Преследуй меня

Глава 23

НИКОЛАЙ

Тихое жужжание защитных жалюзи отвлекает мое внимание от мирной фигуры Софии на моей кровати. На панели безопасности вспыхивают красные сигнальные лампочки, когда звучит сигнал тревоги. Мои мышцы напрягаются, инстинкты готовности к бою берут верх.

— Оставайся здесь, — приказываю я, направляясь к двери спальни. Усиленная сталь уже автоматически закрылась, надежно запирая нас внутри.

— Что происходит? — София садится, насторожившись, несмотря на то, что несколько минут назад дремала.

Мой телефон жужжит, и я вижу имя Эрика.

Нарушение периметра. Три хорошо вооруженных автомобиля. Задействованы меры безопасности.

Знакомый порыв быть правым борется с яростью из-за того, что кто-то осмелился напасть на семью Ивановых. Я знал, что держать Софию рядом было не просто чувством собственности — настоящие угрозы таятся, ожидая удара.

— Комплекс изолирован. — Я подхожу к окнам, наблюдая, как устанавливаются автоматические барьеры. — Мы здесь в безопасности.

София присоединяется ко мне, прижимая ладонь к пуленепробиваемому стеклу. — Как долго мы будем находиться взаперти?

— Пока угроза не будет нейтрализована. — Мои пальцы касаются ее плеча, поддерживая ее. — Мои братья справятся.

Вдалеке раздается эхо выстрелов. София вздрагивает, но стоит на своем, сквозь нее просвечивает сталь, которую я впервые заметил в ее галерее. Мою грудь переполняет гордость за то, что моя малышка не увядающий цветок.

— Комплекс — это крепость, — объясняю я, уводя ее от окна. — Укрепленные стены, автономная система кондиционирования, запасы на случай непредвиденных обстоятельств. При необходимости мы можем продержаться здесь несколько недель.

Она поднимает бровь. — Параноик?

— Подготовлен. — Я касаюсь своего планшета безопасности, вызывая видеозаписи с камер в масштабе всего комплекса. — Смотри.

На экране команды Эрика и Дмитрия действуют с военной точностью, загоняя злоумышленников в зону поражения. Киберзащита Алексея уже отключила их связь.

— Твоя безопасность — это не паранойя, София. Это необходимость. — Я притягиваю ее ближе, вдыхая ее аромат. — Надеюсь, ты начинаешь понимать, почему я пошел на крайние меры, чтобы защитить тебя.

Взгляд Софии встречается с моим, острый и вопрошающий. — Почему сейчас? После всех этих лет, почему они вдруг пришли за мной?

Груз ответственности ложится на мои плечи. Я встречал соперников, врагов и смерть, не дрогнув, но ее прямой взгляд заставляет меня отвести взгляд.

— Потому что я начал копать. — Слова горькие на вкус. — Когда ты вошла в мою жизнь, мне нужно было знать все. Твое прошлое, записи о твоем усыновлении, каждая деталь. — Я придвигаюсь ближе, обхватываю ладонями ее лицо. — Мое расследование всколыхнуло то, что должно было остаться похороненным. Я привел их к тебе.

Признание обжигает. Я, гордился тем, что защищаю то, что принадлежит мне, но подверг ее опасности из-за своей навязчивой потребности обладать каждым аспектом ее существования.

— Прости меня, малышка. — Извинения звучат как-то странно на моем языке, потому что я никогда не извиняюсь. Если бы не она... — Мои действия привели эту угрозу к твоей двери.

Я готовлюсь к гневу, к обвинениям, к ярости, которую заслуживаю. Вместо этого выражение лица Софии смягчается. Ее рука накрывает мою там, где она прижимается к ее щеке.

— Спасибо тебе, — шепчет она.

Я замираю, уверенный, что ослышался. — Что?

— Я всю свою жизнь хотела знать, кто я. Откуда я. Почему меня бросили. — Ее большой палец проводит по костяшкам моих пальцев. — Ты дал мне этот шанс, даже если он сопровождался осложнениями. Так что спасибо тебе.

От простого принятия в ее голосе у меня перехватывает дыхание. Эта женщина продолжает удивлять меня и бросает вызов всем ожиданиям. Когда я должен был бы быть ее злодеем, она обращается со мной как со своим спасителем.

