Похищенная грешником

Глава 7

ЛАРА

Последние сорок восемь часов я провела в панике, пытаясь освободиться от оков и то и дело проваливаясь в сон.

Единственное человеческое общение, которое у меня было, когда охранник приносил мне еду и давал перерывы на туалет, а доктор приходил осмотреть мои раны.

Я измотана, испытываю боль и напугана до безумия.

Когда дверь спальни открывается, я быстро сажусь, не обращая внимания на боль в животе. Входит доктор Байрам, за ним женщина, которой на вид чуть за пятьдесят.

Вчера я умоляла доктора помочь мне сбежать, но он просто осмотрел мои раны, наложил свежие повязки, а затем ушел, не сказав ни слова.

Может быть, эта женщина поможет мне?

Я смотрю, как она кладет стопку одежды на стул. Когда она подходит, чтобы встать рядом с доктором, я пытаюсь установить зрительный контакт, но она не смотрит на меня.

Как будто меня здесь нет, доктор Байрам показывает ей, как менять мои повязки и на что обращать внимание в случае заражения.

Либо эти люди боятся Габриэля, либо он хорошо им платит.

Дерьмо. Как я собираюсь сбежать?

— К вам вернулся аппетит? — спрашивает доктор, не потрудившись взглянуть на меня.

— Меня держат в плену. Вы действительно думаете, что я могу есть при таких обстоятельствах? — Я огрызаюсь на него.

Это странно. Я бы не осмелилась говорить с Тимоном в таком тоне, но с тех пор, как я проснулась в этой чужой постели, я как будто не могу остановиться.

Может быть, это потому, что мое шестое чувство подсказывает мне, что я не выберусь отсюда живой, так что я могу бороться всем, что у меня есть.

— Ешьте, или вы не восстановите свои силы, — бормочет доктор, затем он выходит из комнаты, а женщина следует прямо за ним.

Он показал ей, что делать. Возможно, это означает, что она будет проверять меня с завтрашнего дня. Если я смогу поговорить с ней наедине, я, возможно, смогу завоевать ее симпатию.

Как только мои мышцы начинают расслабляться, дверь снова открывается. На этот раз входит Габриэль, и это заставляет меня отодвинуться на край кровати. Я готова спрыгнуть с матраса, если он попытается что-то сделать.

Не то чтобы я далеко ушла с цепью, прикрученной к кровати.

Мои глаза прикованы к нему, каждое его движение заставляет меня чувствовать себя все более напряженной. Он подходит к окну и смотрит в него, пока тишина не начинает действовать мне на нервы.

Боже, как он напряжен.

Внезапно тишину нарушает его глубокий голос.

— Сколько тебе лет?

Я тяжело сглатываю из-за своих расшатанных нервов.

— Двадцать два.

— И ты работала на Мазура с двенадцати лет?

— Да. — Единственное слово – не более чем шепот, мои глаза горят от того, что я не моргаю, пока настороженно наблюдаю за ним. Каждый мускул в моем теле напряжен.

Он высокий, крепкий и сильный. У меня не будет ни единого шанса против него в драке. Он убьет меня за считанные секунды.

Безнадежность ситуации начинает доходить до меня, заставляя чувствовать себя животным в клетке.

— Как ты в конечном итоге стала работать на польскую мафию?

Я колеблюсь, не желая делиться своей личной жизнью с этим человеком.

Габриэль оборачивается и, встретившись со мной взглядом, приподнимает бровь.

— Ты родственница Мазура?

Боже нет. Не желая, чтобы он подумал что-то настолько ужасное, я сдаюсь и отвечаю:

— Моя мать работала на него. Мистер Мазур привез нас из Польши после моего рождения.

— Ты не похожа на польку. — Габриэль наклоняет голову, в его глазах мелькает интерес. — Твоя мать тоже работает на него?

— Нет. — Мой язык высовывается, чтобы смочить пересохшие губы. Я опускаю глаза на постельное белье. — Она умерла.

— Как она умерла?

Качая головой, я хмуро смотрю на него.

— Почему вы задаете мне личные вопросы? Это не поможет вам найти мистера Мазура.

— Просто ответь мне, — приказывает он, его тон ясно говорит о том, что мне лучше подчиниться.

Вздыхая, я бормочу:

— Она умерла от бронхита, когда мне было двенадцать.

Габриэль кивает, затем бросает на меня один из своих нервирующих взглядов, который имеет тенденцию выводить меня из себя.

— В чем заключалась твоя работа?

Мои пальцы сжимают покрывало, и я обхватываю другой рукой талию, надеясь уменьшить боль.

