Последний идальго

Глава 5

5. Муту.

Жаби ушел лишь к рассвету. Выпроводив его, Муту завалился в кровать и, уже засыпая, слышал, как братья гремят посудой на кухне. А ведь раньше и он вставал с ними. Вместе завтракали, вместе ехали на метро шесть остановок до фабрики. Раньше. Он повернулся к стене, накрыл ухо рукой и провалился в сон. А когда проснулся, из распахнутого окна веяло полуденной жарой.

– Прямо как дома, – пробормотал Муту.

Поблагодарив Духов пустыни, что уберегли от дурных снов, он постоял под холодным душем, натянул выцветшие от частых стирок шорты и отправился на кухню, подгоняемый голодом.

Масло, яйца, соль. Яичница шкворчала на сковородке, а он думал о старике. Перед глазами стояла зловещая фигура, словно сошедшая с картинки из Старой книги.

Муту сбросил пережаренную яичницу на тарелку, налил чай и стал жевать, не чувствуя вкуса.

В детстве у него было всего две книги. Старая – с завораживающими картинками и непонятными символами вместо букв, и Новая – учебник французского. Новую книгу берегли, с ней ходил в школу, с ней предстояло учиться брату и сестре. А вот Старую он брал, когда хотел.

Сколько ему было? Восемь лет? Девять? Тогда он еще не умел читать письмена берберского языка, на котором была написана книга. Но этого и не требовалось, Муту помнил все истории наизусть. Рассматривая картинки, он тихо шептал, подражая бабушкиной интонации.

– Это случилось в те далекие времена, когда в нашу страну Магриб – «Страну, где заходит солнце», из-за моря пришли полчища кровожадных захватчиков. И светлые воины Имазигены[1] встали на защиту народа.

Каждый вечер перед сном бабушка читала по одной истории из Старой книги. Прошло столько лет, а будто все было вчера. Муту улыбнулся, вспоминая, как она устало говорила.

– Иди ложись, я сейчас приду.

И он мчался к разложенным в углу тряпкам, служившим детям постелью. Раскинув руки, словно крылья, пробегал под занавеской, отгораживающую детский угол, где ждали брат с сестрой. Тут же начиналась яростная потасовка за место у бабушкиного топчана. Толкались и пинались молча, стиснув зубы, ведь если бы родители услышали малейший звук…

В Старой книге было много сказаний о победах имазигенов над врагами. Но была одна история о несокрушимом злодее. Сильном, как лев, хитром, как гиена, и беспощадном, как настоящий человек. Он приходил по ночам во главе отряда, похожих на приведения, иноземных солдат. Жег деревни, убивал мужчин, угонял в рабство женщин и детей.

На картинке в Старой книге бородатые солдаты стояли позади всадника. А он, подняв на дыбы черного коня, заносил меч для смертельного удара. Зарево пожара красило багровым впалые щеки, надвинутый на лоб шлем скрывал глаза. Но Муту чувствовал пронзительный взгляд злодея. Взгляд Эль Горро.

– Мавры, преклоните колено передо мной или умрите! – читала бабушка.

Сердце Муту замирало. Дрожащими руками он натягивал покрывало на голову и просовывал босую ногу под тряпками, пока пальцы не касались теплой бабушкиной ноги. Лишь тогда страх отступал.

Муту отодвинул пустую тарелку, обхватил ладонями чашку с чаем. Сделал глоток.

В детстве все его друзья хотели походить на имазихенов. Быть такими же сильными и храбрыми. Наверно и он хотел, покуда в жестокой драке со старшими пацанами не становилось совсем туго. А когда голова гудела от тумаков, когда разбитые губы жгло, будто под них напихали раскаленных углей, он мечтал лишь об одном: стать таким, как Эль Горро…

– Все, – Муту поднялся.

Оглядел тесную кухню. Вздохнул. Пока мыл посуду, заметил блокнот на микроволновке и понял, что не сможет уйти не попрощавшись. Да и не заслуживали братья такого.

Вытерев руки насухо, Муту взял блокнот. Перелистнул страницы, исписанные списками продуктов, вырвал из середины чистый листок и устроился за столом.

«Друзья мои, Даким и Саид» – заплясали буквы на бумаге.

Шариковая ручка настолько непривычно лежала в руке, что Муту наморщил лоб, припоминая, когда писал в последний раз. Нет, конечно, в армии требовали подписывать зарплатные ведомости и разные табели. Но там хватало черкнуть закорючку, чтобы от него отвязались. А сейчас приходилось выводить целые слова, и несмотря на старания, буквы выходили корявыми, да еще и заваливались набок.

