Порочная преданность

4

ГАБРИЭЛЬ

С помощью людей, которых выделил мне Масео, я не сразу сообразил, что вывести Беллу из дома Игоря, не будучи пойманным, будет практически невозможно.

Масео присылал мне пятерых из них, все они работают на него уже некоторое время. Мы садимся в бизнес-гостиной отеля, в отдельной боковой комнате, и они объясняют мне, что им кое-что известно о том, с чем мы столкнулись, из информации, собранной перед обреченной на провал свадьбой Беллы.

— Дон хотел получить как можно больше информации об Игоре и его людях. Поэтому несколько его парней и несколько наших провели разведку. Раскопали кое-какую информацию, осмотрели окрестности его владений и попытались составить представление о том, какие силы он может привести с собой. Но сделать это было нелегко. Информация — это одно, ее всегда можно получить, если готов за нее заплатить. — Эдгар, человек, который, похоже, руководит небольшой группой, откинулся в кресле, обращаясь ко мне. — Думаю, вы это уже знаете.

Я киваю.

— Знаю.

— Что ж, тогда. Мы можем достать кое-какие вещи, если вы готовы заплатить столько, сколько потребуется, чтобы открыть некоторые рты. Может быть, поэтажный план особняка Игоря. Кого-нибудь, кто может взломать камеры наблюдения. Но что касается непосредственного нападения на особняк и попытки вытащить эту девушку? — Эдгар качает головой. — Не получится. Нас всех перебьют. Игорь держит сильную охрану. На самом деле, единственный способ, который я вижу, чтобы это сработало при любом раскладе, если речь идет об эвакуации, это чтобы туда вошло минимум людей. Один, может быть, два человека. Это лучший шанс. Но даже тогда… — он нахмурился. — Вы смотрите на самоубийственную миссию, босс.

Я медленно выдохнул. Я не ожидал хороших новостей. Я прекрасно знаю, насколько могущественен Игорь Ласилов и какую силу он держит вокруг себя, чтобы защититься от тех, кто возмущается этой властью или хочет заполучить ее себе. Но трудно сохранять ясную голову, задаваясь вопросом, что происходит с Беллой.

Игорь уже должен был отвезти ее в свой особняк. Уже почти стемнело, и я не хочу думать о том, что может случиться с ней сегодня вечером, и что он может для нее приготовить. У меня сводит живот, мне трудно мыслить здраво и рационально.

Я хочу увидеть ее. Я знаю, что не должен даже пытаться, если меня поймают, я буду убит. Скорее всего, очень неприятным способом, но не это меня останавливает. Дело в том, что я знаю, что нужен своей семье. Сесилия и Дэнни уже потеряли одного родителя, нечестно рисковать тем, что они потеряют и другого.

— Босс? — Эдгар постукивает пальцами по столу. — Нам нужно придумать какой-то план.

Я киваю.

— Итак, мы ищем возможность войти в дом — говорю я после минутного раздумья. — Мы посменно наблюдаем за домом, ищем бреши в охране, смены, места, где мы могли бы воспользоваться моментом слабости, чтобы проникнуть внутрь. Мы также ждем, не выйдет ли она в любой момент.

Эдгар кивает.

— Если она выйдет, будет проще забрать ее, пока она вдали от дома. Скорее всего, придется иметь дело с меньшим количеством людей, и до нее будет легче добраться. У нас будет больше шансов, если мы будем действовать по такому плану.

— Хорошо. — Я не обращаю внимания на узел в животе, который завязывается при мысли о том, что придется ждать. — Тогда будем дежурить по очереди, высматривая удобный момент. Я приду сегодня вечером.

Я вижу, что Эдгар готов спорить, возможно, он считает, что я не обучен и не подготовлен для такого рода миссий, и, если честно, он прав. Но, думаю, он также видит по моему лицу, что я не собираюсь сдерживаться, и кивает.

— У вас есть место, где остальные смогут отдохнуть, пока будут ждать, когда мы сменим их?

— Я найду им комнату. — Я встаю, и остальные тоже. — А потом мы отправимся в путь, как только стемнеет.

Я бронирую еще одну комнату для людей Масео, чтобы они могли заходить и выходить по сменам, а затем поднимаюсь наверх, чтобы проверить, как там мои дети. Альдо смотрит спортивный канал на низкой громкости в гостиной, а Агнес подходит к двери, чтобы сообщить мне, что Сесилия и Дэнни спят.

— Они были измотаны, — тихо говорит она. — Сегодняшний день был для них очень тяжелым.

— Это мягко сказано. — Я провожу рукой по волосам и бросаю взгляд в сторону спальни. — Как они? Плакали? Панические атаки?

Агнес поджимает губы.

— Дэнни был замкнут в себе. Играет со своими машинками, читает, мало разговаривает. У Сесилии есть вопросы: откуда эти люди знают Беллу, что с ней случится, почему они пришли в ваш дом, как узнали, где ее найти. — Она медленно вздохнула. — Я изо всех сил старалась отмахнуться, сказать, что знаю не больше, чем она. Что, конечно, правда, — добавляет она с легким упреком. — Тебе следует больше объяснить, Габриэль. По крайней мере, мне — ведь многое из этого не совсем подходит для детских ушей.

— Когда Белла вернется к нам, — обещаю я, и Агнес качает головой.

— Габриэль. Я знаю, ты думаешь, что все это она должна рассказать, но это просто… нет. Больше нет, не тогда, когда это обрушивается на всех нас. Ты говоришь, что здесь мы в безопасности, но… — она поджимает губы, бросая на меня понимающий взгляд. — Ты бы не стал вывозить нас из страны в эту «деловую поездку» в поместье в Италии, если бы не думал, что этот человек в конце концов сможет добраться до нас здесь. Что происходит, Габриэль?

