Последний Паладин. Том 11

Глава 17

Парень сидел в легкой больничной одежде на холодной крыше, вид у него был болезненный, а кожа бледной как у мертвеца, но при этом Макс улыбался и беззаботным взглядом мечтателя смотрел в ночное небо.

— Я тебя ждал, Маркус, — не поворачивая головы произнес Макс.

— Знаю, — подошел я ближе и остановился, облокотившись на железное ограждение крыши, — не хочешь пойти туда где теплее? Обратно в палату, например?

— Нет, спасибо. Под открытым небом моя регенерация работает лучше, — хмыкнул блондин и перевел на меня свои тускло светящиеся голубые глаза, — но ты ведь и это тоже знаешь, Паладин.

— Издержки профессии, — невозмутимо пожал я плечами, — порой наблюдательность спасает жизнь.

— И много ты заметил? — тихо спросил Макс.

— Достаточно, — ответил я.

На это парень тяжело вздохнул и смиренно покачал головой.

— И не хочешь ничего у меня спросить?

— Не хотел, — уточнил я.

— Вот как, — слегка оживился взгляд Макса, — и что же изменилось?

— Появилась одна рыжая болтушка, — усмехнулся я, и вынув из теневого кармана бутылку, протянул парню, — будешь?

— Спрашиваешь! — повеселел блондин и покрутив в руках бутылку хмыкнул, — это же Ильретеевское! Я думал поставки еще не наладили! Где взял⁈

— Там, где взял, уже нет, — улыбнулся я, и опережая проступившую на лице Макса грусть, добавил, — но к обеду в «Ржавый Колпак» должны привезти новую партию. Она, конечно, уже тоже зарезервирована, но если скажешь что от меня, тебе дадут шанс получить одну кружку в виде исключения.

— Шанс? — поднял бровь Макс, а потом его потрепанный мозг вспомнил о каком заведении идет речь и усмехнулся, — понял.

— Хотя в твоем состоянии лучше денек повременить, конечно. Ребята там крепкие, могут и зашибить.

Эти слова я сказал настолько серьезно, что Макс на миг замер, а потом, после короткой паузы, мы синхронно рассмеялись.

Холодный завывающий ветер уносил этот простой и искренний смех прочь, а вместе с ним улетело и витающие в воздухе напряжение и несвойственная Максу серьезность.

— Как ты? — достав из теневого кармана вторую бутылку и отпив глоток, спросил я.

— Жить буду, — кивнул Макс и показательно щелкнул пальцами, на которых сверкнули и потекли по телу голубые искры.

Отражаясь в свете луны, они разгорались ярче и запускали в теле одаренного принудительную регенерацию, получая подпитку от работающего на максимум «Пути». Находясь с Максом так близко, я буквально ощущал присутствие его тесной связи с миром Стихии Молнии.

Я ощущал эту связь куда более явно чем раньше. Да что там, я ее практически видел. Связующая нить мигала неосязаемой голубой молнией, оставляя на сетчатке зигзагообразный силуэт.

— Больше не скрываешь свою силу? — спросил я.

— Регенерация и так работает на пределе, — пожал плечами Макс, — да и перед тобой скрывать кто я такой все равно бессмысленно. Так что Камилла тебе рассказала?

— Одну сказку о столетней войне и верных Воинах Императора, что были преданы и убиты собственным народом, а их семьи вырезаны под корень, — передал я суть.

— Не слишком ли грустная концовка для сказки? — усмехнулся парень и вернул взгляд на ночное небо.

— Пожалуй, ее можно было бы назвать грустной и даже трагичной. Если бы неблагодарному народу действительно удалось вырезать всех, — спокойно глядя вверх, произнес я и сделал еще глоток.

Прерываемая лишь завыванием ветра тишина длилась около минуты, спустя которую Макс поднялся на ноги и облокотился на ограждение рядом со мной.

— Поверь, Маркус. Они были очень близки к тому, чтобы вырезать всех, — нарушил наконец тишину блондин.

— Они? — поднял я бровь, понимая, что Макс имеет в виду не простых людей.

