Преследуй меня

Глава 20

СОФИЯ

Моя голова пульсирует, когда сознание возвращается. Комната кружится, заставляя мой желудок скручиваться, когда я приподнимаюсь. Это не моя кровать. Матрас слишком мягкий, постельное белье слишком тонкое.

Память бьет как кувалдой — лицо Николая, игла, предательство. Мои руки дрожат, когда я прикасаюсь к шее, куда он сделал мне укол.

— Ублюдок! — Слова вырываются из моего горла, когда я вскакиваю с кровати, чуть не падая, когда мои ноги подкашиваются подо мной. Роскошная комната, оформленная в кремовых и золотых тонах, с тяжелыми портьерами, закрывающими то, что должно быть окнами. Тюрьма, какой бы позолоченной она ни была.

Я, пошатываясь, подхожу к двери, пробуя ручку. Разумеется, заперта. Гнев пробивается сквозь затяжное действие наркотика, который он в меня вколол.

— Выпусти меня! — Я хлопаю ладонью по массивному дереву. — Николай! Немедленно открой эту дверь!

Я кричу, колотя кулаками по двери. — Ты не можешь держать меня здесь! Это похищение, ты, психопат!

Тишина, которая сопровождает мои крики, только разжигает мою ярость. Я пинаю дверь, не обращая внимания на боль, пронзающую мою босую ногу. — Я доверяла тебе! И это то, что ты делаешь? Накачиваешь меня наркотиками и сажаешь под замок?

У меня горло горит, но я не могу остановиться. Не остановлюсь. — Я никогда не прощу тебе этого! Никогда!

Я врезаюсь плечом в дверь, зная, что это бесполезно, но мне нужно бороться. От удара по моей руке разливается боль. — Ты такой же, как все остальные — думаешь, что можешь контролировать меня, владеть мной!

Слезы ярости и предательства текут по моему лицу, пока я продолжаю штурмовать дверь. — Я ненавижу тебя! Ты слышишь меня, Николай? Я ненавижу тебя!

Мой голос срывается, и я соскальзываею по двери, моя энергия иссякает так же быстро, как и появилась. Но я не сдамся. Не позволю ему победить.

— Выпусти. Меня. отсюда. — Каждое слово сопровождается очередным ударом моего кулака по дереву.

Замок щелкает, и я вскакиваю на ноги и отступаю от двери, напрягая мышцы. Массивная фигура Николая заполняет дверной проем, его стальные глаза наблюдают за мной с приводящим в бешенство спокойствием.

— Ты проснулась. — Его голос мягкий и сдержанный. — Хорошо. Нам нужно...

Я бросаюсь на него, размахивая кулаками. Мои костяшки пальцев касаются его челюсти, но он едва заметно вздрагивает. Когда я целюсь ему в горло, он железной хваткой ловит мое запястье.

— Прекрати. — Приказ в его голосе только подпитывает мою ярость.

Я пинаю его по колену и выворачиваюсь, чтобы вырваться из его хватки, но он слишком силен. На каждое мое движение он реагирует без усилий, как будто имеет дело с истеричным ребенком.

— Люди пытаются убить тебя, малышка. Кастеллано...

— Не называй меня так! — Я вырываюсь из его рук, отступая назад. — Единственная угроза для меня — это ты! Ты вломился в мою квартиру, наблюдал за мной, накачал меня наркотиками...

— Послушай меня. — Он делает шаг вперед, подняв руки. — Записи о твоем усыновлении были запечатаны не просто так. Я сказал тебе в галерее, что твои настоящие родители...

— Заткнись! — Я хватаю хрустальную вазу с ближайшего стола и швыряю ей в его голову. Он пригибается, и она разбивается о стену. — Я не хочу слышать твои оправдания!

— Дело не в оправданиях. — Его челюсть сжимается. — За твою голову назначена награда. Люди, которые убили твоих приемных родителей...