Я ущипнул себя за переносицу и наконец кивнул.

— Игорь Ласилов — глава одной из крупных семей Братвы, — медленно говорю я. — Возможно, ты слышала о нем.

Агнесса хмурится.

— Думаю, это имя мне знакомо. Кажется, я слышала, как твой отец рассказывал о ком-то с таким именем. Но кроме этого я ничего не знаю. Я экономка, — напоминает она мне, и я усмехаюсь.

— Агнес, ты никогда не была просто экономкой. Ты была частью нашей семьи с тех пор, как я родился. И я не сомневаюсь, что моя мать ввела тебя в доверие. Может быть, и отец тоже, иногда, как и я.

— Что ж. — Легкая ухмылка играет в уголках рта Агнес. — Я все еще мало знаю об этом Игоре.

— Белла должна была выйти замуж за его сына. А до этого за него должна была выйти дочь покойного дона Д'Амелио. Но он скончался, и новый дон, Морелли, воспротивился этому браку. Он остановил его и вызвал огромный разлад между семьями. Поэтому было решено отдать сыну Игоря другую невесту — Беллу.

Выражение лица Агнессы помрачнело.

— Что ж… — Она поджимает губы. — Мне никогда не нравилось, как в этих семьях меняют женщин. Это чревато последствиями. Обычно только для них, но иногда… — она обвела жестом комнату. — Последствия бывают более масштабными.

— Я согласен. От всей души. — Я слабо улыбаюсь. — Я никогда не позволю своим детям участвовать в таких сделках. Я никогда не буду в них участвовать сам. Именно по этой причине я стараюсь держаться подальше от этих махинаций.

— До Беллы.

Я тяжело вздохнул.

— До Беллы, — согласился я.

— Я не могу тебя винить. — Агнес откидывается на спинку кресла, стоящего позади нее, снимая часть веса со своих ног. — Она красивая девушка. Милая. И прекрасно ладит с детьми. Если ты спрашиваешь мое мнение, а ты, конечно, не спрашиваешь…

— Но ты все равно собираешься его высказать.

Агнес кивает, и на ее лице появляется небольшая улыбка, знающая.

— Ты должен жениться на девушке. Делайла не будет ждать, что ты будешь вечно оплакивать ее, и она будет рада узнать, что есть кто-то, кто так любит ее детей и тебя, Габриэль.

— Я бы не сказал…

Агнес хихикнула.

— У меня есть глаза, и в моем возрасте в них больше мудрости, чем в твоем. Говори, что хочешь, но я вижу, как она смотрит на тебя и как ты смотришь на нее. Особенно, когда я видела, как вы оба выглядели сегодня утром. Между вами есть что-то большее. Но что из этого выйдет… — Она пожимает плечами. — Трудно сказать, особенно сейчас.

— Я попытаюсь вернуть ее. Осторожно. — Добавляю я, видя выражение лица Агнес. — Я не могу оставить ее там с ним.

— Нет. — Агнес вздыхает. — Нет, ты не можешь. — Она наклоняется вперед и похлопывает меня по руке. — Ты сделаешь все с умом. Ты всегда был таким, со всем.

— Ты за все отвечаешь, пока меня нет. Позаботься о них — говорю я ей, и она кивает.

— Я всегда так делаю.

Эдгар и еще один мужчина ждут меня внизу, в холле, когда я спускаюсь обратно. На улице нас ждет черная машина с тонированными стеклами и обычными элементами отделки. Я пересаживаюсь на пассажирское сиденье и откидываю голову назад, когда мы начинаем движение.

Мне следует остаться в отеле. Я знаю это. Но мысль о том, чтобы сидеть и ждать, не имея ни малейшего представления о происходящем и не имея возможности повлиять на ситуацию, сводит с ума. Кроме того, если нам удастся пробраться внутрь или добраться до Беллы, как только она выйдет из дома, я не могу отделаться от ощущения, что со знакомым лицом все пройдет более гладко. Есть вероятность, что, если мы пошлем незнакомцев спасать ее, она запаникует. Но если я буду там…

Я знаю, что рассуждаю рационально. Я хочу быть рядом с ней, несмотря на риск, несмотря на то, что это самый разумный способ справиться с ситуацией. И это одна из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать, чтобы оставаться рациональным, чтобы делать это взвешенно, а не врываться в дом, чтобы вернуть ее любыми средствами.

Хуже того, маленький злобный голосок в моей голове снова и снова повторяет, что она моя. А не его. Но правда в том, что Белла не моя. И никогда не была.

Я никогда не был собственником. Но Белла что-то делает со мной, заставляет меня чувствовать то, чего я никогда раньше не испытывал. Мне хочется обнять ее, как будто она из стекла, защитить ее и исцелить от всех ужасных вещей, которые когда-либо случались, и в то же время защищать ее с такой жестокостью, какой я никогда не испытывал за всю свою жизнь.

Когда речь заходит о ней, рациональное мышление становится очень и очень затруднительным.

Эдгар паркует машину на некотором расстоянии от места назначения, заезжает в переулок и выключает двигатель.

— Отсюда мы пойдем пешком — говорит он, отпирая дверь и выходя из машины. — Нам нужно быть осторожными. Все зависит от того, как незаметно пробраться на территорию.

Это нелепо, идея надеть бейсболку и солнечные очки в качестве маскировки, но она работает. Мы все трое одеты в джинсы, футболки и кроссовки. Эдгар надел очки-авиаторы, Джо, второй человек со мной, надел легкую кепку и солнцезащитные очки, а я выбрал бейсболку и очки. Мы просто три парня на прогулке, случайно осматривающие окрестности, и Эдгар с Джо выглядят совершенно непринужденно. Я делаю мысленную заметку, наблюдая за ними, чтобы понять, можно ли взять их в свою службу безопасности на полный рабочий день. Я бы хотел, чтобы они работали на меня. На мой взгляд, они зря тратят время на Масео.

