Порочная преданность

15

БЕЛЛА

— Он что?

Восклицание Клары звучит так громко, что я торопливо убавляю громкость на телефоне и нервно оглядываюсь на дверь своей спальни. Уже за полночь, и я не уверена, что кто-то еще не спит. После прошедшего дня я не удивлюсь, если Габриэль все еще бродит по дому. Я не выходила из своей комнаты с тех пор, как оставила его снаружи на палубе, боясь, что снова столкнусь с ним. Даже если он сказал, что планирует дождаться нашей брачной ночи, чтобы снова прикоснуться ко мне — мы вдвоем в темном и тихом доме — это рецепт катастрофы. И я слишком хорошо знаю, чем это закончится.

— Он попросил меня выйти за него замуж. Просил — это сильно сказано. — Я объясняю Кларе все так быстро и четко, как только могу: сгоревший дом, письмо, постоянные угрозы, об Игоре уверенно заявившем, что я его невеста, хотя меня заставили согласиться на это, и я, конечно, не считаю себя его невестой. — Он считает, что это лучший способ защитить меня.

Клара хмурится.

— Правда?

— Я… — Я колеблюсь. — Я не знаю. Не думаю, что Игорю есть дело до того, женаты мы с Габриэлем или нет. Он просто прорвется через Габриэля, чтобы добраться до меня, и убедится, что мы не женаты к тому времени, когда он снова возьмется за меня. Он уже знал, что я не… невинна.

— Фу. — Клара сморщила нос. — Так в чем же тогда смысл?

— С мафией все старомодно. — Я вздыхаю, откидываясь на стопку подушек на моей кровати. — Любые союзники Габриэля с большей вероятностью помогут ему, если мы поженимся. Если я не буду его женой, они будут сомневаться, почему для него так важно защищать меня. Они предложат ему просто отдать меня и избавить всех от лишних хлопот и кровопролития.

Глаза Клары при этом чуть не вылезли на лоб.

— Ничего себе, — насмешливо говорит она. — Это настоящая кучка победителей. Они думают, что это нормально — просто отдать тебя какому-то парню, чтобы он заставил тебя родить ему ребенка, потому что кто-то другой не сумел первым загнать тебя в угол и выдать замуж? Что случилось с рыцарством?

— Я не думаю, что это часть этого. По крайней мере, когда речь идет о большинстве мужчин в моем мире.

— Но не с Габриэлем. — Клара откинулась на спинку дивана, на ее лице появилось задумчивое выражение. — Дай мне посмотреть на кольцо.

Я поднимаю руку, чтобы она могла увидеть изумруд на моей ладони, и она присвистывает.

— Черт возьми, Белла, оно великолепно.

— Я знаю. Хотя я не очень понимаю, почему он купил его для меня. — Я смотрю на него, стараясь не быть слишком тронутой тем, как оно прекрасно. Как абсолютно идеально, как будто он точно знал, что мне понравится.

Как будто он все это время уделял мне внимание, пристальное внимание.

Клара фыркает.

— Зато я понимаю. Он не хочет, чтобы это было похоже на еще один из этих мусорных браков по расчету. Он хочет, чтобы ты чувствовала, что это по-настоящему.

— Но это не так. — Моя рука опускается на колени, и я чувствую, как сжимается моя грудь. — Ничего из этого не реально.

— Ты уверена в этом?

Я испуганно смотрю на Клару на маленьком экране.

— Что ты имеешь в виду?

— Честно, Бел? — Она качает головой. — Честно говоря, я думаю, что это всегда должно было случиться. Я думаю, что Габриэль влюблен в тебя, уже давно влюблен, и он использует опасность, в которой ты находишься, как предлог, чтобы жениться на тебе. И честно говоря, я не знаю, является ли это предосудительным или действительно романтичным. Может быть, и то, и другое.

Я долго смотрю на нее.

— Он не влюблен в меня.

— Ты уверена в этом?

Я прикусываю губу, сердце заколотилось в груди, когда я вспомнила, как мы общались с Габриэлем. Как осторожен он всегда был со мной. Нежен, медлителен, до недавнего времени. С тех пор как мы оказались здесь, каждое наше физическое взаимодействие было пронизано отчаянием. Как будто он боится, что мы больше не сможем побыть вместе, как будто он боится, что потеряет меня.

Но это не значит, что он меня любит.

— Завтра я собираюсь искать свадебное платье. — Я меняю тему, надеясь, что Клара поймет и не вернется к вопросу о том, любит меня Габриэль или нет. — Я пришлю тебе фотографии того, что найду.

— Лучше тебе это сделать. — Она ухмыляется. — Я буду на работе, но телефон будет при мне. — Затем ее лицо немного опускается, и грусть ненадолго проступает на ее лице. — Жаль, что я не смогу быть там с тобой.

— Мне тоже, — тихо говорю я. — Но, наверное, безопаснее, что тебя здесь нет. Просто будь осторожна и дома. Будь начеку. Я не думаю, что Игорь что-то знает о тебе, но ты должна быть осторожна. На всякий случай.

— Обязательно, — обещает Клара. — Постарайся завтра повеселиться, хорошо?

— Хорошо. — Я заставляю себя улыбнуться, но внутренне я не знаю, смогу ли я сдержать это обещание.

Утром становится ясно, что Габриэль сообщил новость Сесилии и Дэнни. Их лица светятся, когда я вхожу в столовую, а Сесилия сияет, как будто наступило рождественское утро. Мне становится еще хуже от осознания того, что все это происходит по неизвестным им причинам. Что Габриэль лжет им о том, почему все это происходит.

Я понимаю его. Я понимаю, что он не хочет, чтобы они были в ужасе все время, пока мы здесь, что он хочет, чтобы они чувствовали, что мы избежали угрозы Игоря, приехав сюда. Они дети — это правильно.

Но и врать о чем-то столь важном тоже неприятно.

— Папа сказал, что вы женитесь, — вздыхает Сесилия. — У тебя будет свадебное платье? — Ее глаза практически сверкают, когда она это говорит, а взгляд сразу же падает на мой безымянный палец. — О.

Я помню себя в этом возрасте. Я никогда не интересовалась кольцами и платьями так, как Сесилия, учитывая тот факт, что к тому времени я уже поняла, что брак будет чем-то, что выберут для меня, а не я сама. Но я могу понять ее волнение.

— Твой отец проделал хорошую работу, выбирая его. — Я улыбаюсь, опустившись за стол, не глядя ни на Агнес, ни на Альдо. Я знаю, что Агнес сможет мгновенно прочитать мое лицо, и если я посмотрю на нее, то мне будет трудно сохранять притворство.

