Право на магию

41.2. Наследница Тьмы

«Да тише ты, разбудишь же!»

«Да это ты сам ложками гремишь, вот не мог деревянную взять, нет же, серебряные приборы ему подавай! А то серебро кто в последний раз чистил?»

«Да вот я тебя сейчас этой самой ложкой… Лучший фарфор достал, а ты бы еще рукой предложил хлебать!»

«Ш-шш!!… Ну говорил же!»

Просыпаться под яростное и до боли знакомое перешептывание было приятно. Прежде чем я открыла глаза, губы сами собой растянулись в улыбке, а ноздри уловили запах свежего хлеба и мясного бульона.

«Ну вот, с тебя же лыбится, позорище!»

— Как же я по вам скучала, ребята, — я сладко потянулась, наконец открыв глаза, и чуть не подпрыгнула из положения лежа. Прежде невидимые голоса обрели вполне себе четкие очертания. И прямо сейчас две кучерявые головы пялились на меня в две пары глаз на расстоянии ладони от лица. Остальное их полупрозрачное продолжение элегантно телепалось в воздухе.

— А мы-то, Ардиночка! — счастливо переглянулись они.

— А… э-э… это теперь всегда так будет? Я же вас вижу!

— Продрала наконец глазки! — с восторгом хлопнул в ладоши… Йося?

— Цыц, недоношенный, — пихнул брата в бок… наверно, Сеня. — А как же иначе, Ардиночка? С тебя печать сняли, теперь благодаря магии родства своих всегда увидишь.

Точно! Магия родства — серебряная полоска, Интальд-основатель, Врата, печать-сигил… Все это вихрем пронеслось у меня в голове.

— Стоп, как «своих»?.. А вы разве тоже… Хельме говорил, вы вообще из другого мира сюда попали!

— Из другого мы как раз вернулись. Этой самой родовой магией и вытащило обратно в родной мир, в Академию. Теперь поди узнай, как нашу маман на сносях на ту самую Землю занесло. А тридцать лет ведь там прожили, горя не знали. Так что, считай, мы тебе через три колена двадцатиюродные дядюшки.

— Всю жизнь только о таких и мечтала! — искренне обрадовалась я. — А где я, кстати, чья это комната? И что произошло, вы же там были, расскажите.

— Э-э, ты вот лучше супчика пока похлебай, тебе волноваться вредно. Ты сейчас в лекарском крыле, в отдельной палате, тут и такие бывают — хоть на что-то этот расхититель коньячный сгодился. Ты там малость не сдюжила, в обморок хлопнулась, ну вот два дня и проспала…

— Два дня?!.. А что Врата? А Интальд? Ох, а Беата-то извелась, наверно!

Йося с укоризной взглянул на болтливого брата и щелчком отправил бесплотного близнеца в дальний полет. За дверью послышались шаги.

— Эх-х, ну вот, помянешь черта… крыжта, по-вашему. Все, плюшечка моя сдобная, отдыхай, нам тут не велено быть.

- Называть-то вас как теперь, дядюшки?

— А над этим мы еще подумаем, — важно приосанились духи и растворились в воздухе.

В комнату вошла мистрис Нерайя, целительница, и всплеснула руками.

— Пришла в себя, ну наконец-то! Так, а что ты ешь? Откуда у тебя еда? Говорила я им, никакой еды до осмотра! Ну, попляшут у меня эти птенчики…

Я поспешно проглотила недожеванный хлеб.

— Здравствуйте, госпожа Нерайя.

— Илза, знакомились же, — смягчилась дама, — Давай уж, доедай, оголодала поди.

Осмотром целительница осталась довольна, хотя в этот раз почему-то держалась на приличном расстоянии. После заставила пройтись по комнате и даже присесть пару раз.

— Госпожа Илза, почему я здесь?

