Подводная конкиста (СИ)

Глава 19

Перво-наперво тучная служанка привела испанца обратно во флигель. Показала смуглым пальцем на его грязную, раскрасневшуюся физиономию, скривила гримасу и очень красноречиво объяснила — ни слова при этом по-испански не говоря — что в таком виде к госпоже идти не положено.

И оказалась права.

В отражении отполированного медного подноса, который квартирмейстер использовал вместо зеркала, физиономией он и впрямь был страшен, как чума со страниц «Декамерона». Нос обгорел, всклокоченные волосы стояли торчком и приобрели стойкий песчаный налёт.

От помощи в делах банных испанец, однако, благоразумно отказался. А то, чего доброго, эта пышная сеньора доложит своей хозяйке во всех эпитетах, как тщательно тёрла Эстебану спинку…

Нет уж! Избавь, Дева Мария, от такой напасти.

Никогда прежде квартирмейстер не приводил себя в порядок так быстро. Прошло всего каких-то пару минут и Альтамирано уже стоял перед провожатой чист, свеж и собран.

Служанка так и ахнула, оценив по достоинству скорость ушлого в вопросах сборов моряка. Цокнула языком одобрительно, рукой махнула и повела испанца на место будущего рандеву.

Остался позади лощёный квартал вельмож. Всё реже встречались на пути паланкины благородных вассалов правителя, мощёные дорожки сменились узкой тропой вдоль зарослей колючего папоротника, а вдалеке послышался гомон мастеровых.

Начинался ремесленный квартал.

Там, у полукруглых лачуг бегала босоногая детвора, перекрикивались между собой матери семейств, звенели наковальни и сидели на корточках мастера по обработке кремния и обсидиана. Коренастые мужчины в набедренных повязках тащили за спинами огромные плетёные корзины, их супруги ткали полотна на вертикальных станках, пожилые статные матроны за монотонным плетением обсуждали все накопившиеся городские сплетни.

Жизнь в ремесленном Кулуакане текла благостно и гармонично. Понятно. Правильно. Без снобских морд высоких господ, без богатых поместий, пышных садов и чудес водной инженерии.

Вели Эстебана, однако, не туда. Не в сердце городской суеты. Служанка свернула вдруг на неприметную тропу и поманила квартирмейстера за собой.

Дальнейший путь пролегал через ещё более густые джунгли. Место, где рослый папоротник жестоко хлестал по лицу и практически кожей ощущались противные скользуче-ползучие гады, разбегавшиеся прямо из-под ног.

В безлюдной глуши провожатая похлопала Эстебана по плечу, а затем указала пальцем на высокую хижину. Хлипкое жилище, построенное прямо на деревьях, с перекидным мостом, смотровой площадкой и крышей, крытой листьями банановой пальмы. В оконце, закрытом белой хлопковой занавесью, как будто бы даже горел свет. Теплился слабый огонёк масляной лампы.

— Я должен забраться туда? — моряк недоумённо вскинул брови. — В это, кхм, чудо местной архитектуры?

Женщина заулыбалась, закивала и для пущей убедительности подтолкнула квартирмейстера к лестнице.

Эстебан сокрушённо вздохнул.

Смеёшься ты надо мной, русалочка. Лучше бы в окно велела лезть, ей Богу, целее б остался.

Альтамирано дёрнул недоверчиво верёвочную лестницу. Толстую. Добротный канат из хитрого переплетения дюжины агавовых волокон. Поворчал ещё немного, но всё-таки взобрался наверх.

Иш-Чель ждала его.

Сидела на циновке при слабом свете лампы и занималась хитрым рукоделием — вплетала разноцветные перья птиц в белое полотно так, что в итоге вырисовывалась яркая картина. Сложная. Со множеством оттенков и плавных переходов.

— Мне доложили, твой день омрачила пропажа памятной вещи. — ухмыльнувшись, Эстебан извлёк из кармана кольцо. — Не мог не прийти на выручку, принцесса.

Не отрываясь от рукоделия, тланчана бросила беглый взгляд. Как бы равнодушно мазнула глазами.

— Даже не представляю, где ты нашёл это. — пыталась ответить с иронией, но голос предательски дрогнул. — Ты называешь меня принцессой. Что означает это слово?

В душе Альтамирано возликовал.

Русалочка изо всех сил старалась держать лицо, но сама смущалась. Волновалась. Для испанца это был добрый знак.