— Я собираюсь пойти сегодня искать свадебное платье — говорю я Сесилии, и ее глаза становятся круглыми.

— Можно мне тоже пойти? — Восклицает она, глядя на Габриэля. — Папа, можно я пойду?

Он пожимает плечами, глядя на меня.

— Это зависит от Беллы.

— Белла? — Голос Сесилии приобрел умоляющий тон. Рядом с ней я вижу, как Дэнни закатывает глаза, накалывая вилкой кусок колбасы.

— Конечно, — говорю я ей. Я чувствую себя виноватой, увековечивая эту историю о сказочном браке между мной и Габриэлем, но мне также невыносимо видеть ее разочарование, если я скажу ей нет. — Агнес, ты тоже хочешь пойти?

Я смотрю на нее, и на ее лице появляется понимающее выражение, как будто она знает что-то, чего не знаем ни Габриэль, ни я.

— С удовольствием, — наконец говорит она, откладывая вилку. Напротив нее Альдо хихикает под нос.

Я резко выдыхаю. Когда я смотрю на Габриэля, он пожимает плечами. Выражение его лица отстраненное, как до того, как он рассказал мне о своем плане. Как будто он что-то обдумывает.

После завтрака я поднимаюсь наверх и переодеваюсь в то же желтое платье-макси, которое было на мне в последний раз, когда мы ездили в город. Слишком поздно я вспоминаю, что еще произошло в тот же день, и сжимаю юбку в руке, задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова смотреть на нее, не вспоминая, как Габриэль прижимал меня к себе, прижимал к книжным полкам, посылая волны удовольствия, когда он заставлял меня кончать, не делая ничего, кроме как двигаясь против меня.

Меня захлестывает жар, и я прикусываю губу, переключая свое внимание на прическу и небольшой макияж, добавляя висячие серьги, которые были в сумке, упакованной Габриэлем.

Когда я спускаюсь вниз, то с удивлением вижу, что он ждет меня в фойе.

— Ты же не идешь, да? — Я прикусываю губу, понимая, что то, что я собираюсь сказать, звучит глупо. — Я не хочу, чтобы ты видел мое платье до свадьбы.

Габриэль улыбается, но улыбка выглядит отрывистой, как будто он вынужден это сделать.

— Нет, не иду. Я хотел поговорить с тобой перед твоим отъездом. И передать тебе это. — Он сует мне в руку свою кредитку, и я рефлекторно сжимаю пальцы вокруг прохладной, тяжелой металлической карточки.

— О чем? — Я тяжело сглатываю, когда он берет меня за руку и направляет в соседний кабинет. Он закрывает за мной дверь, и мое сердцебиение учащается, когда я смотрю на него. — Габриэль…

— Я не собираюсь набрасываться на тебя — говорит он с легким намеком на забаву в голосе. — Хотя я очень хорошо помню, чем мы занимались, когда ты в последний раз надевала это платье.

Мои щеки мгновенно заливает жар.

— Я хотел тебе кое-что сказать. Я думал об этом со вчерашнего вечера. С тех пор как подарил тебе кольцо. — Он медленно выдыхает и смотрит на изумруд на моем пальце, а затем снова поднимает на меня глаза. — Я знаю, что ты пыталась избежать брака по расчету, когда мы встретились. Я знаю, что до этого ты лишь с трудом избежала его в своей жизни. Могу только представить, каково это — оказаться в таком браке сейчас, пусть даже с тем, кому ты доверяешь.

Я тяжело сглатываю, чувствуя, как под веками появляются яркие капельки слез. Даже это маленькое признание что-то значит для меня, тот факт, что он хотя бы пытается понять, каково мне. Никто другой никогда не пытался сделать это раньше. Не хотел даже попытаться понять, что я чувствую из-за того, чего требует от меня этот мир.

— Если ты несчастна… — Он делает паузу, и я вижу, как трудно ему это говорить. Кажется, что он выдавливает из себя слова. — После того как с Игорем разберутся, когда снова станет безопасно, ты сможешь уйти. Я дам тебе развод, и ты сможешь освободиться от этого. В мои планы никогда не входило заманивать тебя в ловушку брака, которого ты не хочешь, Белла.

Он держит мой взгляд, пока говорит это, но я чувствую, что он не хочет говорить ничего из этого. Ему не нравится мысль о том, что этот брак закончится. И зная то, что я знаю о Габриэле — его нерешительность в отношении любви, его чувства по поводу брака… и то, что он заботится обо мне и никогда бы не причинил мне боль, — все это не имеет смысла.

— Что бы ты сказал Сесилии и Дэнни? — Спрашиваю я, и челюсть Габриэля сжимается. Он ненадолго отводит взгляд, а потом снова смотрит на меня, как будто такого ответа он не хотел.

— Я бы сказал им правду. Что ничего не вышло. В реальном мире все так и происходит, верно? — Он пожимает плечами, как будто это ничего не значит, но я могу сказать, что для него это так. — Нет ничего плохого в том, что они это поймут.

— Тогда я от тебя не забеременею. — Это плохая шутка, но она вырвалась, воспоминание о том, как он прорычал, что сделает именно это, если понадобится, все еще свежо в моей памяти. Это не должно вызывать горячую дрожь по позвоночнику при воспоминании об этом, но это так.

Габриэль вздрагивает.

— Прости меня, Белла. Я был страстным во время того разговора. Слишком страстным. Я бы никогда не сделал с тобой ничего, чего бы ты не хотела. В том числе — особенно ребенка.

Я знаю, что то, что срывается с моих губ, неправильно. Что это не то, чего я хочу на самом деле. Это тест, чтобы проверить, действительно ли он делает это только для того, чтобы защитить меня, что в нем нет скрытых мотивов. Что он не женится на мне только для того, чтобы иметь повод иметь меня в своей постели, независимо от наших чувств по поводу того, что это нечто большее.

Это неправильный способ справиться с этим. Но мои чувства и мысли настолько запутались, что мне уже трудно понять, что правильно, а что нет.

— Значит, после брачной ночи мы не должны спать вместе, — спокойно говорю я. — Просто чтобы убедиться, что этого не случится. Случайности возможны, в конце концов. Лучше перестраховаться.

