При попытке выйти замуж

Глава 13 ОБЩЕЖИТИЕ

Стол был сервирован кое-как, но еда производила приятное впечатление: жареное мясо, зеленый салат, картошка, соленые огурцы, квашеная капуста и даже две бутылки водки.

— По граммулечке, — сказал, разливая водку, один из недавних собеседников Виолетты, тот, который в пальто. Еще до ужина он успел ей представиться, так что она теперь знача, что зовут его Тропиным Сергеем Михайловичем и в прошлом, до жизни в бараке, он был владельцем крупной фирмы, торгующей цветными металлами. Словосочетание «цветные металлы» мгновенно примирило Виолетту со странным обликом Тропина, с его пальто, перевязанным пуховым платком, и она приняла волевое решение быть с Сергеем Михайловичем милой и обаятельной, тем более что, насколько позволяли рассмотреть пальто и шапка, надвинутая на лоб, Тропин был настоящим красавцем.

«Рэкетир» по фамилии Зуб и по имени Пал Палыч не вызвал в Виолетте никаких светлых чувств: «Грубое животное, — подумала она, — максимум с тремя классами образования». И Виолетта приняла решение быть с ним строгой и неприступной.

Конечно, образованием Пал Палыч не блистал и мог похвастаться всего лишь аттестатом зрелости вечерней школы поселка Апатьево Тверской области. Но Виолетта явно недооценивала его деловую хватку. Зуб в свои неполные тридцать лет владел сетью магазинов, торгующих спиртными напитками, и ничуть не уступал Тропину по денежному обороту.

Гинеколог Илья Дмитриевич, которого Виолетта окрестила «профессором», был, с точки зрения доходов, поскромнее Зуба и Тропина, но тоже не бедствовал: своя клиника в центре Москвы, обширная частная практика плюс накопления еще с доперестроечных времен, удачно вложенные в ценные бумаги.

За столом сидел еще один мужчина (обращать внимание на женщин у Виолетты пока не было душевных сил) — толстый лысый дядька с отечным лицом почечника («неправильно питается», — подумала она).

— Вита, вы будете водку? — спросил Тропин.

— Водку?! Нет, конечно. — Виолетта отодвинула пустой стакан.

— Напрасно, деточка. — Гинзбург заботливо заглянул ей в глаза. — Французского вина у нас, к великому сожалению, нет, а выпить вам сейчас было бы полезно. Считайте, что пьете лекарство, и поверьте многолетнему врачебному опыту.

— Что вы так над ней кудахчете? — вступила в разговор одна из дам, и Виолетту неприятно поразил ее резкий с железом голос. — Не хочет — не надо.

— Наташа, прошу вас, — укоризненно перебил ее Гинзбург, — вспомните свое состояние в первый день. Девочка волнуется, нервничает…

— А мы не нервничаем? — продолжала наседать Наташа. — Накладывайте, а то все остынет окончательно.

Теперь уже Виолетта не стала бы пить из принципа.

— Не обращай внимания, — все так же глотая окончания слов, шепнула ей девушка Маша, та самая, которая пригласила всех ужинать. — Наталья — гроза нашего общежития. Поешь.

— Не задерживайте, Сергей, — промямлил отечный дядька тонким голосом. — Наливайте. Между первой и второй…

Выпив, компания сосредоточилась на еде. Больше всего Виолетту поразило, что ее муж тоже проявил изрядную прожорливость и пил водку наравне со всеми, вместо того чтобы страдать. «Хороший аппетит, — со злостью думала Виолетта, — признак спокойствия. А спокойствие в сложившейся ситуации — признак психического расстройства».

Вообще у Виолетты было стойкое ощущение, что ее окружают буйно помешанные. Пьют, едят, шутят, играют в карты, а жизнь их висит на волоске…

— Перекур! — громко и пискляво возвестил толстяк. — Давайте теперь знакомиться. На сытый желудок оно вернее.

Гинзбург опять засуетился:

— Да, правильно. Пойдем по кругу. Итак, Вита, нас с Пал Палычем Зубом и Тропиным Сергеем Михайловичем вы уже знаете. И Машеньку — спутницу жизни Пал Палыча — тоже имели счастье лицезреть, еще там, в спальном помещении. А это — Наташа, супруга Сергея Михайловича, — указал на противную тетку с железным голосом. — Напротив вас — Максимов Александр Алексеевич, — кивнул на толстяка, — и его жена Люда. И, наконец, — гинеколог нежно погладил по плечу сидящую рядом с ним очень юную на вид девушку, — Таня, моя приятельница. Отчества я вам назвал для информации, не более. А так, в быту, мы называем друг друга по именам. Прошу любить и жаловать.