– Надо было просто сказать им вчера! – пробормотал Муту, чувствуя себя неблагодарной свиньей, прощаясь таким образом. Но и спугнуть удачу он не мог, Духи пустыни не помогают болтунам.

«Я благодарен вам за все, что вы сделали для меня, храни вас Аллах. Вашу доброту я не забуду. Помню, что задолжал вам. Обязательно все верну».

Он перечитал несколько раз записку, но так больше ничего и не придумав, старательно дописал внизу: «ваш друг Муту».

Придавив солонкой листок, чтобы сквозняк из открытого окна не сдул его на пол, Муту пошел в свою комнату. Быстро сложил свои пожитки в видавший виды рюкзак и до пяти вечера провалялся на кровати. А когда часы на телефоне показали «17-00», закинул рюкзак на плечо и покинул квартиру братьев, чувствуя, что не вернется сюда никогда.

Денег не было совсем, и идти через весь город пришлось пешком. В другой день Муту бы спустился в метро и перепрыгнул через турникет, как делал не раз. Но сегодня рисковать не стал. Дорога заняла почти три часа, и когда он вошел в парк через старые железные ворота, колено отдавало болью на каждый шаг.

По-осеннему низкое солнце припекало коротко стриженный затылок, под ногами шуршала грунтовая аллея. Ветер трепал кустарник, что окаймлял центральный проход. В свете дня парк выглядел совсем не так, как ночью. Он напоминал усталого бродягу, приютившегося на задворках большого города.

Обойдя вросший в землю фонтан, Муту свернул на узкую дорожку и пошел к могучему эвкалипту. От мысли, что никто его не ждет, захотелось пить. Сам того не замечая, Муту шел все быстрее и быстрее, пока наконец в тени дерева не разглядел Диего. И только тогда осознал, что все это происходит наяву.

– Садись, – без всякого приветствия сказал старик и отложил газету, которую читал.

Муту сбросил с плеча рюкзак, пристроил его в угол скамейки и сел рядом. Все это время он украдкой разглядывал старика, пытаясь понять, что в облике этого человека вселяло животный страх прошлой ночью. Усталое лицо, растрепанные короткие волосы, черные, как смоль. Обычный пенсионер, коротающий однообразные дни в парке, ничего, что могло напугать. Разве что взгляд, от которого хочется спрятаться.

– Чем на войне занимался?

– Выживал, – честно признался Муту.

А что он еще мог сказать?

– Я смотрю у тебя это неплохо получилось, – хмуро сказал Диего, – чего тогда приперся в Испанию? Жизни веселой захотелось?

Вопрос застал Муту врасплох.

– Просто жизни.

– Думал тебя тут ждут? Думал, приедешь, найдешь чистенькую работу? Семейку притащишь, твои сопливые братишки и сестрички выучатся в университетах? И, аллилуйя, вы стали настоящими европейцами! Белокожие друзья, завтрак в кафе, ужин в ресторане?

Слова были произнесены таким тоном, что Муту сжал кулаки.

– Получилось? – Диего не давал времени опомниться, – видимо нет, раз ты промышляешь грабежом!

«Это всего лишь слова, лишь бы чертов старик дал работу!» – Муту прикусил язык, чтобы не нагрубить в ответ. Неожиданно старик рассмеялся.

– Ты терпеливый малый! – заговорил он совсем другим тоном, – Знаешь, парень, если думаешь, что я тебя осуждаю, то ты идиот, и нам не о чем дальше разговаривать. Я могу смириться со многими вещами, но непроходимая тупость к ним не относится. Мне наплевать, о чем ты мечтал раньше, но я должен понимать, на что ты готов сейчас. Пэтому, расскажи-ка мне о себе, а начни, пожалуй, с этого! – Диего ткнул в татуировку на плече. – И давай коротко, без нытья.

Несмотря на прохладный ветерок, качающий ветви эвкалипта, лоб покрылся испариной. Муту понял, начинается самое важное, то, ради чего он здесь. Оставалось лишь рассказать все, что велит старик и уповать на Духов пустыни.

– Пятнадцать мне только исполнилось, возвращались с отцом из города. Воскресенье было, рынок хороший, все продали. А вербовщики, оказывается, деревню еще с утра обложили. Поздно мы их заметили. Отец кричит - прыгай, прячься в канаве! – Муту опустил голову, вспоминая тот день, – лучше бы не послушал. Загнали меня, как шакала и спеленали. А когда притащили к нашему грузовичку, вижу, отец весь в крови, зубов передних нет, еле стоит на ногах. Вокруг трое. Ржут, довольные такие, служить вождю, говорят, почетно…

– Парень, я же просил, без соплей! – перебил старик.