— Те, кто управляли Аргусом, — тихо произнес блондин, глядя перед собой, — существа без имен, прошлого и жалости. Появились из ниоткуда и выглядели как люди, но людьми не были. Убили Императора, выпустили тварей, а против тех Воинов что выжили и после этого, настроили сначала народ, а потом и сам Аргус. Только вот недооценили силу тех, против кого пошли, и в итоге попытка убить пятерку потрепанных Воинов и тех, кто встал на их сторону, вылилась в столетнюю войну, в которой в итоге не выиграл никто. Тысячи одаренных и сильнейшие защитники человечества были уничтожены, их техники забыты, память о них стерта, но и ублюдки это начавшие потеряли почти всех, потеряли контроль, а их остатки спрятались в Терминалах без возможности вернуться. А власть в Империи ушла в руки Совета и Князей, которые в большинстве своем беспокоятся только о своей шкуре.

— Ты не похож на такого Князя, — выслушав пылкую речь Макса, сказал я.

— А что толку? — грустно усмехнулся блондин, — для Аргуса мы и через поколения оставались угрозой и могли жить только скрывая свою суть и играя по «правилам» тупого Пакта, у которого от истинной сути Единства не осталось ничего, кроме названия.

— Погоди, — подался я чуть вперед, — ты сказал «мы»?

— Ну да, — недоуменно глянул на меня Макс, — я и Аглая. Я прямой потомок Третьего Воина Молнии, а она Первой Воительницы Астрала. Только объединившись вместе наши предки смогли найти способ спасти своих чудом уцелевших детей после поражения в столетней войне. Смогли спрятать от взора Аргуса в надежде, что мы однажды сможем возродить истинную силу Единства, но за эти годы мы не смогли найти больше ни одного потомка или хоть кого-нибудь достойного. А теперь и Род Первой пошел не туда… — с этими словами блондин напряженно сжал кулаки.

— Октавия… — понятливо хмыкнул я.

— Да, — скрежетнул зубами Макс от промелькнувшей в голубых глазах ярости, — лучше бы Род Первой прервался, чем перешел к такой как она. Ведь это не только фамилия, Маркус. Третий и Первая пожертвовали своими жизнями, чтобы запечатать в крови потомков не только свою силу, но также память. Память о техниках. Память о прошлом. Память о надежде.

Я слушал это, а в голове собирался паззл. Теперь стало понятнее, почему Кланы Молнии и Астрала так тесно связаны. Почему годами сохраняли нейтралитет. Почему старались не лезть в дела Совета. Почему так осторожничали и обособились. И откуда у Октавии такая иррациональная мощь…

— А Клан Теней?

— Был уничтожен под конец войны, — развел руками Макс, — причем практически в полном составе. Собственная это была инициатива Клана Света или за ними кто-то стоял, я не знаю. Но сделали эти быстро и с особой жестокостью.

— Ясно, — пожал я плечами и отвернулся.

— Ясно? И все? — ткнул меня в плечо Макс, — я тебе тут тайны изливаю, за которые раньше Аргус уничтожил бы мой Род на месте! Я за пять минут нарушил столько Родовых табу, что не сосчитать! А все что ты можешь сказать, это «ясно»⁈

— Да не уничтожил бы тебя Аргус, — вздохнул я, — эти дегенераты его так ослабили, что он вообще мало на что был способен последнее время.

— А теперь? — зацепился за мои слова Макс.

— А теперь тварям с ним придется считаться, — улыбнулся я.

— Тварям… портальным? — сощурился блондин.

— И тем, что внешне похожи на людей тоже, — хмыкнул я, — но не все сразу. Паразиты изрядно потрепали Аргус и на его восстановление уйдет время. Однако за себя можешь больше не переживать. Ты ведь уже ощутил, что Аргус больше не считает тебя угрозой, верно?

Макс лишь молчаливо кивнул.

— И как это выглядит? — из любопытства спросил я.

— Словно камень с плеч свалился, — улыбнулся блондин, — ты не представляешь, как тяжело скрывать свою силу, следить за каждым своим словом и нести на плечах тайну столь опасную, что… — разгонялся Макс, а потом с обидой в глазах покачал головой, — ах, ну да. Конечно, ты знаешь. Можно вопрос?

— Валяй.

— Каково это управлять Тьмой?