Габриэль вздрагивает. Он пытается скрыть это, но я вижу, как он реагирует, всего на секунду. Я вижу, как в его глазах мелькает разочарование. И я не могу осуждать его за это, потому что чувствую, как каждая частичка меня отвергает мысль о том, что я еще только раз окажусь в его постели. Что, то удовольствие, которое я испытала на следующее утро после того, как он сказал, что мы должны пожениться, когда он трахал меня в библиотеке, будет принадлежать мне еще только один раз.

Я ожидаю, что он отвергнет эту идею. У него найдутся причины, почему это невозможно. Почему мы должны продолжать заниматься сексом и после брачной ночи.

Но он кивает, его челюсть напряжена.

— Хорошо, — тихо говорит Габриэль. — Если ты считаешь, что так будет лучше.

Его согласие удивляет меня. Не знаю почему, я знаю, что он хороший человек. Я знаю, что он никогда бы не стал принуждать меня. Но это все равно шокирует меня, по какой-то причине, которую я не могу полностью объяснить. Может быть, дело в том, что я так привыкла к мысли, что брак означает право собственности, и не могу представить, что мужчина, которому я принадлежу, когда-нибудь откажется от того, чтобы получить от меня то, что ему нужно.

Но Габриэль не такой, как все остальные мужчины. Я поняла это давным-давно.

— Мне нужно идти, — тихо говорю я. Он кивает, и, когда я направляюсь к двери, на его лице появляется выражение тоски, а его взгляд падает на мой рот. По одному этому взгляду я вижу, как сильно он хочет меня. Я чувствую свою ответную реакцию на него, потребность, которая пульсирует во мне.

Он словно магнит. И от него так чертовски невозможно уйти.

По дороге в город я в основном молчу. Агнес, Сесилия и я садимся на заднее сиденье одной машины, которую ведет один из охранников, отправленных Габриэлем с нами. Еще пятеро мужчин едут в машине за нами. Когда-то это показалось бы мне невероятно чрезмерным. Теперь же я не уверена, что этого будет достаточно, чтобы обеспечить нашу безопасность.

Сесилия болтает всю дорогу, задавая мне вопросы о том, какое платье я хочу, о свадьбе, о цветах, и всем остальном. Я отвечаю ей, как могу, всегда возвращаясь к мысли о том, что это случилось со мной и Габриэлем очень неожиданно, не выдавая истины о том, для чего все это. Агнес молчит, и мне хочется знать, о чем она думает, но я не могу спросить ее, когда здесь Сесилия. У меня такое чувство, что, что бы это ни было, не стоит говорить об этом в присутствии ребенка.

Мысль о том, что Агнес не одобряет все это, причиняет боль. Мысль о том, что она может подумать, что я каким-то образом заманила Габриэля в ловушку, соблазнила его на это, тоже причиняет боль. Но я знаю, что он быстро разуверил бы ее в этом, если бы знал, что она так думает. И они наверняка говорили об этом. Я знаю, что они близки.

Мне нравится Агнес. Я чувствую близость с ней после относительно короткого времени, и мне казалось, что я ей тоже нравлюсь. Что она одобряет мое присутствие в этой семье, и ей даже нравится идея, что мы с Габриэлем будем вместе. Мне грустно думать, что по какой-то причине все изменилось.

Но сейчас нет возможности говорить об этом.

В городе есть один магазин платьев. Сначала мы пьем кофе в ближайшем кафе — без кофеина для Сесилии, а потом идем в маленький магазинчик. В витрине висит несколько платьев, все с великолепными кружевами, и я на мгновение останавливаюсь и смотрю на них, прежде чем мы заходим внутрь.

Там блондинка средних лет прикалывает платье к манекену. Она вынимает изо рта горсть булавок, кладет их на маленький столик и ярко улыбается нам.

— Чем могу помочь?

— Мне нужно найти свадебное платье. — Мое сердце странно стучит в груди, когда я произношу это вслух. — И мне нужно найти то, которое подойдет мне сейчас. У меня не так много времени на переделку. Мы поженимся через неделю. — Может, и меньше, думаю я, но вслух этого не говорю. Я уже не удивляюсь, когда оценивающий взгляд женщины тут же опускается на мой живот.

— Ну… — Она окидывает меня оценивающим взглядом. — Думаю, у вас подходящий размер, чтобы вписаться во многие вещи с вешалки. Может быть, только с несколькими подтяжками. Так что… — Она поднимает бровь, жестом приглашая нас пройти к месту, где несколько синих бархатных кресел и подходящий к ним диванчик расположены полукругом, с одной стороны — примерочные, а с другой — трехстороннее зеркало. — Вы, дамы, сидите здесь. Чего бы вам хотелось? — Спрашивает она меня. — Кружево? Шелк? Простое или модное?

— Простое, — говорю я, и в этот же момент Сесилия отвечает.

— Модное!

Женщина хихикает.

— Хорошо. Я подберу для вас несколько платьев. Меня зовут Анита.

— Белла. Это Агнес и Сесилия.

Агнес поднимает руку, улыбаясь, а Сесилия подпрыгивает на месте, ее глаза постоянно бегают по магазину, пытаясь охватить все вокруг.

Пятнадцать минут спустя я раздета до нижнего белья в одной из примерочных, полосатая штора задернута, и Анита окружает нас обоих морем кружев, шелка, атласа и тюля.

Первое платье, в которое она меня одевает, совсем не в моем стиле. Это облегающий лиф из плотного атласа с жесткими рукавами и полной юбкой — совсем Золушка. Но я все равно выхожу в нем, потому что не хочу разочаровывать Сесилию, которая по пути сюда твердо сказала мне, что хочет увидеть каждое платье.

Это как для нее, так и для меня. Я не уверена, что имеет значение, в чем я пойду к алтарю, особенно если это не настоящий брак, но, возможно, это единственный опыт Сесилии увидеть, как женщина, в которую якобы влюблен ее отец, примеряет платья. До пары дней назад этого не было в планах, но теперь Сесилия знает обо всем этом, и я не хочу, чтобы это было для нее омрачено. Особенно если в итоге все закончится тем, что я уйду.

При этой мысли моя грудь сжимается, и мне приходится натягивать на лицо улыбку, когда я выхожу из гримерки.

— Определенно не это, — с усмешкой говорит Агнес, когда я выхожу. — Я вижу это по твоему лицу.

— Ты выглядишь как принцесса, — вздыхает Сесилия, и я немного смеюсь над этим.

— Не такая уж я и принцесса — говорю я ей. — Но мы посмотрим, как будет выглядеть следующее.