— Не смей говорить о них! — Мой голос срывается. Следующим я хватаю тяжелую подставку для книг, но он оказывается на мне прежде, чем я успеваю ее бросить. Его руки обхватывают мои, прижимая их к моим бокам.

Я с криком отбиваюсь от него. — Отпусти меня! Я ненавижу тебя!

— Ты можешь ненавидеть меня. — Его теплое дыхание касается моего уха. — Но я не позволю им убить тебя.

— Единственный, кто причиняет мне боль, — это ты! — Я наступаю ему на ногу и запрокидываю голову к его лицу, но он предугадывает каждое движение.

— Ты думаешь, что можешь контролировать меня! — Я изо всех сил пытаюсь вырваться из его объятий, мое сердце бешено колотится. — Держать меня взаперти в этой красивой тюрьме!

— Это не... — Его хватка усиливается, когда я сопротивляюсь.

— Отпусти меня!

Я брыкаюсь, моя пятка попадает ему в голень. Он ворчит, но все равно не отпускает меня. — Черт возьми, София, прекрати!

— Никогда! Ты не имеешь права этого делать! — Запах его одеколона вторгается в мои чувства, и все мое тело прижимается к нему. Мое дыхание становится прерывистым.

— Тебя невозможно контролировать. — Его голос похож на низкое рычание, его губы касаются моего уха. От ощущения его горячего дыхания по моему позвоночнику пробегает дрожь. — Даже сейчас ты сражаешься.

Я замираю, моя грудь вздымается рядом с его. Новое напряжение наполняет воздух, разделяющий нас. Его рука обвивается вокруг моего бедра, пальцы собственнически растопыриваются.

— Когда ты дерешься... — Его большой палец касается чувствительной кожи внизу моего живота. — Это делает папочку таким твердым.

Стон вырывается из моего горла, когда его слова разжигают пламя внизу моего живота. Мой гнев сменяется чем-то другим. Чем-то грубым и первобытным. Мое тело выгибается навстречу его телу, стремясь к большему количеству этих прикосновений.

Его низкий смех вибрирует в груди, прижимаясь к моей спине. — Такая отзывчивая, малышка. — Его свободная рука скользит вверх по моему животу, заявляя на меня права.

— Не надо... — Мой протест звучит слабо, когда его пальцы находят мой сосок, потирая его сквозь тонкую ткань рубашки. Мои глаза закрываются, из меня вырывается стон, когда он дразнит чувствительную вершинку.

Дыхание застревает у меня в горле, когда его большой палец обводит мой сосок. Я чувствую его, твердый и напряженный, молящий о большем. У меня вырывается всхлип, предающий меня. Его другая рука скользит вниз, чтобы схватить мое бедро, пальцы впиваются в мою плоть.

— Папочка сейчас трахнет свою непослушную девочку. — Его голос похож на мрачный шепот, полный обещания.

— Нет... — Это слово произносится автоматически, но мое тело предает меня. Мои бедра двигаются, потираясь о свидетельство его возбуждения. Мне нужно сбежать, увеличить расстояние между нами, но мое тело жаждет его. Это битва, которую я не могу выиграть.

Он разворачивает меня, прижимая спиной к двери. Мои руки взлетают к его груди, но он хватает мои запястья, удерживая их одной рукой над моей головой. Его губы обрушиваются на мои, крепко целуя меня.

— Отпусти меня. — Мои губы приоткрываются под его губами в слабом протесте, когда мое тело тает в его объятиях. Его язык вторгается в мой рот, требовательный и собственнический.

— Скажи мне остановиться, малышка. — Его дыхание смешивается с моим, когда он прижимается ко мне своей эрекцией.

— Остановись. — Это слово — ложь, но я не могу заставить себя убрать бедра. Его язык проникает в мой рот, и я стону, отвечая на его поцелуй с такой же настойчивостью.

