Праведники

ГЛАВА 21

Суббота, 06:36, Манхэттен

Они нежились в широкой белоснежной постели. В раскрытые окна вливалось тепло солнечного утра. Им повезло поселиться в красивом отеле, расположившемся в колониальном особняке прошлого века. С улицы долетали чьи-то голоса, гудки машин, выкрики торговцев фруктами, под потолком лениво летал заблудившийся комар. Они с Бет еще не отдышались после сладостного утреннего секса. Влажные от пота тела приятна утопали в прохладных простынях, на душе было легко…

Уилл вздрогнул и проснулся. Постель была пуста. Собственно, это была не постель, а выцветший красный диванчик в студии Тиши. Она сама устроилась на раскладушке за ширмой. Когда раскладывала ее, смущенно обронила:

— Я часто ночую здесь… когда заработаюсь…

Ожесточенно потерев ладонями лицо, Уилл включил карманный компьютер. Писем от похитителей не было. Зато пришло сразу два письма от Хардена и несколько записок от отца, который умолял Уилла связаться с ним и не держать его в томительном неведении. Телефон валялся на стуле мертвый и погасший. Зарядка кончилась, еще когда он был у Тома.

Он прошлепал к барной стойке, рассчитывая отыскать там мобильный Тиши. Отыскал и обрадовался — он был той же марки, что и его. Значит, где-то здесь у нее должна быть и зарядка. Рыская вокруг, он наткнулся на ее вчерашний этюдник. Никаких записей на нем, против его ожидания, не оказалось. На листе бумаги было выстроено нечто вроде генеалогического древа или модели молекулы — маленькие кружочки, соединенные прямыми и косыми линиями.

Тупо уставившись на этот затейливый рисунок, он вдруг вспомнил о самом главном, что она сказала ему вчера, — ребе давно умер. Все эти портреты и упоминания, которые буквально лезли ему на глаза в Краун-Хайтсе, трон в синагоге… все это, выходит, рассказывало о человеке, который вот уже два года как находился в могиле?

Тиша рассказала ему, что ребе умер тихо и мирно — во сне. Его кончина погрузила в скорбь не только маленькую общину в Краун-Хайтсе, но и весь иудейский мир. В последние годы его жизни о нем все говорили не просто как о духовном лидере хасидов, но именно как о реинкарнации мессии.

— Иудеи верят, что в каждом поколении людей рождается человек, способный стать мессией, — рассказывала Тиша. — Это вовсе не значит, что именно он станет мессией, но если Господь посчитает, что пришло время, ему будет на кого возложить эту роль.

— И тогда этот человек станет «Мошиах»?

— Да, тогда этот человек станет мессией. Ребе был кандидатом. По мере того как его авторитет рос, люди постепенно стали приходить к выводу, что именно он станет тем, о чьем пришествии они мечтали. «Близится время, мы еще застанем», — говорили старики вокруг, когда я была маленькая. Честно сказать, я думаю, что ребе поощрял такие разговоры и умонастроения. Подогревал их.

— Он любил власть и славу?

— Как сказать… Ребе жил подчеркнуто скромно. Занимал всего несколько комнат, да и те были обставлены почти по-спартански. После смерти жены он с головой погрузился в изучение религиозных трудов. Нередко засыпал за книгой. Правда, всем известно, что он уделял сну очень мало времени. Два-три часа в сутки. Просыпаясь, просто включал лампу и продолжал работать. Не забывал, впрочем, и о делах земных. Писал… точнее, надиктовывал письма во все концы света, наставлял на путь истинный всех, кто к нему обращался, предлагал помощь и поддержку… Вот ты думаешь, что хасиды — это нечто вроде секты? А тебе не приходило в голову, что по уровню — организации и распространенности — своего влияния хасидская община подобна интернациональной корпорации? Почти нет такого города на земле, где бы не было представительства хасидов. Даже в самых глухих и заброшенных уголках планеты, где и евреев-то отродясь не бывало, всегда найдется хасидский проповедник. На случай, если туда забредет какой-нибудь путник-единоверец и ему потребуется совет, помощь или кошерная пища. Ребе мог сказать кому-нибудь: «Поезжай в Гренландию». И люди ехали. Я затрудняюсь четко определить его статус в общине… Нечто среднее между председателем совета директоров крупной компании и команданте в армии революционеров-подпольщиков. — Тиша улыбнулась. — Он был Биллом Гейтсом и Че Геварой в одном лице. И прожил, между прочим, почти до ста лет.

