинга серебряный кубок, сейчас тоже ждал приказов Рейнольдса. Он посмотрел на светящийся циферблат своих часов и включил радиоприемник.

В 3 часа 4 минуты огни локомотива стали больше, а дрожание рельсов сильнее. Брюс Рейнольдс сказал в микрофон:

- Джонни, дай свет, - и затем стал считать про себя: «21… 22… 23… 24… 25…»

Чтобы машинист ничего не заподозрил, между этим сигналом и сигналом Вильсона должно было пройти около пяти секунд: в нормальных условиях красный свет, требующий остановки поезда, дается только через пять секунд после предупредительного желтого сигнала.

- А теперь ты, Чарли, - быстро сказал в микрофон Рейнольдс и посмотрел на сигнальную башню.

Как бесчисленное множество раз на модели, так и сейчас, здесь погас зеленый сигнал и тут же вспыхнул ярко-красный.

Почти сразу к Рейнольдсу подполз Вильсон и испуганно зашептал ему на ухо:

- А что, если это вовсе не почтовый поезд, а товарный или пассажирский? Как тогда?

- Не болтай чепухи! В это время здесь не проходит никакой другой поезд! - оборвал его Рейнольдс, и сам, однако, опасавшийся, как бы в последнюю минуту дело почему-нибудь не сорвалось.

У железнодорожного инспектора Рейнольдс еще раньше выяснил, что для торможения локомотива требуется 67 секунд. Это означало еще целую минуту неизвестности, еще 67 секунд страха перед непредвиденной неудачей.

Во время второй мировой войны Рейнольдс из любви к приключениям записался добровольцем в десантный отряд. Более сотни раз прыгал он с парашютом за линию фронта, совершая диверсии у немцев. Не зря его уже к 22 годам произвели в майоры, а грудь его украсилась дюжиной наград за храбрость. В каких только переделках не пришлось ему в то время побывать, но ни разу не испытывал он такого страха.

Прошло лишь 30 секунд. Поезд двигался чересчур медленно. Хотя скрип тормозов был уже слышен, ожидавшие все еще не знали, тот ли это поезд. Вильсон снова закаркал:

- А вдруг это военный транспорт?…

- Придержи наконец язык! - нервно прикрикнул на него Рейнольдс. - Сейчас увидим…

Но Вильсон не успокаивался:

- Они непременно заметят, что с сигналом что-то не в порядке. А отсюда нам не удрать. Ох, зачем я только ввязался в это дело…

Наконец в полутьме стали вырисовываться контуры тепловоза. Рейнольдс поднес микрофон к губам, но все еще не решался подать сигнал к нападению. Он не мог еще разглядеть, есть ли на втором вагоне надпись: «Royal Mail»¹ [¹ «Королевская почта». (Примеч. перев.)]. В Глазго один из его людей наблюдал за погрузкой мешков с деньгами и отправкой поезда, после чего по телефону информировал Рейнольдса, что во втором за локомотивом вагоне с надписью «Royal Mail» и номером М 30204 М находятся 124 мешка. Это сообщение, если оно было верным, имело решающее значение для всего предприятия. 124 мешка невозможно было перетащить на себе до ожидавшего в миле отсюда пятитонного грузовика. Следовательно, необходимо было отцепить локомотив с первыми двумя вагонами от остального состава и подогнать их к грузовику. Однако, если бы оказалось, что в пути вагоны почему-либо переставили, все усилия пропали бы зря. В этом случае Рейнольдсу пришлось бы протрубить отбой…

Резкий визг тормозов оторвал Рейнольдса от размышлений. Меньше чем в пяти метрах от него локомотив остановился. Рейнольдс не успел еще разглядеть порядок вагонов, когда дверь кабины машиниста отворилась и мужской голос громко крикнул:

- Свяжись с Чеддингтоном, Дэйв! Узнай, что у них там стряслось!

Из тепловоза вылез человек и, взобравшись на насыпь, направился к телефону у стрелки, прямо туда, где находились Рейнольдс и Вильсон. Поспешно и так громко, что железнодорожник не мог не услышать его, Рейнольдс по радио подал условный сигнал.

22-летний механик Дэвид Уайтби в испуге остановился, но не успел он позвать на помощь, как его окружили люди в масках. Буквально онемев от страха, он и не пытался сопротивляться. Вильсон сзади обхватил своей лапищей его шею и заткнул ему кляпом рот. Затем ему завернули за спину руки и связали их. Вильсон тихо, но достаточно внятно приказал ему вернуться к тепловозу и сам поволок его туда.

Другие бандиты тем временем забрались уже на тепловоз и подступили с железными ломами прямо к машинисту Джеку Миллсу. Тот, не поняв сразу, чего от него хотят, заорал:

- Это еще что за хулиганство? А ну-ка убирайтесь отсюда!

Обернутый мешковиной лом опустился ему на голову. Почти бесшумно машинист повалился на пол. Один из бандитов поднял его и бережно усадил в угол кабины. Туда же втиснули и объятого ужасом механика Уайтби.

