Преследуй меня

Глава 30

СОФИЯ

Я расхаживаю по мраморным полам своей позолоченной тюрьмы. Просматривая новостные статьи на планшете, который оставила мне Эмма, у меня перехватывает дыхание. Вот оно, вывешенное на страницах всех крупных художественных изданий и светской хроники: Найдена пропавшая наследница Кастеллано — София Хенли объявлена внучкой итальянской художественной династии.

У меня сжимается горло. Фотографии с сегодняшней пресс-конференции заполняют экран: Марио стоит на подиуме, его серебристые волосы блестят в свете прожекторов, когда он объявляет миру, кто я на самом деле. Пока мой отец проходил курс химиотерапии, он был не в состоянии остановить этот цирк.

— Черт. — Я швыряю планшет на ближайший стул.

Это откровение теперь бросает тень на мою тщательно выстроенную жизнь, независимость и галерею. Я больше никогда не буду просто Софией Хенли. Я София Кастеллано, пропавшая принцесса итальянской преступной семьи, выдающая себя за королеву мира искусства.

Тяжесть этого сдавливает мне грудь. Я опускаюсь на пол, прижимаюсь лбом к коленям, пытаясь дышать. Мрамор прохладен для моих голых ног, немного заземляя меня.

— Ты не имел права, — шепчу я пустой комнате, думая о довольной улыбке Марио, когда он сбросил эту бомбу на мою жизнь. — Никакого, блядь, права.

Мой телефон снова звонит, вероятно, это другой репортер пытается сделать заявление. Я уже получила десятки звонков от контактов из мира искусства, каждый более настойчивый, чем предыдущий. Даже Таш засыпали вопросами обо мне.

Единственный человек, который не пытался связаться со мной, это Николай. Должно быть, он уже видел новости.

Я прижимаю ладони к глазам, пока не вижу звезды, пытаясь сдержать слезы. Все, что, как я думала, я знала о себе, о своей жизни, было искажено до неузнаваемости. И я не знаю, как все вернуть.

Я все еще расхаживаю по комнате, когда слышу тихий скрежет по камню, которого быть не должно. Мои шаги сбиваются, когда каждое нервное окончание оживает. Смена охраны произошла пять минут назад. Никто не должен двигаться за моим окном.

Еще один звук, едва различимый.

Я не думаю. Я просто двигаюсь.

Когда я ныряю за массивный дубовый комод, окно разлетается внутрь стеклянным дождем. Две фигуры в черном тактическом снаряжении выкатываются в проем с оружием наготове. Мое сердце бешено колотится, но разум устрашающе спокоен, кристально четко обрабатывая детали. Их движения слишком точны, слишком отработаны. Это не обычные головорезы.

— Чисто, налево, — шепчет кто-то по-итальянски.

Я хватаю тяжелую хрустальную вазу с комода и швыряю ее в голову нападающему. Он со стоном падает, и стекло разбивается. Второй мужчина поворачивается на звук, но я уже двигаюсь.

Моя нога замахивается, ударяя его по колену. Когда он спотыкается, я бью его локтем в горло. Его пистолет с грохотом падает на пол. Я отбрасываю его ногой, вслед за этим нанося удар ладонью по его носу. Брызжет кровь.

Первый мужчина приходит в себя, тянется к своему оружию. Я хватаю нож для вскрытия писем с письменного стола и вонзаю его сквозь его руку в деревянный пол. Его крик обрывается, когда я ударяю его головой о плинтус.

Из коридора доносятся крики и стрельба. Врывается команда охраны виллы с поднятым оружием.

— Мисс Кастеллано! — Начальник службы безопасности бросается ко мне. — Вы ранены?

Я качаю головой, глядя на лежащих без сознания мужчин у моих ног. Мои руки даже не дрожат.

— Они принадлежат Люсии, — говорит один охранник, замечая логотип на их снаряжении.

Жена моего отца. Та, которая не хочет, чтобы меня нашли живой.

— Отведите мисс Кастеллано в безопасное место, — рявкает начальник службы безопасности. — Сейчас же!

Меня толкают по темным коридорам, команда безопасности окружает меня плотным строем. Мои босые ноги скользят по мраморному полу, когда мы спускаемся по потайной лестнице, о существовании которой я даже не подозревала. Шеф набирает код на клавиатуре, и стальные двери открываются, открывая комнату страха.