Напряжение, гудящее между нами, смещается, заряжая воздух. В ее глазах я вижу искру возбуждения, которую узнаю. Мой малышка жаждет остроты, сознательно избегает опасности и теперь понимает мою сторону — тьму, скрывающуюся за моей сдержанной внешностью.

Ее пальцы скользят по моей рубашке, когда она подходит ближе, не сводя с меня глаз. — Насколько темным ты можешь стать?

Я ловлю ее руку, запечатлевая нежный поцелуй на костяшках пальцев. — Настолько темный, насколько ты мне позволишь. Всегда.

— Покажи мне. — Она прикусывает мою нижнюю губу, в ее глазах вызов и приглашение. — Пожалуйста.

Мое тело напрягается в ответ, не нуждаясь в дальнейших подсказках. Я веду ее в центр комнаты, сердцебиение стучит у меня в ушах. С тумбочки я достаю предметы, тщательно приготовленные в ожидании этого момента: лоскут черного шелка, бутылочка массажного масла, нож и клеймо с моими инициалами.

Глаза Софии расширяются при виде всего, но она не отступает. Ее груди быстро вздымаются и опадают под шелковым халатом, предвкушение и страх сливаются в пьянящую смесь.

— Доверься, — шепчу я, закрепляя шелком ее руки у нее над головой. — Со мной ты всегда будешь в безопасности. Речь идет об исследовании наших границ и расширении пределов удовольствия. Скажи стоп-слово, и я остановлюсь.

Она кивает, ее глаза сияют. — Я доверяю тебе, Николай.

Эти слова заставляют меня замереть, и незнакомое тепло разливается по моей груди. Моя малышка доверяет мне свое тело, свои секреты, а теперь и глубину своего желания. Осознание этого одновременно радует и ужасает меня.

Я смазываю руки массажным маслом и начинаю скользить ими по ее телу, втирая масло в кожу медленными, обдуманными движениями. При первом прикосновении она вздрагивает, у нее перехватывает дыхание. Я покрываю взглядом каждый дюйм ее тела, наслаждаясь ее реакцией: изгибом спины, наклоном головы, хриплыми стонами, которые вырываются, когда я нахожу особенно чувствительное местечко.

Рукоять ножа прохладна в моей ладони, и я подношу его к ее глазам, наблюдая, как они расширяются от желания и намека на страх. Медленно провожу им вниз по ее торсу, чувствуя, как сокращаются мышцы под сталью. Ее руки сжимаются в ремнях, вырывается тихий стон.

Я тяну ее за волосы, завладевая ее губами в требовательном поцелуе. — Ты готова к следующему шагу, малышка?

Осторожно, намеренно я провожу ножом по ее животу. Ее кожа подергивается от тонкой, как бритва, линии, которую я провожу, оставляя за собой слабый розовый след. По ее рукам пробегают мурашки, и она натягивает ремни, из ее горла вырывается уязвленный звук.

— Красавица. — Слово вырывается из моей груди, когда я провожу плоской стороной лезвия по ее тазовой кости, наклоняясь, чтобы потереться носом о то место, где трепещет ее пульс. — Безупречно красивая.

Медленно я провожу ножом вниз, обнажая ее бедра, ее тихие вздохи музыкой звучат в моих ушах. Это танец, тонкий баланс удовольствия и боли, и я умело веду ее, точно зная, как далеко нужно зайти.

Кончиком ножа я дразню внутреннюю поверхность ее бедер, наблюдая, как подрагивают ее мышцы. Ее дыхание учащается, и я знаю, даже не видя, что ее внутренности блестят от желания. Нож прокалывает ее кожу, оставляя единственную алую каплю, и она дергается, из ее горла вырывается сдавленный крик.

— Терпение. — Я глажу ее по щеке, успокаивая. — Еще немного.

Борясь за контроль, она кивает, краска возбуждения заливает ее грудь. Закрыв глаза, она подчиняется движению ножа по ее бедру, прикусывая зубами полную нижнюю губу. Ее тело становится произведением искусства, украшенным ударами ножа, и от этого зрелища у меня перехватывает дыхание.

Сделав последний порез, я роняю нож на пол. Забытый, он со звоном ударяется о паркет. Я прижимаюсь ртом к ее бедру, желая стереть жжение языком. Она тает подо мной, издавая тихий, пронзительный стон. Ее руки ерзают в ремнях безопасности, нуждаясь в прикосновениях так же сильно, как мне нужно попробовать ее на вкус.