Уилл вновь вызвал в своей памяти испещренное морщинами лицо седобородого старца. Хорош революционер…

— Но когда он умер, это поначалу стало крушением надежд для тысяч хасидов. Трудно стать мессией, если ты лежишь в гробу, не так ли?

— Пожалуй…

— Вот ты и не прав! Со временем его наиболее твердые в вере приверженцы зачастили, на кладбище, где стали проводить целые сутки напролет. Когда их спрашивали, зачем они туда ходят, они отвечали: «Мы ждем».

— Кого?

— Ребе, разумеется. Они ждали того момента, когда ребе восстанет из мертвых и все-таки исполнит свое предназначение.

— Ты уверена, что мы сейчас говорим об иудеях, а не о христианах?

— Абсолютно. Но как бы странно это ни выглядело со стороны, можешь мне поверить, те хождения сделали свое дело. Вопрос о воскрешении ребе дискутируется до сих пор, причем весьма активно. Кое-кто стал поговаривать, что община Краун-Хайтса отошла от иудаизма и превратилась в автономную секту. Смыкающуюся, между прочим, во многом именно с христианством, которое выросло из иудаизма. Просто христиане верили в воскрешение и пришествие мессии. Теперь в это верят хасиды из Краун-Хайтса.

— Поразительно!

— Разница в том, что Христос уже воскресал, а хасиды еще только ждут воскрешения.

— Но христиане ждут второго пришествия.

— Хасиды тоже ждут. Все чего-то ждут. В Краун-Хайтсе многие уверены, что настанет день, когда ребе вернется к ним и скажет, что все будет хорошо.

— Ты говоришь об этом с издевкой.

— Да, потому что сама в это не верю. Кстати, иудаизм допускает воскрешение мертвых. И нигде не написано, что одним из таких воскресших людей не может быть мессия. Но это все, так сказать, теория. На практике же мне просто жаль этих несчастных, которые днюют и ночуют на кладбище. Они похожи на детей, потерявших родителей. Пусть они сколько угодно говорят о том, что они «ждут». На самом деле они просто таким образом страдают.

Уилл вновь вспомнил то, что ему довелось увидеть в синагоге. С каким неистовством все эти люди призывали ребе… Это было и смешно, и трогательно одновременно. И трудно было поверить, что эти же самые «дети» едва не утопили его в ледяной воде. Воистину Уиллу нелегко было проникнуться к ним теми же сочувствием и жалостью, какие испытывала Тиша.

— Послушай, а откуда ты все это знаешь?

— Я имею обыкновение читать газеты, — быстро ответила она. — Обо всем этом писала «Нью-Йорк таймс».

Уилл мысленно треснул себя по лбу и крепко выругался. В спешке он не догадался навести в Интернете справки о нью-йоркских хасидах. Возможно, он узнал бы все то, что сейчас рассказала Тиша. Во всяком случае, он бы знал, что ребе давно нет в живых. И ужасно обидно было сознавать, что Тиша почерпнула информацию из его же собственной газеты, которую Уилл привык раскрывать исключительно для того, чтобы прочитать свою заметку или заметки коллег-конкурентов.

