Порочная преданность

17

ГАБРИЭЛЬ

У меня нет причин нервничать, пока я веду Беллу наверх, в свою комнату. Но в животе все равно что-то скручивается, тревожное предвкушение того, что нас ждет впереди.

Это всего лишь секс.

Даже когда я пытаюсь сказать себе это, я знаю, что это ложь. Независимо от причин нашего скоропалительного брака, Белла теперь моя жена, какой она никогда не была, когда мы ложились вместе в постель, и я никогда не был так уверен в своих чувствах к ней.

Я также никогда не чувствовал себя менее уверенным в том, что мне с ней делать.

Она практически заявила, что планирует уехать, как только Игорь перестанет представлять угрозу. Я знаю, что это решение дастся ей нелегко, я знаю, как сильно она заботится о Сесилии и Дэнни. Думаю, мы оба понимаем, что после этого уже не будет возврата к тому, что было раньше. Нет такого мира, где мы могли бы вернуться к роли работодателя и его няни, пока Белла встречается с другими мужчинами и строит будущее без меня, а мое место в ее жизни — только как ее босса. От одной этой мысли мне становится жарко до самых костей.

Я не могу винить ее за это. Она была разрушена одним браком по расчету и бежала от другого, когда мы встретились. Теперь я уговорил ее на третий — для ее же безопасности, но это не меняет того, что я знаю, что она чувствует.

Что бы ни было между нами, это всегда было осложнено чем-то другим. Осложнялось тем, что не зависело от нас. Это ничем не отличается.

Скоро мне придется рассказать ей об угрозах Игоря, о том, что мне сегодня сказал Джио. Но я не мог сказать ей об этом до свадьбы, когда знал, что это сделает невозможным для нее даже самую малую толику счастья от этого дня. Я знал, что это заставит ее еще больше бояться прийти в церковь. И я не хочу говорить ей об этом завтра, когда у нее будет день, который она сможет провести с Кларой, прежде чем Клара вернется в Нью-Йорк. Но я не могу это вечно держать в секрете от нее.

Я знаю, что и она бы этого не хотела.

Я вытесняю эту мысль из головы, когда мы заходим в мою спальню и закрываем за собой дверь. Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, она выглядит нервной, и я делаю шаг вперед, осторожно протягивая руку и убирая волосы с ее лица.

— Мы не обязаны этого делать, если ты не хочешь, — тихо говорю я ей. Каждая частичка моего тела протестует против этого заявления, я хочу ее, и так было каждую секунду с того момента, когда я в последний раз был внутри нее, в библиотеке. После того как она лежала у меня на коленях в машине, прижимаясь ко мне, я чувствовал, что сойду с ума в ожидании сегодняшнего вечера. Но я никогда не хочу, чтобы она чувствовала, что должна делать что-то, чего не хочет, и чтобы я когда-нибудь просил у нее что-то, чего она не хочет дать.

Она кивает, тяжело сглатывая, и на мгновение мне кажется, что она собирается согласиться. Что она скажет, что будет лучше, если мы вообще не будем этого делать.

По мне пробегает пульсация разочарования.

— Я хочу, — тихо говорит она, и на мгновение я боюсь, что ослышался. Но она подходит ближе, ее рука тянется вверх, чтобы коснуться голой кожи там, где расстегнуты верхние пуговицы моей рубашки, и я вдыхаю, чувствуя ее теплые пальцы на себе. — Только на сегодня, — добавляет она, и мое сердце ударяется о ребра.

Я ловлю ее руку, складывая свою поверх ее.

— Я понимаю, почему, — тихо бормочу я. — И я никогда не стану заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь, Белла. Но даже если после сегодняшней ночи мы не будем близки… Я хочу, чтобы ты спала со мной в моей постели. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Я не хочу спать в отдельной спальне от своей жены.

Она моргает и смотрит на меня.

— Почему нет?

Действительно, почему нет? Я мог бы ответить на этот вопрос десятком способов, и все они связаны с тем, в чем я пока не готов признаться, даже самому себе. В чувствах, которые, как мне кажется, ей не нужны. В желаниях, которые противоречат тому, чем является этот брак по своей сути.