Муту кивнул.

– В общем, запихнули меня в фургон с решетками. Внутри - битком. Из нашей деревни человек пять. Потом лагерь три месяца, а после отбор. Меня и еще человек десять оставили. Остальным раздали автоматы да погнали в долину. А нас в другой лагерь перевезли, так и оказался в бригаде Тигров.

– Чем занимались? – деловито поинтересовался Диего.

– Там один бизнес. За него и бойня вся эта бесконечная, – чем больше Муту говорил, тем спокойней ему становилось, – конвои бензовозов сопровождали, дороги зачищали от засад, вышки нефтяные охраняли. Восемь лет, пока не ранили. Для таких, как я, в госпитале места не нашлось, там тяжелых некуда было класть. Рядом тенты натянули на деревья, чтобы врачам далеко не бегать, да подстилки бросили. Доктор только через три дня появился, глянул, а колено, как арбуз уже, гноиться начало. Ампутация, говорит, – сам того не замечая, Муту потер колено, – ну я и бросил в него кружкой. От злости, наверно, или от страха. Охрана сразу забегала, поначалу думали, что без глаза доктор останется. Если бы я не из Тигров был, прям сразу меня и порешили, врачей там раз два и обчелся. Хорошо кто-то в бригаду позвонил. Спасибо парням, ночью подогнали пикап, меня по-тихому в кузов забросили и вывезли из лагеря. Дальше на попутках домой добирался. А там уже бабушка отходила отварами да снадобьями.

– Она у тебя колдунья? – впервые за весь вечер Муту заметил нотки интереса в голосе Диего.

Он вскинул голову и, сдерживая возмущение, возразил:

– Она сангома!

– Да у вас там это одно и то же, – лицо Диего тронула улыбка, – и каким же даром бабка тебе наградила?

– Никаким, – буркнул Муту, отворачиваясь. Надеясь больше не возвращаться к этой теме, продолжил, – отлежался, начал отцу помогать понемногу. А что толку? То правительственные солдаты выгребут все, что найдут, то из пустыни налетят. Ну и сборщики вождя, конечно, никуда не делись. Пока в Тиграх служил, хоть концы с концами сводили, в общем, жизни вообще не стало, – он покачал головой, – как-то вечером бабушка всех созвала и говорит, сдохнем тут все, если не уберемся побыстрее. Собрали все, что было, деньги, украшения семейные, все до последнего гроша, чтобы контрабандистам заплатить.

– Ты же почти калека, зачем тебя отправили? У тебя что, братьев нет?

– Был, – хмуро ответил Муту и проводил взглядом прошедшего мимо них одинокого прохожего.

Солнце давно скрылось за горизонтом, и Муту был рад надвигающимся сумеркам. И тому, что старик сейчас не видит его лица.

– Устроился на фабрику грузчиком, таскал ящики, – наконец продолжил он, уже бодрым голосом, – почти полгода работал. Потом колено стало отекать сильно, ходить не мог. Отлежусь пару дней, денек поработаю. Но через неделю начальник сказал идти в кассу за расчетом. Другой работы найти не смог.

– В госпиталь ходил?

Муту скривил губы в усмешке.

– Ходил! Попросили страховку. Сказал – нету! Тогда, спрашивают, на кого счет выписывать? – Его хриплый невеселый смех скорее подошел бы беззубому старику, чем молодому парню. – Хотел бы я иметь счет или страховку! – он с силой отбросил носком ботинка валяющийся на земле окурок.

– Продолжай, – сказал Диего, задумчиво глядя вдаль.

– Пробовал торговать всяким, – Муту замялся, – не моё это, клянчить, за руки хватать.

Он брезгливо поморщился и сплюнул.

– Тут Гаджи подвернулся, видно узнал, что я на мели. Он вечно среди мантеросов[2] ошивается.

– А, это твой друг-грабитель!

Муту вскинул голову, собираясь возразить, но холодный взгляд темных глаз остудил его пыл:

– Да, он. Сказал, есть крупное дело. А мне, если честно, уже все равно было, денег давно не видел. Если бы не Саид и Даким… – Говорить о том, что последнее время жил за счет друзей, не хотелось.

– А в итоге гонялись по парку за девчонкой, – подытожил за него Диего. – Готов биться об заклад, что есть сотня более простых способов грабить людей.

Повисла тишина. Едкие замечания старика больше не задевали. Муту заботило лишь одно: сколько заплатит старик, и было наплевать, чем придется заниматься. Загудели, нагреваясь, лампы в фонарях, и желтый, пока еще тусклый свет, прорезал наступающий сумрак.