Все это было прошлой ночью, а сейчас настало утро и он тупо шарил по барной стойке в поисках зарядки для телефона. Наконец нашел и воткнул в сеть свой мобильный. Тот потихоньку начал оживать. Первыми на очереди были сообщения голосовой почты — три от отца и три от Хардена. Тон редактора с каждым новым посланием становился все более саркастическим. Предпоследнее сообщение гласило: «Не иначе ты сейчас трудишься над материалом, который принесет нам с тобой по меньшей мере Пулитцера[21]!», а последнее: «Мне очень сложно представить, какое из твоих возможных объяснений сможет убедить меня не купить тебе билет на первый же рейс до Англии». Затем пошли SMS-сообщения. Одно от Тома — тот желал Уиллу успеха.

А затем вдруг он прочитал: «FOOT RUNS В. Gates» («Нога бежит. Б. Гейтс»).

Он попытался определить номер отправителя, но безуспешно. Уилл даже не смог установить, когда сообщение было отправлено, ведь он только сейчас включил свой телефон. Он еще раз перечитал короткий текст. Бессмыслица какая-то…

Тем временем из-за ширмочки появилась, сладко потягиваясь, Тиша. Даже в мешковатых шортах и майке она оставалась привлекательной. Уилл непроизвольно опустил глаза и уперся взглядом в знакомое до боли колечко в пупке. Прежде чем он успел что-то сообразить, по телу его прошла легкая волна возбуждения. Впрочем, почти сразу же ее догнала и накрыла волна жгучего стыда. Это каким же надо быть подонком, чтобы испытывать желание к бывшей подружке в сложившихся обстоятельствах — когда любимая жена находится в заложниках у религиозных фанатиков и ее жизни угрожает вполне конкретная опасность… Взяв себя в руки, Уилл коротко кивнул Тише и тут же отвернулся.

К счастью, Тиша не собиралась разгуливать перед ним в одной маечке и вновь удалилась за ширму, чтобы одеться. Когда она наконец вышла, Уилл протянул ей свой телефон.

— Смотри.

Тиша первым делом нацепила на нос очки. Возиться с линзами сейчас не было времени.

— Так, так… — неопределенно проговорила она, вглядываясь в экранчик телефона.

— Полагаю, это от них, — поделился с ней догадкой Уилл.

— Как они узнали твой номер?

— Они перетряхнули весь мой рюкзак, который я оставил у Сэнди.

— Нет, это стало бы нарушением законов Шаббата. Кстати, по этой же причине они не могли отправить тебе это сообщение.

— Послушай, а топить ни в чем не повинного человека в ледяной проруби Шаббат, выходит, не запрещает?

— Теоретически нет. Они при этом не пользовались ни электрическими, ни электронными приборами.

— Ага, стало быть, против убийства человека без применения технических средств правоверные иудеи не возражают!

— Слушай, Уилл, не надо опять заводить эти разговоры. Я просто объясняю тебе правила, которые не мной были придуманы. Шаббат налагает на людей вполне определенные ограничения, через которые иудей сможет переступить лишь в самом крайнем случае. Пока что твои «друзья» не нарушали правил Шаббата. Это сообщение скорее всего не от них.

— Ты же сама говорила, что пикуах нефеш может оправдать любое нарушение правил.

— Пикуах нефеш — это тоже действия, вызванные крайней необходимостью. Да, действуя во спасение души человеческой, они могли нарушить правила Шаббата.

— То есть все-таки могли отправить мне сообщение?

— Маловероятно, но да, могли.

— Давай пока исходить из того, что это они. Что может означать эта идиотская фраза про ногу? Какая нога? Куда бежит? При чем тут Билл Гейтс?

— Ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю?

Уилл насупился. Тиша всплеснула руками.

— Ну хорошо, давай рассуждать. Выражение «нога бежит» не несет в себе никакого очевидного смысла. Стало быть, речь идет об иносказании.

— А подпись?

— Можно подумать, ты сам никогда не отправлял друзьям открытки с такими подписями: Билл Гейтс, Микки Маус, Санта-Клаус… Подпись ничего не значит.

Тиша вновь уставилась на экранчик телефона, отошла к дивану и присела.

— А ну-ка передай мне вон тот блокнотик, — попросила она. — И ручку.

