Подводная конкиста (СИ)

Глава 33

Иш-Чель семенила за вождём, еле поспевая. Молилась, чтобы ничего дурного с чужеземцем не случилось и одновременно ликовала — правитель приказал привести войско в боевую готовность. Эстебана он намеревался защитить.

Там, где обрывалась тропа и на горизонте виднелись сады Тлалока, касик остановился. Одним воинам он указал на лодки, другим дал знак следовать к пристани.

— Окружить, — коротко скомандовал вождь.

Отец был зол. Ненавидел, когда вмешивались в дела провинции и особенно не терпел выскочек из столицы.

Вдалеке разгорелась самая настоящая драка. Шум, гам, ругань перемежались с криками протестов. Безоружный Эстебан вместе с Аапо умудрились дать отпор конвоирам, морские инженеры и члены корабельной команды сбежались на всеобщие крики и бросились на защиту своего капитана. Даже фермеры с плавучих островов кидали камни и мешочки с грязью, а самый сметливый из землепашцев срезал маленькую рыжую тыквину, метнул в главного клирика и попал, аккурат, прямо в голову.

— Хватит! Довольно! — рявкнул вождь Ицкоатль и его воины синхронно нацелили арбалеты.

Вооружённые кулуаканцы разделили враждующие стороны, взяли гостей из столицы в кольцо, оставив за спиной Эстебана и его команду.

Испанец был ранен. Рукой зажимал плечо в том месте, где на его тунике расползалось кровавое пятно. В ране застрял зубец обсидиана.

— По какому праву ты, жалкий слуга Тлалока, явился на нашу землю? — голос отца всегда был ровным, но Иш-Чель чувствовала крайнюю степень его негодования. Еле уловимые нотки клокочущего гнева. — Зачем калечишь мой народ?

— Твой народ? — всплеснул руками клирик. — Но позволь, касик! Твои люди напали на нас. Ни одному кулуаканцу, — вельможа с усмешкой перевёл взгляд на Эстебана, — мы не угрожали оружием. Лишь защищались.

Слуга квартирмейстера, паренёк по имени Аапо, не дослушав ответ вельможи, бросился вождю в ноги. Тланчана заметила, как испанец шикнул на парнишку, но из-за боли поморщился сам.

— Ай-йя, правитель, не наказывай за дерзость! — затараторил Аапо. — Но я должен сказать тебе, иначе благородный господин умолчит о своих мотивах.

— Слушаю, — позволил правитель.

— Благородный вельможа грозился увезти против воли доброго нашего капитана Этьена в столицу и утопить за неповиновение. Спроси любого кулуаканца и он подтвердит мои слова!

Члены команды тут же синхронно закивали, инженеры-судостроители в подтверждение воинственно выпятили грудь.

Бедняга Аапо! Так прикипел душой к своему господину, что дерзнул вклиниться в разговор благородных вельмож. За такое можно и жизни лишиться. Но удивительный, однако, человек, этот чужеземец! Нашёл друга, собрал команду, получил покровительство вождя, даже умудрился приручить попугая. Не чудо ли?

— Невоспитанный у тебя народ, вождь, чернь клевещет и гнева не боится, — фыркнул клирик. — Я здесь, чтобы сохранить мир в наших землях. Нельзя иноверцу свободно разгуливать, нельзя сеять сомнения в головы тланчан. Мы не можем позволить себе такую роскошь — злить великого Создателя Воды. Принять истинную веру человек не пожелал и тебе не хуже меня известны наши законы…

— Кто ты такой, чтобы указывать мне на закон? — прервал его правитель. — Кулуакану не требуются наставники, мы прекрасно знаем, как полагается чтить нашего Бога. И о каком мире ты говоришь, клирик? Едва твои люди ступили на нашу землю, посмотри, — вождь обвёл рукой, — тут же вспыхнула вражда.

Иш-Чель усмехнулась. В этой схватке безоружные кулуаканцы располагали лишь камнями да палками, но сумели дать отпор вооружённому конвою.

— А посему повелеваю, — чёрные брови вождя сошлись на переносице. — Нарушителей порядка сопроводить за стены цомпантли…

Тланчана взглянула на помятую физиономию клирика с коркой тыквы на макушке и мысленно позлорадствовала. Цомпантли — стена с изображениями черепов. Высокая, глухая, мрачная. Каменный монолит, за которой была выстроена тюрьма куаухкалли.

— …заключить под стражу и оставить до суда…

Вельможи начали протестовать. Угрожали доложить тлатоани, обвиняли в мятеже и измене. Говорили невнятно, наперебой.

— …в столицу не докладывать, выплаты остановить…

Так радикально? Настолько зол отец, что готов враждовать с самим Тланчанпаном?

— …закрыть границы, вернуть отряды из глубоководья и разместить по всей территории от Шипелопанго до Куатепека. Отныне Кулуакан и его провинции подчиняются своим законам.

Сердце забилось быстрее. Это уже не было похоже на попытку выручить чужеземца. Отец открыто шёл против тлатоани. Одним своим приказом расколол подводный мир на две половины.

Тланчана перевела взгляд на Эстебана. Он хмурился, подозревал. Думал, дочь вождя доложила своему отцу о ночной вылазке, но нет! Иш-Чель сдержала обещание. Глядя испанцу в глаза, мотнула головой отрицательно. Она здесь была ни при чём…

— Прислать лекаря в сады Тлалока, пусть займётся ранеными, — касик продолжал давать распоряжения. — Человека сопроводить в поместье. В лазарет.

— Простите, сеньор, — обратился к правителю чужеземец. — Позвольте мне отправиться к Ицамне. Он хорошо подлатал меня в тот раз и я бы хотел снова навестить его.

— Я провожу, — не дождавшись ответа вождя, Иш-Чель тут же встрепенулась. — До хижины целителя здесь совсем недалеко.