– Судя по рассказу, выбирать тебе не приходится. Ну что же, твои проблемы я решу. Но откуда мне знать, что в нужный момент ты не превратишься в перепуганного истукана, как прошлой ночью?

Глядя в сузившиеся глаза старика, Муту не знал, что ответить.

– Не превращусь, –выдавил он из себя наконец, – лучше сдохну.

– Лучше сдохни, – повторил за ним Диего.

И хотя сейчас он совершенно не походил на исчадие ада, Муту вдруг подумал, что все это нереально: парк, странный старик, тусклый свет фонарей. Будто ему снится очередной страшный сон, навеянный бабушкиными сказками. «Осталось, только чтобы старик поднялся, выхватил меч и отрубил мне голову», – хмуро подумал он.

Но вместо этого Диего вытащил из кармана пухлый конверт.

– Аванс.

Муту не колебался ни секунды. Он взял его решительно, словно подписывая незримый договор. Вынул содержимое. Несколько пластиковых карточек, приличная пачка наличных. Налетевший порыв ветра едва не вырвал деньги из рук, заставив Муту стиснуть пальцы. С ужасом он представил, как бегает по ночному парку в поисках разлетающихся сокровищ, и, от греха подальше, запихнул деньги обратно в конверт. Лишь тогда выдохнул с облегчением и принялся рассматривать пластиковые карты.

Их оказалось три, на всех значилось его имя. Первая была удостоверением личности с его фотографией и надписью «REINO DE ESPAÑA»[3] на фоне герба. Второй оказалась пестрая карточка со значком VISA и названием банка, о котором Муту никогда не слышал. На третьей было написано: «Permiso de conducción»[4] .

– Машину водил? – спросил Диего.

С удивлением рассматривая свою фотографию на правах, Муту отрицательно помотал головой. Старик выругался и забрал их назад.

– Поселишься в этой гостинице, – в руках у Муту оказалась визитка отеля, а Диего уже протягивал ему новый смартфон, – пин-код - четыре единицы, потом сменишь. Мой номер в памяти. От своего телефона избавься. Завтра организую тебе консультацию с хирургом.

Муту сидел молча, переваривая услышанное. Поняв, что Диего закончил, он негромко спросил:

– Я должен кого-то убить?

На лице Диего отразилось удивление.

– Я думал, тебе приходилось этим заниматься?

Пухлый конверт распирал карман.

– То была война.

– Делай, что велю и не задавай глупых вопросов.

Диего встал, выбросил газету в урну и, не торопясь, пошел к центральной аллее. Муту закинул рюкзак за плечи и последовал за ним. Свет люминесцентных ламп тускло освещал дорожку. Диего медленно шел по опустевшему парку, и пару раз их обгоняли припозднившиеся туристы.

– Так сложилось, что мне приходится мотаться по миру и разрешать разные ситуации. Такова моя работа, хотя не скажу, что мне это по душе. И обычно я обхожусь без помощников. Но сейчас мне нужно быть в двух местах одновременно, а разорваться я не могу, как ты понимаешь. – Диего помолчал какое-то время, а потом спросил. – Ты когда-нибудь летал на самолетах?

Муту отрицательно покачал головой. Мелькнула мысль, что старик откажется от него и потребует вернуть конверт. Но тот лишь тихо произнес: «Ну да, конечно» и продолжил идти.

Гадая, что это значит, Муту упустил момент, когда Диего остановился.

– Парень, это не твой друг впереди?

У входа в парк маячили темные фигуры, но в слабом электрическом свете, да еще и с такого расстояния, разглядеть лица было невозможно. Лишь когда компания приблизилась, сомнений не осталось. Рядом с худым Гаджи грузно шел, похожий на разжиревшего буйвола, Аруджу. Ростом с Муту, раза в два шире в плечах, и, как поговаривали, все еще смертельно опасный в драках.

Их сопровождали два крепких африканца, которых Муту видел впервые. Сомневаться, по чью душу они пришли, не приходилось.

– Значит, тот пацан присматривал за тобой, – Диего указал пальцем себе за спину.

Муту резко обернулся и успел заметить, тенью скользнувшего за дерево, чернокожего мальчишку.

Старик продолжал стоять в глубине аллеи, там, где разросшиеся деревья ветвями закрывали свет фонарей.

– Ну и что будешь делать?

«Свалить отсюда, да побыстрее!» – думал Муту, наблюдая за приближающейся компанией.

Идущий вальяжной походкой, Аруджу остановился в нескольких метрах. Не поворачивая головы, он спросил на арабском у своих попутчиков.

– Это те, о ком ты говорил, Гаджи? – голос звучал жестко и властно.