Мы перебираем несколько платьев. Неудивительно, что Сесилии больше всего нравятся пышные платья для принцесс, но те, к которым тяготею я, более элегантны. Я делаю снимки и отправляю их Кларе. Длинное платье-футляр из хрупкого кружева, с вырезом в форме сердца и рукавами-шапочками до плеч. Тонкое шелковое платье-халтер, которое драпируется вокруг меня. Платье-столбик без бретелек из плотного атласа.

Клара выбрала кружевное. И когда я снова выхожу в нем, глядя в зеркало, я слышу тоскливый вздох Сесилии и понимаю, что она со мной согласна.

— Ты выглядишь прекрасно — говорит Агнес. — Совсем как невеста. Тебе идет.

Оно мне действительно идет. Оно почти не нуждается в переделках. Кажется, что оно почти создано для меня, и в каком-то смысле это подталкивает меня выбрать одно из других. Платье кажется слишком идеальным для свадьбы, которая устраивается потому, что моя жизнь и жизнь близких мне людей в опасности. Я чувствую себя в нем слишком счастливой для брака с мужчиной, которого я тайно люблю и который в конце концов разобьет мне сердце.

Ничто в этой свадьбе не похоже на сказку. Но, глядя в зеркало, мне хочется верить в это. Что это может быть реальностью — Габриэль и я, вместе, долго и счастливо.

Я знаю, что это неправда. Но я смотрю на Сесилию, разглаживая руками нежное кружево юбки.

— Я возьму это.

16

БЕЛЛА

Утро моей свадьбы идеально красивое и солнечное, на небе ни облачка. Я открываю глаза и вижу, как светит солнце, и тут же чувствую волну тошноты, паника захлестывает меня, когда нахлынули воспоминания о другом, прекрасном, ясном утре. Другая свадьба. Другой жених.

С тех пор я прошла долгий путь. Я боролась с воспоминаниями о Петре, о резне в церкви, об ужасающих замках на дверях, которые сигнализировали Братве о начале насилия. Грубые руки на мне, угрозы мужчин, споры о том, кому первому достанусь я, когда Петр закончит со мной. Я была так уверена, что надо мной совершат насилие, а потом убьют.

Мысль о том, что это может произойти снова, приводит меня в ужас. Я не могу избавиться от ощущения, что Игорь мог каким-то образом узнать об этом плане, что он выжидает время, чтобы напасть сегодня, когда мы будем в церкви. От этой мысли меня прошибает холодный пот, и когда Агнесса стучит в дверь и входит с подносом завтрака, я все еще лежу в постели.

— Завтрак в постель для невесты, — весело говорит она, и улыбка не сходит с ее лица, пока она не видит мое. — О, Белла. У тебя холодные ноги?

Мои ноги действительно очень холодные. Но совсем не по той причине, которую она себе представляет.

— Что Габриэль рассказал тебе обо всем этом? — Осторожно спрашиваю я, когда она ставит поднос и идет к шкафу, доставая пакет с моим свадебным платьем. Агнес вешает его на заднюю стенку шкафа и со вздохом опускает руки, расстегивая молнию.

— Он сказал мне, что это для того, чтобы ты была в безопасности. А если я и верю этому человеку, так это в то, что он готов на все, чтобы сдержать обещание. Он пообещал, что защитит тебя, и так оно и будет. — Она пожимает плечами и снова поворачивается ко мне лицом. — Что касается всего остального…

Должно быть, она читает выражение моего лица, потому что сочувственно улыбается.

— Я могу сказать, о чем ты думаешь. Но я бы не стала так быстро думать, что ты ему безразлична. Я вижу, как он смотрит на тебя. Я уже давно заставляю его не игнорировать то, что находится прямо перед его лицом. Может быть, все это немного прояснит для него ситуацию.

— Что ты имеешь в виду? — Я сажусь, откидывая волосы с лица. На подносе лежит кусок ароматного киша, яблочный кекс и стакан апельсинового сока вместе с черничными сосисками, но при мысли о еде у меня сводит желудок. Я слишком нервничаю и не могу представить, что буду что-то есть.

— Вы подходите друг другу. — Агнес вздыхает. — Я видела это с того момента, как ты появилась в доме. Но Габриэль упрям и предан. Он полон чувства вины за то, что смог жить дальше. Я тоже видела это в нем на протяжении многих лет.

— Он сказал, что не может снова влюбиться. — Я ковыряюсь в нитке на пододеяльнике. — Он говорил это с самого начала. Я имею в виду… — Я прерываюсь, понимая, что только что практически выдала, чем мы с Габриэлем занимались, и Агнес хихикает.

— Я прекрасно знаю, чем вы двое занимались. Это было написано на ваших лицах каждый раз, когда вы возвращались из спортзала по утрам.

Мое лицо вспыхивает при этом, и Агнес снова хихикает.

— Что касается любви, то Габриэль может говорить об этом сколько угодно. Но этот человек полон способности любить. Ему просто нужно разобраться в некоторых вещах самостоятельно.

— И ты думаешь, что этот брак как-то связан с этим? — Это звучит подозрительно похоже на то, что сказала Клара.

Агнес пожимает плечами.

— Может быть. Он притворяется, что это не так, так же, как и ты. Но кто знает, что произойдет со временем.

— А если ничего не случится?

— Тогда он дурак. — Она похлопывает меня по руке. — Я пойду подам завтрак для всех остальных. Ты ешь, что можешь, принимай душ, а я поднимусь и помогу тебе с волосами.

Агнес уходит, а я умудряюсь выпить апельсиновый сок, ковыряясь в кексе. Страх бурлит у меня в животе, и я ненадолго задумываюсь о том, чтобы спуститься вниз и сказать Габриэлю, что я не могу выйти за него замуж. Что нам нужно отменить свадьбу.

Что, если Игорь нападет на нас?

Я знаю, что Габриэль принял меры предосторожности. Что он учтет такую возможность. Что если мы и пойдем сегодня в церковь, то только потому, что там безопасно. Но страх все равно сжимает мой желудок, пока я не могу сделать еще один укус.

Неужели я так многого прошу, чтобы быть счастливой в день свадьбы? Хотя бы один раз?

От этой мысли мне хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь, потому что думаю, что если рассмеюсь, то начну плакать. А если я начну плакать, то не уверена, что смогу остановиться.

Я тащу себя в душ, натираюсь и мою волосы, стою под горячей водой, пока комната не наполняется ароматным паром, и в конце концов вода становится холодной. Я заворачиваюсь в халат, высушиваю волосы и выхожу как раз вовремя, чтобы Агнес вернулась в комнату.