Он отстраняется, глаза блестят. — Нет, ты не имеешь это в виду.

Его пальцы запутались в моих волосах, откидывая мою голову назад. — Тебе нравится, когда папочка берет то, что хочет.

— Нет... — выдыхаю я, когда его рот посасывает точку моего пульса. Молния вспыхивает у меня между ног, ударяя прямо в сердце. Моя спина выгибается, прижимаясь к его рту, когда он проводит зубами по чувствительной коже.

— Ты так плохая лгунья, детка. — Его губы спускаются по моей шее, пока он покусывает и посасывает кожу. Я чувствую его улыбку у своей ключицы.

Тепло его ладони касается моего бедра, проникает под юбку и находит мой центр. Я влажная и жажду его. Его пальцы погружаются в мой жар, кружат по моему клитору.

— Нет... — Я толкаю его в плечо, но это пустое сопротивление. Я нуждаюсь в этом, жажду этого. Его рот накрывает мой сосок через ткань рубашки, сильно посасывая, и я вскрикиваю.

Он отпускает мои запястья, теперь обе руки у меня на бедрах, задирая юбку. — Ты хочешь, чтобы папочка заставил тебя кончить?

— Нет. — Мои бедра выгибаются под его рукой. Я в огне, мое тело подчиняется каждой команде моего мозга. — Пожалуйста...

Он рычит, поднимая меня. Я прижимаюсь спиной к двери и обхватываю ногами его талию, когда он входит в меня, заполняя одним плавным движением. Я вскрикиваю, впиваясь ногтями в его плечи, когда он двигается.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — Его дыхание обжигает мне ухо, каждый толчок посылает по мне волны удовольствия.

— Нет... — Я не могу подобрать слово, которое спасло бы мне жизнь. Удовольствие всепоглощающее, перед глазами вспыхивают звезды.

Он стонет, его рука скользит под мою задницу, приподнимая меня, чтобы я оказалась рядом с его бедрами. — Тогда возьми это, детка. Возьми весь папочкин член.

Я сжимаюсь вокруг него, постанывая. Он завладевает моими губами в обжигающем поцелуе, вжимаясь в меня, его бедра ударяются о мои. Я чувствую нарастающее давление, скручивающееся глубоко внутри меня.

— Тебе это нравится. — Его голос рокочет у моего рта, его зубы впиваются в мою нижнюю губу, когда он отстраняется. — Ты такая влажная для меня, твоя маленькая киска сжимается...

— Да! — Слово вырывается из моего горла, когда он входит глубоко, поражая то место, от которого по моему телу пробегают искры. Я на грани, каждое нервное окончание поет. — Пожалуйста...

— Скажи это. — Он покусывает мою челюсть, его бедра двигаются в безжалостном ритме. — Скажи папочке, чего ты хочешь.

Я едва могу думать; удовольствие такое сильное. Я чувствую, как оно нарастает, как вот-вот произойдет взрыв. — Я хочу... — Мои зубы впиваются в нижнюю губу, и я не могу произнести ни слова.

— Да? — Его глаза впиваются в мои, его большой палец потирает маленькие круги на моем клиторе, когда он делает толчки.

— Я хочу, чтобы ты кончил в меня. — Слова произносятся шепотом, но мои щеки пылают. Я никогда раньше не говорила ничего подобного, но его грязные разговоры пробудили во мне потребность, о существовании которой я и не подозревала.

— Я собираюсь наполнить тебя, детка. Его бедра подаются вперед, его стон вибрирует в нас обоих. — Собираюсь оплодотворить тебя, моя хорошая девочка.

Мой разум подсказывает правду, даже когда мое тело выгибается навстречу ему. На самом деле он не может оплодотворить меня — у меня ВМС. Дрожь пробегает по мне, эта мысль только усиливает мое возбуждение.

