Преследуй меня

Глава 7

НИКОЛАЙ

Прищурившись, я наблюдаю, как София встает из-за стола, все еще дрожа после нашей интимной встречи. Ее щеки вспыхивают, когда она извиняется, бормоча извинения нашим соседям по столу. Вид ее отступления пробуждает во мне что-то темное — она не может просто уйти.

Я встаю, игнорируя попытку Маргарет Винчестер завязать разговор. Мои широкие шаги сокращают расстояние между нами, когда София спешит через двери бального зала в мраморный коридор отеля.

Она оглядывается, ее зелено-золотистые глаза расширяются, когда она замечает меня. Ее шаг ускоряется, каблуки стучат по полированному полу. Я отслеживаю ее движения, как добыча, позволяя ей думать, что она может сбежать, пока она не сворачивает в уединенный коридор.

Идеально.

Тремя быстрыми шагами я хватаю ее за запястье и разворачиваю лицом к себе, прижимая к стене. Мои руки ложатся по обе стороны от ее головы, удерживая ее в плену.

— Уходишь, не попрощавшись, малышка? Это невежливо.

Ее пульс учащается под моей хваткой, когда я наклоняюсь ближе, упиваясь ее ароматом. — Открой рот.

— Мистер Иванов, я...

— Сейчас. — Мой голос понижается на октаву. Когда эти мягкие губы приоткрываются, я провожу пальцами — все еще покрытыми ее возбуждением — по ее языку. Ее глаза закрываются, когда она пробует себя на вкус. — Хорошая девочка.

Она резко отводит голову. — Это была ошибка. Нам нужно поддерживать профессиональные отношения.

У меня вырывается мрачный смешок. — Профессиональные отношения? Так ты называешь «кончить папочке на пальцы» на благотворительном ужине?

— Не называй себя так. — Ее щеки краснеют еще сильнее. — И это... этого не должно было случиться.

Я провожу большим пальцем по линии ее подбородка. — Но это произошло. Я чувствовал каждую дрожь и слышал каждый сдавленный стон, пока ты пыталась молчать. Твое тело знает, чего оно хочет, даже если ты не хочешь в этом признаться.

— Продажа картин...

— Мы уже давно не обсуждаем картины. — Я прижимаюсь ближе, мое бедро скользит между ее ног. — Ты больше не можешь прятаться за профессионализмом, не тогда, когда я точно знаю, насколько влажной ты становишься для меня.

Она толкает меня в грудь. — Это нужно прекратить.

— Что нужно прекратить, так это бессмысленное сопротивление. — Я хватаю ее за подбородок пальцами. — Теперь ты моя. Чем скорее ты примешь это, тем легче тебе будет.

— Я не твоя. — Но ее голос дрожит, выдавая ее.

— Нет? Нам следует вернуться за стол? Я расскажу всем, что именно заставило тебя скривиться во время десерта. Как их уважаемая маленькая владелица галереи развалилась на части под скатертью.

У нее перехватывает дыхание. — Ты не посмеешь.

— Испытай меня, малышка.

Ее молчание — единственный ответ, который мне нужен. Страх в этих зелено-золотых глазах вызывает во мне прилив удовлетворения. Моя маленькая владелица галереи, так заботиться о своей безупречной репутации, что не может рисковать, чтобы я раскрыл ее истинную натуру.

— Нечего сказать? — Я касаюсь губами ее уха. — Это что-то новенькое. Обычно ты так быстро отвечаешь на эти резкие реплики.

Она прижимается ко мне и бессознательно выгибается еще теснее, несмотря на свои протесты.

— Пожалуйста, — умоляет она.

— Пожалуйста, что? — Мои пальцы скользят вниз по ее шее. — Пожалуйста, обнажи себя? Пожалуйста, остановись? Или, пожалуйста, поцелуй меня? Будь конкретен, малышка.

Она тяжело сглатывает, эти идеальные губы дрожат. На ее лице разыгрывается внутренняя война — желание против приличий, потребность против осторожности. Через свои камеры я достаточно насмотрелся на все за последнюю неделю, чтобы распознать каждое микровыражение.

Я не жду ее ответа. Мой рот требует ее, проглатывая любой ответ, который она могла дать. На вкус она как шоколадное суфле и восстание. Ее руки сжимают мой пиджак в кулаки, чтобы оттолкнуть меня или притянуть ближе, она, кажется, не знает.

Я углубляю поцелуй, мой язык скользит по ее языку, когда я крепче прижимаю ее к стене. Она отвечает отчаянным стоном, от которого вся моя кровь закипает в жилах. Ее сопротивление рушится, когда она целует меня в ответ с таким же пылом, весь тот огонь, который я заметил под ее полированной поверхностью, наконец вырвался на свободу.

Моя рука запутывается в ее волосах, наклоняя ее голову, чтобы поцелуй был глубже. Она моя. Каждая дрожь, каждый вздох, каждое бессознательное покачивание ее бедер, прижатых к моему бедру, доказывает это.

Рассчитанным движением я двигаю бедром, позволяя ей в точности почувствовать, что она делает со мной. Ее глаза распахиваются, когда она замечает мое возбуждение, ее зрачки расширяются от желания. Какой бы умной она ни была, я знаю, что она понимает это — тонкую угрозу моего требования.

Ее рот слегка приоткрывается, и я пользуюсь этой возможностью, чтобы проникнуть внутрь, снова пробуя ее на вкус. Ее руки сжимаются на моих лацканах, и она встречает мой толчок легким движением бедер. Это небольшое движение посылает по мне волну тепла. Я хочу затащить ее в ближайшую комнату и погрузиться в нее, заявить на нее свои права так основательно, чтобы она никогда не забыла, кому принадлежит это сладкое тело.

Но мы находимся в общественном месте, и давить еще слишком рано. Контроль — это все в этой игре. Я медленно прерываю поцелуй, проводя губами по линии ее подбородка к уху. — Я бы хотел увидеть тебя снова... вне подобных мероприятий. — Мой большой палец поглаживает точку, где у нее пульсирует жилка. — Скоро.

Она изучает мое лицо, эти глаза затуманены желанием, и я знаю, что она обдумывает мою просьбу. Я видел такой взгляд у многих женщин до нее, но на этот раз он затрагивает меня. На этот раз мой контроль на пределе, и я не могу — не хочу — ее отпускать.

— Хорошо, — выдыхает она, сдаваясь, и это сводит меня с ума.

— Хорошо. — Я запечатлеваю последний, крепкий поцелуй на ее губах. — Но сегодня, я думаю, мы достаточно подразнили друг друга, не думаешь?

Она дрожит, ясно представляя себе возможные варианты. — Я... да.

В последний раз погладив ее по подбородку, я отступаю, давая ей возможность дышать. Ее грудь поднимается и опускается от быстрых вдохов, пока она собирается с силами. Эта уязвимость проникает мне под кожу — еще одна трещина в фасаде тотального контроля.

Я предлагаю ей руку, и после небольшого колебания она берет ее. Мы вместе возвращаемся в бальный зал, ее шаги немного нетвердые, когда она опирается на меня. Это небольшой наклон, но он посылает сообщение всем наблюдающим. София Хенли является собственностью Николая Иванова.