— Садись, — говорит она, жестом указывая на туалетный столик. — Я сделаю тебе прическу.

Она расчесывает и завивает волосы, пока они не начинают свисать по спине тяжелыми волнами, а затем закручивает их спереди назад и закрепляет заколкой.

— У меня есть кое-что для тебя — говорит она и кладет на стол расческу. — Кое-что позаимствованное.

Это старинный гребень для волос, темно-золотой от возраста, с витиеватой филигранью. В филигрань вплетены голубые эмалевые птички, и я чувствую, как в уголках моих глаз появляются слезы.

— И что-нибудь голубое.

— Именно, — говорит Агнес, вдевая гребень в мои волосы. — Я сделаю так, что твоя фата будет сочетаться с этим.

— Спасибо. — Я поворачиваюсь к ней лицом и импульсивно обхватываю ее за талию. — В первый раз…

Моей матери уже давно нет в живых. Клара не имеет никакого отношения к миру мафии, поэтому ее не пригласили на мою свадьбу, что меня сильно расстроило в тот момент и за что я была невероятно благодарна потом.

— Я сделала это сама, с помощью пары горничных, — тихо говорю я. — На моей первой свадьбе. Я рада, что в этот раз все не так.

— Ничто в этом дне не похоже на первый, — твердо говорит Агнес. — Организованная свадьба или нет, но Габриэль заботится о тебе. И он хочет, чтобы этот день был для тебя особенным. Я могу тебе это гарантировать.

Я и сама в это верю.

Я некоторое время роюсь в верхнем ящике, пытаясь придумать, что надеть под платье, и все это время мои щеки пылают. У меня нет нижнего белья для брачной ночи, и я наконец нахожу пару белых кружевных трусиков, которые подходят к бюстгальтеру без бретелек, надеваемому под платье. Я ныряю в ванную, чтобы надеть их, и все еще краснею, когда снимаю халат, чтобы Агнес помогла мне надеть платье.

Она накидывает его на мои бедра, помогает мне просунуть руки в рукава и застегивает молнию сзади, после чего тщательно застегивает все пуговицы, расположенные над молнией.

— Ты выглядишь потрясающе — говорит она мне, закрепляя фату в моих волосах с помощью гребня. — Ты великолепная невеста.

— Габриэль собирается меня увидеть? — Спрашиваю я, вставляя ноги в туфли на низком каблуке, которые я купила, и Агнес качает головой.

— Он уже ушел в церковь. Я приготовила для тебя букет внизу. А у Сесилии есть новое платье, которое Габриэль сумел достать для нее, так что она в восторге от этого.

У меня защемило в груди при мысли о том, что Агнес и Габриэль думали о таких вещах, как цветы. Последние несколько дней были сплошным хаосом: мы с Агнес пытались не допустить, чтобы проект дома отстал из-за планирования свадьбы, но планировать было особо нечего. Габриэль договорился с церковью и сказал мне, что нанял кого-то в городе, чтобы убедиться, что она будет украшена соответствующим образом. Думаю, он знал, что я не чувствую себя способной справиться со всем, что связано с этими

— Спасибо, — тихо говорю я, когда мы вместе выходим из дома и спускаемся по лестнице. Сеселия ждет, чуть ли не подпрыгивая на носочках, в красивом платье из светло-голубой тафты с оборчатой юбкой, держа в руках небольшой букет белых роз и подсолнухов. Агнес берет с приставного столика такой же букет побольше и протягивает его мне, а я принимаю его, одаривая ее водянистой улыбкой.

Я очень стараюсь не плакать сегодня.

Мой желудок завязывается в узел на протяжении всей поездки в церковь. С нами много охраны, и это только напоминает мне об опасности, о возможности того, что что-то пойдет не так. Я жалею, что не увидела Габриэля сегодня утром, хотя бы потому, что его присутствие рядом всегда успокаивает меня, заставляет чувствовать себя в безопасности. Я не позволяю себе думать о том, почему это так.

Это кажется слишком опасным, учитывая то, что мы собираемся сделать сегодня. Все, о чем я могу думать, это о том, что мне нужно отгородиться от всех возможных эмоций, как можно дольше, чтобы в итоге не пострадать еще больше. Но это трудно, особенно теперь, когда я больше не сижу в своей комнате. Я перегружена, напугана, устала и на взводе, но я также знаю, как важно не дать проявиться ни одному из этих чувств, прежде всего для Сесилии и Дэнни. Мы с Габриэлем уже говорили о том, как важно, чтобы они поверили во все это, чтобы не было никаких признаков опасности или беспокойства, которые они могли бы уловить, и в этом мы оба согласны.

Притворство, однако, заразительно. И пока я пытаюсь казаться расслабленной и счастливой, чтобы в глазах Сесилии было только волнение, я чувствую, как оно проникает в меня, заставляя меня чувствовать, что я действительно взволнован этим.

Как будто это действительно тот день свадьбы, о котором я мечтала все это время.

Когда мы подъезжаем к церкви, один из охранников подходит, чтобы открыть мою дверь. Я выскальзываю наружу, бережно придерживая юбку, и застываю на месте, увидев, кто стоит перед церковью.

На секунду я думаю, что у меня галлюцинации. Что я так устала и перегружена, что мне все мерещится. Но потом она подходит ко мне, и я понимаю, что это не так.

Клара здесь.

На ней великолепное тиловое платье без бретелек со струящейся юбкой, расходящейся по бокам, волосы заплетены назад и убраны в гладкую прическу. На ее лице сияет улыбка, и она бежит ко мне на своих каблуках.

— Боже мой, эти булыжники меня убьют. — Она обхватывает меня руками и крепко сжимает в объятиях. — Ты прекрасно выглядишь.

— Ты тоже… Что ты здесь делаешь? — Я задыхаюсь, и она отстраняется, все еще ухмыляясь.

— Габриэль пригласил сюда. Он попросил меня держать это в секрете. Он хотел, чтобы это был сюрприз.

— А… так и есть. — Я смотрю на нее, все еще не в силах поверить в то, что вижу. — Это самый лучший сюрприз. О боже… — Я прижимаю руку ко рту, снова пытаясь сдержать слезы, которые могут испортить мою тушь. — Я так рада, что ты здесь.

И я действительно, действительно рада. Меня охватывает страх при мысли о том, что может случиться, если Игорь нападет на нас здесь, но я отгоняю его. Я знаю Габриэля, и я знаю, что он никогда бы не привел сюда Клару, если бы думал, что есть хоть малейший шанс, что это может случиться. Я знаю, что у него никогда бы не было здесь своих детей, Агнес, людей, которых он любит и о которых заботится, если бы он не принял меры предосторожности, чтобы убедиться, что Игорь не подстерегает нас.