Виолетта, которой еще минуту назад казалось, что ни удивить, ни взволновать ее уже ничто не может (куда уж больше?), тем не менее поразилась про себя: до чего же негармоничные пары! Красавец Тропин — и такая злобная фурия его Наталья. Противный толстяк Максимов — и такая очаровательная у него жена Люда. Милая Маша плохо гармонировала с «рэкетиром», а Татьяна выглядела слишком, неприлично юной рядом с пожилым Гинзбургом.

— Она у тебя неважно воспитана, — как бы вполголоса, но так, что все услышали, сказала Наталья Кузнецову. — Ей хочется, чтобы все ее, бедную, жалели и слезы утирали. Ты бы объяснил своей жене, что мы все в одинаковом положении.

Гинзбург опять бросился на защиту Виолетты:

— Надо же дать время на адаптацию!

— А вот времени, — усмехнулся Тропин, — у нас как раз таки и нет. Они хотят нас растрясти быстро-быстро, пока никто не заметил нашего исчезновения.

— Все зависит от вас, — злобно сказала Наталья. — От тебя в первую очередь. Ты же с Психологом никак не договоришься!

— Суетиться не надо. — Тропин потянулся. — Лучше провести здесь лишний день и получить необходимые гарантии, чем в мгновение ока переселиться на кладбище.

Виолетту передернуло. На кладбище?! Какой ужас!

— Не волнуйтесь, деточка, — Гинзбург сделал страшные глаза Тропину, — так вопрос не стоит и никто нас убивать не собирается. Не потому, что наши похитители такие хорошие, а потому, что незачем.

Тропин не обратил на гинеколога внимания и продолжал настаивать на своем:

— Мне бы вашу уверенность, Илья Дмитриевич.

— А я с Ильей согласна, — сказала Наталья. — Психолог меня убедил. Ему нужны наши деньги, и только.

— И только? — вступил «рэкетир» Зуб. — Не слабо! Ты не въезжаешь или прикидываешься? Ему нужно «пол-лимона» баксов.

— Паша, но все-таки это только деньги, — сказала Маша. — Много денег, но у нас они есть.

— Ну вот, — перебил ее толстый Максимов. — Похоже, у нас опять начинается комсомольское собрание. Тогда целесообразно будет привлечь к обсуждению новичков. Игорь, что ты думаешь?

Кузнецов с любопытством переводил взгляд с одного говорящего на другого и заметно смутился, когда слово предоставили ему:

— Насколько я понял, выкуп со всех хотят одинаковый. Но как? Какую технологию перевода денег они предлагают?

— Они не навязывают нам какую-то жесткую технологию. Но хотят, чтобы мы все, более-менее одновременно, связались со своими фирмами и велели им перевести деньги на их счет, — объяснил Тропин. — Как бы для покупки дома. Мы все, насколько я понимаю, оказались в этом прелестном местечке из-за нездоровой страсти к загородному жилью. Мы подыскивали себе фазенды стоимостью примерно в пятьсот тысяч. Следовательно, делают вывод наши похитители, у нас есть возможность выдернуть такие деньги из дела. Все гениально просто. По нашему поручению деньги переводятся с наших счетов на их счет. Если все проходит спокойно и никто их не ловит за руку, они нас отпускают, а сами исчезают.

— А если нет?! — Кузнецов поморщился.

— А зачем им наши трупы? Они же не маньяки и, насколько я понимаю, даже не уголовники. Они просто придумали умную комбинацию. Когда Психолог говорит, что не хочет брать греха на душу, я ему верю. — Тропин объяснял терпеливо, не раздражаясь.

— А кто они? Кто такой Психолог? — спросила Виолетта.

— О-о, девушка проснулась, — хлопнула в ладоши Наталья. — Поздравляю.

Было не совсем понятно, кого она поздравляет, но почти все присутствующие кивнули, как бы принимая поздравления на свой счет.

— Психологом его прозвала Маша, — ласково сказал Гинзбург. — И мы все согласились, хотя на психолога он похож меньше всего. Действует он грубо, топорно, существо, судя по всему, приземленное и кровожадное, но он изо всех сид пытается нас перехитрить, загипнотизировать, внушить доверие к себе. Такой, знаете ли, антипсиходог.

— Сволочь он! — рявкнул Зуб. — Скотина!

— Скотина — да, — согласился Тропин. — А кто они такие и кто там главный в их банде — этого мы не знаем.