— Оставайтесь здесь, мисс Кастеллано. Мы обезопасим периметр.

Прежде чем я успеваю возразить, двери закрываются. Я опускаюсь в одно из кожаных кресел, мой адреналин наконец-то дает о себе знать. Помещение хорошо оборудовано, несмотря на свое назначение — панели из красного дерева, мониторы наблюдения и, похоже, полностью укомплектованный бар.

Я едва успеваю осознать случившееся, когда двери снова открываются. В комнату, спотыкаясь, входит мой отец с пепельно-серым лицом.

— София. — Он пересекает комнату в три шага и заключает меня в объятия. — Мне так жаль. Это все моя вина.

Сначала я напрягаюсь, затем медленно расслабляюсь в его объятиях.

— Люсия... — Его голос срывается. — Я был таким дураком. Годами я убеждал себя, что она не стоит за покушениями на твою жизнь, но она пыталась устранить тебя с тех пор, как ты была ребенком.

— Так вот почему меня отдали на удочерение?

Он кивает мне в волосы. — Чтобы защитить тебя. И я тоже сожалею о своем отце. Марио не имел права объявлять миру, кто ты. Его одержимость сохранением наследия Кастеллано подвергла тебя опасности.

Отстраняясь, я поднимаю лицо. — Марио не оставил мне выбора.

— Я так и думал. — Челюсть Антонио сжимается. — Но я устал позволять другим управлять нашими жизнями. Пришло время взглянуть правде в глаза, что натворила Люсия. Больше не нужно прятаться за отговорками или болезнью.

Тяжелые двери снова открываются, и входит Марио, его дорогие итальянские мокасины стучат по полу. — Все в порядке?

— Нет, благодаря тебе, — огрызается мой отец, крепче обнимая меня за плечи. — О чем ты думал, объявляя миру о ее личности без какой-либо подготовки?

— Это было необходимо. Нам нужно было установить ее местонахождение, прежде чем...

— Перед чем? — Антонио повышает голос. — Перед тем, как Люсия сможет убить ее? Что ж, поздравляю, она только что попыталась!

— Хватит! — Я хлопаю рукой по столу красного дерева, заставляя их обоих подпрыгнуть. — Я прямо здесь, и меня тошнит от того, что все говорят обо мне, как о какой-то шахматной фигуре, которую нужно передвигать.

Брови Марио приподнимаются. Антонио пристально смотрит на меня.

— Ты хочешь, чтобы я сделала шаг вперед? Прекрасно. Но мы сделаем это по-моему. — Я выпрямляю спину, вкладывая каждую унцию стали, которую я выработала, управляя своей галереей. — Во-первых, мы разберемся с Люсией. Я не собираюсь жить, оглядываясь через плечо. Во-вторых, больше никаких пресс-конференций или публичных заявлений без моего явного одобрения.

— София... — начинает Марио.

— Я не закончила. — Я твердо встречаю его взгляд. — Ты хочешь наследника Кастеллано? Тогда относись ко мне как к таковому. У меня свой бизнес. Я сама принимаю решения. Я не какая-то потерянная маленькая девочка, с которой ты можешь сделать все, что захочешь.

Медленная улыбка расплывается по лицу Марио. — Вот и она. Это огонь Кастеллано, который я надеялся увидеть.

— Не делай такой довольный вид, — огрызаюсь я. — Из-за твоей выходки я сегодня чуть не погибла.

— И все же ты стоишь здесь, расправившись с двумя обученными убийцами, даже не вспотев. — Он разводит руками. — Возможно, я знаю свою внучку лучше, чем ты думаешь.

— София, — мягко говорит мой отец. — Ты не обязана этого делать.

— Я хочу. — Я расправляю плечи. — Но я делаю это для себя, а не для кого-то из вас.

— И еще одно, — говорю я, прерывая самодовольную улыбку Марио. — Я не буду участвовать ни в каких брачных схемах по договоренности, которые ты, возможно, готовишь. Это не подлежит обсуждению.

Выражение лица Марио мрачнеет. — София, ожидаются определенные союзы...

— Нет. — Я кладу руки на стол из красного дерева. — Я выбираю, с кем хочу быть, независимо от их национальности.

