Проданная Истинная. Месть по-драконьи

16. Договор

Я была уверена, что больше не увижу Анвара вплоть до отъезда в Ильву, но так уж устроен человеческий ум, проектируя раз за разом нашу будущую встречу. Как он посмотрит, что скажет, что почувствую, скажу и сделаю я.

Вот только вместо изящной холодности на меня нахлынул первородный архаичный гнев. Ярость, которую не мог не почувствовать дракон Анвара.

С трудом заставив взять себя в руки, холодно улыбнулась, встретив тяжелый взгляд исподлобья.

— Уж больно ты дерзка для местной девицы, — Анвар внимательно изучал мою реакцию.

Не знаю, каких девиц он имел в виду. Таких, как Лале?

— Я иномирянка, вейр, — ответила уже хмуро.

— Иномирянка… — он задумчиво прикрыл глаза. — Раздеться не хочешь?

— Не хочу, — прошипела едва ли не по-змеиному.

Анвар резко выпрямился словно наконец, встретил что-то по-настоящему интересное.

— Жаль, — сказал он просто. — Тогда придется немного потерпеть, мой «обыск» не очень приятен. Может, все-таки передумаешь? Мой зверь не бросается на беззащитных девочек.

Чуть нахмурившись, взглянула на Анвара. Даже ярость в груди словно споткнулась, обнаружив, что никто ее не ждет.

Про «обыск» в Академии слышали немногие. Магия высшего порядка, когда высокрожденный шерстит магическим щупом пространство. Подобной магией владел императорский род Таш и род Винзо, состоящий с ним в близком родстве. Освоить ее кому-то другому было очень проблематично, хотя находились умельцы.

— Не передумаю, — упрямо мотнула голову.

Тем более скрывать мне было нечего. На мне не было артефактов, клипс, заклятий и даже свои зелья я оставила в карманах короткого плаща в кабинете ниры. Я вошла в эту спальню, чистой, как лучик солнца. Как есть, бессребреница.

Но Анвар щелкнул пальцами, не отводя от меня темных глаз, и меня почти сразу кольнуло в районе груди.

С каким-то недоумением схватилась за ворот ученической рубашки, чувствуя через ткань… маленькую ладанку, прошедшую со мной в этот мир. Она что, артефактом стала?

Или она артефактом была с самого начала?

Да нет… Это невозможно. Лет пять назад я бы в это просто поверила, но теперь-то я знала принципы действия магии.

— Оберег, — с ответным удивлением подтвердил Анвар. — Вынимай, я желаю посмотреть на него.

Час от часу не легче. Оберег — это заклятье необычной силы, крайне редкое в мире драконов. Оберег не могла бы сделать даже супруга Серебряного анта, хотя принадлежала к высшей касте ткачей и создавала удивительной силы артефакты. Обереги принадлежали к родовой магии. То есть, мне могли оставить этот оберег только родители.

С некоторым скепсисом я обдумала, могло ли мне так повезти и пришла к закономерной мысли, что нет. Отцы бы с меня последнее сняли, а мамы украдкой утерли слезу. И никто бы мне ничего не дал. В фею-крестную я тоже не верила.

Анвар так долго и вдумчиво меня разглядывал, что стало не по себе.

— Необычайно сильная магия, чужаку такую силой не снять. Сними сама и дай мне.

Его взгляд давил не хуже могильной плиты, и словно под гипнозом я уже расстегнула пуговицу на вороте. А после застыла. От ужаса, что едва не совершали фатальную ошибку.

Анвар видел мою ладанку! Тогда. На свадьбе.

Конечно, он мог и не запомнить, но вещица редкая, а память у Анвара, по свидетельствам выбравшихся живыми из его хватки драконов, хорошая и долгая. То есть, на склероз расчитывать не приходится.

С трудом отцепив от ворота пальцы, я с видом примерной ученицы сложила их на коленях, а после и переплела для надежности. А ну как они там дрожат, дискредитируя хозяйку.

— Это родовая магия, — сказала чужим голосом. — Я ведь имею права ее не показывать.

Анвар резко наклонился вперед и вдруг улыбнулся. Улыбка, словно зажгла внутри него лампу в тысячу вольт, придавая мрачной готической красоте колдовское очарование. В один миг из хищника он превратился в золотого улыбчивого принца. Только опасная, животная ленца не давала мне обмануться.

Я уже видела его таким. Золотой принц не имел надо мной власти.

