Преследуй меня

Глава 31

НИКОЛАЙ

Я наблюдаю через тепловизор, как София сидит во главе длинного обеденного стола, в ее голосе звучит властность, которой я никогда раньше не слышал. Прошлой ночью мы пропустили покушение на ее жизнь, за что моему начальнику службы безопасности досталось по-крупному. Но сейчас моя команда заняла позиции, готовая к прорыву, но что-то удерживает меня.

— Нам нужно разобраться с Люсией напрямую, — эхом раздается в моем наушнике голос Софии. — Она слишком часто выступала против семьи. Против меня.

У меня сжимается в груди. Похоже, она прирожденный лидер, командует комнатой с той же сталью, которую я впервые заметил под ее лоском. Марио одобрительно кивает, когда она излагает свою стратегию.

— Я хочу следить за каждым аккаунтом, к которому она прикасалась, — продолжает София. — И я хочу знать, кто еще в этом замешан. Теперь это прекратится.

Гордость борется со страхом во мне. Она великолепна и все, чем я знал, что она может быть. Но видеть, как она берет на себя командование, видеть, как ее семья прислушивается к ее мнению... захочет ли она по-прежнему той жизни, которую я могу предложить? Захочет ли она остаться со своей кровной семьей теперь, когда нашла свое место?

Голос Эрика потрескивает у меня в ухе. — Николай? Мы выступаем или как?

Я крепче сжимаю винтовку, не в силах оторвать взгляда от Софии, когда она поднимается со стула, до мозга костей принцесса Кастеллано, которой она была рождена. Женщина, которую я люблю, на моих глазах становится кем-то другим. Кем-то, кому я, возможно, больше не нужен.

— Оставайся на месте, — шепчу я, мое горло сжимается. — Продолжай только наблюдение.

София наклоняется вперед, положив обе руки на стол. Я вижу хищную грацию, которой я всегда восхищался, теперь обращенную к врагам ее семьи. — Люсия сделала свой выбор, когда пыталась убить меня. Теперь она узнает, что значит предать Кастеллано.

Сталь в ее голосе соответствует моему собственному; несмотря на мои страхи, желание разливается по моим венам. Она не просто выживает в этом мире, но и процветает.

— Почему мы не двигаемся? — В моем наушнике снова звучит голос Эрика. — Это не та спасательная операция, которую мы планировали.

Я наблюдаю за Софией в оптический прицел, когда она делает знак одному из охранников, ее движения точны и контролируемы. — Потому что ей не угрожает непосредственная опасность.

— Больше похоже на то, что она представляет опасность. — В сухом тоне Эрика слышится намек на восхищение. — Может, нам стоит позволить ей справиться с этим самой. Она явно способная.

Мой палец скользит по спусковой скобе, старая привычка, когда я перевариваю информацию. София наклоняется, чтобы рассмотреть то, что протягивает ей Марио, судя по тому, как она просматривает страницы, это документы. Ее брови хмурятся в той знакомой манере, которая означает, что она что-то собирает воедино.

— Она способна, — соглашаюсь я, не в силах скрыть гордость в голосе. — Больше, чем я себе представлял.

— Тогда, возможно, будет лучше, если ты попытаешься добраться до нее один. Узнай, хочет ли она вообще, чтобы ее вытащили.

Он прав. Конечно, он прав. Но наблюдать, как она командует в этой комнате, видеть, как она обретает свою власть... Мне нужно знать, есть ли еще место для меня в этой новой версии ее жизни.

— Согласен. Продолжай дистанционное наблюдение.

Ужин подходит к концу. Марио поднимается первым, целуя Софию в висок, прежде чем уйти со своей охраной. За ними следуют другие, пока не остается только София, все еще изучающая документы при теплом свете люстры.

— Она другая, — замечает Эрик. — Но она все еще София.

Я опускаю винтовку, наконец позволяя себе вздохнуть. — Да. Это она.

Мы молча наблюдаем, как она собирает свои бумаги, каждое движение обдуманное и контролируемое. Это не заключенная, которую удерживают против ее воли. Это королева, вступающая в свое королевство.

Я бесшумно двигаюсь в тени виллы, команда Эрика обеспечивает прикрытие со стратегических позиций. Обойти систему безопасности — детская забава для Алексея, поскольку он уже подключился к камерам.

В ее спальне все еще витает ее аромат, жасмин и ваниль. Я устраиваюсь в затемненном углу, позволяя тени скрыть меня, пока жду.

Дверь открывается, и входит София, все еще в черном платье с ужина. Она выглядит... по-другому. Сильнее. Увереннее. Моя грудь сжимается при виде нее.

— Привет, малышка, — тихо говорю я.

Она резко оборачивается, рука взлетает к горлу. — Николай.