Договоренность. Необходимость. Но не союз любви — что бы я сейчас ни чувствовал.

— Я хочу знать, что ты в безопасности — говорю я вместо этого, что ближе всего ко лжи, которую я когда-либо говорил ей. Не потому, что я не хочу знать, что она в безопасности, а потому, что это далеко не первая причина, по которой я хочу, чтобы она спала рядом со мной по ночам. Она может быть защищена, даже если будет спать в спальне в конце коридора. Для этого нам не нужно делить кровать. — Я буду чувствовать себя лучше, если ты будешь рядом со мной ночью.

Это ближе к истине.

Она медленно кивает.

— Я доверяю тебе, — мягко говорит она. Ее пальцы тянутся к пуговицам моей рубашки, медленно расстегивая их. Сегодня вечером я избавился от пиджака и галстука, и я сдерживаю стон, когда ее пальцы пробираются по моей груди, по мягким темным волосам, расстегивая пуговицы все ниже и ниже. Когда моя рубашка расстегнута, она тянется расстегнуть мои манжеты, зажав губы между зубами. Мне хочется протянуть руку и коснуться ее, почувствовать эту нежную мягкость под подушечкой большого пальца.

Ее пальцы, бегущие по моей груди, уже наполовину заставили меня напрячься, но эта мысль, кажется, отправила всю остальную кровь в моем теле на юг, прямо к моему члену, который напрягся, упираясь в ширинку. Белла все еще полностью одета, и мне хочется сорвать с ее тела свадебное платье, но я не могу пошевелиться. Как будто боюсь, что напугаю ее, что она опомнится и перестанет меня трогать. От ощущения ее рук на моей груди, животе, ее ладонях, скользящих по моим плечам, когда она стягивает с меня рубашку и позволяет ей упасть на пол, все мое тело словно превратилось в эрогенную зону, и ее прикосновения повсюду почти так же приятны, как если бы она трогала мой член.

Когда ее руки опускаются к пряжке моего ремня, я почти тянусь к ней. Но она расстегивает ее, позволяя ремню распахнуться, а затем опускается на колени.

Мгновенно весь мой здравый смысл возвращается. Я протягиваю руку к ее щеке и поднимаю ее подбородок вверх, пристально глядя на нее.

— Тебе не нужно этого делать, — мягко говорю я ей, хотя все мое тело снова бунтует от мысли, что я говорю этой великолепной женщине… моей жене — о том, что ей не нужно брать мой член в рот.

Прошло так чертовски много времени с тех пор, как кто-то делал это. Я уже почти забыл, каково это. И мысль о том, что Белла проведет губами по моей головке, настолько эротична, что мой член пульсирует и напрягается при одной только мысли об этом, а его кончик уже мокрый от спермы.

Ее пальцы тянутся к моей молнии, опуская ее вниз, и мой член снова пульсирует с такой силой, что я боюсь, что все закончится, даже не начавшись.

— Я хочу попробовать еще раз, — шепчет она, глядя на меня расширенными глазами.

Воспоминание о том, как она попробовала это в последний раз, пронзает меня. В ту ночь, когда она пыталась опуститься на меня на диване в гостиной, но запаниковала, как только мой член оказался рядом с ее ртом. Она думала, что вся ночь пойдет насмарку из-за этого, но все, что она сделала, это заставила нас подняться наверх и лечь в постель, а меня — войти в нее. В ее первый раз. Эта мысль подталкивает меня еще ближе к краю, и я втягиваю воздух, пытаясь думать о чем-нибудь другом. О чем угодно, кроме того, как сильно я хочу ее рот на себе или как горячо, туго и влажно она обхватывала мой член, когда я лишал ее девственности.

Медленно Белла раздвигает ткань брюк моего костюма. Мой член находится в дюйме от ее лица, толстый гребень упирается в переднюю часть трусов-боксеров, и меня пронзает дрожь, когда она проводит пальцами по хлопчатобумажной ткани. Я чувствую, что промок насквозь, хлопок прилипает к кончику, и когда Белла прижимает к нему большой палец, я шиплю сквозь зубы.