После короткой разведки стало ясно, что нам не удастся легко найти вход, пока мы не получим план этажа и не выясним, есть ли там какой-нибудь путь, не являющийся главным входом. У Игоря, что неудивительно, сильная охрана и хорошо озелененная территория, в которой не так уж много слепых зон, но мы находим место на достаточном расстоянии, где нас не могут увидеть, останавливаемся, и Эдгар достает бинокль.

По большей части наблюдение ведет он. У него в этом больше опыта, чем у меня. Но после того, как проходит, как мне кажется, бесконечное количество времени, он отдает бинокль с напряженным выражением на лице.

— Думаю, это может быть ваша девушка. Дальняя сторона, похоже, третий этаж.

Мое сердце ударяется о ребра — мгновенная реакция, которая на мгновение поражает меня своей жестокостью. Я тут же поднимаю бинокль и навожу его на цель, чтобы посмотреть, действительно ли мне удастся разглядеть ее.

На мгновение мне кажется, что Эдгар увидел кого-то другого. Но потом, когда я стою на месте, сжимая бинокль руками так сильно, что побелели костяшки пальцев, я вижу, как она появляется в поле зрения, проходя мимо окна. Она исчезает, а затем снова проходит мимо, словно вышагивая по комнате.

У меня сдавливает грудь, и я замираю на месте, желая еще раз взглянуть на нее. Я не могу разглядеть ее выражение лица, окно наполовину закрыто шторами, и я могу лишь мельком взглянуть на нее: на ее каштановые волосы, форму ее тела, которую я так хорошо помню, быстрый взгляд на ее лицо, обеспокоенное и бледное. Она живет в комнате без балкона, что очень разумно. Удивительно, что Игорь поселил ее в комнате с окном, но к нему никак не подлезть, и он не должен думать, что Белла из тех, кто может выпрыгнуть и положить всему этому конец.

Нет. Она бы так не поступила. При одной мысли об этом я чувствую сильный толчок боли, но я знаю ее лучше. Она, несомненно, напугана и не уверена в себе, но не сдается. И я должен верить, что она знает меня достаточно хорошо, доверяет мне настолько, чтобы знать, что я приду за ней.

Я не оставлю ее с ним. Я найду для нее выход. Нужно только понять, как.

— Это она, — подтверждаю я, возвращая Эдгару бинокль. — Теперь мы разработаем план, как добраться до нее.

Легче сказать, чем сделать. После двух дней посменного наблюдения за домом становится ясно, что Игорь не позволит Белле уйти. Каждый раз, когда мы видим ее, она находится в той же комнате. После первой встречи один человек следит за ее комнатой, а остальные дежурят по дому и территории, а со следующего утра, похоже, ей вообще не разрешается покидать комнату, не говоря уже о самом особняке.

— Это хорошо — говорит Эдгар, когда мы возвращаемся в отель на второй день, чтобы сменить смену с тремя другими мужчинами. — Если она ограничена одной комнатой, то нам будет легче найти ее в доме, если мы сможем найти туда вход. Это избавит нас от необходимости обыскивать весь дом.

В этот момент я невероятно рад, что переманил его у Масео, потому что он прав. Он рассуждает с ясной головой, без эмоций, и сейчас я могу думать только о том, как страшно Белле, запертой в этом особняке, запертой в одной комнате, паникующей и ждущей помощи. Но такие мысли не помогут ей выбраться, и Эдгар прав. Если она будет постоянно находиться в одном месте, это будет намного проще.

— К вечеру у меня должен быть план этажа, — продолжал Эдгар. — Тогда и сформулируем остальную часть плана.

Около восьми мы оказались в бизнес-гостиной, где на столе лежал распечатанный план этажа, и мы втроем изучали его. Я поднялся наверх и немного вздремнул в ожидании, проверил, как дела у Агнес и детей, а затем провел остаток времени, организуя наш отъезд, как только вернется Белла. Я смотрю на карту, а затем на Эдгара, который хмурится, его взгляд мечется туда-сюда по отмеченным входам.

— Я вижу только два возможных варианта развития событий — говорит он наконец. — Есть черный ход, который идет через винный погреб, вот здесь… — Он указывает на него, постукивая пальцем по бумаге. — Для грузов. А здесь есть вход для персонала. Вход для персонала, насколько мы можем судить, наименее защищенное место. Если правильно рассчитать время, то можно пройти через него. Но это означает, что внутрь войдет только один человек, а подкрепление будет ждать, чтобы вывести его и Беллу оттуда, как только они появятся. Больше одного привлечет слишком много внимания. Но один, одетый как персонал, возможно, сможет пробиться.

— Это должен быть я, — мгновенно говорю я, и Эдгар резко поднимает голову, выражение его лица удивленное.

— Ты? Не обижайся, Габриэль, но из всех нас ты меньше всего подготовлен к подобной миссии по эвакуации. Это должен быть один из нас. Винс…

Я покачал головой.

— Нет. Это должен быть я, — повторяю я, и Эдгар испускает разочарованный вздох.

— Ладно, я согласен. Почему?

— Она травмирована тем, что случилось во время ее свадьбы с Петром. Незнакомый мужчина напугает ее, тебе придется тратить драгоценное время, объясняя, что ты пришел спасти ее и что все в порядке. Она увидит меня и поймет, что это безопасно. Она пойдет со мной.

— Мы — охрана ее отца — говорит Эдгар, но в его тоне все еще звучит отчаяние.