Уилл сделал, как она просила, и присел рядом с ней, стараясь не касаться ее и досадуя на себя за свою похотливость.

Тиша написала на бумаге: «GPPU SVOT».

— Ну и что это?

— Если это шифр, то он смахивает на простой код подстановки, когда следует читать сообщение не по исходным буквам, а по другим. Например, по соседним. Что у нас после F? Правильно, G! Что после О? Правильно, Р!

— И как же ты переведешь мне эту абракадабру?

— Никак. Попробуем взять другие буквы, которые стоят в алфавите не после, а перед исходными.

«ENNS QTMR».

— Боюсь, Тиша, этот вариант немногим лучше.

— Да, ты прав… — задумчиво произнесла она.

Ее голос выдавал не столько разочарование, сколько спортивный азарт школьницы, решающей интересную задачу по алгебре.

— Что теперь?

— Подведем краткий итог, чтобы потом к этому не возвращаться. Если мы берем буквы, которые стоят после исходных, то вместо «FOOT» получаем «GPPU». Если же мы берем буквы, которые стоят перед исходными, то «FOOT» превращается в «ENNS».

— Это я уже понял. Что из этого следует?

— Это код, Уилл, я знаю, это код. С подстановкой не получается, давай попробуем другой принцип.

Тиша наскоро выписала на листке бумаги в одну строчку все буквы английского алфавита. Затем точно под ней вывела алфавит наоборот.

ABCDEFGHIJKLMNOPQRSTUVWXYZ

ZYXWVUTSRQPONMLKJIHGFEDCBA

Уилл тупо следил за процессом.

— Теперь представим, что букве F, шестой с начала алфавита, соответствует буква U — шестая с конца.

— Пиши!

«ULLG IFMH».

— Черт! — прошипел Уилл, треснув кулаком по раскрытой ладони. — Тиша, у меня в глазах рябит от этих букв, будь они промяты вместе с тем, кто их придумал!

— А знаешь, что я подумала… Это довольно странно… Американцы обычно не отправляют по эсэмэс подобные сообщения. Они вообще почти не пользуются этой услугой.

— Зато англичане делают это очень часто.

— Мы сейчас говорим не об англичанах. Американец скорее воспользовался бы электронной почтой. Почему отправители нашего текста этого не сделали?

— Они уже поняли, что мне ничего не стоит вычислить их адрес. Иначе я не заявился бы прямиком в их логово, в Краун-Хайтс.

— А зачем им скрываться от тебя теперь, когда вы уже встретились? Напротив! Если бы они решили послать тебе сообщение, то позаботились бы о том, чтобы ты сразу понял: оно пришло именно от них! Нет-нет, Уилл, что-то подсказывает мне, что эсэмэс они воспользовались не случайно… Ну-ка, дай мне сюда свой мобильный!

Она жадно схватила аппарат, быстро отыскала в меню раздел SMS-сервиса, выбрала опцию «Создать сообщение» и стала что-то быстро набирать, стирать и снова набирать. Уиллу пришлось пододвинуться к ней вплотную, чтобы видеть, что она делает. Он невольно вдохнул аромат ее волос и почувствовал легкое головокружение. Предательская память тут же вытащила с какого-то пыльного чердака его сознания воспоминания о страстных ночах, жадных поцелуях, откровенных позах…

Удивительно, но в ту же самую секунду он вдруг вспомнил запах Бет. Он любил подкрадываться к ней сзади и тыкаться носом в ее шею, когда она душилась перед выходом из дома. Возбуждение накатывало мгновенно и бывало столь сильным, что Уилл едва удерживался, чтобы не сорвать с жены одежду и не затащить ее в постель. И после этого он постоянно смотрел на часы, нетерпеливо дожидаясь их возвращения домой…

Он вновь поймал себя на том, что против воли возбудился. Проклиная себя, Уилл судорожно свел ноги и заставил себя вновь переключиться на процесс дешифровки странного сообщения.

Тиша быстро набрала на дисплее: «FOOT».