Она вздрагивает.

— Ты в порядке? — Шепчет она, поднимая на меня глаза, и мне приходится бороться, чтобы не рассмеяться. Я задену ее чувства, если сделаю это, но «в порядке» — это еще не все.

— Я более чем в порядке, — бормочу я, проводя пальцами по ее волосам и проводя большим пальцем по линии ее челюсти. — Я просто пытаюсь не опозориться снова и снова.

— Только из-за этого? — Белла снова зажала губы между зубами, и я ненадолго закрыл глаза, борясь за контроль.

— Ты должна видеть себя. — Я пропускаю ее волосы сквозь пальцы. — Ты ослепительно красива. Стоишь передо мной на коленях в свадебном платье, твой рот в дюйме от моего члена — это охуенный рай, Белла. И я очень близок к тому, чтобы кончить, просто глядя на тебя в таком виде.

Ее щеки покраснели.

— О, — шепчет она, и ее пальцы цепляются за край моих трусов, стягивая их вниз.

Мой член вырывается на свободу, шлепаясь о мой мускулистый живот. Я чувствую липкое возбуждение на своей коже, горячая, пульсирующая длина прижимается ко мне, и Белла наклоняется, ее пальцы обхватывают мой ствол, когда она наклоняет его вниз, чтобы встретиться со своими ждущими губами.

В белом свадебном платье с кружевами, с рассыпавшимися по плечам, мягкими неземными прекрасными волосами она предстает передо мной, ее глаза расширяются, когда она наклоняется и прижимается губами к кончику моего члена. Она вдыхает, и, когда ее язык, высунувшись, проводит по кончику, слизывая капли выделяющейся спермы, я думаю, что мои колени могут подкоситься. Я хватаюсь за ножку кровати и сжимаю пальцы, чтобы устоять на ногах, а по позвоночнику прокатывается жар.

Я и забыл, как это приятно. Мягкость ее рта, который был ответственен за десятки моих эрекций, прижимается к моей набухшей головке члена с таким восхитительным ощущением, что у меня кружится голова. Я уже чувствую, как давление нарастает у основания моего позвоночника, мои яйца напряжены и болят от желания кончить, но я не хочу, чтобы все закончилось так быстро. Дело даже не в моем самолюбии — возможно, это единственный раз, когда Белла делает это… почти наверняка единственный раз, и я хочу, чтобы это длилось долго.

Я хочу запомнить каждую секунду сегодняшнего вечера.

Она проводит плоским языком по нижней стороне моего члена, ее губы скользят по мне, и я вижу, как она изо всех сил пытается открыть рот достаточно широко, чтобы принять больше. Она поднимает на меня глаза, и я прижимаю руку к ее челюсти, большим пальцем касаясь уголка ее губ.

Я чувствую, как пульсирую, когда вижу ее губы, обхватившие меня, напряженные, с трудом принимающие мой член, и ее слегка слезящиеся глаза. Она так чертовски красива.

— Не спеши — говорю я ей, мой голос хриплый от желания. — Не надо ни к чему принуждать себя, Белла. Твой рот так чертовски хорош, просто вот так. Просто твои губы на мне — это невероятно. Тебе не нужно торопиться.

Она кивает, отстраняясь от меня, чтобы перевести дыхание. Когда она снова обхватывает меня губами, это происходит уже более целенаправленно, и она скользит ртом вниз еще на дюйм, мышцы моих бедер содрогаются от ощущения ее горячего рта вокруг меня.

Я не знаю, сколько она сможет выдержать, но даже этого достаточно. Я могу кончить прямо сейчас, если позволю себе. Наслаждение затмевает все остальное, мои вены словно наполняются жидким огнем, когда Белла опускается еще чуть ниже. Мучительная медлительность, то, как она берет меня понемногу, как будто впервые учится сосать член, — это одновременно и самое лучшее, и самое болезненное, что я когда-либо испытывал. Это невероятно, и в то же время, это пытка.