— У тебя, милая, как бы это назвать… Вот магическое истощение бывает, а чтобы наоборот — даже не знаю… Перенасыщение, наверно. Ну оно и неудивительно, столько времени магию сдерживать. Это с начала учебы три с лишним месяца прошло, а сколько до этого в себе держала? Когда тебе восемнадцать исполнилось? Вот с того времени и считай.

— Так я не сама держала, она запечатана была. А когда мой день рождения я и вовсе не знаю…

— Да-да, сказали уже. Ты оба дня без сознания провела, а тело само стремилось от излишков избавиться, вот и… — она почему-то обвела рукой комнату.

— Вот и что? — не поняла я.

— Да сама посмотри, — из под кровати она вытащила корзину с гладкими камнями-голышами. — Натаниэль такую же полную вчера унес.

— Я Вас не понимаю, госпожа Илза…

— Ох, да что там… Все равно узнаешь. Его светлость под щитом пока дотащил тебя сюда, так чуть самого не пришлось укладывать на койку. Эвина с Ксавией еще двумя щитами страховали, и то не досмотрели, даже двери открывать не пришлось — сами раскрошились. Магия из тебя выходила лишняя. Да что выходила — хлестала во все стороны. Это ведь уже вторая комната… В первой за три часа все выжгло, а внешняя стена так и вовсе развоплотилась. Натаниэль и придумал все твои лишние силы в амулеты-накопители сбрасывать, а господин Шентия направлял, куда нужно. Так первые сутки и просидели, не отходя от тебя ни на шаг…

— И это все… из меня выходило? И развоплощение тоже? — мне стало не по себе. Я помнила, как выглядит развоплощение, был такой маг на показательных выступлениях перед турниром. Каменного голема не то что в порошок стер, его просто не стало, а на его месте повисло жуткое ничто.

Илза кивнула.

— Ты без сознания была, а пробудить никак не удавалось. А в таком состоянии кто бы смог себя контролировать…

— А что сейчас? — мне вдруг стало страшно. Да что это за сила такая? Я не хочу крушить и развоплощать!

— Вчера все и вышло, я так думаю. Последние сутки ты уже просто спала. Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Хорошо… гораздо лучше, чем в последние дни. Нет, даже отлично себя чувствую! Съесть бы только чего-нибудь еще. Госпожа Илза, а что… вообще про это говорят? Я невольно присутствовала в кабинете ректора при важном разговоре, который так и не завершился, а потом все и закрутилось…

— Ой, милая, это же Академия. Я уже каких только сплетен не наслушалась. Толком никто не понимает, что там у Врат произошло, но и я тебя пытать не стану. Захочешь — сама расскажешь, но, боюсь, тебе и в этот раз не только со мной объясняться придется… Все слышали жуткий грохот в привратной башне, многие потом взахлеб рассказывали, будто ты Врата разрушила, упаси Эрба, а те сами же собой заново отстроились и тебя прокляли. В них ты и стояла, одержимая демонами, и чуть не молнии из глаз метала, пока тебя не скрутили маги…

— Да и близко так не было! И я не одержимая…

— А то я сама не вижу? Только поди объясни всем остальным, как ты в башню проникла, и откуда такую силу взяла. Черную, как сама Тьма… Давно здесь такой чистой, неразбавленной магии не видели. А как она из тебя хлестала по пути к лекарям — вот на это все вдоволь насмотрелись. Да и мне поработать пришлось… Еще мэтр Дрэйзо отчего-то назвал тебя наследницей, хотя ему тут же в рот невесть откуда яблоко прилетело. Но кто-то подхватил сдуру, так тебя теперь и величают — Наследницей Тьмы.

Мне стало дурно.

— Госпожа Илза… Вы ведь не верите во все это? Это же чистейшей воды бред.

— Я, милая, будучи целителем, такого бреда в своей жизни наслушалась, на пять Академий хватит. А ты и в голову не бери, нервничать тебе сейчас совсем не нужно. Зря рассказала, жалею уже.