Затем нажала на «звездочку», и на губах ее появилась довольная улыбка. При первом нажатии «звездочки» написанное слово осталось неизменным, при втором оно поменялось на «FONT», затем на «DONT», затем на «ENOU», «ЕМОТ», «DONU», «ENNU» и наконец вновь вернулось к исходному значению — «FOOT». Тиша быстро глянула на Уилла, словно хотела сказать: «Ну, понял теперь?» Затем снова нажала на «звездочку» три раза, и на экране высветилось: «DONT».

Тиша нажала пробел, набрала «RUNS» и вновь прибегла к услугам «звездочки», перебирая варианты: «SUMS», «SUNS», «PUNS», «STOP», «RUMP», «SUMP», «PUMP», «STOR», «SUNR», «QUOR». В итоге она остановила выбор на одном из них и с довольным видом передала телефон Уиллу.

— Читай! — бросила она тоном отличницы, решившей задачу раньше всех в классе.

Уилл взглянул на экран телефона. Бессмысленное выражение «FOOT RUNS» теперь приобрело вполне понятный вид: «DONT STOP» («Не останавливайся»).

Использованный отправителем трюк, собственно, и не являлся кодом. Это была просто хитрая система подсказок, встроенная во все мобильные телефоны и предлагающая пользователю все возможные смысловые варианты из выбранного набора букв. Уилл никогда прежде не сталкивался со столь остроумным методом шифровки сообщений и поневоле восхитился смекалке тех, кто послал ему это SMS-сообщение.

Тем временем Тиша уже оправилась от минутной эйфории и вновь помрачнела. Шифр они разгадали, но смысл сообщения оставался загадочным.

— Но в итоге… при чем тут Билл Гейтс, скажи мне на милость?

— Ну, давай глянем. — Она вновь забрала у него аппарат. — Слово «GATES» превратилось в «HATES», «HAVES», «HAVER» и «HATER».

— И что? Если речь идет о подписи, то существительное тут только одно: «HATER», или «ненавистник». Мне это нравится!

— Необязательно «ненавистник». Есть еще один популярный вариант шифра, который носит название «код замены». Это когда вместо исходных значений слов следует брать противоположные, антонимы.

— То есть ты хочешь сказать, что подпись следует читать как «друг»?

— Да.

— А тебе не кажется, что это несколько притянуто за уши?

— Нет, не кажется. Тем более что вариант «HAVER» говорит нам о том же. «Хавер» в переводе с иврита как раз и значит «друг».

— Да… — только и смог произнести Уилл.

— Итак, тебе пришло эсэмэс-сообщение, которое следует воспринимать как наказ: «Не останавливайся! Друг». — Тиша стала расхаживать по комнате взад-вперед, лицо ее было суровым и сосредоточенным. — Возникает вопрос: кто этот друг и почему он посчитал нужным дать тебе совет? Другими словами, у кого были основания решить, что ты можешь плюнуть на все и сдаться?

— О том, что происходит, знает очень немного людей. Я, ты, отец, Том и хасиды.

— Ты абсолютно в этом уверен? Может быть, есть и другие посвященные?

Уилл задумался и вдруг некстати вспомнил сначала о коллегах, а потом и о Хардене. Рано или поздно объясниться с ними придется…

— Нет, я уверен, что больше никто об этом ничего не знает. Скажу больше: поскольку ни тебе, ни Тому, ни отцу нет никакого смысла посылать мне анонимные сообщения, я прихожу к выводу, что этот совет дали мне хасиды. А это может означать только одно: в их рядах наметился раскол.

— То есть?

Уилл усмехнулся, радуясь, что хоть в чем-то оказался сообразительнее Тиши.

— Человек, который отправил мне это сообщение, был в курсе моей встречи с ребе… или как его там звали. С тем, кто потребовал от меня держаться подальше от всей этой истории и терпеливо ждать. Человек, который отправил мне это сообщение, очевидно, придерживается иной точки зрения и не согласен с ребе. И, знаешь, похоже, я начинаю догадываться, кто этот человек.