Я оказываюсь на ней прежде, чем она успевает отступить, мое тело захватывает ее, когда я целую ее с безудержным голодом. Ее реакция мгновенна, когда ее пальцы впиваются в мои плечи, и она выгибается мне навстречу.

— Я скучал по тебе, — рычу я ей в губы.

— Тебе не следует быть здесь. — Но ее тело выдает ее слова, когда она прижимается ближе.

— Я всегда буду приходить за тобой. — Я запускаю руку в ее волосы, оттягивая ее голову назад, чтобы обнажить горло. — Ты моя.

— Теперь все по-другому. — Она толкает меня в грудь, но я держусь твердо. — У меня есть обязанности. У меня есть семья...

— И я. — Я прикусываю точку, где у нее пульсирует жилка, срывая вздох с ее губ. — У тебя есть я.

— Мужчина, который преследовал меня? Похитил? — Но ее руки уже расстегивают пуговицы на моей рубашке.

— Мужчина, который любит тебя. — Я хватаю ее запястья, поднимая их над головой. — Выбирай, София. Твоя новообретенная семья... или я.

Она дрожит в моих объятиях, в ее зелено-золотых глазах читается желание борющейся с чувством долга. — Почему я не могу получить и то, и другое?

— Потому что твой дедушка хочет выдать тебя замуж, чтобы скрепить союз. А я этого не разделяю. — Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу.

— Я ясно дала понять, что этого не произойдет, — говорит София, ее глаза горят тем знакомым огнем, который я люблю. — Марио может предлагать союзы сколько угодно, но я выбираю, с кем в итоге останусь. Даже если этот человек окажется русским.

Я крепче сжимаю ее в объятиях, вглядываясь в ее лицо в поисках любого намека на обман. — Твой дедушка не из тех, кто принимает “нет” в качестве ответа, малышка. Кастеллано сохраняли власть благодаря стратегическим бракам на протяжении нескольких поколений.

— Тогда ему придется адаптироваться. — Она вздергивает подбородок, вызывающе даже в моей хватке. — Я не пешка, которой можно торговать. Он быстро этому учится.

— А когда он надавит? — Я прижимаюсь ближе, мое тело прижимает ее к стене. — Когда он приведет к твоей двери подходящих итальянских кандидатов?

— Тогда я напомню ему, что его внучка унаследовала не только его глаза. — Легкая ухмылка играет на ее губах. — Я могу быть довольно убедительной, когда это необходимо.

Эта вспышка твердости в ее голосе пробуждает во мне хищника. Это моя София — идеальное сочетание грации и силы. Но сомнение все еще гложет меня.

— Ты собираешься поцеловать меня или просто пялиться? — Вызов Софии застает меня врасплох. Этот огонь в ее глазах, легкий наклон подбородка — она стала смелее за время нашей разлуки.

Я прижимаюсь губами к ее губам, упиваясь ее удивленным вздохом. На вкус она как дорогое вино и вызов. Мои пальцы перебирают ее волосы.

— Папочка скучал по тебе, малышка, — рычу я в ее кожу. Дрожь, пробегающая по ее телу, воспламеняет мою кровь.

Ее руки скользят под мой пиджак. — Покажи мне, насколько сильно.

Я сильнее прижимаю ее к стене, прижимаясь своими бедрами к ее бедрам, когда снова завладеваю ее ртом. Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, и я легко поддерживаю ее вес одной рукой, пока другой расстегиваю молнию на ее платье.

— Ты стала смелой, — бормочу я, покусывая ее нижнюю губу. — Мне это нравится.

— Брат, — голос Алексей потрескивает в моем наушнике, в его тоне ясно слышится веселье. — Просто напоминаю, что мы следим за ситуацией. Хотя я уверен, что Эрик оценил бы некоторые... тактические соображения.

Я рычу от разочарования, но София уже заметила мое легкое замешательство. — Что случилось?

— Мои братья и команда наблюдают, — объясняю я, прижимаясь своим лбом к ее лбу. — И моего брата это особенно раздражает.

Она смеется, и в ее смехе слышатся одновременно озорство и восторг. — Тогда давай устроим им шоу, которое стоит посмотреть.

— Черт, — рычу я, хотя мой член твердеет от ее слов. — Хоть это чертовски горячо, малышка, я ни с кем тебя делить не собираюсь. Даже с братьями.

Я касаюсь своего наушника. — Отбой. Не беспокоить, пока здание не горит.

— Но Ник... — протест Алексея обрывается, когда я отключаю связь.

В глазах Софии пляшут озорные огоньки, когда я подхожу к окнам. Я задергиваю тяжелые шторы и показываю средний палец в щель, прежде чем они закрываются полностью. Пусть помучаются.

