Похищенная грешником

Глава 8

ГАБРИЭЛЬ

Прошла целая неделя, а Лара продолжает давать мне одни и те же ответы. Ясно как божий день, что она напугана до смерти, и мое нутро подсказывает мне, что она мне не лгала.

Пока.

Тем не менее, я ничуть не приблизился к поиску Мазура. Ублюдок растворился в воздухе.

Входя в коттедж, я спрашиваю:

— Все так же?

— Evet, — отвечает Мурат. — Она ест, принимает душ и пытается освободиться от оков. Она не просила Низу Ханым⁹ снова помочь ей сбежать. Ничего нового.

Кивнув, я иду в спальню и вхожу. Как и в любой другой день, Лара придвигается к краю кровати, ее тело напрягается от страха. Со вчерашнего дня она носит платья, которые я попросил Низу принести в комнату. Красочные узоры делают ее еще моложе.

На ее лицо возвращается некоторый румянец, и она, кажется, набирает вес. Она больше не выглядит такой изможденной, ее поразительные глаза сверкают ярче.

Лара никогда не смотрит в глаза, потому что она всегда настороже и напугана до смерти.

Это не значит, что она не храбрая.

Она ни разу не заплакала, и не проходило дня, чтобы она не пыталась разорвать эти гребаные оковы.

Вчера доктор Байрам удалил капельницу и сказал, что Лара хорошо поправляется.

Пробуя сегодня другую стратегию, я закрываю за собой дверь и сажусь на стул. Достав пистолет из-за спины, я достаю обойму.

Когда я поднимаю глаза на Лару, говорю:

— За каждый правильный ответ я извлеку пулю. К тому времени, как я закончу допрашивать тебя, я использую оставшиеся пули на тебе.

Я смотрю, как страх темнеет в ее глазах, пока они не становятся почти как ночное небо, светло-голубые крапинки сияют, как звезды.

Глаза женщины – это нечто иное. Она может сохранять нейтральное выражение лица, но ее глаза выдают ее эмоции.

— Почему ты была в Aqua? — Я спрашиваю в сотый раз.

Лара делает глубокий вдох и медленно выдыхает.

— Чтобы принести ужин для мистера Мазура.

Снова мои мысли возвращаются к сцене возле ресторана. Потрясенное выражение лица Лары. Ее вспышка гнева. Ее страх. Как она заказала еще одно блюдо и ушла, не взглянув на наш столик.

К сожалению, я действительно начинаю ей верить.

Мой большой палец двигается, выбрасывая пулю. Я кладу патрон на подлокотник.

Глаза Лары расширяются, и я наблюдаю, как в них появляется облегчение.

— У Мазура есть какие-нибудь романтические отношения?

Ее лоб хмурится, и на долю секунды она выглядит отчужденной.

— Насколько мне известно, нет.

Я сосредотачиваюсь на эмоции, которой она позволила проскользнуть сквозь свою защиту.

— Почему тебя отталкивает этот вопрос?

Она пожимает плечами. Ее взгляд устремляется к обойме в моей руке, прежде чем снова встретиться со мной глазами.

— Трудно представить, что мистер Мазур может быть близок с кем-то в каком-либо смысле.

— Ни подруг? Ни жен?

Она качает головой.

— Ни одной, которую я видела.

Я извлекаю еще одну пулю. Когда я кладу ее рядом с другой, Лара расслабляется еще больше.

Допросив женщину, я узнал пару вещей. У нее нулевая преданность к Мазуру. Я понятия не имею, на что была похожа ее жизнь, но могу представить, что она была не очень хорошей. Я слышал, что у Мазура есть привычка убивать своих сотрудников за малейшее нарушение.

Может, у Лары и выразительные глаза, но я никогда не видел в них ни проблеска надежды. Эта женщина была приучена выживать любой ценой, а это значит, что если бы у нее была информация о Мазуре, она бы отдала ее, чтобы спасти себя.

Моя единственная надежда в том, что она знает что-то, о чем не подозревает. Работая в особняке, она могла подслушать что-то ценное, что для нее ничего не значило.

— Как тебе удалось прожить двадцать два года?

На мгновение она хмурится, прежде чем черты ее лица снова становятся невыразительными. На этот раз свет в ее глазах тускнеет.

Когда она не отвечает мне сразу, я медленно повторяю.

— Работая на Мазура, как ты продержалась двадцать два года? — Чтобы вызвать у нее реакцию, я добавляю. — Я могу только предположить, что ты представляешь для него ценность. Он, должно быть, заботится о тебе.

Черты лица Лары напрягаются от вспышки ненависти. Опять же, это всего лишь на мгновение.

— Я ничего для него не значу. Я выжила, выполняя свою работу и не создавая проблем.