— Думаешь, она достаточно хорошо изучила всю охрану своего отца, чтобы знать ваши лица? Особенно когда ее держат в плену уже несколько дней, в страхе, и бог знает, что еще с ней происходит. Она не узнает, кто вы, она просто подумает, что это кто-то из людей Игоря.

— Игорь узнает тебя, если увидит. Его люди, скорее всего, не узнают, за исключением тех, кто был у тебя дома… — Эдгар делает паузу, раздумывая.

— Идея в том, чтобы меня не увидели и не заметили, верно? — Я вижу, как он колеблется в своей уверенности, что это плохая идея, и улавливаю момент. — И мы будем делать это поздно ночью. Пока не будет поднята тревога, Игорь не будет рыскать по дому. Если мне удастся избежать внимания тех, кто может меня узнать, я справлюсь.

— Это рискованно. — Эдгар хмурится.

— Кто бы ни вошел, это рискованно. — Я качаю головой. — Но это лучший способ убедиться, что Белла знает, что мы готовы помочь. Время — это самое важное: быстро войти и выйти.

Я вижу, как Эдгар размышляет над этим. По правде говоря, технически я здесь главный, я мог бы просто настоять на том, чтобы именно я шел, и покончить с этим. Но за свою жизнь я не раз убеждался, что в работе с другими лучше прийти к соглашению, чем просто отдавать приказы. И мне бы хотелось, чтобы Эдгар и его люди захотели остаться и работать со мной. Я намерен взять их с собой в Италию в качестве охраны, если они захотят.

— Хорошо, — говорит он наконец. — У меня есть опыт вождения в подобных ситуациях. Я займусь машиной для побега. Мы будем ждать здесь, — он указал на место, расположенное на небольшом расстоянии от входа в винный погреб, — и будем готовы к выезду, как только вы с Беллой выйдете. Вы пойдете сюда. — Он постукивает пальцем по линии, обозначающей вход для персонала. — Не стоит входить и выходить с одного и того же места, если кто-то заметит что-то неладное, когда ты войдешь, он первым делом направится туда, и у вас будет меньше шансов нарваться на неприятности, если вы выйдете другим путем.

Я киваю, наблюдая, как он обрисовывает возможный маршрут от входа для персонала до комнаты Беллы, а оттуда, до винного погреба. За последние несколько дней наблюдения за домом мы узнали, что обычно он затихает около одиннадцати вечера, поэтому план, который мы наметили, предполагает, что я проберусь в дом незадолго до этого и буду двигаться по нему, пока в доме меньше охраны и активного персонала, а Игорь с меньшей вероятностью будет представлять проблему.

К счастью, у меня нет времени размышлять о серьезности того, что мы собираемся сделать, или о возможных последствиях неудачи. Слишком много движущихся частей, которые я должен учесть в промежуточные часы: организовать личный самолет, чтобы он был готов, как только мы прибудем на асфальт, заправленный и с бдительным пилотом, транспорт, чтобы доставить детей, Агнес и Альдо к нам на встречу. Половина мужчин будет дежурить в машине, чтобы отвезти их туда, а двое других будут сопровождать Эдгара и меня, чтобы быть готовыми к отъезду, как только я выведу Беллу из особняка. Я убеждаюсь, что все вещи собраны, в том числе и то, что я взял из дома для Беллы, и поручаю Агнес проследить за тем, чтобы все это было доставлено в самолет.

Когда время отъезда приближается, я оттаскиваю Агнес в сторону, веду ее в смежную комнату и закрываю дверь.

— Вы с Альдо отвезете детей в ангар с людьми, которых я назначил, чтобы они вас туда доставили — говорю я ей так спокойно, как только могу. Я чувствую, как учащается мой пульс, как все возможные варианты развития событий пытаются вклиниться в мои мысли, но я решительно отгоняю их. Все пройдет успешно, только если я смогу сохранить ясную голову. — Это опасно, Агнес. Думаю, ты это знаешь. Но я не могу просто оставить Беллу с ним. То, что он с ней сделает…

— Я знаю. — Агнес кивает. — Я бы никогда не просила тебя оставить девушку в такой ситуации, Габриэль. Но Дэнни и Сесилия…

— Они под твоей опекой, если я не вернусь. — Я вижу, как расширяются ее глаза, и продолжаю говорить, прежде чем она успевает возразить. — Я уже давно подготовил документы, чтобы сделать тебя и Альдо их опекунами, если со мной по какой-либо причине что-то случится. Дом и имущество также перейдут к вам двоим, в доверительное управление, пока Сесилия и Дэнни не станут достаточно взрослыми, чтобы претендовать на них как на наследство.

— Габриэль, это слишком, — протестует Агнес, и я качаю головой.

— Мои родители доверяли вам обоим. Я тоже. Я знаю, что вы позаботитесь о них, и я знаю, что вы позаботитесь о том, чтобы они были воспитаны так, как хотели бы мы с Делайлой. — Я лезу в карман и достаю толстый конверт, который протягиваю Агнес.

— Что это? — Ее голос слегка дрожит, и тогда я понимаю, что она пытается не расплакаться. Ее лицо ничем не выдает этого, такое же непоколебимое, как и всегда, но я слышу легкую дрожь, которая выдает ее.

— Письма для них, когда они подрастут, если я не смогу вернуться. Я доверяю твоему мнению о том, когда они станут достаточно взрослыми, чтобы прочесть их. — Я чувствую, как у меня сжимается горло, и прочищаю его, делая глубокий вдох. — Надеюсь, в этом не будет необходимости. Если все наши планы сбудутся, то ничего этого не будет. Но лучше быть готовыми. — Я одариваю ее натянутой улыбкой. — На всякий случай.

Агнес тяжело сглатывает и кивает.

— Я тебя не подведу, — тихо говорит она. — Мы не подведем.