Остальные бандиты окружили между тем поезд, чтобы помешать занятым сортировкой писем и посылок почтовым чиновникам принять участие в происходящем.

Сам Рейнольдс влез на буфер между вторым и третьим вагоном и с ловкостью заправского железнодорожника расцепил их. После этого он отдал по радио приказ:

- Все в поезд! Едем!

Замаскированные фигуры немедленно вскочили на подножки передних вагонов, а те, для кого не хватило там места, побежали к тепловозу.

Теперь необходимо было преодолеть еще одну трудность. При подготовке к ограблению не удалось научить кого-либо управляться с дизелем в 2 тысячи лошадиных сил. Таким образом, исход предприятия зависел сейчас от пришедшего уже в сознание, но еще не очухавшегося машиниста Миллса. Поэтому не отличавшийся вообще-то деликатностью и более привычный к грубому гангстерскому обхождению владелец конюшни Вильсон сейчас, словно заботливая сиделка, нежно отер своей огромной ладонью лицо машиниста и мягко сказал:

- Пойдем, отец, ничего не поделаешь - нам надо ехать. Вставай же! - И так как Миллс все еще не шевелился, Вильсон даже извинился за нанесенный ему удар: - Мне очень жаль, что нам пришлось ударить тебя. Зато ты получишь от нас отличную пенсию, вдесятеро больше, чем от железной дороги. Обещаю тебе…

Слегка покачиваясь, Миллс при поддержке Вильсона наконец поднялся. Вильсон осторожно подвел его к приборной доске и, видя, что машинист покорно ему подчиняется, уже более резко сказал:

- Только совсем медленно! До следующего моста. И ни шагу дальше. Иначе твоя семья не получит пенсии.

Джек Миллс не удостоил гангстера даже взглядом, пробормотав только:

- Я не самоубийца… - и выполнил все, что от него требовали.

Через две минуты тепловоз достиг моста. Рейнольдс распорядился въехать на мост и остановиться так, чтобы вагон с деньгами оказался прямо у места выгрузки. Только теперь двое бандитов принялись взламывать дверь вагона с деньгами. Это заняло больше времени, чем предполагалось. А кроме того, неожиданная задержка в пути, отцепление от остального состава и затем дальнейшее следование до моста уже сами по себе показались подозрительными четверым сопровождавшим этот вагон. Однако оказанное ими сопротивление было скорее символическим. В конце концов, эти банковские служащие отнюдь не горели желанием геройски погибнуть, охраняя интересы Английского банка. Дрожа от страха, позволили они вытащить себя из вагона и послушно, как велели им замаскированные бандиты, улеглись на насыпь лицом вниз.

Выгрузка 124 набитых деньгами мешков не заняла и пяти минут. Мешки передали по цепочке до насыпи, скатили на другую сторону и побросали в кузов ожидавшего грузовика.

Перед тем как покинуть место ограбления, Рейнольдс и Вильсон строго наказали лежавшим на насыпи:

- Несколько человек останутся стеречь вас. Если вздумаете раньше чем через полчаса поднять шум, вам будет плохо!

Хотя на самом деле все члены банды тут же уехали, ни железнодорожники, ни банковские служащие не посмели ослушаться. Они лежали на насыпи еще целых полтора часа, пока не прибыла полиция из Бэкингемшира.

Таким образом, необязательно было иметь за рулем грузовика автомобильного гонщика, чтобы покрыть за этот срок 33 км, отделявшие железную дорогу от фермы «Лезерслейд». Безопасность же пути была обеспечена заранее. Расставив в нужных местах украденные дорожные знаки, главарь банды закрыл этот путь для проезда всех других машин и мог не сомневаться в эффективности принятой меры, поскольку дорожная дисциплина в Англии выше, чем в любой из стран континента.

Итак, грузовик с бандитами и награбленной добычей уже через 20 минут был на месте. Часы на деревенской церквушке пробили четыре, когда Рой Джемс за селеньем Чилтон свернул с шоссе и без огней, с приглушенным мотором повел машину по ухабистой проселочной дороге к ферме «Лезерслейд».

Для начальника сыскной полиции графства Бэкингем-шир, старшего инспектора Малкольма Фьютрелла ночь с 7 на 8 августа кончилась в 4 часа 37 минут. В этот час ему по телефону доложили об ограблении почтового поезда.

Фьютрелл недоверчиво покачал головой. Остановить и ограбить на открытом участке пути поезд - такое до сих пор можно было увидеть только в телевизионных вестернах. Прежде чем выслать на место происшествия своих подчиненных, он с сомнением обратился к дежурному офицеру главного полицейского управления в Эйлсбери:

- Вы вообще считаете это возможным, сэр?

Той же невозмутимостью отличались и все последующие действия полиции. В сравнении с военной четкостью осуществленной преступной операции действия полиции напоминали выступления Армии спасения. Только в шесть часов, т. е. через три часа после ограбления, на железнодорожной насыпи у Чеддингтона началось полицейское расследование. Оно было безрезультатным. Ни машинист Миллс, ни механик Уайтби, не говоря уже о пяти почтовых чиновниках, занятых в других вагонах сортировкой писем и вообще ничего не заметивших, не могли описать преступников.