Кровь, оставшаяся во мне к северу от члена, шумит в ушах, дыхание учащенное и тяжелое, когда я провожу пальцами по шее Беллы, нежно лаская ее, пока она берет меня в рот еще на дюйм. Я чувствую, как скольжу по влажному жару ее языка, как напрягаюсь, пульсирую и понимаю, что еще несколько секунд, и я больше не смогу сдерживаться. Я начинаю отводить бедра назад, чтобы выскользнуть из ее рта, но ее рука поднимается и хватает меня за бедро, удерживая на месте, а ее глаза закатываются и встречаются с моими.

И это происходит. Мой оргазм превращается из сдерживаемого тонкой нитью контроля в обрушивающийся на меня, как товарный поезд, и моя рука белой хваткой сжимает ножку кровати, когда я чувствую, как взрываюсь у нее во рту. Мои яйца напрягаются, первая сильная пульсация, когда сперма выплескивается на ее язык, заставляя мои глаза закатиться назад, стон вырывается из моего рта, когда ее губы сжимаются вокруг меня, и она сосет, когда я начинаю кончать.

Нет слов, чтобы передать, как это приятно. Я наклоняюсь вперед, задыхаясь, моя рука обвивает ее шею, и я наполняю ее рот своей спермой, струя за струей, пока она высасывает меня досуха. В том, как она это делает, нет никакой техники, просто бешеное давление ее рта, когда она пытается доставить мне удовольствие, но это лучше, чем самая опытная минетчица. Осознание того, что она хочет получить мою сперму в рот, что она хочет попробовать меня на вкус, в сочетании с эротическим зрелищем ее стоящей на коленях в свадебном платье, достаточно, чтобы отправить меня за грань кульминации, более интенсивной, чем все, что я могу вспомнить.

Она продолжает ласкать меня языком, посасывая мой член, пока я, задыхаясь, не отстраняюсь.

— Слишком много, — успеваю сказать я, и она мгновенно останавливается, раскачиваясь на пятках и глядя на меня сверху. На ее нижней губе остался след моей спермы, и от ответного возбуждения, которое я испытываю, даже такой истощенный, как сейчас, у меня кружится голова.

Когда она проводит языком по губам, слизывая ее, клянусь, я снова начинаю твердеть, всего через несколько секунд после того, как только что кончил.

— Мы можем остановиться на этом, если хочешь, — мягко говорит она. — Если ты не хочешь…

Я качаю головой.

— Сегодня я хочу большего, Белла. Это было так чертовски хорошо, что я едва могу соображать, но это не все, чего я хочу.

Осторожно я протягиваю руку вниз, помогая ей подняться на ноги. Ее лицо раскраснелось, губы припухли, глаза влажные от того, что мой член так глубоко вошел в ее рот, и она выглядит восхитительно.

— Ты можешь… — нерешительно спрашивает она, и я хихикаю, звук грубеет в моем горле, когда я поворачиваю ее так, чтобы она оказалась лицом ко мне.

— Я уже говорил тебе, — бормочу я, расчесывая ее волосы по плечам, чтобы добраться до верхней части ряда пуговиц на спине ее платья. — Я буду делать это столько раз за ночь, сколько ты захочешь, Белла. Нет конца тому, сколько раз ты можешь меня возбудить.

Я чувствую дрожь возбуждения, которая охватывает ее при этих словах. Я наклоняюсь вперед, расстегивая верхнюю пуговицу на ее платье, и провожу губами по самой вершине ее позвоночника. Она снова вздрагивает, и я расстегиваю следующую пуговицу, следуя вниз легкими прикосновениями рта к ее коже.

— Габриэль. — Она вдыхает мое имя, пока я спускаюсь вниз, шаг за шагом, пока ее платье не расстегивается до основания позвоночника. Я опускаюсь ниже, прижимаясь к ней поцелуем, и мне вдруг представляется, как я наклоняю ее над кроватью, раздеваю догола и съедаю ее сзади. Картинка настолько горячая, настолько грязная, что я чувствую, как мой член снова начинает набухать, но я уверен, что Белла еще не готова к этому.