Мой язык прослеживает путь, проделанный ножом, обводит тонкие линии, пробуя ее на вкус. Ее руки сгибаются, пальцы скручиваются, и я переплетаю их со своими, сцепляя пальцы вместе.

Мой рот блуждает, оставляя дорожку влажных поцелуев по ее животу, вниз по ее трепещущему животу, к ее киске. Ее ноги раздвигаются от легчайшего прикосновения, в безмолвной мольбе, и я двигаюсь между ними, боготворя ее сердцевину губами и языком.

Она — праздник и совершенно промокла. Я поглощаю ее нетерпеливыми поглаживаниями. Ее мышцы сжимаются вокруг моего языка, и я крепко держу ее, полный решимости свести с ума.

Ее оргазм наступает внезапно. Ее стоны эхом разносятся по комнате, стыд и скованность забыты. Ее тело сотрясается, когда наслаждение захлестывает ее.

Ее кульминация вызывает мою собственную потребность, страстное желание, которое нарастало после утренней ссоры. Желание заявить права на эту свирепую женщину, заклеймить ее и владеть ею почти невыносимо.

Мои губы продолжают свою атаку, рот намеренно движется вверх по ее телу. Она может думать, что я все контролирую, но каждый стон и шепот “пожалуйста” пробуждают во мне что-то первобытное.

— Николай... — выдыхает она, когда мой язык дразнит ее напряженный сосок. — О Боже. Пожалуйста.

Я прижимаюсь к ней, желая заклеймить доказательством моего голода. Ее пальцы сжимаются вокруг моих, и она тянет, жаждая большего.

— Терпение. — Я хихикаю, мрачно и раскатисто. Мне трудно откладывать свое удовлетворение, но в первую очередь это касается ее удовольствия. — Мы еще не закончили, малышка.

Ловким движением запястья я развязываю ее руки, страстно желая ощутить ее ладони на своей коже, эти ловкие пальцы, танцующие по моей плоти.

Она бросается на меня, как освобожденная дикая кошка, и я снова хватаю ее за запястья, не готовый полностью утратить контроль. Ее ногти впиваются в мою грудь, когда она пытается высвободиться, испытывая примитивное желание пометить меня.

— Ничего подобного. — Мои мышцы напрягаются, я легко удерживаю ее. — Ты моя, и я могу с тобой играть. Помнишь?

Ее борьба прекращается. — Твоя.

Победа этого единственного слова посылает во мне всплеск вожделения. Я отпускаю ее, упиваясь ее учащенным дыханием, легкой дрожью ее конечностей. Она хочет, но сейчас ждет моих указаний, этой яростной независимости, уступающей удовольствию, которое я могу доставить.

— Чего ты хочешь, малышка? — Я глажу ее по щеке, наши взгляды встречаются. — Скажи мне. Умоляй об этом.

Вызов зажигает огонь в ее глазах, и она отвечает дерзостью, которая заставляет мой член дернуться.

Садясь, она обхватывает меня по всей длине, крепко сжимая, и смотрит вверх сквозь ресницы. — Его. Всегда его внутри меня. Твой член — это то, чего я жажду, папочка.

Ее слова — настоящий грех, резкий и мощный. Ее пальцы скользят по моему члену опытными прикосновениями, массируя только нужные точки. Ее большой палец проводит по головке, собирая капельку жидкости, которая там собирается.

Желание звучит в моем голосе, когда я вжимаюсь в ее руку. — Вот так, малышка. Продолжай.

София улыбается, игриво и нагло. — Я хочу, чтобы твой член погрузился поглубже. На самом деле, мне это нужно. Заполняя меня, растягивая до тех пор, пока я не смогу больше терпеть. — Она гладит и дразнит, вырывая из моего горла голодный стон. — Заставь меня взять каждый дюйм, Николай.

Каждая грязная мольба — это удар по моему самоконтролю. Моя малышка ломает меня и делает нуждающимся и необузданным. У меня никогда так не болело, никогда не испытывал такого сильного голода.

— Ты не представляешь, что делаешь со мной. — Моя хватка усиливается, я разворачиваю ее.

Я легонько толкаю ее, и она падает обратно на матрас.

Мой разум затуманен похотью, когда я устраиваюсь между ее бедер, раздвигая ее колени своими бедрами. Ее гладкая сердцевина маняще блестит, и я позволяю головке моего члена дразнить ее вход, заставляя ее извиваться.