Миллс лишь саркастически заметил:

- Они были похожи на высадившихся на землю марсиан.

А механик нашел себе оправдание в следующем аргументе:

- Попробуйте сами оказаться в такой ситуации, сэр! Поверьте, у вас будут заботы поважнее, чем обращать внимание на то, какие у преступников воротнички.

Четверо чиновников, сопровождавших вагон с деньгами, только смущенно пожимали плечами в ответ на просьбу Фьютрелла описать нападавших.

- Извините, сэр, но мы ведь должны были лечь ничком на насыпь. Естественно, что при этом мы не могли ничего видеть.

Не принесли пользы и служебные собаки. Они, правда, нащупали тут и там кое-какие следы, но у ближайшего моста начинали без толку кружиться на месте.

- Итак, совершенно очевидно, что отсюда они уехали, - сказал Фьютрелл. - Но на чем?

- Я думаю, - предположил не искушенный в вопросах сыска Уайтби, - при таком множестве мешков они вынуждены были воспользоваться грузовиком.

- Похоже на то, - с неудовольствием поглядев на него, пробурчал начальник местных детективов и отдал распоряжение установить в округе радиусом в 50 миль посты, чтобы проверить все проезжающие грузовики.

Было уже семь часов, и спустя четыре часа это мероприятие было прекращено как не давшее результатов.

Только к полудню, когда окончательно стало ясно, что местным сыщикам это дело не по плечу, старший инспектор Фьютрелл решил передать дальнейшее ведение его в Скотланд-ярд. Здесь необходимо заметить, что в Англии расследование преступлений относится исключительно к компетенции местных полицейских властей. Скотланд-ярд не может вмешиваться в дело по собственному почину. Только когда к нему обращаются, он берет расследование на себя.

Прошло еще несколько часов, прежде чем в Чеддингтон прибыла из Лондона специально созданная комиссия под предводительством 49-летнего Джеральда Мак-Артура, приземистого, толстого, хмурого человека, чей внешний облик никак не соответствовал общепринятому представлению об английском детективе. Как и Фьютрелл, Мак-Артур был старшим инспектором; коллеги называли его просто мистер Мак.

Первоначальные напрасные действия местной полиции затруднили работу Скотланд-ярда. Мистеру Маку пришлось подробно расспросить всех полицейских, чтобы получить полное представление о происшедшем. Он занялся этим тут же, на железнодорожной насыпи под Чеддингтоном, где за 12 часов до этого лежали в засаде бандиты.

От повторного осмотра места преступления Мак-Артур отказался. За день здесь перебывали сотни любопытных, все вокруг было затоптано, и потому не оставалось ни малейшего шанса обнаружить какой-либо относящийся к преступлению след.

В просторной машине сторожевой службы Мак-Артур оборудовал свой временный штаб, чтобы сохранять при работе возможность передвижения. Он был убежден, что банда находится еще где-то неподалеку.

На карте окрестностей Чеддингтона мистер Мак с помощью карандаша и бечевки очертил круг, диаметр которого по масштабу на местности составлял 50 миль, а центр находился в месте преступления.

- Они должны прятаться где-то здесь, - заключил он.

Фьютрелл снисходительно покачал головой:

- Тогда мы уже давно схватили бы их, сэр. Грузовик со 124 мешками и целой бандой преступников не мог раствориться в воздухе. Они давно уже где-то за пределами страны, говорю я вам, - во Франции или в Голландии…

Мак-Артур с удивлением поглядел на него:

- С чего вы это взяли?

Фьютрелл протянул ему протокол показаний водителя молочного фургона, в 4 часа 30 минут утра видевшего, как неподалеку от Чилтона взлетел одномоторный самолетик.

- Здесь поблизости есть оставшийся от последней войны и заброшенный теперь аэродром. Нынешней ночью оттуда действительно стартовал самолет. Это видно по примятой траве.

С минуту мистер Мак оставался в нерешительности, затем покачал головой:

- Одномоторный самолетик? Нет, он не поднял бы пятнадцать - двадцать человек. Это исключается! Тут потребовался бы настоящий пассажирский самолет.

- Кто же в таком случае улетел? Местные жители едва ли в состоянии приобрести велосипед.

Джеральд Мак-Артур не стал ломать себе над этим голову. Он просто опять указал пальцем на лежавшую перед ним карту.

- Они еще где-то здесь! Это не новички. Они не пошли бы на риск быть задержанными полицейским патрулем. По их расчетам, они должны были иметь преимущество во времени не больше часа. А за час грузовая автомашина не может уехать дальше чем на пятьдесят миль.

- В таком случае подскажите мне еще, где именно они прячутся, и я выкурю их оттуда, - язвительно ответил начальник бэкингемширской сыскной полиции.

- Это я уточню. Я проверю каждый амбар, каждую лесную сторожку, каждую ферму.