Единственное разочарование, которое я испытываю, это то, что она, вероятно, никогда не будет готова. После сегодняшнего вечера у меня не будет возможности сделать с ней ничего из того, что я представлял себе.

Но я также не хочу заводить ее слишком далеко.

Я встаю, спускаю платье с ее бедер, пока оно не оказывается у ее ног, в луже кружев, а она не остается в белье и на высоких каблуках.

— Боже, — бормочу я, проводя рукой по изгибу одного бедра. — Ты чертовски совершенна, Белла.

На ней бюстгальтер без бретелек и белые кружевные трусики, такие нежные, что я мог бы запустить в них руку и легко сорвать. Я расстегиваю бюстгальтер, провожу пальцами по ее позвоночнику, позволяя ему упасть, а затем впиваюсь пальцами в край трусиков, стягивая их вниз по бедрам, пока снимаю с нее последнюю одежду.

— Я не знала, что тебе понравится под моим платьем, — шепчет она, и я понимаю, что она начинает дрожать. — Я…

— Ты мне нравишься голой. — Я тянусь к ней, поворачиваю ее и поднимаю так, чтобы легко положить на кровать. — Ты мне нравишься одетой, полуобнаженной, любой, если я могу до тебя дотянуться. Ты нравишься мне любой, какой я тебя когда-либо видел, Белла.

Она облизывает губы, тяжело сглатывая, пока я снимаю штаны и присоединяюсь к ней на кровати. Я представляю, что она все еще чувствует вкус меня во рту, и от этой мысли кровь снова приливает к моему члену, и он начинает пульсировать от удовольствия, когда я двигаюсь между ее бедер.

— Скоро я буду страстно желать оказаться внутри тебя, — пробормотал я, проводя пальцами по внутренней стороне ее икры. — Но сейчас все будет зависеть от тебя.

Ее глаза расширяются, она смотрит на меня с высоты своего положения на подушках. Ее мышцы подрагивают под моими пальцами, когда я поднимаю руки выше, и я провожу ладонями по ее прохладной коже, желая, чтобы она смягчилась для меня.

— Расслабься, — бормочу я, осторожно разводя ее ноги в стороны. — Все, что тебе нужно сделать, это сказать слово, Белла, и я остановлюсь, если ты этого захочешь. Неважно, что мы делаем и как далеко зашли. Я не буду делать ничего, чего бы ты не хотела. Но я не думаю, что ты захочешь, чтобы я остановился.

Я поворачиваю голову и прижимаюсь поцелуем к внутренней стороне ее колена. Она задыхается, когда я начинаю тянуть свой рот выше, поцелуй за поцелуем проходя по ее коже, пока я не раздвигаю ее бедра и не ложусь между ними, высунув язык, чтобы провести по складке ее бедра.

Она уже вся мокрая. Я вижу это, вижу, как она набухла, стала мягкой и раскраснелась, ее складочки разошлись, когда я повернул голову, чтобы мое теплое дыхание обдало ее чувствительную кожу. Я чувствую ее реакцию, слышу, как она задыхается, а затем нежно упираюсь руками в ее внутренние бедра, проводя языком по центру ее киски, пробуя ее возбуждение, когда оно покрывает мой язык.

Она такая чертовски сладкая на вкус. Мой член мгновенно твердеет, зажатый между мной и кроватью, когда я наклоняюсь и снова провожу языком по ее складочкам, и она стонет, задыхаясь, а ее руки впиваются в одеяло.

— Я хочу узнать, сколько раз я смогу заставить тебя кончить вот так, прежде чем не смогу больше терпеть, — бормочу я и обвожу языком ее вход, вбирая в себя ее возбуждение. — Пока я не стану таким чертовски твердым от того, что ты кончаешь на мой язык, что я должен буду мгновенно оказаться внутри тебя.

— Габриэль. — Она стонет мое имя, и я ввожу в нее свой язык.