Мои слова повисает в воздухе, как удар грома. Лицо Антонио бледнеет, а Марио краснеет.

— Иванов. — Марио выплевывает это имя, как яд. — Ты не можешь говорить серьезно.

— Да. — Мой голос не дрогнул. — И если ты попытаешься форсировать этот вопрос, ты потеряешь меня еще до того, как я у тебя действительно появлюсь.

Мои мысли возвращаются к Николаю. Захочет ли он меня вообще, теперь, когда я не просто владелец галереи, которой он стал одержим, а наследница иностранной преступной империи?

— Ивановы — русские, — говорит Марио, его акцент усиливается от гнева.

— И к чему именно ты клонишь? — Я скрещиваю руки на груди, встречая грозный взгляд Марио. — Ивановы работают в основном в Америке. Ты живешь в Италии. Вы даже не прямые конкуренты.

— Не в этом дело, — рычит Марио, его акцент усиливается с каждым словом. — Русские...

— Такие же бизнесмены, как и вы. — Я обрываю его. — Если только это не какая-то древняя кровная месть, о которой мне следует знать?

Антонио неловко ерзает рядом со мной. — София, все гораздо сложнее.

— Тогда объясни мне. — Я кладу руки на стол, наклоняясь вперед. — Потому что с моей точки зрения это звучит скорее как устаревший предрассудок, чем как деловые соображения.

Ноздри Марио раздуваются. — Ты еще не понимаешь наш мир.

— Нет, я все прекрасно понимаю. Ты хочешь союза через брак, предпочтительно с какой-нибудь хорошей итальянской семьей, которая будет поддерживать порядок в твоем любимом кругу. — Я выпрямляюсь, расправляя плечи. — Но я не разменная монета. Я не какой-то актив, который можно обменять на лучшие маршруты доставки или связи с искусством.

— Ивановы опасны, — настаивает Марио.

У меня вырывается смешок. — А вы нет? Двое обученных убийц только что пытались убрать меня в твое дежурство. Стеклянные дома³, дедушка.

Слова заставляют его вздрогнуть. Хорошо.

— У русских другие методы, — пытается он снова.

— Отличаются от того, чтобы посылать убийц за членами семьи? — Я поднимаю бровь, глядя на него. — Потому что, должна сказать, мне это кажется довольно экстремальным.

Антонио кашляет, чтобы скрыть звук, подозрительно похожий на смех. Марио бросает на него сердитый взгляд.

— Послушай, — говорю я, слегка смягчая тон. — Я не прошу твоего благословения. Я говорю тебе, как все будет. Ты хочешь, чтобы я заняла свое место в этой семье? Прекрасно. Но я остаюсь такой, какая есть — галерея, отношения и все такое.

Краем глаза я ловлю выражение лица отца. Его лицо светится гордостью, и что-то сжимается в моей груди. Несмотря на химиотерапию, из-за которой он выглядит хрупким, его глаза сияют силой, когда он смотрит, как я стою на своем.

Плечи Марио опускаются, боевой настрой покидает его стойку. — Ты больше похожа на Кастеллано, чем я ожидал, — признает он, его акцент все еще пропитан эмоциями. — Возможно, мы сможем обсудить это подробнее, когда все уляжется.

Это самое близкое к отступлению, чего я могу от него добиться, и я принимаю это легким кивком.

Но сомнение гложет меня изнутри, даже когда я наслаждаюсь этой маленькой победой. Лицо Николая вспыхивает в моем сознании, я вспоминаю его серо-стальные глаза и то, как сжимаются его челюсти, когда он сдерживает эмоции. Будет ли он по-прежнему хотеть меня теперь, когда я приехала со всем этим сложным семейным багажом и политикой преступной империи?

Я провожу кончиками пальцев по гладкой линии стола из красного дерева. Каким бы стратегическим ни был наш союз, я никому не позволю подтолкнуть меня к браку по расчету. Мысль о том, чтобы быть с кем-то, кого я не люблю, отказаться от того, что есть у нас с Николаем...

Нет. Я слишком упорно боролась за свою независимость, чтобы отказаться от нее сейчас. Если Николай больше не хочет меня, я справлюсь с этой болью, когда она придет. Но я не позволю никому другому решать за меня мое будущее.