- Во всей этой округе? - Фьютрелл ткнул указательным пальцем в карту. - Да на это всей вашей жизни не хватит, сэр, если только вам не поможет случай.

Оба они были и правы, и в то же время не правы: банда со своей долей награбленного пряталась неподалеку от места преступления, а главарь ее Рейнольдс и еще несколько человек с большей частью добычи уже вылетели самолетом во Францию. Разумеется, в то время полицейские знать этого еще не могли.

Мак-Артур, неприветливый, но дельный сотрудник Скотланд-ярда, не давал сбить себя со своей версии и действительно распорядился обыскать все амбары, сараи, фермы, шалаши и землянки внутри очерченного им круга. Еще в тот же день он обратился по радио и телевидению к населению с призывом принять участие в розысках.

Вечером, около десяти часов, призыв Скотланд-ярда к населению Южной Англии был услышан и на ферме «Лезерслейд». Тех, кто уже спал, разбудили:

- Они хотят обыскать все фермы в окрестностях.

Население будет помогать полиции. Нам надо бежать!

Бегство Рейнольдса и без того заставило бандитов потерять голову. Теперь же каждый хотел возможно быстрее покинуть ферму. Оставленные Рейнольдсом мешки - по позднейшим подсчетам полиции, около 50 - были извлечены из укрытия, и содержимое их высыпано, после чего начался бешеный спор из-за денег.

Хотя львиную долю награбленного Рейнольдс забрал себе, им осталось все же больше того, что они могли унести. Они набили банкнотами все карманы, засунули их под брюки и в рукава, но гора денег почти не уменьшилась. Некоторые стали связывать их в пачки, другие притащили ящики, набили их до отказа, а затем с сожалением принялись снова опорожнять. Все было совершенно бессмысленно! Когда крутом шныряла полиция, невозможно было незамеченным проскользнуть в Лондон с пакетами и ящиками.

Грабители были близки к отчаянию. Охотнее всего они удрали бы сейчас отсюда, подальше от этой фермы и от этих денег, лишь бы спасти свою шкуру. Только один человек в этой сложной ситуации не потерял головы и сумел удержать от паники остальных. Это был Вильсон, в прошлом работник на конской бойне, а ныне хозяин конюшни скаковых лошадей. Он был не самым умным из всех, но, бесспорно, обладал самыми крепкими нервами. У него родилась блестящая идея, как спасти себя и добычу от западни.

Помочь осуществлению этой идеи должна была Карин Фильд, 24-летняя давняя подруга Вильсона. В свое время он извлек ее из дешевого кафешантана и помог подняться несколько выше по общественной лестнице. С тех пор Карин успела сделаться супругой Брайана Фильда, преуспевающего, но не слишком щепетильного адвоката, через посредничество которого Брюс Рейнольдс и арендовал эту ферму.

План Вильсона состоял в том, чтобы заставить Брайана Фильда вызволить отсюда банду вместе с деньгами. Вильсон рассудил, что в интересах адвоката помочь грабителям избегнуть лап полиции, так как при расследовании могло бы вскрыться и его пособничество этому преступлению, грозившее ему, весьма вероятно, несколькими годами тюрьмы.

Без единого фунта в кармане, одетый простым батраком, Вильсон на другое утро отправился на обнаруженном в сарае старом, покрытом ржавчиной велосипеде в соседнее селение, чтобы связаться оттуда по телефону с конторой адвоката Брайана Фильда.

А старший инспектор Джеральд Мак-Артур переменил в это утро свою штаб-квартиру, перебравшись в Эйлсбери - главный город графства Бэкингемшир. Здесь он надолго расположился в существующей уже 450 лет гостинице «Бык»: Скотланд-ярд не прислал ему затребованных им сыщиков, а при таких обстоятельствах расследование могло затянуться на дни и недели.

Вильсону же это послужило на пользу. В то самое время, когда он беседовал по телефону с Брайаном Фильдом, в гостиницу «Бык» позвонил человек, не назвавший себя и сделавший следующее краткое сообщение:

- Если хотите захватить банду, ограбившую почтовый поезд, отправляйтесь на ферму «Лезерслейд».

Однако это сообщение было одним из нескольких сот полученных Мак-Артуром. Самые разные люди, заметившие что-нибудь показавшееся им подозрительным, заявляли о своих наблюдениях в полицию. Мак-Артур же, имевший в своем распоряжении только одного помощника и двух писарей, не был в состоянии сразу следовать всем полученным указаниям. Он лишь фиксировал их, чтобы затем по очереди до них добраться.

Таким образом, банде удалось без помех вывезти награбленное в Лондон. О том, как это происходило, Скотланд-ярд узнал лишь три четверти года спустя из западногерманского иллюстрированного журнала. Карин Фильд, уроженка Ганновера, за высокий гонорар продала журналу эти сведения. Супруг же ее был осужден к 30 годам тюремного заключения.