Ее спина выгибается, из нее вырывается еще один беспомощный стон, когда я изгибаю язык и трахаю ее им, длинными, медленными движениями, которые имитируют то, что я планирую сделать с ней своим членом очень скоро. Ее возбуждение заливает мой язык, и когда я чувствую, как она напрягается и трепещет, мой член пульсирует от ноющей потребности быть внутри нее.

Я едва начал, а уже не знаю, сколько смогу продержаться.

Еще несколько движений языком, и она хнычет, бьется о мой рот, желая кончить. Я провожу языком по ее мягким складочкам, проникаю между ними и провожу кончиком языка по ее клитору, а затем ввожу в нее два пальца, загибая их и всасывая ее клитор между губами.

— Габриэль! — Она выкрикивает мое имя, бедра вздымаются вверх, и я обхватываю ее одной рукой, прижимая к кровати и плотно прижимаясь к ней ртом. Пальцы надавливают, губы посасывают, и я довожу ее до жесткой, непрекращающейся кульминации, чувствуя, как она пульсирует вокруг моих пальцев, как ее клитор пульсирует на моем языке, как она бьется о мой рот, жестко кончая мне на лицо.

Давление в моем члене сводит с ума. Он словно железный прут, зажатый между мной и мягкостью кровати, но я еще не готов прекратить доставлять ей удовольствие. Она хнычет и извивается подо мной, когда я ослабляю натиск своих губ и языка, смягчая их до нежного трепета, когда она задыхается.

Она снова бормочет мое имя, и я замедляю движения пальцев, продолжая крепко держать их внутри нее, и выдыхаю теплый воздух на ее набухшую, чувствительную плоть.

Я хочу быть внутри нее так сильно, что это причиняет боль. Но вместо этого я снова начинаю возбуждать ее медленными, нежными облизываниями, проводя языком по внешней стороне ее клитора, слегка посасывая и покусывая ее набухшие складочки. Она корчится, подрагивая от каждого прикосновения, пока легкие вздохи и хихиканье при каждом ощущении не переходят в стоны — сначала осторожные, а потом все более настойчивые, когда я доставляю ей все больше и больше удовольствия, приближая к грани очередной кульминации.

Все в ней кажется изысканным. Ее киска плотно сжимает мои пальцы, ее клитор пульсирует под моим языком, ее возбуждение — самое сладкое из того, что я когда-либо пробовал. Все мое тело пульсирует от потребности, и я вдыхаю, когда толчки удовольствия пробегают по позвоночнику, надеясь, что смогу продержаться достаточно долго, чтобы она кончила снова. И, может быть, еще раз, прежде чем я больше не смогу этого выносить.

— Габриэль, я не могу…, — задыхается Белла, ее тело дергается под моими руками. — Это слишком…

Я слегка отстраняюсь.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — Я бормочу, и она тяжело сглатывает, ее бедра выгибаются дугой, отвечая на вопрос за нее.

— Я…

— Ты можешь взять больше. — Я провожу рукой по упругой плоти ее живота, наклоняюсь и медленно провожу еще раз языком по ее клитору, чувствуя, как она сжимается вокруг моих пальцев. — Кончи для меня еще раз, как хорошая девочка. А потом еще раз, и я дам тебе свой член.

Звук, который она издает при этом, нуждающийся и задыхающийся, заставляет мои нервы напрячься от вожделения. Я снова обхватываю губами ее клитор, просовываю пальцы, посасывая ее набухшую плоть, и она вскрикивает, когда я снова толкаю ее за край, сжимая мои пальцы, как тиски.

— Еще раз, — бормочу я в ее чувствительную плоть, звук вибрирует на ее коже, и на этот раз я не останавливаюсь, так как перевозбуждаю ее, и толкаю в третий раз за грань. Я хочу получить все ее удовольствие, хочу, чтобы она была выжата досуха, и тогда, и только тогда, я возьму свое.

Белла беспомощно хнычет, ее дыхание сбивается на короткие выдохи. Я лишил ее дара речи, оставив только ощущения, и именно этого я хочу. Я хочу, чтобы она не думала, а только чувствовала, особенно когда я окажусь внутри нее.

По крайней мере, на эту ночь я хочу, чтобы она была полностью моей.