— Я знаю. — Я сжимаю ее плечо, прежде чем направиться в другую комнату, где Сесилия читает, а Дэнни играет со своими фигурками на ковре.

— Я ненадолго отлучусь — говорю я Сесилии, присаживаясь на край кровати между ними. — Но вернусь через несколько часов. — Возможность того, что это ложь, жжет, но я говорю себе, что это не так, не совсем так. У меня есть все намерения вернуться, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать именно это.

Я хочу сказать им сотню вещей, но не могу сказать ни одной, не оставив их в страхе, что их отец не вернется. Я не могу так поступить с ними, не тогда, когда их мать тоже ушла, не тогда, когда Белла — единственный человек, кроме меня, Агнес и Альдо, к которому они так привязались, была отнята прямо у них на глазах. Поэтому вместо этого я заключаю Сесилию в свои объятия, целую ее в макушку и крепко сжимаю. А затем я поворачиваюсь, поднимаю Дэнни с ковра и заключаю в объятия, пока он смеется, совершенно не замечая напряженности ситуации. Я тоже целую его в макушку, усаживая его рядом с Сесилией.

— Агнес и Альдо отвезут вас к самолету, чтобы мы могли отправиться в путешествие — объясняю я, прежде чем собраться уходить. — Я буду там сразу после, с Беллой.

Дэнни кивает, еще раз сжимая меня, но Сесилия смотрит на меня с проницательностью, которая кажется слишком проницательной для ее возраста. Я не могу не задаться вопросом, насколько это связано с тем, что произошло за последние несколько дней, и мне неприятно, что это вообще под вопросом. Есть вероятность, что Игорь виноват не только в том, что Белла пострадала, но и в том, что моя дочь вынуждена была повзрослеть быстрее, чем ей следовало бы.

Эта мысль заставляет меня снова и снова испытывать холодный прилив ярости. И я не могу отделаться от мысли, что пусть это будет не сегодня, пусть сегодня речь идет только о побеге, но однажды я сделаю так, что он заплатит за все это.

Как только я придумаю, как сделать так, чтобы это произошло без вреда для тех, кого я люблю.

После этого все происходит быстро. Я спускаюсь вниз, чтобы встретиться с Эдгаром, а также с Джо и Заком, другими мужчинами, которые будут сопровождать нас. Машина уже ждет, и я забираюсь на заднее сиденье, напрягая каждый мускул своего тела.

Я не вооружен — это вызовет слишком много подозрений, если кто-то заметит, и в конце концов, если меня поймают, это мне не поможет. Это бесшумная-миссия, и я с болью осознаю, как мало знаю о том, как провернуть нечто подобное. Но это неважно.

Я сделаю все, что нужно, чтобы Белла благополучно вернулась домой. Чтобы убедиться, что она не останется в руках монстра.

Эдгар паркуется в условленном месте, достаточно далеко, чтобы никто не увидел машину в тени. Я выскользнул за линию деревьев, одетый в черные брюки, черную рубашку и черную кепку, низко надвинутую на глаза, чтобы подражать тому, что носит большая часть охраны Игоря. Сердце колотится о ребра, трепеща от осознания того, что каждый шаг приближает меня к Белле или к провалу, который сломает и мою, и ее жизнь.

Вход для персонала патрулируют два сменяющихся охранника. Я жду из тени, наблюдая, как они идут направо и налево, ненадолго оставляя дверь без охраны. Это мой шанс, и я проскальзываю через ухоженную лужайку, держась в тени деревьев, к задней двери.

К моему облегчению, она не заперта. Мы не думали, что она будет заперта, вход для персонала обычно оставляют открытым до определенного момента ночи, но быть абсолютно уверенным было невозможно. Дверь легко открывается, и я проскальзываю в прохладную тишину особняка Игоря, а страх все еще будоражит мой позвоночник.

Отсюда нет пути назад. Я заставляю себя вести себя естественно, на случай, если кто-нибудь заметит, что я вошел, не как кто-то крадущийся, что очень трудно подделать. Если я буду выглядеть подозрительно, то, скорее всего, вызову подозрения. Но я бизнесмен, а не актер или солдат, и мои нервы натянуты до предела, пока я иду вперед, через кладовую комнату и выхожу в то, что кажется большой кухней.

Там тихо и темно. Я прокручиваю в голове путь к комнате Беллы, целенаправленно идя по коридорам. Я смотрел на карту особняка, пока план этажей не отложился в моей памяти, и я позволяю ей вести меня, проскальзывая через дом и поднимаясь по лестницам. Я двигаюсь целенаправленно, это жеманство человека, которому нужно куда-то идти, и эта часть, по крайней мере, правда, что облегчает задачу.

Следующее возможное препятствие — заперта ли дверь Беллы или нет. У меня есть отмычка, которую Эдгар дал мне именно для этой цели, но это займет время, а я не практиковался в ее использовании. В лучшем случае дверь Беллы окажется незапертой, но у меня есть ощущение, что это маловероятно. И мне придется действовать быстро, если придется использовать отмычку. Если кто-нибудь увидит меня, станет ясно, что я делаю что-то, чего делать не следует.

Сердце учащенно бьется, когда я прохожу мимо двух охранников Игоря, идущих в противоположную от лестницы сторону по коридору второго этажа. Но они почти не смотрят на меня, оба переговариваются между собой. Похоже, моя маскировка, по крайней мере, достаточно хороша, чтобы не привлекать случайного внимания. Настоящее испытание наступит, когда я попытаюсь уйти с Беллой.

Я поднимаюсь по лестнице, мысленно подсчитывая дверные проемы до той, которая должна принадлежать Белле. Все это при условии, что ничего не изменилось, если Игорь перевел ее в другую комнату, это будет все равно что искать иголку в стоге сена. Десятки комнат, и ни малейшего намека на то, в какой из них она может находиться и вернется ли она в эту или кто еще может быть в этих других комнатах, если я отправлюсь на поиски.