Он снова зажимает мои руки над головой и кусает за шею, его зубы смыкаются вокруг отметины, которую он оставил раньше. Я вскрикиваю, мое освобождение захлестывает меня. Мои стенки сжимаются вокруг него, когда он толкается еще несколько раз, его собственное освобождение пульсирует внутри меня.

Мы остаемся там, я прижата к стене, мы оба тяжело дышим, наши лбы соприкасаются. Его руки соскальзывают с моих запястий, лаская мои руки и спину, пока он целует мою челюсть. Наконец, он отстраняется и опускает меня на землю, все еще обнимая меня.

Мои ноги превратились в желе, его тело — единственное, что удерживает меня на ногах. Я кладу голову ему на грудь, слушая грохот его сердца у себя под ухом.

Его губы касаются моих волос. — Я не хотел, чтобы все это произошло.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него, читая искренность в его глазах. Мой гнев перегорел, и борьба покинула меня так же быстро, как и возникла.

— То, что ты сделал, было неправильно. — Я отвожу взгляд. — Я не знаю, как мы справимся с этим. Ты манипулировал мной, желая обладать мной, как каким-то предметом.

Он обхватывает мое лицо ладонями, большим пальцем касаясь моей скулы. — Ты никогда не будешь собственностью, София. Я бы никогда не лишил тебя выбора.

Мой пульс колотится в горле. Я все еще чувствую его внутри себя, все еще ощущаю его вкус на своих губах. — Я боюсь, что не смогу остановиться.

— Остановиться, малышка? — Его большой палец поглаживает мою нижнюю губу.

Мои глаза встречаются с его, желание в них заставляет мои внутренности таять. — Я хочу тебя.

Его губы изгибаются в улыбке, которая освещает все его лицо, и это прекрасно. — Я был одержим тобой с того самого дня, как мы встретились.

— Значит, ты ничего не можешь с этим поделать? — Спрашиваю я.

Он пристально смотрит на меня. — Нет. Я не могу.

— Ты, должно быть, проголодалась. — Пальцы Николая скользят по моей руке, вызывая дрожь во мне, несмотря на мой затаенный гнев. — Позволь мне покормить тебя.

Я колеблюсь, борясь сама с собой. Каждая логическая часть моего мозга кричит не доверять ему, только не после всего, что он сделал. Камеры, преследование, наркотики... И все же я здесь, мое тело все еще гудит от его прикосновений, я не в силах отстраниться.

— Я... — Мой желудок выдает меня урчанием, и его губы кривятся.

— Пойдем. Кухня в той стороне. — Он берет меня за руку, и я позволяю ему вывести меня из спальни.

Идя рядом с ним по коридору, я изучаю его профиль. Как кто-то может быть моей самой большой угрозой и единственным человеком, с которым я чувствую себя в безопасности? Его большой палец поглаживает костяшки моих пальцев — такой нежный жест для рук, которые, я знаю, способны на насилие.

Комплекс, должно быть, массивный, поскольку мы проходим мимо нескольких закрытых дверей, прежде чем попадаем в то, что кажется главной жилой зоной. Все элегантное, современное и дорогое — совсем как и он сам.

В моей голове вертятся вопросы. Сколько камер он установил? Как долго он наблюдал за мной? Что еще он мне не сказал? Но когда он смотрит на меня сверху вниз своими стальными глазами, я чувствую, что снова таю.

— Я все еще тебе не доверяю, — шепчу я, прижимаясь к его теплу.

— Я знаю. — Его голос полон понимания. — Но я верну твое доверие обратно.

Самое страшное, что я хочу ему верить. Несмотря ни на что, несмотря на то, что я знаю лучше, я хочу погрузиться во что бы то ни было между нами. Мое сердце бешено колотится, когда мы входим в кухню, и я задаюсь вопросом, не совершаю ли я самую большую ошибку в своей жизни.

Или, может быть, я уже сделала это в тот первый день в своей галерее, когда посмотрела в эти серые глаза и почувствовала, как меняется мой мир.