Но послушаем рассказ самой Карин о том, как вызволяли засевших на ферме бандитов:

«В первый момент я вообще не поняла, что означал этот таинственный телефонный звонок Вильсона. Но Брайан сообразил сразу. «Вот, значит, почему этому антиквару так нужна была ферма!» - сказал он. Я все еще непонимающе смотрела на него. Он словно бы про себя продолжал: «А теперь я замешан в это дело об ограблении». Я постепенно начала понимать: Вильсон и этот антиквар, снявший ферму на юге Англии, - члены банды, ограбившей поезд. «Ступай в полицию и расскажи, что хочет от тебя Вильсон», - посоветовала я Брайану, так как все еще думала, что он не знал, для чего сняли эту ферму. Брайан подошел к домашнему бару и налил себе полный стакан виски. «Если я обращусь в полицию, - сказал он, - я могу тут же прикрыть свою практику. Не забудь, из каких кругов происходят мои клиенты».

У меня возникло предчувствие, что надвигается беда. «Ты знал, что готовится ограбление поезда?» - спросила я. Брайан ответил уклончиво: «Знал или нет, сейчас мне, во всяком случае, никто не поверит, что я не знал». Мне было жаль его, но я ничего не могла поделать. Мне оставалось только ждать несчастья».

Ну, это несчастье не заставило долго себя ждать. Уже 9 августа поздно вечером в дверь хорошенького дома Фильдов раздался стук. Открыла сама Карин, потому что муж ее, осушивший после того телефонного разговора две бутылки виски, крепко спал. За дверью стояли Вильсон и Гуди, другой грабитель. Не поздоровавшись, они почти ворвались в квартиру и очень разозлились, увидев, что Брайан Фильд мертвецки пьян и помощи от него ждать нечего. Затем Вильсон повернулся к Карин:

- Значит, придется ехать вам! Пожалуй, даже лучше, чтобы за рулем сидела женщина.

Карин Фильд не посмела спорить; она вывела из гаража быстроходный «ягуар», подаренный ей мужем к свадьбе.

Около двух часов пополуночи добрались они до ухабистой дороги, ведущей к ферме. По пути их дважды задерживал полицейский патруль, но, увидев за рулем женщину, отпускал.

За время отсутствия Вильсона и Гуди ряды грабителей поредели. Четверо из них, набив карманы деньгами, подались на попутных машинах в Лондон и добрались туда, благополучно избежав столкновений с полицией.

Намерение Вильсона вывезти остаток денег на «ягуаре» оказалось неосуществимым. Карин должна была бы не один раз съездить туда и обратно; по меньшей мере, ей потребовалось бы для этого две ночи.

Гонщик Рой Джемс внес другое предложение:

- У нас ведь имеется радиосвязь. «Ягуар» поедет вперед, а пятитонка в нескольких сотнях метров за ним. Если где-нибудь покажется полицейский патруль, женщина по радио предупредит нас об опасности.

- Нас по дороге дважды останавливали, - возразил Вильсон.

Джемс достал из кармана карту.

- Мы поедем окружной дорогой. Так или иначе, мы должны уже сегодня скрыться.

После долгих пререканий предложение было принято. Мешки с деньгами снова погрузили на украденную пятитонку, а Карин стали объяснять, как обращаться с радиопередатчиком. Она, однако, никак не могла этого понять, и потому Вильсон в конце концов решил ехать с ней в «ягуаре». Он сделал это с большой неохотой, несмотря на то, что вероятность быть задержанным полицией была здесь намного меньше. Но он опасался, как бы Рой Джемс не улизнул вместе с деньгами.

Прежде чем все забрались в грузовик, Вильсон приказал убрать помещение, чтобы не оставить никаких следов пребывания там банды. Все предметы, особенно опасные в смысле сохранения отпечатков пальцев, он сам тщательно протер шерстяной тряпкой.

При этом, однако, был допущен имевший серьезные последствия промах. В отсутствие Вильсона его приятели развлекались найденной ими в одной из ящиков настольной игрой «Не сердись, дружище», и, естественно, все оставили на игровом поле отпечатки пальцев. Ничего об этом не зная, Вильсон, несмотря на все свои старания, можно сказать, оставил на ферме визитные карточки всех грабителей: ведь среди них не было ни одного, чьих отпечатков не имелось бы в дактилоскопических картах полиции.

Между тем бандиты, радуясь, что избежали опасности, в превосходном настроении прибыли на квартиру к адвокату Фильду и принялись пировать. Но предоставим опять слово самой Карин Фильд:

«Восемь человек внесли в наш дом мешки с деньгами и остались у нас. Что было дальше с грузовиком, я не знаю. Джемс отъехал на несколько кварталов дальше и там, видимо, бросил его. Из материалов судебного дела моего мужа мне стали известны три имени: Чарли Вильсон, Гордон Гуди и Бобби Велч. Автогонщика Роя Джемса я уже раньше знала по газетам. Остальные четверо мне не представлялись, и я не спрашивала, как их зовут. У меня было только одно желание: чтобы они как можно быстрее и навсегда исчезли из нашего дома. Однако этого удовольствия они мне не доставили. Они хорошенько выспались, а затем достали из гаража мешки, внесли их в вестибюль и стали делить добычу. Сама я при этом не присутствовала, но Брайан позднее рассказывал мне, что каждому досталось около 150 тысяч фунтов. Они хотели дать 50 тысяч Брайану, но он не взял этих денег. Он не хотел быть причастным к ограблению. Под конец нам пришлось еще снабдить их новым гардеробом и уведомить их жен или подруг, с которыми они намеревались уехать. Но самым худшим было то, что они еще потребовали от меня уничтожить мешки из-под денег. Поскольку делать это в доме было невозможно, я ночью вывезла их на машине в лес под Пэнбурном и там закопала. Если бы меня при этом заметили, я была бы сегодня в тюрьме вместе с Брайаном».