Дверь заперта. Невозможно узнать, у кого может быть ключ, единственный выход — отмычка. Ругаясь под нос, я достаю отмычку из кармана и оглядываю коридор вдоль и поперек. Ни следов посторонних, ни звуков шагов, ни каких-либо других намеков на то, что кто-то может прийти. Тем не менее, я знаю, что времени у меня осталось немного.

Эдгар показал мне, как ею пользоваться, но это не облегчает задачу. Я заставляю себя сосредоточиться на том, чтобы держать руки ровно, не думать о последствиях неудачи или о том, что может случиться, если меня поймают. На короткое, пугающее мгновение мне не удается зацепиться, и я стискиваю зубы, отказываясь принять неудачу. Попасться — худший из возможных исходов, но я также не могу представить себе, что просто повернусь и уйду, что буду так близко к Белле и в конце концов просто оставлю ее здесь.

Я не могу бросить ее. Не сейчас.

По лестнице раздается эхо шагов, и я кручу отмычку, затаив дыхание, ожидая, не щелкнет ли она. Я не осмеливаюсь оглянуться через плечо или посмотреть, насколько близко кто-то может быть. Все, что я могу сделать, это попытаться попасть в комнату, пока меня не заметили.

Когда я чувствую, что замок поддается, меня охватывает чувство облегчения. Я открываю дверь, проскальзываю внутрь и закрываю ее как раз в тот момент, когда шаги начинают приближаться. Я поворачиваюсь, и облегчение усиливается в сотни раз, когда я вижу Беллу, стоящую на другом конце комнаты и застывшую в шоке.

Ее рот приоткрывается, и я сдергиваю кепку, прижимая палец к губам. Она ничего не говорит, но ее шокированное выражение лица сменяется испуганным, когда она смотрит на дверь и делает шаг назад. Я вижу, как она дрожит, ее глаза расширены, а руки крутятся перед ней.

Я быстро пересекаю комнату и иду к ней. Я хочу спросить, все ли с ней в порядке, но это сложный вопрос, на который сейчас невозможно ответить.

— Кто-нибудь поднимается так поздно? — Тихо спрашиваю я, оглядываясь на дверь. Белла качает головой, ее зубы беспокоят нижнюю губу.

— Габриэль, что ты…

— Пришел вытащить тебя отсюда. У меня есть план. Но мы должны быть очень осторожны и очень тихи. И мне нужно прикоснуться к тебе. — Я протягиваю к ней руку, давая ей мгновение, чтобы сказать «нет». Но она лишь тяжело сглатывает и кивает, ее глаза становятся круглыми от страха.

Ненавижу видеть, как она боится. Но в этот конкретный момент ее страх полезен. Если нас кто-то поймает, мне нужно будет показать, что я веду ее куда-то против ее воли, а это возможно, только если она выглядит испуганной.

— Скоро ты будешь в безопасности. Просто следуй за мной. — Я протягиваю руку и хватаю ее за плечо чуть выше локтя.

— Габриэль, нет, — вздыхает она, качая головой и слегка отстраняясь от моей хватки. — Ты не должен был приходить…

— Я знаю. Но теперь я здесь. Белла, мы должны идти…

— Нет! — Она шипит это слово, трясет головой еще сильнее, и я чувствую, как по ней пробегают мурашки, как напрягается каждый ее мускул, словно только это и удерживает ее от падения в обморок. — Я должна остаться. Если Игорь узнает, что я пыталась сбежать… если я уеду, он причинит вред тебе, и детям… он угрожал Сесилии… — Слова вырываются из ее уст дрожащим шепотом, и я вижу, как на ее глаза наворачиваются слезы.

— Я не уйду без тебя, Белла. — Я поднимаю руку и беру ее подбородок в одну руку, глядя ей в лицо, мое сердце колотится, когда я отчаянно пытаюсь заставить ее выслушать меня. — Я уже здесь. Если мы и дальше будем стоять здесь, и спорить, я умру. И Игорь тоже на тебе отыграется. Мы должны двигаться, иначе он причинит вред нам обоим.

Что-то в этих словах выбило из нее страх. Она тяжело сглатывает, ее глаза быстро осматривают мое лицо, а затем она кивает.

— Хорошо, — шепчет она, ее голос дрожит так сильно, что слово трещит и обрывается на полуслове. — Габриэль…

— Мы поговорим после того, как вытащим тебя отсюда. Просто иди за мной, — повторяю я, нежно проводя большим пальцем по ее локтю, пока тяну ее вперед. У нас нет времени терять время, но я не могу вынести, как она дрожит, когда я прикасаюсь к ней.

Мы просто должны выбраться. Вот и все. Я не могу позволить себе представить неудачу. Я должен вытащить ее отсюда. Это единственный исход, о котором я могу позволить себе думать, как о возможности.

Я медлю у двери, прислушиваясь к шагам. Я ничего не слышу, кто бы ни поднимался по лестнице, он, должно быть, прошел мимо или спустился обратно. Постояв еще немного, я открываю дверь и выхожу в коридор, по-прежнему держа Беллу за руку.

Вход в винный погреб находится на нижнем этаже, слева от дома. Я бодро провожаю Беллу по лестнице, следя за тем, чтобы никто не проходил мимо. Я вижу горничную, которая бросает взгляд в нашу сторону, но тут же опускает глаза и проскакивает мимо, явно не желая вмешиваться в дела Беллы.

В парадном фойе пусто. Я поворачиваю Беллу налево, направляясь к двери, ведущей в винный погреб, и почти сразу же сталкиваюсь лицом к лицу с высоким, громоздким мужчиной в черной форме, его светлые волосы коротко подстрижены почти под ноль.