Он не знал о том дне, когда они проникли в особняк. Маленький голосок шепчет мне в затылок, но я отгоняю его. Тогда он не осознавал угрозы. Теперь осознает. И я знаю, что он не повторит ошибку дважды.

— Пойдем. — Клара переплетает свою руку с моей. — Давай отдадим тебя замуж.

Агнес сует Кларе в руки букет поменьше, и тут я понимаю, что она, должно быть, тоже в этом замешана. Я бросаю на нее благодарный взгляд, когда мы входим в церковь, и вдыхаю аромат старого камня и ладана, как раз в тот момент, когда двери открываются и начинает звучать музыка.

На краткий миг, когда Сесилия начинает идти к алтарю первой, а Клара следует за ней, я чувствую толчок страха, который грозит увести мои ноги из-под ног. Надо было сказать Габриэлю, что я не справлюсь с церковной свадьбой, думаю я, и страх превращает мою кровь в лед, заставляя меня чувствовать, что я вот-вот развалюсь на части. Я должна была сказать ему, что мы должны пригласить священника на дом, или что-то еще…

— Белла. — Агнес нежно сжимает мою руку, где ее рука переплетена с моей. — Все в порядке. Смотри.

Она кивает нам, и я смотрю на проход и вижу Габриэля. Даже здесь, на ненастоящей свадьбе, устроенной для моей безопасности и не более того, даже при всем том, что все происходящее — не более чем фарс, встреча с ним успокаивает меня. Это меня успокаивает.

Он замечает меня, и его глаза расширяются, когда его взгляд встречается с моим. Его глаза скользят по моему телу и снова поднимаются, и выражение его лица, улыбка, расплывающаяся по его губам… Все это может быть нереальным, но улыбка на его губах выглядит настоящей.

Счастье на его лице — оно не выглядит фальшивым.

Это заставляет меня поверить, что Агнес и Клара правы. Что в этом есть что-то большее, чем просто то, что нам нужно сделать. Что это имеет отношение и к тому, чего мы хотим.

Вот так страх покидает меня. Я начинаю идти к алтарю, рука Агнес успокаивающе лежит на моей руке, и я не свожу глаз с Габриэля. До самого алтаря, до того, как Агнес кладет мою руку в его, когда идет садиться, Клара и Сесилия стоят по одну сторону. Альдо и Дэнни стоят с другой.

Священник стоит перед нами. На короткую секунду мне кажется, что я слышу звук закрывающихся дверей, тяжелый стук дерева, а затем рука Габриэля крепко сжимается вокруг моей.

— С тобой все в порядке, Белла, — тихо говорит он, его глаза встречаются с моими сквозь пелену. — Ты в безопасности. Я обещаю.

Он знает. Конечно, знает. Он всегда знал, чего я боюсь, с тех пор как я впервые рассказала ему о том, что со мной случилось. И он всегда знал, как сделать это лучше.

Я сосредотачиваюсь на его руках, на их тепле, на том, что они никогда не вызывают у меня страха, когда он прикасается ко мне. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы замедлить биение своего сердца, на дыхании, и почти пропускаю клятвы, пока не слышу глубокий, богатый голос Габриэля, бормочущий «да».

Когда приходит моя очередь, мне удается произнести два слова. Я вижу, как Габриэль улыбается, когда я шепчу их, и меня снова охватывает чувство, что это реально. По крайней мере, какая-то часть этого реальна.

Он надевает обручальное кольцо на мой палец. Я надеваю одно на его. И когда я смотрю на них сверху вниз, то понимаю еще кое-что.

Кольца, которые он купил, — часть комплекта, парные. Его кольцо совпадает с моим — идеальный филигранный узор из лепестков и листьев, точно такой же, как на моем обручальном кольце, точно такой же, как на том, которое он надел мне на палец секунду назад. Сердце сжимается в груди, глаза горят, но я не успеваю подумать о том, что он имел в виду, покупая их, как он уже берет мою вуаль, а его рука скользит вокруг моей талии.

Я не слышала, как священник сказал, что вы можете поцеловать невесту. Но, должно быть, так и было, потому что рот Габриэля прильнул к моему, теплый и мягкий, голодный в той степени, которую понимаю только я, хотя он целует меня почти целомудренно. При всей своей нежности поцелуй длится слишком долго, настолько долго, что я слышу, как немногочисленные гости начинают радостно хлопать в ладоши, а по церкви разносится смех.

Смех. Счастье. Чувства, которые я никогда не связывала с браком, со свадьбой. Но внезапно я почувствовала. Я чувствую, как они проникают в меня, и когда Габриэль отступает назад, его глаза встречаются с моими, я почти забываю, почему мы здесь.

Я почти верю, что это реально.

Его рука обхватывает мою, когда мы идем к алтарю. Он не отпускает ее до тех пор, пока мы не доходим до машины, и он помогает мне забраться в нее, садясь напротив меня.

— Ты в порядке? — Спрашивает Габриэль. Я опускаю взгляд и понимаю, что мои руки слабо дрожат. Безымянный палец левой руки привлекает мое внимание, и я на мгновение задерживаю взгляд на нем, на золотом кольце с изящной филигранью, прижавшемся к изумрудному обручальному кольцу.

Пока я смотрю на него, с моих губ срывается смешок. Я прикусываю губу, но тут раздается еще одно хихиканье, и Габриэль тянется к моей второй руке, его большой палец проводит по костяшкам пальцев.

— Белла…

— Я никогда раньше не заходила так далеко. — Смех превращается в слезы, как я и знала, и прежде чем первые из них успевают упасть, я внезапно оказываюсь в объятиях Габриэля, притянутая через всю машину к его коленям.

— Ты будешь в порядке. — Он обхватывает меня руками. — Я обещаю.

— Церковь… — Я дрожу. — Она напомнила мне о…

Он ругается под дых.

— Черт, Белла. Прости меня. Я… — Он выдохнул. — Я думал, что это возможно. Я должен был спросить тебя, но это должно было произойти в церкви. Чем более официальной и традиционной она была, тем лучше. И я подумал, что лучше вообще не поднимать эту тему.

Я киваю, прикусив губу.