Карин Фильд, однако, не попала в тюрьму и после осуждения мужа получила возможность вернуться в Западную Германию, чтобы извлечь деньги из истории ограбления английского почтового поезда.

Но вернемся к событиям, происходившим в августе 1963 года. Через два дня после того, как грабители при помощи Карин Фильд покинули ферму, там появился полицейский автомобиль, чтобы проверить полученное по телефону анонимное сообщение. За последние дни полицейские побывали уже в сотне таких предполагаемых укрытий и потому действовали без особого энтузиазма. Установив при беглом осмотре, что на ферму явно несколько недель никто не заглядывал, они собрались уже уезжать, когда к ним подошел мальчик, тащивший за собой козу. С любопытством спросил он, кого это ищет полиция, - уж не тех ли людей, которые недавно жили здесь и уплатили ему за кринку молока целых 5 фунтов?

Здесь опять-таки повторились события фильма «Господа грабители имеют честь». В фильме школьник, развлекавшийся тем, что, записывая номера автомашин, записал и номер машины грабителей; здесь же поимке бандитов способствовал девятилетний пастушок.

Разумеется, после этого известия ферма была уже основательно обыскана, что позволило обнаружить такое важнейшее доказательство, как отпечатки пальцев большинства преступников. Однако крупная рыба, как водится, ушла; охота же за мелкой рыбешкой обошлась налогоплательщикам дороже, чем выручил Скотланд-ярд от всей этой операции.

«Преступники, ограбившие почтовый поезд, окружены», «Полиция вышла на след грабителей», «Арест банды близок», - кричали заголовки английских газет. В действительности поимка бандитов заставила еще ждать себя, а до того кое-кто из бродяг извлек для себя пользу из этого дела.

Это произошло 13 августа 1963 года на уединенной усадьбе фермера Джона Б. Хоукинса в Кенте. Шла передача вечерних последних известий по телевидению. Диктор с экрана объявил: «Скотланд-ярд после первого успеха в раскрытии ограбления почтового поезда под Чеддингтоном убежден, что добыча преступников, составляющая почти 3 миллиона фунтов, спрятана где-то в окрестностях места происшествия и в ближайшее время будет обнаружена. Можно также рассчитывать на скорое задержание всей банды…» Вдруг сидевший перед телевизором Джон Б. Хаукинс услышал шум подъезжающего автомобиля и яростный лай своего пса Уинстона. Вслед за этим раздались громкие слова команды и топот ног по ступенькам крыльца. Казалось, дом окружен ротой солдат. Собака, поджав хвост, скрылась в своей конуре.

Раздался сильный стук в дверь, и энергичный голос приказал:

- Отворить! Скотланд-ярд. У нас приказ на обыск!

Не успел старый Хоукинс открыть дверь, как на него уставились два пистолетных дула.

- Мы должны обыскать ваш дом, - объявил один из вошедших. - Мы ищем грабителей почтового поезда, - и, не ожидая ответа, втолкнул Хоукинса в комнату.

Фермер облегченно вздохнул. Если речь шла о поимке грабителей почтового поезда, он готов был оказать предполагаемым сотрудникам Скотланд-ярда всяческую помощь и охотно позволил обыскать свой дом.

В старом покрытом резьбой ларе, в котором фермер Хоукинс хранил деньги и важнейшие бумаги, оказалась толстая пачка однофунтовых банкнот - ровно тысяча, как аккуратно подсчитали посетители. Хоукинс дружелюбно кивнул.

- Совершенно верно! Я только вчера получил их за свою пшеницу, - объяснил он происхождение денег.

- Это необходимо проверить, сэр. Вам придется отправиться с нами в Лондон, - заявил «инспектор».

Хоукинс не возражал. Втайне он был даже рад случаю побывать в Скотланд-ярде. Ему уже мечталось, что завтра-послезавтра его портрет появится во всех газетах.

Получасом позже старый Хоукинс лежал со сломанной рукой и еле живой на шоссе, ведущем из Кента в Лондон. Мнимые сотрудники Скотланд-ярда, отобрав его тяжким трудом заработанные деньги, выбросили его затем на полном ходу из машины.