Тощий африканец скользнул к вождю и стал быстро шептать на ухо, указывая пальцем то на Муту, то на старика. Аруджу нетерпеливо вскинул ладонь, и Гаджи тут же отошел.

– Муту, да? Я тебя помню, – почти по-дружески начал он, – ты мне казался хорошим парнем, а выходит, воруешь у своих!?

Муту молчал.

– Гаджи говорит ты облажался, и по твоей вине он потерял пятнадцать сотен. Есть, что возразить? – он замолчал, сверля Муту маленькими, глубоко посаженными глазенками. – В таком случае придется возместить. Плюс штраф!

«Какого черта они пялятся на мой карман?» – Думал Муту, едва сдерживаясь, чтобы не прикрыть ладонью спрятанный в нем конверт.

Поросячьи глаза Аруджу превратились в узкие щелки.

– А чтобы усвоил урок наверняка, ребята сломают тебе руку и будут наведываться, пока не заплатишь! – дружелюбным его тон уже не был.

Он повернулся к Диего и заговорил на испанском.

– Сеньор, идите домой, уже поздно. В такое время легко споткнуться и расшибить лоб на ровном месте, – его пухлые губы растянулись в улыбке.

Диего чуть покачал головой и ответил на арабском.

– У меня есть другое предложение!

Муту показалось, что старик решил поторговаться. Видимо так же решил и Аруджу.

– Хочешь заплатить его долг? – Он улыбнулся и понимающе кивнул. – Забота о ближнем! Вы прям истинный христианин, сеньор!

Глаза старика хищно блеснули.

– О нет, милейший! Я просто хотел предложить компромисс.

«Что это он задумал?» – Муту запихнул конверт поглубже в карман.

– Компромисс? – удивился Аруджу

– Да, именно! – Диего подался вперед. – Знаешь почему я не люблю угрозы? Они, как долговые расписки, по которым обязательно придется рассчитаться. Так вот слушай внимательно! Ты сейчас назовешь сумму, и парень заплатит, как тебе такой вариант?

– Такой компромисс меня устроит! – засмеялся Аруджу.

– Компромисс заключается в том, что деньги ты сможешь унести только в своем брюхе! Понимаешь, тебе придется их сожрать, без соли, без воды. Так сколько ты хочешь?

Муту видел, как округляются глаза Аруджу. Бойцы явно соображали быстрее вождя. Они двинулись к старику.

– Я сам! – прорычал Аруджу, останавливая их.

Словно разъяренный носорог, он бросился на Диего. Муту непроизвольно дернул головой, будто это ему приходилось уклоняться от огромных кулаков, и не понял, как старик увернулся и оказался сбоку от вождя. С молниеносной скоростью, никак не вяжущейся с его располневшей фигурой, Аруджу наотмашь ударил локтем. В пустоту. Инерция развернула вождя, и он тут же добавил удар сбоку. Повтори Диего свой маневр и ему конец. Но старик отклонился назад и ушел в другую сторону, закручивая грузного противника.

Вождя хватило секунд на тридцать. Тяжело дыша, он попытался схватить старика руками и тут же получил хлесткий удар по ребрам. Такой звук издавала отцовская кирка, входя в каменистую почву долины. Муту мог поклясться, что слышал хруст костей. Хватая ртом воздух, Аруджу тяжело осел на колено и совершенно безумным взглядом посмотрел на Диего.

– Руки любишь ломать? – старик врезал носком ботинка.

Вопль вождя вывел бойцов из оцепенения. Они двинулись на Диего, и Муту не раздумывая стал с ним плечом к плечу.

– Стоять! – рявкнул старик и к удивлению, бойцы остановились. – Вам, ублюдкам, приказали сломать ему руку.

Не веря своим глазам Муту смотрел, как старик указывает на него. А затем Диего развернулся и, как ни в чем не бывало, сел на лавочку под фонарем.

– Ну что ты тянешь? Разберись с этими двумя, да поскорей! – послышалось последнее напутствие. – Тебе еще этого гиппопотама кормить!

[1] Имазигены (множественное число от амазиг) - один из самых древних народов, проживающий в Северной Африке и имеющий богатейшую историю. З

[2]Мanteros (исп.) – Так называют нелегальных уличных торговцев-иммигрантов продающих подделки товаров известных брендов с одеял и подстилок. К краям одеяла крепится веревка, чтобы в случае облавы полиции, потянув за нее, быстро собрать весь товар. Manta – одеяло.

[3]REINODE ESPAÑA (исп.) – Королевство Испания.

[4]Permisode conducción (исп.) – Водительское удостоверение.