— Мне кажется, что вы недооцениваете Психолога. — Люда, жена Максимова, тоже решила поучаствовать в беседе, — меня он, например, убедил в том, что убивать нас они не собираются. Логика в рассуждениях Психолога определенно есть. Он говорит: зачем нам вас убивать? Только лишний шум. Восемь трупов — это приличный скандал. То есть почему восемь? С вами, — Люда подарила Кузнецову и Виолетте широкую улыбку, отчего последняя чуть не лишилась чувств, — трупов будет на два больше. Вся милиция будет стоять на ушах, землю рыть. А так, без убийств, — все гораздо спокойнее. Ну, грабанули нескольких нуворишей, ну, свистнули у них деньги…

— Как я понимаю, гарантий нашей безопасности — никаких? — задал Кузнецов риторический вопрос.

— Но и выбора никакого, — подхватил Максимов. — Условия здесь выдвигаем не мы. Поэтому надуваться и корчить из себя…

— Тебе куда уж больше надуваться, Саша, — перебила его добрая Наталья, — и так уже сто шестьдесят кэгэ.

— Мы знаем в лицо только одного Психолога, если не считать двух охранников, но они — мелкие сошки, — задумчиво протянул Тропин. — Он сматывается из страны, как только деньги поступают на счет.

— Как я понял, вы все созрели для расставания с кровно заработанными, — констатировал Кузнецов.

— Видите ли, — улыбнулась Люда, — нашим мужчинам денег не жалко. Но они хотели бы поторговаться. Типично мужская логика: заплатим сколько надо, но имейте совесть, в конце концов. Мой Саша говорит, что у Психолога морда треснет. Паша его активно поддерживает. Что касается нас с Натальей, то мы считаем, что не треснет и что платить придется, не сегодня, так завтра. Нам бы хотелось сегодня, потому что обстановка, — Людмила с неодобрением осмотрела стены барака, — начинает приедаться.

— Да, хотелось бы поторговаться! — Зуб злобно стукнул кулаком по столу. — Я три года пластался, как сраный веник, за эти бабки. Уродовался, пацанов строил! И на тебе — отдай. Щаз!

— Мне вот что интересно, — набросилась Наталья на мужа. — Если бы меня похитили и потребовали такой выкуп, ты бы заплатил?

— Конечно, дорогая, — спокойно ответил Тропин.

— Так заплати! Меня же похитили. Считай, что платишь за меня, а сам, если тебе нравится, можешь оставаться здесь.

Тропин улыбнулся:

— Милая моя, не я один решаю. Заплатить должны все одновременно. Договорись с Пал Палычем, с Ильей Дмитриевичем, с Сашей — и вперед.

Наталья резко встала, и Виолетта испуганно отпрянула: ей показалось, что сейчас Наталья самым решительным и небезопасным для окружающих образом начнет договариваться с Зубом, Гинзбургом и Максимовым. Нет, оказалось, что природа боевого настроя жены Тропина совсем иная.

— Кто сегодня моет посуду?! — с надрывом спросила она. Таким трагически-напористым тоном уместнее было бы спросить: «Кто наконец отдаст всю свою кровь больным детям?»

Маша и Люда переглянулись и едва сдержали улыбки. Виолетте показалось, что Наталью здесь не воспринимают всерьез. Сама же Наталья оценивала ситуацию строго наоборот. Было похоже, что она ощущает себя хозяином и начальником жизни.

— Посуду будут мыть… Максимовы, — вынесла Наталья страшный приговор.

— Мы вчера мыли, — спокойно возразила Люда.

— Тогда ты, Мария. — Тропина уперлась в Машу воспаленным взглядом.

— А я сегодня ужин готовила, — хихикнула Маша.

— Какая проблема, — Кузнецов сделал примиряющий жест, — давайте я помою.

На него зашикали.

— Пусть девочки разбираются сами, — тихо сказал Гинзбург. — Не надо вмешиваться.

Кузнецов удивился, но спорить не стал. Если присутствующим нравится развлекаться таким образом — пусть. Но было поздно — Наталья Тропина вцепилась в добровольца мертвой хваткой:

— Отлично! Вода в ведре, вот губка, вот полотенце. Спокойной ночи.

Провожаемый сочувственными взглядами, Кузнецов поплелся к некоему подобию кухонного стола. А Виолетта разозлилась — вот дурак, пошел на поводу у этой стервы. Пусть теперь сам колупается. «Вот Тропин, — неожиданно для себя подумала Виолетта, — ни за что не стал бы так унижаться. Видно, что сильный человек». И она посмотрела на Сергея Тропина с особой теплотой и интересом: несправедливо, что такой классный мужик мучается с такой отвратительной бабой. Ой, как несправедливо…