Подлинная английская полиция была куда обходительнее. Выяснив с помощью пальцевых отпечатков личности большинства грабителей, она опубликовала во всех газетах сообщения о розыске. Не в таких, однако, словах, как, например: «Разыскиваются в связи с совершением особо тяжелого преступления многократно судимые…» О нет, в Англии подобные резкие выражения не употребляются. Приказы о розыске преступников составляются здесь словно приглашения на бал к герцогу Рочестерскому. В самой вежливой форме извещалось: «В связи с совершением 8 августа ограбления почтового поезда Глазго - Лондон Скотланд-ярду настоятельно необходимо побеседовать с особами, чьи имена и фотографии даны ниже. Скотланд-ярд полагает, что указанные особы могут способствовать расследованию, и просит их явиться в распоряжение властей».

Господа грабители не были, однако, так любезны, чтобы добровольно предоставить себя в распоряжение властей. Они быстренько попрятались в загородные пансионы или в самые дорогие лондонские кварталы, за которыми полиция наблюдает далеко не так бдительно, как, например, за Сохо.

Но в конечном счете второстепенные члены банды сами выдали себя. Лишившись строгого руководства, они повели себя, как игроки в лото, у которых закружилась голова от неожиданно свалившегося на них богатства. Они устилали свой путь пятифунтовыми банкнотами, как прежде пенсовыми монетками.

Так один за другим они попали в руки отряда Мак-Артура.

Гордона Гуди судьба настигла в гранд-отеле Лейче-стера в Центральной Англии, где он с 19-летней манекенщицей Маргарет Перкинс снял княжеские апартаменты. Когда он каждое утро стал заказывать по 50 бутылок шампанского для ванны своей возлюбленной и приобрел для кушетки в гостиничном будуаре норковое покрывало за 23 тысячи марок, коридорный заявил о нем в полицию.

Большинство грабителей попались только на том, что, приобретя первым делом дорогие автомашины, оплатили их наличными. В Англии человек, у которого много денег, имеет счет в банке и расплачивается чеками.

Джона Дэли подвело желание непременно повидать свою ожидавшую ребенка жену. Это стало известно Скотланд-ярду, и клиника, в которой находилась миссис Дэли, была взята под наблюдение. Когда Джон, надев белый халат, в неприемные часы собрался пройти к жене, переодетая медицинской сестрой сотрудница уголовной полиции задержала его.

Автогонщик Рой Джемс под вымышленным именем' снял дорогой дом в северо-западной части Лондона. На свою беду, он не пожелал расстаться с завоеванными в гонках трофеями. Когда жена его явилась за ними на старую квартиру, два сыщика последовали за ней. Увидев их у дверей своего нового дома, Джемс попытался скрыться через чердачное окно. Однако дом был уже окружен большим нарядом полиции, и крышу освещали лучи мощных прожекторов. Поняв, что все пути к бегству отрезаны, гонщик спустился вниз по громоотводу прямо в руки полицейских. В карманах у него оказалось 12 041 фунт. Вместе с этими деньгами общая сумма, возвращенная Скотланд-ярдом государству, составила 330 тысяч фунтов - ровно 13 процентов похищенного.

Рой Джемс был последним, кого старший инспектор Мак-Артур 10 декабря 1963 года смог вычеркнуть из списка разыскиваемых членов банды. Брюс Рейнольдс, Джемс Уайт, Бастер Эдварде остались не найденными. Имена их стали известны в процессе допросов, однако выдать их местонахождение арестованные не могли - они и сами этого не знали.

Шум, поднятый прессой вокруг дела об ограблении, затих.

В понедельник, 20 января 1964 года, в Эйлсбери, на юге Англии, начался судебный процесс против пойманных членов банды и семи других лиц, обвиняемых в укрывательстве. Если прежде этот маленький сонный городок славился только своими утками, то теперь он стал известен всему миру благодаря совсем иным «птицам». Хотя процесс длился 86 дней и был самым долгим из всех доныне известных английскому судопроизводству, многие сотни репортеров и туристов, съехавшихся сюда, были обмануты в своих ожиданиях. Редко бывает, чтобы на процессе так мало говорилось или, вернее, так много умалчивалось о самой сути дела. Все непосредственные участники миллионного ограбления отрицали свою вину и явно старались не выдать каким-нибудь неосторожным словом, что знают о преступлении больше, чем уже писалось в газетах.

Обвинение основывалось на двух пунктах: все подсудимые стали после ограбления поезда обладателями столь крупных денежных сумм, происхождение коих могло быть объяснено лишь этим ограблением; все подсудимые оставили на ферме «Лезерслейд» отпечатки своих пальцев. Однако, поскольку номера похищенных банкнот не были известны, первый пункт обвинения оставался весьма шатким. Как ни подозрительно было происхождение денег у подсудимых, доказать, что они похищены из почтового поезда, прокурор все же не мог.

По-иному обстояло дело с отпечатками пальцев. Хотя все подсудимые уверяли, что только из газет знают о существовании фермы «Лезерслейд» и никогда в жизни не были там, опровергнуть доказательственного значения дактилоскопии они, конечно, не могли. Поэтому, несмотря на упорное запирательство, дело с самого начала приняло для них угрожающий характер.