Чтобы подбодрить ее, я вынимаю еще один патрон из обоймы и кладу его на подлокотник.

— Как ты объяснила ему испорченный ужин?

Я наблюдаю, как все эмоции покидают ее глаза, пока они почти не кажутся безжизненными.

— Я не сказала ему.

Я мгновение смотрю на нее, но на этот раз с ее стороны нет нарастающего страха.

— Но кое-то случилось, — бормочу я.

— Я опоздала.

Впервые с тех пор, как я взял ее в плен, Лара, кажется, полностью отключается. Я и сам много раз делал это раньше, и я понимаю пустоту в ее глазах.

Из любопытства я спрашиваю:

— И?

— Я был наказана.

Что напомнило мне.

— У Мазура хранится пуля с твоим именем на ней?

Она немедленно кивает.

— Да.

— Знаешь ли ты кого-нибудь из близких Мазура, у кого нет пули с вырезанным на ней их именем?

Она медленно качает головой, и только тогда я понимаю, что она убрала волосы в пучок.

— Я никогда не заглядывала внутрь коробки, — отвечает она.

Я вытаскиваю еще одну пулю из обоймы.

— Тем не менее, мне интересно, как ты продержалась так долго.

В ее глазах снова вспыхивает искра жизни.

— Мистер Ковальски работал на мистера Мазура с тех пор, как мне исполнилось пять. Я не единственная, кому удалось остаться в живых.

— Кто такой Ковальски?

— Главный дворецкий.

Я помню пожилого мужчину, который говорил от имени группы в подвале, и предполагаю, что это Ковальски. У меня есть люди, размещенные в доме на случай, если Мазур окажется настолько глуп, чтобы вернуться. Я попрошу их допросить дворецкого.

Желая еще немного испытать Лару, я спрашиваю:

— Если бы я тебя отпустил, ты бы побежала обратно к Мазуру?

Светлое лицо Лары бледнеет, ее глаза кажутся вдвое больше. Ее дыхание учащается, пока не превращаются в короткие порывы воздуха.

Ее реакция говорит мне все, что мне нужно знать. Она не может вернуться, потому что он, вероятно, убьет ее.

Блять, эта женщина не представляет для меня никакой ценности. Она ничего не знает.

Я собираю патроны с подлокотника и медленно вставляю каждый обратно в обойму. Когда обойма со щелчком встает на место в пистолете, Лара закрывает глаза. Видимая дрожь пробегает по ней, ее страх ощутимо витает в воздухе.

— У тебя нет ни документов, ни вещей, и тебе некуда идти.

Медленно ее глаза открываются. Они снова тусклые и пустые.

Она думает, что я собираюсь убить ее, и уже мысленно отключается.

Поднимаясь на ноги, я подхожу ближе. Я поднимаю пистолет, направляя ствол на нее.

— Дай мне причину не убивать тебя.

Она поднимает подбородок, и ее взгляд встречается с моим.

— Я хорошая горничная.

— У меня уже есть домработница.

Совершенно напуганная, она шепчет:

— Я никому не расскажу о вас.

— Это не тот шанс, которым я готов воспользоваться.

Ее плечи горбятся, как будто она пытается сделать себя меньшей мишенью, затем женщина удивляет меня, когда опускается на колени.

Передо мной никогда никто не преклонял колени. Никто не прожил достаточно долго, чтобы молить о пощаде.

— Пожалуйста. — Слово натянуто из-за непролитых слез, но ее щеки остаются сухими. — Я буду работать очень усердно.

Низе не помешает помощь, и если Мазур узнает, что Лара у меня, это может разозлить его настолько, что он свяжется со мной. Я знаю, что мне бы не понравилось, если бы у него был один из моих сотрудников.

Пряча пистолет за спину, я разворачиваюсь и иду к двери, говоря при этом.

— Ты начнешь завтра. Ты будешь делать в точности то, что скажет Низа. Нарушишь любое из правил, и второго шанса у тебя не будет.

Я открываю дверь и оглядываюсь на Лару, которая смотрит на меня в полном шоке.

— Ни при каких обстоятельствах тебе не разрешается входить в восточное крыло дома. Наказанием будет смерть.

Все еще стоя на коленях, она почтительно бормочет:

— Да, сэр.

Выходя из спальни, я останавливаюсь, чтобы поговорить с Муратом.

— С завтрашнего дня Лара начнет помогать Низе Ханым. Ты должен постоянно присматривать за ней. Переведи ее в комнату рядом с комнатой Низы Ханым. Ей запрещено приближаться к восточному крылу. Я не хочу никаких контактов между моей бабушкой и этой женщиной.

— Evet.

Только время покажет, правильно ли я поступил, сохранив Ларе жизнь.