— Ты. — Он произносит это слово с густым русским акцентом. — Куда ты ее ведешь?

Это не один из тех, кто приходил с Игорем ко мне домой. С этим я могу справиться.

Моя рука крепко сжимает руку Беллы. Я не решаюсь оглянуться на нее, чтобы посмотреть, какое у нее выражение лица, но у меня такое чувство, что оно достаточно испуганное, чтобы продать то, что я собираюсь сказать.

— Пахан хочет ее видеть. Я отведу ее к нему.

Глаза охранника сужаются.

— Апартаменты пахана наверху. Зачем тебе нужно приводить ее сюда?

— Он попросил, чтобы она принесла с собой бутылку вина. — Я пожимаю плечами, как будто это не имеет для меня смысла, но не мне задавать вопросы. — Сказал, чтобы она сама выбрала. Он хочет знать ее вкус. — Я смеюсь, ухмыляясь другому охраннику, как будто мы делимся частной шуткой. Внутри у меня все сводит от этой лжи, от того, что я высмеиваю женщину, которая стала мне так дорога, даже если это делается ради ее же безопасности.

Охранник долго смотрит на меня, словно пытаясь понять, лгу я или нет, может быть, я веду Беллу в винный погреб для собственного удовольствия. Или пытается вспомнить, узнает ли он мое лицо. Последняя мысль снова заставляет мое нутро скрутиться, но я сохраняю спокойное выражение лица, стараясь не показать этого.

Я вижу, что он взвешивает необходимость проверить мои слова и потенциальные последствия задержки Игоря, если я говорю правду. Наконец охранник пожимает плечами.

— Не заставляй его ждать — говорит он и проталкиваясь мимо меня, и бодро шагая прочь.

Мое сердце бьется о ребра, и мне приходится бороться за то, чтобы не выдохнуть с облегчением. Вместо этого я тяну Беллу вперед, к двери, ведущей в винный погреб, и ускоряю шаг. Теперь, когда кто-то узнал о лжи, время идет быстрее, чем раньше. Если охраннику придет в голову пойти и проверить хоть что-то, то погоня начнется уже через несколько минут.

— Нам нужно спешить, — тихо бормочу я, ведя Беллу вниз по ступенькам, в темный винный погреб. Я запомнил путь к черному входу и веду ее через стеллажи к заднему левому углу комнаты. Она идет очень близко ко мне, почти касаясь, и мой пульс подскакивает в горле, ускоряясь от ощущения ее тепла рядом со мной.

Над нами раздается быстрый топот шагов.

— Черт, — вздыхаю я, идя быстрее. Мы оказываемся в нескольких футах от черного входа, и я веду Беллу вверх по ступенькам, толкая тяжелую дверь, и мы спешим выйти во влажный ночной воздух. Дверь тяжело закрывается за мной, звук становится некомфортно громким в тишине вечера, но я не отпускаю ее руку.

— Нас ждет машина. Следуй за мной. Они будут прямо за нами.

Белла издает придушенный звук, но я чувствую, как она ускоряется, держась за мной, пока мы удаляемся от особняка в тень ближайших деревьев. Я вижу очертания ожидающей нас машины, как раз, когда гром прокатывается по небу, более темному, чем обычно, из-за набежавшей тяжелой облачности. Я благодарен за это — отсутствие лунного света затруднит нашу видимость, так как мы оба перешли на бег, направляясь к черному автомобилю. Позади меня раздается звук открывающейся двери в винный погреб, как раз, когда мы скрываемся за деревьями.

Я вижу, как Белла изо всех сил старается не задохнуться, пока мы добираемся до машины. Она поворачивается, оглядываясь в сторону дома, и на краткий миг мне кажется, что она собирается убежать от меня. Она оглядывается на меня, ее глаза расширены, как у испуганного оленя.

— Я все еще могу вернуться, — шепчет она. — Я могла бы сказать Игорю, что сбежала, и извиниться. Может быть, он не…

— Нет. — Я качаю головой, хватаю ее за руку, прежде чем она успевает выполнить это заявление, и бегу. Сейчас нет времени осторожничать с ее прикосновениями, я не могу потерять ее снова. Я не могу позволить ей вернуться к нему. — Белла, пожалуйста. Все будет хорошо.

Эдгар распахивает заднюю дверь машины, и я вижу, как она машинально вздрагивает при виде его — мужчины, которого она не сразу узнает, прежде чем я прижимаю руку к ее спине.

— Они со мной, — пробормотал я и почувствовал, как она немного расслабилась, хотя напряжение все еще сквозило в каждом ее дюйме. — Некоторые из людей твоего отца.

— Отца… — слабо шепчет она, ее голос слегка дрожит. Тем не менее, она скользит в машину, ее руки крепко сцеплены на коленях, и она сразу же поднимает голову, чтобы посмотреть, иду ли я за ней. Я сажусь рядом с ней, и ее рука автоматически нащупывает мою и крепко сжимает ее. В этот момент, несмотря на опасность, несмотря на все, что нам еще предстоит преодолеть, прежде чем я смогу вернуть ее домой, я чувствую, как что-то внутри меня отпускает.

Она все еще хочет прикоснуться ко мне. Она ищет во мне утешения. Что бы ни случилось с ней там, это не отменило всего того прогресса, которого она добилась. И этого достаточно, чтобы я почувствовал волну облегчения, несмотря на то, что еще предстоит.

— Погнали, — резко говорю я Эдгару, и он включает передачу, шины слегка вращаются, когда он выезжает на улицу. Начинается дождь, и я вздрагиваю, понимая, что так будет сложнее разглядеть тех, кто может нас преследовать. Но и выследить нас будет сложнее.