Когда я чувствую, как она снова начинает дрожать и сжиматься вокруг меня, как ее возбуждение покрывает мой язык, когда она содрогается во время третьего кульминационного рывка, я наконец-то жалею ее и себя. Я в последний раз медленно и долго провожу языком, пробуя на вкус каждый дюйм ее сладкой киски, пока она издает еще один всхлип, а затем приподнимаюсь над ней, принимая выражение измученного удовольствия на ее лице, когда наклоняюсь, чтобы поцеловать ее.

Ее рот становится мягким под моим, и она наклоняет подбородок вверх, ее губы расходятся для моего языка.

— Тебе нравится твой вкус у меня во рту? — Пробормотал я ей в губы, и она снова застонала, ее ноги обвились вокруг моих. — Ты такая сладкая на вкус, Белла. А теперь ты нужна мне. Мой член такой тяжелый от того, что ты кончила мне в рот, что больно.

Я тянусь вниз, мои пальцы обхватывают ее пальцы, когда я перемещаю ее руку на свой напряженный член.

— Чувствуешь, какой я твердый? Это все ты, милая. Все для тебя. И, блядь, мне нужно быть внутри тебя.

Она кивает, задыхаясь, и я опускаю руки вниз, обхватывая ее талию.

— Я хочу тебя сзади. Я хочу видеть эту красивую попку, пока я вхожу в тебя. Можно я буду иметь тебя вот так?

Маленького, дрожащего кивка, который она дает мне, почти достаточно, чтобы я кончил.

Я осторожно переворачиваю ее на живот, одной рукой сжимая ее бедро, а другой наклоняю ее так, как мне хочется. В таком виде она выглядит идеально, ее загорелая кожа раскраснелась от удовольствия, ее набухшая киска выглядывает, розовая и влажная между бедер. Я обхватываю член одной рукой, чувствуя, как он пульсирует, когда я проникаю в нее.

— Бля… — шиплю я между зубами, когда мой член погружается в нее. Она горячая, влажная и тугая, и это так чертовски приятно, что почти слишком. Я делаю длинный, дрожащий вдох, цепляясь за свой оргазм всем самообладанием, которое у меня осталось, когда я проскальзываю в нее еще на дюйм, а затем еще, чувствуя, как она обхватывает мой член влажными, горячими, бархатными объятиями с удовольствием, которое оставляет все мои нервы сырыми.

Белла испускает вздох, когда я погружаюсь в нее до самого основания, ее бедра выгибаются дугой и трутся об меня. Я резко выдыхаю и на мгновение замираю: мягкое прижатие ее задницы к моему телу и ощущение того, как она сжимается вокруг моего члена, настолько хороши, что я боюсь, что если пошевелюсь, то потеряю себя.

Она ощущается невероятно. Лучше, чем я мог себе представить, лучше, чем я помню. Я не могу позволить себе думать о том, что сегодняшняя ночь почти наверняка станет всем, что у меня когда-либо будет.

Этого никогда не будет достаточно.

Ничего, кроме целой жизни с ней в моих объятиях, в моей постели, в моей жизни, не может быть достаточно.

— Габриэль… — Она испускает всхлипывающий, задыхающийся стон, снова прижимаясь ко мне. Наслаждение пробегает по моему позвоночнику, и я наклоняюсь вперед, прижимаясь ртом к ее плечу. — Пожалуйста, мне нужно больше. Пожалуйста.

Звука ее мольбы почти достаточно, чтобы развязать мне руки. Но я не могу отказать ей в том, чего она хочет.

Я начинаю двигаться, медленно, целуя ее позвоночник и отводя бедра назад в длинном, горячем движении, которое заканчивается тем, что внутри нее остается только моя набухшая головка члена, а затем я снова подаюсь вперед. Сначала я трахаю ее так, длинными медленными движениями, от которых напрягается каждый мускул моего тела, а она дрожит подо мной, выгнув спину, встречая меня каждый раз, когда я снова вхожу в нее.

Ощущения изысканные. Она изысканна.

И я хочу увидеть ее лицо, когда я снова заставлю ее кончить.