Когда я оборачиваюсь, София прижата к стене, грудь вздымается, губы приоткрыты. Моя. Вся моя.

— Итак, на чем мы остановились? — Я сокращаю расстояние в два шага, обхватывая ее руками. — Ах, да. Ты вела себя очень, очень непослушно.

У нее перехватывает дыхание, когда я опускаюсь на нее, захватывая ее рот с сокрушительной силой. На вкус она как вино и вызов, и я не могу насытиться. Мои руки скользят вниз по ее бокам, хватая за бедра, чтобы притянуть ее к себе.

— Николай, — выдыхает она, когда я провожу пальцем по ее шее.

Рычание из моей груди отдается в ее нежной коже. — Скажи это снова.

— Николай. — Ее голос прерывается, когда мои зубы смыкаются на этом сладком местечке у нее за ухом. Она вздрагивает, ее пальцы сжимаются на моих плечах. — Я скучала по этому. Скучала по тебе.

Моя кровь бурлит в жилах, и я крепче сжимаю ее в объятиях. — Скажи, что ты моя, малышка.

— Твоя, — выдыхает она, и я чувствую это слово на своей коже, как обещание.

Потребность заявить на нее права, заклеймить как свою, поглощает меня. Я легко поднимаю ее, мои руки под ее бедрами, и она обхватывает ногами мою талию. Ее платье задирается, обнажая длинные, артистичные пальцы, впивающиеся в мою спину. Ее горячее дыхание овевает мое ухо, ее мягкие груди прижимаются к моей груди. Я несу ее к кровати, опуская на шелковые простыни.

Ее глаза горят желанием, но также и чем-то большим. Чем-то, что трогает мое сердце. — Я мечтала об этом. — Ее пальцы скользят по моим волосам, притягивая меня для еще одного обжигающего поцелуя. — О тебе.

Мое дыхание становится неровным, мой контроль ослабевает под тяжестью ее признания. Я сглатываю, мой голос становится хриплым, когда я шепчу. — Ты — единственное, чего я когда-либо хотел.

Ее улыбка нежная, изгиб чистого соблазна, который полностью сводит меня с ума. — Тогда возьми то, что принадлежит тебе, папочка.

Я стону, моя сила воли рушится перед лицом ее капитуляции. Я склоняюсь над ней, хватаясь за подол ее платья. Шелк скользит по коже, и ее руки повсюду, поглаживая, исследуя, вновь разжигая огонь, который всегда горел между нами.

Я замираю, положив руки на ее бедра, глядя сверху вниз на эту женщину, которой принадлежит мое сердце. Ее глаза, два зеркала моей души, смотрят на меня снизу-вверх, в их глубинах смешиваются доверие и желание. Мой большой палец касается внутренней поверхности ее бедра, ощущая учащенное биение пульса.

— Николай? — спрашивает она, у нее перехватывает дыхание. — Не останавливайся.

В ответ я снова целую ее, мои губы требуют ее губ, когда я вхожу в нее одним плавным движением. Она приподнимается на кровати, ее пальцы запускаются в мои волосы, ее губы находят местечко чуть ниже моего уха. Я зарываюсь поглубже, содрогаясь от тугого тепла, окружающего меня.

— Ты моя, — бормочу я, отстраняясь и снова толкаясь. — Только моя.

Ее ногти впиваются мне в спину, когда она приподнимает бедра, чтобы соответствовать моему ритму. — Ты единственный. Единственный, кто когда-либо прикасался к этой части меня.

Услышав эти слова из ее уст, я теряю контроль. Я вхожу в нее, жестко и глубоко, заявляя права на ее рот, шею и груди в бешеном порыве. Она соответствует моей страсти, ее ногти оставляют следы на моей спине, когда она самозабвенно встречает каждый толчок.

— Малышка, моя малышка, — выдыхаю я, мои пальцы впиваются в ее бедра, когда я врываюсь в нее. — Только моя.

Ее ответ посылает через меня волну собственнического жара. Я заявляю права на ее рот, прижимаясь своим языком к ее в собственническом поцелуе, когда она отвечает моему ритму, наши тела движутся идеально синхронно. Я знаю эту женщину, это страстное создание в моих объятиях, как самого себя. И я точно знаю, что ей нужно.

Я отстраняюсь, глядя в ее ошеломленные, затуманенные страстью глаза. Ее губы приоткрываются, с них срывается тихий стон, когда они снова ищут мой рот. Я отказываюсь от того, чего она хочет, вместо этого провожу губами по ее подбородку до этой идеальной точки подчинения. Моя малышка хватается за мои волосы, пока я осторожно исследую ее обнаженную шею.

— Папочка, — шепчет она, ее тело выгибается дугой в знак поддержки. Ее хриплые мольбы превращают мою кровь в расплавленную лаву. — Папочка, пожалуйста.