— Нет-нет, что Вы! Я Вам очень благодарна, Вы так ко мне добры. И мне жаль, что я ваше крыло порушила. Скажите, а я могу идти? Или снова под охраной?

— Иди, милая, — улыбнулась мистрис Нерайя. — Тебя там заждались уже. Да не забудь к Натаниэлю… мэтру Эрдису заглянуть, очень он за тебя переживает.

Меня действительно ждали. У наспех сколоченных дверей на входе в больничное крыло топтались Анхельм и Мекса. Без лишних слов я просто повисла на шее Хельме.

— Ардина, как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила Мекса. Да я даже по ее нечеловеческой сдержанности соскучилась!

— Отлично! Замечательно! Как же я рада вас видеть! О-о, мне столько нужно вам рассказать! Я снова здесь учусь, вы знаете?

— Знаем, — тоже осторожно ответил Хельме. Он обнимал меня словно хрустальную вазу, самыми кончиками пальцев. Я разжала объятия и мне показалось, что Хельме даже отстранился с некоторым облегчением.

— У меня есть магия! Настоящая! Нет, вы можете себе это представить?!..

— Мы очень хорошо это представляем, Ардина.

— Да откуда же, — засмеялась я. — Вы не поверите, что случилось! Да что с вами! Вы почему такие смурные?..

Оба молчали, переглядываясь, и мне что-то стало не по себе.

— Мы знаем про твою магию, Ардина. Я многое видела в Лесу. Но это… это…

— Это было страшно, — ответил за Мексу Хельме.

Мое веселье и радость враз испарились, когда я вгляделась в лица друзей. О боги, они что… боятся? Меня?

— Хельме… Мекса… Мистрис Нерайя рассказала мне кое-что, но вы же можете верить этим выдумкам! Да, знаю, я что-то разрушила, когда была без сознания. Но это далеко не все, это только половина! Оно само, тогда я не контролировала себя, но я могу больше, много больше! Скоро остальная моя магия восстановится и вы сами все увидите!

Лицо Хельме болезненно исказилось при этих словах.

— Ты ранила четверых студентов, не считая разрушенного больничного крыла. Одному руку так и не сумели спасти.

— Да нет же, Хельме! Это только часть! С меня сняли печать и пробудили магию, но вы еще не видели ее всю, она прекрасна… Ранила? Бред!! Вы тоже поверили этим слухам?

— Мы видели это собственными глазами, Ардина, — упавшим голосом ответил Хельме.

- Что?.. Нет! Этого не может быть… Я никогда не смогла бы… О боги, Анхельм, Мекса, вы же меня прекрасно знаете! Мы же триангл, да? Так почему вы мне не верите?

Я начала приходить в отчаяние. Да как это возможно, чтобы мои собственные самые близкие друзья смотрели на меня как на чудовище?!.. Но они молчали.

— Вы действительно думаете, что это я? Я бы никогда… Вы же знаете… Мэтр Эрдис говорил, что я просто не способна на такое! Да, это тоже моя магия, но ведь не вся! — меня начало трясти от того, что мои друзья меня не понимают. Я протянула руки к ним, но тяжелая густая волна вдруг придавила мои плечи. Хельме отшатнулся, Мекса сделала неуловимый пасс ладонью. Я проследила их взгляд — на моих пальцах плясало черное пламя. Я попыталась сбросить его, но оно разгоралось лишь сильнее, питаясь моим отчаянием и болью.

— Уходите, — только и смогла прошептать я, из последних сил сдерживая тьму.

До последнего я не верила, что они послушают меня. Мой прекрасный добрый Хельме, благородная сдержанная Мекса, они все же развернулись и ушли прочь. Меня затрясло, магия рвалась наружу — черная, злая — и я не знала, как это прекратить. Пока сильные чужие руки не обхватили меня сзади, сводя ладони вместе и направив их на ближайшую стену. Ни в чем не повинная каменная перегородка обратилась в пыль. А я, выплеснув непокорную тьму, разрыдалась от бессилия на груди его светлости.