— Теперь я в порядке. Я думаю… — Я медленно выдыхаю, слезы отступают, и я чувствую, что немного больше контролирую себя. — Я думаю, может, это помогло. Может быть, прохождение через всю свадебную церемонию было именно тем, что мне было нужно. — Еще одно истерическое хихиканье вырывается наружу, и прежде чем я успеваю осознать это, рука Габриэля скользит по моей шее и прижимает мои губы к своим.

Я задыхаюсь. Мои губы раздвигаются, и через секунду его язык оказывается у меня во рту, пробуя вино, которое священник дал нам для причастия. Я чувствую его под собой, сквозь его костюм и тонкие кружева моего платья, и он мгновенно становится твердым. Инстинктивно я поворачиваюсь к нему, и его рука обхватывает мое бедро, поднимая платье, когда я сажусь на сиденье.

— О боже, Белла. — Он стонет, засасывая мою нижнюю губу в рот, его рука начинает скользить по моим волосам, прежде чем он останавливает себя. — Черт…

Его бедра выгибаются дугой, толстый гребень трется о мое ядро, и я издаю хныкающий стон. Габриэль вздрагивает, его рука внезапно крепко сжимает мое бедро, заставляя меня замереть на его коленях.

— Если ты будешь продолжать двигаться, у нас повторится история с библиотекой, — пробормотал он. — И все будут удивляться, почему я переоделся.

— Разве у тебя нет другого костюма? — Слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить. Во мне все пульсирует и мокро, я жажду его. — Или…

Я качаюсь на нем, прокатываясь бедрами по твердой линии его члена. Габриэль издает болезненный стон, его голова откидывается назад, и я наклоняюсь, проводя губами по его горлу.

Он стонет, его рука скользит по моей попке.

— Белла…

Я знаю, что должна остановиться. Мы оба должны остановиться. Мы оба тяжело дышим, окна машины запотевают, жара нарастает с каждой секундой. Если мы продолжим, это закончится несколькими способами, и все они…

— Если ты будешь продолжать в том же духе, я кончу, — шепчет Габриэль. — Или я окажусь внутри тебя. — Он наклоняет голову, его губы оказываются совсем близко от моего уха, задевая его оболочку, когда он сжимает мое бедро. — Я нахожусь в двух секундах от того, чтобы расстегнуть молнию прямо сейчас и скользнуть в тебя. Наполнить тебя так, как ты умоляешь меня об этом прямо сейчас…

— Почему бы и нет? — Мой голос звучит хрипло, пусто для моих собственных ушей, полный желания, которое, как я знаю, я не должна чувствовать. Я прижимаюсь к нему и чувствую, как он стонет.

— Потому что я не могу кончить в тебя. У меня нет презерватива. А если я кончу куда-нибудь еще… — Габриэль грубовато усмехается. — Чья-то одежда будет испорчена, и я не позволю, чтобы это была ты. И кроме того…

Его рука нащупывает мою шею, и он тянет меня назад, наклоняя так, что я вынуждена смотреть ему в глаза.

— Я обещал тебе, что дождусь нашей брачной ночи, Белла. Что сделаю ее особенной. А потом ты сказала мне, что считаешь, что это все, что у нас должно быть, чтобы мы случайно не оказались связаны еще большими обязательствами, чем те, на которые мы подписались. На случай, если ты захочешь уйти в конце всего этого. Так что если у меня будет только еще одна ночь…

Он наклоняется, его рот снова накрывает мой. Его губы скользят по моей челюсти, к уху, а его рука обхватывает мою талию, прижимая меня к себе.

— Я сделаю все, чтобы ты никогда не забыла об этом. И это включает в себя то, что я заставлю тебя ждать, пока ты не поднимешься наверх сегодня вечером, одна, и ничто не будет мешать нам. Не нужно будет останавливаться. И точно не здесь, на заднем сиденье машины, по дороге на наш свадебный прием.

— Прием? — Я моргнула, любопытство пробилось сквозь мой затуманенный похотью мозг. — Ты ничего не говорил о…

— Я пытался сохранить хотя бы часть этого сюрприза. — Он приподнимает меня, подстраивая так, чтобы я сидела на сиденье рядом с ним, а не у него на коленях. — Я устроил небольшой прием на вилле. Это совсем не то, что было бы, если бы мы поженились дома, но…

— Звучит прекрасно, — тихо говорю я, в очередной раз поражаясь тому, насколько он заботлив. То, что он запланировал то, чего я никогда не ожидала. Я чувствую волнение при мысли о маленькой вечеринке с теми, кто мне дорог. Я думаю, нет ли ничего плохого в том, чтобы просто наслаждаться сегодняшним днем. Правда, это не то, что я бы выбрала, это договоренность, которой я так долго пыталась избежать. Но это также Габриэль и я. Габриэль, который был добр, нежен и защищал меня. Он позаботился о том, чтобы я могла быть свободна от отца, он противостоял любой опасности, которая нам угрожала.

Даже если по своей сути это притворство, чтобы защитить меня и ничего больше, почему бы не порадоваться сегодняшнему дню?

Когда мы подъезжаем к вилле, парадная дверь открыта, а машины припаркованы у края дорожки, ведущей к ней. Габриэль ведет меня через дом к задней части, где я замираю, когда он открывает дверь и я вижу то, что предстает передо мной.

Палуба за домом усыпана цветами, они вьются вдоль перил, окружающих дом, стоят в композициях на длинном столе, переливаются на протянутую через него дорожку. Для нас накрыт шведский стол, в ведерках со льдом охлаждаются белое вино и шампанское, на дальнем столе — красное вино, розе, бутылки с ликерами и миксерами. На лужайке установлена танцевальная площадка, накрытая каркасом шатра, вдоль которого развешаны сказочные огоньки. Слышно, как играет музыка, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Габриэля, мои глаза внезапно загорелись.

— Это не пышный прием, — тихо говорит он. — Если бы все было иначе, у тебя было бы все, что можно купить за деньги. Это то, что я смог сделать за короткое время, а поскольку это всего лишь несколько…

Он прерывается, когда я обхватываю его руками за шею и крепко обнимаю. У меня возникает желание поцеловать его, прямо здесь, на глазах у всех, но я сдерживаюсь, не зная, какой может быть его реакция. Кроме нашего сегодняшнего поцелуя в церкви, я никогда не целовала его при детях, а это… это не настоящий брак. Мне приходится напоминать себе об этом снова и снова, потому что это кажется реальным.