Эдгар — отличный водитель. Он проносится по боковым улицам со скоростью, которая заставила бы других водителей скользить и разбиваться, особенно на мокрых шоссе. Белла приходит в себя и смотрит в окно, хмуря брови.

— Куда мы едем? — Спрашивает она, ее голос слегка дрожит.

— В ангар, где нас ждет мой личный самолет.

— Твой личный… — Она облизывает губы, выглядя смущенной. Я вижу, что она пытается собрать воедино все происходящее, стресс и страх путают ее мысли. — Куда я еду? — Спрашивает она, ее голос становится мягче, и мое сердце слегка щемит, когда я понимаю, что она думает, будто я ее отсылаю.

— Это то, куда мы едем, — успокаиваю я ее. — Мы летим в Италию. У меня там дела. Другая машина сейчас везет Сесилию, Дэнни, Агнес и Альдо. Они встретят нас там. Мы уезжаем отсюда, пока я не буду уверен, что можно вернуться домой.

— О. — Белла едва выговаривает это слово, ее рот складывается в форму, когда она смотрит вперед. — Италия.

Больше она ничего не говорит. Дождь усиливается, Эдгар все еще мчится по улицам, и я вижу, как ее губы тонко сжимаются, белея по краям. Я вспоминаю, как мы мчались на «Феррари» по задворкам возле моего дома, как она была взволнована и как мы вместе испытывали острые ощущения, и мне хочется, чтобы мы могли вернуться к этому. К тому моменту, когда полет по темной дороге на быстрой машине был захватывающим, а не пугающим.

— Мы скоро будем там, — бормочу я, и она слегка кивает. Мне трудно разглядеть выражение ее лица, но по тому, как она сжимает мою руку, я могу сказать, что она боится.

Эдгар сползает на асфальт и ставит машину на стоянку. Сквозь дождь я вижу сверкающий корпус ожидающего самолета и еще одну черную машину, ожидающую неподалеку.

— Нам нужно ехать — говорит Эдгар, выпрыгивая из машины. — Трудно сказать, следуют ли они за нами, а если да, то насколько они отстали. Вперед!

Он распахивает дверь Беллы, и она выскальзывает наружу, испуская слабый вздох, когда ее босые ноги ступают на мокрый асфальт. Не задумываясь, я подхватываю ее на руки и прижимаю к груди, когда вижу, как открываются двери другой машины, и Агнес и Альдо выводят Сесилию и Дэнни.

— Помоги им с сумками! — Говорю я Джо, направляясь к самолету с дрожащей Беллой на руках, мы оба уже промокли до нитки. — Быстрее!

Белла дышит мелкими, короткими вздохами, ее рука обвивает мою рубашку, прижимаясь ко мне, словно я нужен ей здесь, рядом с ней, словно я держу ее на якоре. И в этот момент я не хочу отпускать ее. Ни тогда, когда мы будем в самолете, ни тогда, когда мы будем в Италии, ни когда-либо еще.

Сейчас у меня нет времени, чтобы полностью разобраться с этим чувством, и со всеми последствиями, со всеми причинами, по которым я отказывал себе в этом желании в прошлом, когда дело касалось ее. Я торопливо поднимаюсь по ступенькам самолета, шаги остальных следуют за мной, и я выхожу из прохода в первый ряд кресел, когда они садятся в самолет.

— Белла! — Сесилия выкрикивает ее имя, и я чувствую, как Белла поднимает голову с моего плеча.

— Привет, — тихо говорит она, ее голос немного дрожит.

Агнес бросает взгляд на меня, держащего Беллу, и зовет Сесилию и Дэнни вперед.

— Вы сможете поговорить с Беллой, когда она немного отдохнет, — твердо говорит она. — Габриэль, я устрою их в другой спальне. А ты устраивай Беллу поудобнее.

— Ты и Альдо… — начинаю говорить я, а Агнес качает головой.

— Мы прекрасно устроимся в креслах.

— Ты…

— Ни слова, — твердо говорит Агнес, продолжая вести детей за собой. — Эти шикарные мягкие сиденья не хуже любой кровати. Не спорь со мной, — бросает она через плечо.

— Пойдем, — бормочу я, со вздохом прижимая Беллу к груди. — Я устрою тебя в другой комнате.

Ее мокрые волосы прилипли к моей шее, и это ощущение делает меня странным, как и то, что ее пальцы вцепились в мою рубашку. Я всегда прикасался к Белле осторожно, всегда давал ей возможность отстраниться, сказать «нет», остановить меня, если она хочет, чтобы я остановился. Я никогда просто не хватал ее и не целовал в открытую, сколько бы раз мне этого ни хотелось, сколько бы раз мне ни приходила в голову эта фантазия.

Но когда я вхожу в другую спальню в задней части частного самолета, захлопывая за собой дверь, этот маленький уголок моего сознания, полный собственнических чувств, восстает, подстегиваемый ощущением ее руки, сжимающей меня, ее тела, прижатого к моему, ее влажных волос, падающих на мою рубашку и кожу. Я осторожно опускаю ее на пол, ее рука все еще прижата к моей груди, и меня охватывает дикое чувство, настолько неконтролируемое, что впервые я не останавливаю себя от прикосновения к ней, пока не буду абсолютно уверен.

Стена находится в дюйме от меня. Я двигаюсь к ней, одним шагом сокращая расстояние между нами, и Белла издает полу-всхлип, ее губы приоткрываются, когда она смотрит на меня. Этот звук отдается в моем члене, пульсируя в крови, и я прижимаю ее спиной к стене, положив одну руку ей на бедро, а другой касаясь ее щеки, влажной и прохладной кожи на влажном, покрасневшем от жара лице.

А потом я прижимаюсь к ее рту, и каждый дюйм моего тела прижимается к ней.