Мой член пульсирует у ее сердцевины, и я говорю ей в кожу: — Мне нужно услышать, как ты говоришь это снова, малышка.

— Папочка, — выдыхает она, ее ногти слегка царапают мою спину, оставляя за собой огненные следы. — Пожалуйста, папочка, ты мне нужен.

Слышать, как она называет меня так, в сочетании с этой непреодолимой мольбой — моя погибель. Я вонзаюсь в нее с новой силой, захватывая ее рот в пожирающем поцелуе, когда беру ее жестко и глубоко. Она соответствует моей интенсивности, ее руки сжимают мои плечи, ее тело выгибается навстречу каждому мощному удару.

— С тобой так хорошо, малышка, — рычу я ей в рот, мой голос хриплый от желания. — Так крепко обнимаешь меня.

— Николай, — стонет она, ее горячее дыхание касается моего уха. — Не сдерживайся. Возьми меня.

Ее слова доводят меня до крайности, и я уступаю первобытной потребности заклеймить ее как свою. Мой рот находит точку, где пульсирует ее сердце, когда я вонзаюсь в нее яростными, глубокими толчками. Она вскрикивает, ее тело сжимается вокруг меня, когда она разрывается на части, ее оргазм вырывает хриплый стон из моего горла. Я следую за ней через край, изливаясь в нее.

После этого я падаю на нее, тяжело дыша. Она обнимает меня, ее пальцы лениво выводят узоры на моей спине. Я закрываю глаза, вдыхая ее неповторимый аромат, смесь жасмина и ванили, который стал моей зависимостью.

— Я думала, что потеряла тебя, — бормочет она, ее губы касаются моего плеча.

Я утыкаюсь носом в ее шею, глубоко дыша. — Никогда, София. Я всегда буду приходить за тобой. Всегда.

Она поворачивает голову, ее губы на расстоянии шепота от моих. — Скажи это снова.

— Что, малышка? — Мои руки гладят вверх и вниз по ее позвоночнику, клеймя ее своим прикосновением.

— Мое имя. То, как ты его произносишь. — Ее глаза ищут мои, выражение ее лица уязвимое, заставляющее мое сердце болеть. — Ощущается как дом.

Слышать от нее эти слова, понимать глубину ее доверия ко мне — это разбивает что-то внутри меня. В тот момент я знаю, что это навсегда. Она не просто женщина, которую я желаю; она — вторая половина моей души.

— София, — выдыхаю я, наслаждаясь вкусом ее имени на своем языке. Моя очередь показать ей, как много значат эти слова.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — продолжаю я, запечатлевая каждое слово нежным поцелуем на ее коже. — Мне нравится, как ты бросаешь мне вызов, огонь в твоих глазах, когда ты увлечена чем-то. Я люблю твой острый язычок и твой еще более острый интеллект.

Я накрываю ее рот своим, вкладывая в поцелуй каждую каплю преданности. Когда я, наконец, отстраняюсь, ее глаза блестят от непролитых слез.

— Николай, — шепчет она, запуская пальцы в мои волосы. — Это... ошеломляюще.

Медленная улыбка изгибает мои губы, когда я беру ее лицо в свои ладони. — Просто подожди, пока мы не вернемся в Бостон. Я планирую ошеломить тебя всеми мыслимыми способами.

Улыбка сползает с губ Софии, и моя грудь сжимается. Вопрос повисает между нами, тяжелый и невысказанный. Вернется ли она в Бостон? Оставить после себя эту новообретенную семью, это наследство, которое по праву принадлежит ей?

Я не могу заставить себя спросить. Возможность того, что она скажет «нет», сломает во мне что-то, с чем я не готов столкнуться.

Вместо этого я провожу большим пальцем по ее нижней губе, запоминая ее мягкость, легкую дрожь. Ее глаза, те чарующие зелено-золотые озера, которые впервые привлекли меня, ищут мои. Я слишком хорошо понимаю ее неуверенность, войну долга с желанием.

— Николай, — шепчет она, но я заставляю ее замолчать поцелуем. Я не готов к тем словам, которые могут последовать.

Мои пальцы запутываются в ее волосах, прижимая ее к себе, как будто я могу удержать ее одной лишь силой воли. Она отвечает с таким же отчаянием, ее ногти впиваются в мои плечи, ее тело прижимается ближе.

Та же тяжелая тишина заполняет пространство между нами, когда мы расстаемся. На данный момент этого должно быть достаточно. Я возьму то, что она готова дать, даже если мое сердце требует большего.

Ее кончики пальцев танцуют по моей груди, прямо над моим бешено колотящимся сердцем. Этот жест настолько интимный и неосознанно собственнический, что у меня сжимается горло от эмоций.