Плохая новость заключалась в том, что волновался и сам квартирмейстер. Был несколько заторможен и нерешителен. Нет, его сковало вовсе не смущение, поскольку общению с прекрасными сеньоритами он в своё время навострился неплохо. Эстебан не знал, как следовало вести себя именно с ней.

Не напугать, не разочаровать, не показаться идиотом, не строить из себя того, кем не являлся и вдобавок вытащить на свет проблески достоинства.

Задачка, однако.

— Принцесса это дочь короля. — Альтамирано подошёл ближе к объекту своего восхищения и сел напротив. Довольно близко, но на безопасном расстоянии.

— А кто такой король? — последовал резонный вопрос.

— Король это правитель. Государь. Тот, кто управляет, защищает и ведёт по пути процветания своё государство и свой народ.

— О, — Иш-Чель подняла на него свои тёмные глаза, — тогда, выходит, я не могу быть принцессой. Мой отец не король. Он находится в подчинении столичного тлатоани и обязан поставлять ему треть всего урожая.

Как любопытно! Выходит, касик Ицкоатль вынужден платить своему королю продовольственную дань. Интересно, добровольно ли?

— Там, откуда я родом, — пояснил квартирмейстер, — принцесса — это не только титул. Скорее эквивалент образа благородной прекрасной, хорошо воспитанной сеньориты, коей ты, кстати говоря, являешь собой непревзойденный образец.

Мысленно Эстебан прописал себе затрещину.

Вот так завернул, хренов обольститель!

— Оу… — это было всё, что тланчана смогла ответить.

Ну да, а что ей ещё сказать?

Повисло молчание. Гнетущее, сковывающее, невыносимо неловкое. Лишь шелестели перья в руках опытной мастерицы да клекотали птицы за окном.

Испанец огляделся, рассмотрел жилище внимательно.

Небольшой домишко построили когда-то по-дилетантски. Неправильно. Ко всему прочему, здесь явно требовался ремонт и обновление части прогнившей от дождей крыши.

— Интересное местечко. — заключил Эстебан. — Только лучше тебе сюда больше не ходить. По крайней мере, пока не заменят опоры.

— Их и не заменят. — губы Иш-Чель дрогнули в печальной улыбке. — Этот домик построили мальчишки. Давно, когда я сама ещё была маленькой девочкой. Я любила удирать из дома и играть вместе с ними. Потом ребята возмужали, хорошо проявили себя и их всех пригласили на обучение в столичную школу, кальмекак. Но этот домик — единственное место во всём Кулуакане, где меня точно не будут искать.

— Здесь так уютно благодаря тебе? — испанец заприметил белые хлопковое занавески, пёстрые циновки, яркий венок из цветов и обратил свой взор к картине, что мастерила тланчана. — Ты не можешь отремонтировать, поэтому решила украшать?

— Да. — потеплел русалочкин взгляд, — Делаю, что могу.

— Твой отец хотел поручить мне одно занятие. — вспомнил вдруг испанец. — Своего рода эксперимент. Если правитель сдержит слово и доверит мне некоторые стройматериалы, я могу попытаться восстановить дом. Тайно, разумеется. Иначе, какой смысл?

— О, я не смею просить тебя об этом. — Иш-Чель замотала головой. — Не стоит, правда. Лишние хлопоты.

Тланчана потянулась за ярко-зелёным пером — прямо сейчас она работала над изображением листьев монстеры — но ветерок из маленького оконца увёл красочный плюмаж прямо из-под пальцев.

— А я и не даю обещаний. — Эстебан поднял перо и подал русалочке. От соблазна, однако, не удержался: намеренно соприкоснулся с её рукой. — Пока не даю.

Иш-Чель сделала ещё несколько перьевых стежков, стянула узелки на раме, а затем отложила картину в сторону.

— Недавно я была за пределами купола. — русалочка полезла зачем-то в холщовую сумку. — Отправлялась в рейд к затонувшему кораблю. Там в капитанской каюте я нашла вот это. — тланчана протянула Эстебану курительную трубку. — Тут сбоку какие-то символы. Вдруг ты сможешь расшифровать?

Альтамирано взял предмет, повернул и нахмурился. «Л. Ф. Д.» — значилось на гравировке.

Дрогнула рука. Сердце пропустило удар. В груди больше не хватало воздуха.

— Иш-Чель, — прошептал испанец растерянно, — хочешь сказать, ты не узнала корабль, к которому недавно плавала?

— Тиен, неужели… — догадавшись, русалочка закрыла рот ладонью.

Владелец трубки — Луи Филипп Дюран, капитан «Санта Люсии» и некогда добрый друг квартирмейстера.