— М-м-м, — задумчиво материализовал я шарик Тьмы на кончике пальца и раскрутил его словно мячик, — на самом деле, мало чем отличается от управления любой другой Стихией. Разве что мать Стихий разумнее.

— Разумнее? — удивился Макс.

— Ну да, — пожал я плечами и подбросил шарик Тьмы вверх, направив его в черноту ночного неба, — каждая из Стихий обладает преобладающей чертой. Огонь — это ярость. Вода — спокойствие. Металл — уверенность. Молния — импульсивность. Свет — гордыня. Природа — гармония. Астрал — любопытство. Смерть — упрямство, — перечислил я, с улыбкой глядя, как шарик исчез, будто бы слившись воедино с Тьмой небосвода, — Тьма же обладает всеми этим чертами и в тоже время, не обладает ни одной. Она словно зеркало. Только отражает не внешность, а саму твою суть. Является честным и справедливым отражением того, кто осмеливается в нее заглянуть. Хочешь расскажу секрет?

— Э-эм, да, — сглотнул ком в горле Макс.

— Тьма не способна убить того, кто не испытывает перед ней страх, — улыбнулся я, глядя прямо на Макса, и увидел, как тот побледнел на глазах, едва удержавшись в сознании. Пожалуй, немного переборщил с аурой.

С этими мыслями я вернул ауру Тьмы туда откуда достал и отстранился.

— И… и ты встречал тех, кому это удавалось? — чуть ли не заикаясь, пробурчал Макс, с трудом возвращая себе контроль над оцепеневшим от страха телом.

А я ведь выпустил ауру всего процентов на десять от нынешней силы и едва ли на процент от прошлой.

Хотя, учитывая текущее состояние Макса, продержался он все равно неплохо.

— Был один безбашенный старик, который был близок к тому, чтобы устоять, — усмехнулся я, — но, как и все, он выбрал неправильную тактику. Пытался убедить себя, что Тьма не опасна и старался обуздать страх через силу и свое безграничное упрямство.

— Безуспешно?

— Во Тьме есть все и нет ничего, Макс. Как думаешь, есть ли там опасность?

— Получается, есть, — не очень уверенно кивнул блондин и, чуть поразмыслив, осторожно добавил, — но в то же время и нет.

— А ты начинаешь понимать! — хлопнул я озадаченного Макса по плечу.

— Вот уж сомневаюсь, — буркнул он, и от взгляда в мои глаза его аж передернуло.

Ну, сам виноват. Столь глубоко заглядывать во Тьму без последствий невозможно. Если в тебе есть хоть крупица страха, Тьма отразит его обратно, и ты станешь бояться больше. А потом она отразит его еще раз. И еще. И с каждым «отражением» она будет возвращать только больше страха без какого-либо предела.

Сначала страх сменится паникой. Потом перерастет в ужас. Если и к тому моменту бедолага по какой-то причине не сбежит, а продолжит вглядываться во Тьму, остановит этот рост страха только его смерть. И все это произойдет за считанные секунды.

Впрочем, это только одна из граней матери Стихий. Так что бояться ее более чем разумно и навряд ли найдется хоть один человек, который когда-либо сможет посмотреть на Тьму моими глазами.

И с этим фактом я уже давно смирился.

— Так получается, ты помнишь Императора? — заметив, что Макс оклемался, перевел я тему.

— Не совсем так. Родовая память работает не так, как обычная. Это скорее смутные образы, которые возникают не сами по себе, а только под влиянием мощных связанных с ней триггеров. И «зашита» память так глубоко, что с каждым поколением триггер нужен все более сильный. Сомневаюсь, что без Аглаи я вообще бы хоть что-то вспомнил. Но она помогла мне. Помогла обуздать силу. Помогла понять кто я. Помогла вспомнить. Она была мне словно как мать, Маркус… — чуть дрогнувшим голосом добавил Макс.

— Сочувствую, — искренне отозвался я.

— Спасибо, — грустно улыбнулся блондин, — так что ты пришел узнать? Задавай любой вопрос. Я отвечу, если смогу.

— Ты слышал о «Миротворце»?

— Да, — серьезно кивнул Макс и понятливо хмыкнул, — но тебя интересует не он. Ты ищешь остальные проекты Императора.