— Я убиралась в особняке, готовила напитки и приносила мистеру Мазуру еду. — Я действительно не понимаю линию вопросов Габриэля.

— Ты была единственной, кто заботился о его еде и напитках?

Мой лоб снова хмурится сильнее.

— Нет. Агнес, другая горничная, иногда помогала.

— Значит, только вы двое прикасались к его еде и напиткам?

Предчувствие сгущается в моей груди.

— Да.

Габриэль кивает, его пронзительный взгляд пронизывает меня насквозь.

— Мазур доверяет тебе.

Черт.

Теперь я понимаю, в чем суть допроса, и я попала прямо в чертову ловушку, которую он для меня расставил.

Отчаянно желая выбраться из ямы, в которой я застряла, я говорю:

— Мистер Мазур никому не доверяет. Я просто делала свою работу, чтобы он не убил меня.

Его глаза сужаются.

— Сколько он тебе платил?

— Нисколько. — Я с трудом сглатываю от страха, который этот человек заставляет меня чувствовать. — У нас есть еда, чтобы есть, и кровать, чтобы спать.

— Ты легально в Америке?

Я быстро киваю.

— Но мои личные документы находятся в особняке. — Вместе с единственными вещами, которые у меня были.

Габриэль подходит к стулу, и когда он садится, мое сердце замирает. Если он устраивается поудобнее, это означает, что допрос далек от завершения.

Расстегнув пиджак, он кладет руки на подлокотники. Его пальцы слегка постукивают по обивке.

Все в этом человеке кажется расчетливым.

Наши взгляды встречаются, его светло-карие радужки наполнены сообразительностью.

Он глубоко вдыхает, затем спрашивает:

— Ты путешествовала с Мазуром?

— Редко, — шепчу я.

Поддавшись жажде, я тянусь к стакану, стоящему рядом с кроватью, и делаю пару глотков, смакуя, как прохладная жидкость смягчает мой рот и горло.

— Куда ты путешествовала с ним?

Я ставлю стакан на стол. В миллионный раз с тех пор, как проснулась, я оглядываю комнату, бессознательно ища что-нибудь, что я могла бы использовать в качестве оружия.

— Только в Польшу.

— Куда конкретно в Польшу?

Я качаю головой.

— Я не знаю. Мы путешествовали на частном самолете, и я всегда оставалась в доме.

Габриэль поднимает руку к лицу, его пальцы касаются подбородка.

— Кто союзники Мазура?

Откуда я должна знать что-то подобное?

— Ааа… Марсель? Он начальник охраны. Если мистер Мазур кому-то и доверяет, так это Марселю. — Я бы с радостью бросила Марселя под автобус, если бы это избавило меня от неприятностей.

Между глаз Габриэля появляется морщинка, придающая ему более угрожающий вид.

— Дудек. Как долго он работает на Мазура?

Я не знаю.

— Он всегда был там.

— Почему ты была в Aqua?

Вопрос случайный, но в тот момент, когда слова доходят до меня, лед разливается по моим венам.

— Чтобы принести ужин для мистера Мазура, — отвечаю я так же, как и раньше.

Габриэль наклоняется вперед и, положив предплечья на бедра, сцепляет руки. Его пристальный взгляд впивается в мой.

— Ты пыталась установить на меня устройство слежения?

Что?

— Нет! — Я яростно качаю головой.

— Ты должна была убить меня?

Боже.

Мой подбородок начинает дрожать.

— Нет.

— Почему ты была в Aqua?

Я хватаю ртом воздух, страх сжимает мое горло удушающей хваткой. Мне трудно выдавить из себя слова.

— Чтобы принести ужин для мистера Мазура.

Габриэль встает и, застегивая пиджак, медленно подходит ближе ко мне.

Я с трудом поднимаюсь с кровати, гремя цепью. Мои ноги слабеют, а на лбу выступают капли пота.

Он останавливается передо мной и смотрит на меня сверху вниз, пока я не чувствую себя более уязвимой, чем когда-либо в своей жизни. Я опускаю голову и смотрю на ковер, каждый мускул моего тела напряжен.

— Я действительно надеюсь, ради твоего же блага, что в следующий раз, когда мы поговорим, ты сможешь рассказать мне что-то важное.

Или иначе?

Когда я поднимаю взгляд, глаза Габриэля пронзают мои, выражение его лица холодное, безжалостное и наполненное обещаниями боли.

Он разворачивается и выходит из спальни, а из моих легких вырывается воздух, и я опускаюсь на край кровати.

Боже милостивый.