Прием проходит как в тумане. Агнес и Альдо переполнены поздравлениями, а некоторые из сотрудников поместья — большинство из которых я никогда не встречала — заходят поздравить и выпить. Сесилия и Дэнни интересуются, когда будет подан торт, а Клара отводит меня в сторону, чтобы обнять и прошептать, что она не может поверить, что Габриэль сделал это.

— Здесь всего несколько человек, — мягко говорит она. — Ему не нужно было устраивать вечеринку по этому поводу, и…

— Он не хотел, чтобы я была разочарована. — Я прикусываю губу и смотрю на Габриэля, который разговаривает с Альдо, ухмыляясь, пока тот наливает себе бокал коньяка.

Клара закатывает глаза так сильно, что мне кажется, они на мгновение исчезают в ее затылке.

— Ты серьезно, Белла? Он сделал все это, потому что не хочет тебя разочаровать?

— А почему же еще? — Тихо спрашиваю я, делая нервный глоток шампанского. Я не знаю, сколько еще Габриэль хочет оставаться здесь, внизу, и каждый раз, когда я думаю о том, что будет потом, мой желудок опускается и бурлит от нервного предвкушения, смешанного с трепетом. Это не похоже на то, что сегодня будет мой первый раз, но я чувствую себя так же тревожно, как если бы это было так.

Если у меня будет только одна ночь, я сделаю все, чтобы ты никогда не забыла об этом. Это эхом отдается в моей голове — то, что он сказал в машине по дороге сюда, — каждый раз, когда я думаю о том, что через некоторое время поднимусь с ним наверх.

— Бел. — Клара качает головой и смотрит на меня так, будто я должна понять. — Я знаю, что у тебя не так много опыта общения с мужчинами, но большинство хороших мужчин, которых я знаю, и не подумали бы делать все это. — Она оглядывает комнату. — Ты значишь для него гораздо больше, чем думаешь.

Мой желудок снова нервно вздрагивает.

— Я не знаю, — шепчу я, и Клара фыркает.

— А я знаю. Но, наверное, нужно время, чтобы это выяснить. — Она кивает в сторону, где стоит Габриэль. — Думаю, он ищет тебя.

Габриэль смотрит в мою сторону. Его рот кривится в улыбке, и он наклоняет голову, как будто просит меня подойти к нему. Я бросаю взгляд на Клару, которая говорит, чтобы я шла, и, хотя я чувствую себя виноватой, оставляя ее одну, когда она не знает никого, кроме меня, я пересекаю палубу, где стоит Габриэль.

— Готова к первому танцу? — Спрашивает он, протягивая руку. — Сразу после торта, потому что я думаю, что дети взбунтуются, если не получат его в ближайшее время.

— Они тогда никогда не заснут. — Я смеюсь, а он качает головой.

— Это проблема Агнес сегодня вечером. — Его рука касается моей, пальцы касаются тыльной стороны моей ладони. Обещание, заключенное в этом небольшом прикосновении, заставляет меня дрожать. Интимность разговора тоже — то, как легко мы вместе говорим о Сесилии и Дэнни. Полагаю, теперь я технически их мачеха, и от этой мысли у меня снова все сжалось в груди. Этот разговор заставляет меня почувствовать, что это правда.

Торт клубничный, с глазурью из взбитых сливок и свежими ягодами на верхушке. Габриэль отрезает кусок, отламывает небольшой кусочек и осторожно подносит его к моим губам. Когда я откусываю, его палец проводит по моей нижней губе, и я чувствую дрожь по всему позвоночнику.

Когда я делаю то же самое с ним, я чувствую, как его язык касается кончика моего пальца, и мои колени немного слабеют.

— Давай потанцуем? — Его рука обхватывает мою, и, когда я киваю, он ведет меня на танцпол. Агнес и Альдо покачиваются на одной стороне, и я вижу, что Клара танцует с одним из молодых сотрудников поместья, темноволосым итальянцем, который выглядит всего на год или два старше ее, его взгляд останавливается на ее лице с обещанием интересной ночи для них обоих.

Я подавляю ухмылку. Она молодец, не могу удержаться. Клара заслуживает небольшой отпускной интрижки, особенно после того, как проделала весь этот путь ради быстрой свадьбы по договоренности между мной и Габриэлем.

Габриэль замечает выражение моего лица, одна бровь приподнимается, и я киваю в сторону Клары. Он ухмыляется, его рука ложится мне на поясницу, притягивая меня чуть ближе.

— Думаю, нам пора подниматься наверх.

Мое сердце замирает в груди. Я могу сказать ему «нет». Я не девственница, на простынях не будет крови, которой можно было бы помахать в качестве доказательства, и только его слово и мое, будет ли брак заключен сегодня ночью. Игорю будет все равно, он убьет любого, чтобы добраться до меня, несмотря ни на что. А что касается союзников Габриэля, которые смогут воспользоваться новым титулом жены, который он мне дал… им придется просто поверить на слово.

Я знаю, что Габриэль никогда не заставит меня лечь с ним в постель, если я скажу ему нет. Но я не хочу делать его лжецом и не могу отрицать, что, как бы я ни нервничала, я тоже хочу этой ночи.

Мы не можем продолжать это делать. Но я хочу еще одну ночь.

Когда танцы закончились, Агнес забирает Сесилию и Дэнни, чтобы пожелать им спокойной ночи.

— Ты выглядела сегодня такой красивой, Белла, — шепчет Сесилия, сжимая меня в объятиях, прежде чем они с Дэнни обнимают Габриэля, а затем следуют за Агнес наверх. Габриэль опрокидывает в себя последний стакан коньяка, когда они исчезают внутри, и смотрит на меня.

Нервы у меня дрожат.

— Еще один танец — говорю я ему, и пальцы Габриэля пробегают по моему позвоночнику, когда мы снова выходим на танцпол.

— Еще один, — бормочет он, и музыка понемногу набирает обороты, а вместе с ней и мое сердцебиение. Я чувствую на себе его взгляд, ощущаю напряжение в его теле, предвкушение. К тому времени как песня заканчивается, мой собственный пульс трепещет в горле, а руки трясутся.

Габриэль уводит меня с танцпола, пожелав всем спокойной ночи. Я ищу Клару, но она все еще танцует с красивым итальянцем, и я не хочу им мешать. Я чувствую, как мое лицо слегка пылает, когда Габриэль ведет меня к задней двери дома, зная, что все, кто еще находится снаружи, знают, куда мы идем и зачем. Но почему-то от этой мысли мое сердце тоже начинает биться быстрее.

Это не первый раз. Даже не второй.

Но есть ощущение, что он будет отличаться от всех остальных.