— Знаешь о них?

— Немного, — скривился, словно напрягая память, Макс, — прости, я знаю только, что их было три. Знаю о «Миротворце», и… — с этими словами блондин особенно напрягся, приложил руки к вискам. Начал хмуриться, руки его задрожали, лоб прошиб пот.

Я терпеливо ждал, но, когда Макс начал заваливаться на бок, едва не потеряв сознание, я подхватил его под руки и строго произнес, — достаточно.

Выглядел блондин так себе и не сразу осознал, где вообще находится и что происходит. Чтобы привести его в чувство, потребовалось полная бутылка Ильретеевского и десять минут тишины, спустя которые взгляд Макса стал чуть более осознанным, а стихийный ответ вокруг него стабилизировался.

В мое время я с такими способами передачи памяти не сталкивался, потому могу только предполагать, но, судя по всему, это техника высшего порядка. И энергетические затраты на нее соответствующие.

— Прости, — виновато подал голос Макс, — нужный образ словно бы совсем рядом, но как только я пытаюсь до него дотянуться, он ускользает…

— Не перенапрягайся, приятель, у меня пока есть пара других зацепок. А тебе сейчас лучше отдохнуть. Помочь тебе вернуться в палату? — спросил я.

— Не надо, Маркус, оставь меня тут. Я буду в порядке, — отмахнулся Макс и опустился в тоже самое положение, в котором я его тут и застал.

Сидя привалившись спиной к перилам и с поднятым к небу взглядом.

— Как скажешь, приятель, — вздохнул я и направился к выходу.

— Ты ведь завтра возвращаешься в столицу? — остановил меня голос Макса.

— А ты нет? — повернулся я.

— Вернусь как закончу дела, — неопределенно пожал тот плечами и, покрутившись на холодном полу крыши, достал из кармана какой-то сверток в белом платке и швырнул мне.

Я поймал его и развернул, покручивая на ладони отливающий голубыми искрами массивный перстень с изображением Молнии. И это была не современная эмблема Клана Молнии, а старая, которую носили бойцы Ордена и сам Паладин. Изображение слегка отличалось в деталях, но видно, что нанес его человек знающий и сделал это как минимум пять сотен лет назад.

Любопытная вещица.

— А тебе он разве не нужен? — спросил я.

— Он принадлежал Третьему, и в других руках бесполезен. Просто красивая и давно сломанная игрушка, важная для меня как память и триггер для активации воспоминаний. Передай перстень Диане, и она сделает все, что скажешь. Без лишних слов, вопросов и обсуждений. Опережая твое возмущение, я понимаю, что ты не станешь ничего просить, но я уже распорядился подготовить для тебя список снаряжения и техники. Без обид, Маркус, но я видел с каким хламом тренируются твои люди. Не переживай, это не благотворительность. Лишь список. Что с ним делать, решать тебе. Но знай. Эти товары мы никому не продаем, они эксклюзивны и исключительно для внутреннего пользования Кланов Астрала и Молнии, и я даю тебе доступ к ним. Но и цена у них будет соответствующая. Передашь перстень Диане, и через нее сможешь заказать все, что пожелаешь. А еще с ним Диана не станет винить тебя за то, что я останусь здесь еще на несколько дней.

— Так уж и не станет, — скептично хмыкнул я.

— Ладно, винить станет, — вздохнул Макс, — но не вслух. Получив от тебя перстень, она поймет, что ты знаешь обо мне все, и по данной мне клятве не сможет причинить тебе вреда. Даже если со мной здесь что-то случится.

— Еще один на тот свет собрался… — вздохнул я себе под нос.

— Чего?

— Ничего, — фыркнул я и пустил в разряженный перстень искорку энергии Тьмы.

То, что Макс принял за сломанную игрушку, оказалось просто разряженной игрушкой. Пара аккуратных манипуляций, сброс старой привязки и закупоренные каналы перстня открылись и готовы принимать энергию нового владельца.

Владельца, которому я этот теперь сверкающий словно новый перстень и кинул.

А сам, не дожидаясь реакции Макса, покинул крышу и, беззаботно сложив руки в карманы, направился вниз по лестнице.