Я вхожу в нее еще раз, наслаждаясь глубиной, ощущением ее мягкой попки, прижатой к моему упругому животу, а затем выхожу, мой член пульсирует в знак протеста, когда я переворачиваю ее на спину. Я скольжу одной рукой по ее ноге, зацепляя ее за бедро, и снова вонзаюсь в нее быстрым толчком, на этот раз более сильным, глядя на ее великолепное лицо.

— Стони для меня, милая, — пробормотал я, снова погружаясь в нее. — Дай мне услышать, как это приятно. Боже, детка, дай мне услышать это. Кончи для меня еще раз.

— Не думаю, что смогу, — вздыхает Белла. — Но это так приятно…

— Ты сможешь. — Я тянусь вниз и провожу подушечкой большого пальца по ее клитору. — Кончи на мой член, детка. Дай мне почувствовать это.

Я хочу, чтобы это длилось вечно. Я не хочу кончать, не хочу останавливаться, но потребность в разрядке слишком велика. Я не могу больше сдерживаться, и когда я вижу, как ее голова откидывается назад, когда ее рот открывается, и я чувствую первое бархатное сжатие ее киски, когда ее оргазм пульсирует по всей длине моего члена, я ухожу.

Все, что я могу сделать, — это позволить ей пережить оргазм, прежде чем я заставлю себя вытащить член, каждый мускул в моем теле протестует, когда я обхватываю рукой свою длину и начинаю поглаживать. Первая горячая струя бьет по ее груди, и наслаждение проносится по моему позвоночнику, капельки спермы прилипают к ее твердым соскам, а следующая стекает по ее животу, прессу, стекая по гладкой коже, как струя за струей по ее телу. Моя рука конвульсивно сжимается вокруг члена, выдавливая из него последние капли, и я поглаживаю его, вытягивая из оргазма последние капли удовольствия.

Задыхаясь, я рухнул на кровать рядом с ней. Белла практически вжалась в кровать, ее глаза закрыты, а грудь вздымается, когда она пытается отдышаться.

— Не двигайся — говорю я ей, когда снова могу говорить. — Я принесу что-нибудь, чтобы привести тебя в порядок.

Она беззвучно кивает, и я поднимаюсь с кровати и на шатких ногах иду за теплой мочалкой. Через минуту я возвращаюсь, сажусь рядом с ней и осторожно вытираю ее, а она издает тихий гул удовольствия от ощущения теплой ткани на своей коже.

Когда я возвращаюсь из ванной во второй раз, она уже забралась под одеяло, и только верхняя часть ее обнаженного плеча виднеется над ним. У меня в груди все сжимается, когда я смотрю на нее: ее лицо мягкое и расслабленное, каштановые волосы рассыпаются по подушкам, и я не хочу ничего, кроме как смотреть на нее вот так вечно.

Я хочу ее. Всю ее, во всех смыслах. И эта мысль приводит меня в ужас — возможность того, как легко я могу ее потерять. Насколько вероятно, что она уйдет, когда все закончится. Как легко ее можно отнять у меня. Страх, как железный обруч, сжимает мою грудь с каждым часом, с каждым днем, и он подавляет все, что я хочу ей сказать.

Все, что может изменить то, что есть между нами. Все, что могло бы дать мне то, чего я хочу.

Я опускаюсь на кровать рядом с ней. Она уже глубоко дышит, мягкие, долгие вдохи говорят о том, что она заснула без таблеток.

Осторожно я придвигаюсь к ней, не настолько близко, чтобы дотронуться, но достаточно близко, чтобы я мог почувствовать ее тепло, твердую форму ее тела рядом с моим. Достаточно близко, чтобы почувствовать, каково это — делить с ней постель, хотя бы еще одну ночь.

Я сказал ей, что хочу, чтобы мы спали в одной постели, пока существует этот брак, и я имел это в виду. Но я также знаю, что если она будет сопротивляться, то я уступлю. Я никогда не смогу заставить ее сделать что-то, чего она не хочет.

Мне остается только надеяться, что она тоже этого хочет.