Тем не менее первый день процесса принес неожиданную сенсацию. В качестве свидетельницы была вызвана привлекательная супруга Брайана Фильда. Защитник мужа пригласил ее, однако, вовсе не для того, чтобы узнать, как преступникам удалось выбраться с фермы. Единственной целью вызова этой свидетельницы было внести растерянность в ряды присяжных. Карин Фильд показала суду, что некий неизвестный ей человек, видимо детально осведомленный об ограблении, обещал ей за 3 тысячи фунтов подкупить одного из присяжных, чтобы тот заявил в отношении ее мужа: «Не виновен!» Карин не сказала, правда, какую мзду потребовал сам этот посредник.

Вначале никто из присутствующих не понял, для чего, собственно, сделано это заявление, и прокурор заметил, что свидетельница, по всей видимости, просто хочет привлечь к себе общее внимание и заинтересовать собой прессу.

В ином свете предстало, однако, странное показание Карин Фильд, когда несколькими днями позднее главный подсудимый Джон Дэли был неожиданно оправдан. В середине процесса председательствующий объявил - британский закон это допускает, - что Дэли освобождается от обвинения, так как собранных доказательств для его осуждения недостаточно.

Наличие отпечатков своих пальцев на игровом поле обнаруженной на ферме «Лезерслейд» игры Дэли объяснил тем, что за несколько недель до ограбления поезда играл у себя дома в эту игру с приятелями, называть которых он не хотел бы, так как, возможно, они действительно участвовали в преступлении и играли затем на ферме в игру, которую кто-то из них без его, Дэли, ведома захватил с собой.

Тот факт, что с помощью подобной сказки Дэли удалось избавиться от обвинения и выйти на свободу, позволял заключить, что за кулисами процесса, как заявила Карин Фильд, и впрямь действовали люди, обладавшие достаточными деньгами и могуществом, чтобы повлиять на судебное решение. В конце концов, Дэли был одним из ближайших соратников главаря банды, который еще до преступления определил, кому быть спасенным и кому пойманным.

Приговор по этому делу поставил рекорд в отношении сроков наказания. Двенадцать непосредственных участников ограбления в общей сложности были приговорены к 307 годам тюремного заключения. Высшие сроки - по 30 лет - получили Чарли Вильсон, Рой Джемс, Брайан Фильд, Томас Висбей, Рональд Биггс и Джемс Хас-сей. Остальные обвиняемые были приговорены к 20 - 25 годам тюремного заключения. Никогда еще в Англии по одному судебному процессу не назначалось в общей сложности столь длительных сроков наказания.

Те, однако, кто полагал, что с окончанием судебного процесса в Эйлсбери пришла к концу и вся позорная история ограбления почтового поезда, скоро получили возможность убедиться в своей ошибке.

13 августа 1964 года эта история снова появилась на первых полосах газет всего мира. Одна английская газета писала: «Банда, ограбившая почтовый поезд, добилась еще одного серьезного успеха: осужденный к 30 годам заключения Чарльз Фредерик Вильсон, ближайший друг и верный помощник все еще не схваченного главаря Брюса Рейнольдса, на рассвете 12 августа с помощью своих оставшихся на свободе сообщников бежал из тюрьмы».

Спустя неделю после этого загадочного исчезновения Скотланд-ярду пришлось подключить к розыскам даже британский флот. 20 августа у валийского побережья была похищена из гавани и выведена в Ирландское море роскошная яхта «Wild Venture»¹ [¹ «Безумный риск» (англ.). (Примеч. перев.)]. Вся Англия была уверена, что эта принадлежащая крупному английскому промышленнику Эдварду Маршу яхта захвачена Чарльзом Вильсоном. Многие лондонские газеты на самолетах отправили в погоню за этой яхтой своих лучших репортеров. Королевский флот отрядил для той же цели подводную лодку «Олимп», фрегат «Расселл» и большое количество самолетов.

Победа, однако, была одержана не британским военным флотом, а старым паромом, случайно повстречавшим украденную яхту и остановившим ее. Капитан Джордж Дэви тут же выслал на помощь вооруженную до зубов команду. Но ожидаемой стрельбы на борту «Wild Venture» не произошло. Из каюты вылезли два 14-летних парнишки, совершенно растерявшихся при виде круживших над ними самолетов и подступавших со всех сторон военных кораблей. Запинаясь, они объяснили, что сбежали из приюта и похитили яхту, чтобы подольше не быть схваченными.

К слову сказать, если вы теперь спросите меня, действительно ли так и не найденный Вильсон был освобожден своими сообщниками, я отвечу вам: может быть, Скотланд-ярд просто захотел перехитрить господ грабителей? Ведь Вильсону, весьма вероятно, было известно, где скрываются с большей частью похищенного бежавшие главари банды. Может быть, Скотланд-ярд сам подстроил побег Вильсона из тюрьмы, чтобы последовать за ним по пятам и раскрыть в конце концов это крупнейшее в истории криминалистики ограбление?