— Николай, пожалуйста. — Ее голос задыхающийся, нетерпеливый. — Ты нужен мне сейчас.

Эта женщина ставит меня на колени, даже не пытаясь. Никто никогда не влиял на меня так глубоко, так тотально. Она забирается мне под кожу и поселяется в моем сердце.

Осознание этого вызывает во мне прилив собственничества, и я жестко вонзаюсь в нее, погружаясь по самую рукоятку. Она вскрикивает, выгибая спину, и ее ногти впиваются в мои плечи. Наши взгляды встречаются, и на краткий миг мир за пределами этой комнаты перестает существовать. Моя малышка обвилась вокруг меня в совершенном единстве.

Я начинаю двигаться в первобытном ритме, движимый потребностью заявить о своих правах. Она соответствует мне, ее бедра покачиваются навстречу каждому моему толчку. Ее пальцы находят мои руки, переплетая наши пальцы вместе, когда она стонет мое имя, как молитву.

— Ты моя, — рычу я, яростно целуя ее в губы.

Наши языки танцуют, повторяя ритм наших тел. У нее вкус страсти и декаданса, мощный афродизиак, который подталкивает меня ближе к краю. Ее внутренние стенки трепещут, сжимаясь вокруг меня, и я знаю, что она близко.

— Кончи для папочки, малышка. — Я прикусываю мочку ее уха, проводя зубами вниз по ее шее. — Позволь мне почувствовать, как ты разбиваешься на части.

Ее ногти впиваются в мою кожу крошечными полумесяцами боли, которые только подпитывают мое возбуждение. С каждым толчком я задеваю то сладкое местечко глубоко внутри нее, наши тела идеально синхронизированы.

Ее кульминация наступает со скоростью удара молнии, и мое имя срывается с ее губ. Сила ее оргазма доводит меня до предела. Я погружаюсь в нее, глубоко и яростно, мое освобождение взрывается во мне.

Я выкрикиваю ее имя, в то время как ее мышцы сжимаются вокруг меня, выпивая все до последней капли из моего тела. От его силы у меня перехватывает дыхание, оставляя меня слабым и торжествующим.

Я падаю на кровать рядом с ней, притягивая ее в свои объятия. Наши груди вздымаются, влажная от пота кожа слипается, и я глажу ее по волосам, удивляясь нашей связи.

— Ты в порядке? — Я убираю влажные волосы с ее лба, обеспокоенный тем, что зашел слишком далеко.

Тишина поражает меня первой. Моему мозгу, все еще затуманенному Софией, требуется мгновение, чтобы осознать внезапное отсутствие сигналов тревоги. Годы тренировок дают о себе знать, и я вытягиваюсь по стойке смирно, проклиная себя за то, что потерял концентрацию.

— Ты это слышала? — Я отстраняюсь от Софии, мои чувства обостряются, когда я осматриваю комнату.

Она кивает, ее глаза насторожены, несмотря на наши недавние действия. Тишина кажется неправильной, полной потенциальных угроз. За все годы руководства организацией я ни разу не терял бдительности во время активных действий. И все же я здесь, оказавшись на орбите Софии, забыв о протоколе.

Мой телефон оповещает меня о сообщении от Эрика.

Периметр чист. Пятеро противников задержаны. Жертв нет.

Меня переполняет облегчение, но к нему примешивается разочарование из-за моей оплошности. Я Николай Иванов. Я не теряю контроль. Я не забываю о том, что меня окружает. Я не позволяю ничему омрачать мои суждения во время операции.

Но София... Она заставляет меня забыться. Делает меня безрассудным. Делает меня человеком.

— Твоя служба безопасности разобралась? — Спрашивает София, заметив изменение в моей позе.

— Да. — Я провожу рукой по волосам, приходя в себя. — Команды Эрика и Дмитрия нейтрализовали угрозу.

Это признание далось мне нелегко — я признаю, что она влияет на меня настолько, что я теряю бдительность. В нашем мире из-за беспечности люди гибнут. И всё же я теряю бдительность, хотя должен координировать нашу оборону.

Я смотрю на нее, гадая, понимает ли она, насколько это беспрецедентно. Никто и никогда не заставлял меня так забыться. Эта мысль должна привести меня в ужас, но я обнаруживаю, что меня тянет к ней еще ближе, даже когда мой тактический ум кричит об уязвимости и слабости.