— Имеешь, — он заразительно расхохотался. — Но ведь дашь? Я только посмотрю, не бойся. Родовую магию нельзя отнять.

— Не дам, это личное.

Опустила глаза, чтобы Анвар не прочел в них открытое злорадство, но наступившее молчание било по нервам. Не удержалась, подняла глаза, поймав кинжально-острый взгляд, мгновенно спрятанный в прищуре ресниц.

— Упрямая… — с тихим удивлением констатировал Анвар. — Упрямая иномирянка с темной магией, расскажи о себе. Кто ты, из какого клана, как давно появилась в Сопределье?

— Это, что, допрос? — насторожилась я.

— Рунный круг все равно закрыт, и мы просто болтаем от скуки. Ты должна будешь открыть его только завтра утром?

Анвар расслабленно откинулся на подушки, выстукивая пальцами неизвестную мелодию на боковой резьбе кровати. А я сидела и тряслась от ярости. А кто не дал мне этот круг открыть?!

— Мы просто болтаем, — напомнил Анвар с улыбкой. — Так как давно ты в Сопределье?

С усилием выдохнула, взяв под контроль эмоции. Ярость мне не советчик.

Этот разговор мне совсем не нравился, но я была заперта здесь один на один с человеком, которого когда-то полюбила выше неба и больше жизни. Со своим врагом. И пока я в Сопределье, у меня нет власти встать и выйти из этой спаленки, из разговора с драконом, чья аура давит хлеще могильного камня.

— Около четырех лет назад, — ответила уклончиво.

Рассказала про Пустых, про работу в лавке, знакомство с Шиином и его благородное поручительство за меня перед нирами Академии. Днем я учусь, вечером тружусь в зельеварной, ночами сплю, по выходным ухаживаю за маленьким садиком вейры Бертель. Этот садик моя личная слабость.

— Значит, Кастор помог тебе?

Ага. Прямо очень помог. Четвертый год загоняет меня, как бешеный пес куропатку. Чувствует, что время на исходе, и я вот-вот упорхну из его цепких лап.

Наверное, у меня дернулся угол губ в усмешке, потому что Анвар вдруг пристально на меня уставился, словно пытаясь считать мои мысли.

— Почему ты не вошла в покровительствующий клан?

Потому что умная, Анвар. На воду дую.

— Меня устраивает покровительство Пустых.

Анвар бомбардировал меня вопросами с такой скоростью, что я едва успевала отвечать, и до меня наконец дошло, что мы не по-дружески болтаем. Меня допрашивают. Методично обстреливают память, цепко отслеживая каждое микродвижение, всполох ауры, тон голоса.

В эту секунду я была почти благодарна Кастору, который ходил на каждый мой экзамен, как родной. Надеялся, что я поведусь на провокацию или нарушу правило. Завалить меня по-честному отчаялись еще на втором курсе.

Если Анвар надеялся на то же самое, то его ждало разочарование. С улыбкой я притушила ауру драконицы до минимума, отрешилась от происходящего и отвечала, как робот. Никаких эмоций, никаких чувств.

Это я умела. Слишком часто мне нервы трепали, слишком больно били в слабое место. Закаменела на мне шкурка, нарос хитин на сердце. Никому не добраться.

— Значит ты собираешься уехать из Сопределья после окончания Академии?

Я растерянно заморгала. Вот откуда такой вывод? Об этом мы не говорили.

— С чем вы взяли? — уточнила осторожно.

Анвар с усмешкой уставился мне в лицо.

— Ты не любишь драконов, считаешь нас опасными, и скорее всего на инициацию пошла с холодной головой для усиления своей драконицы.

Он плавно, и неуловимо быстро вновь наклонился ко мне, заглянув в лицо зазолотившейся радужкой глаз:

— Как бы ты не прятала от меня драконицу, я чую, насколько она сильна.

В ответ я загипнотизировано уставилась на Анвара. Недооценила. Расслабилась в Академии, оттачивая умения на других драконах.

А следом пришло облегчение. Больше не нужно притворяться дружелюбной, улыбаться, подавлять раздражение и стараться угодить. Анвар все понял обо мне. Это к лучшему. У меня словно могильная плита с плеч упала.

— А что, если так? — спросила с наглой улыбкой. — Ильва кажется мне более безопасной для иномирянки с темной магией.

— А я, значит, кажусь тебе опасным?

Бинго.

— Любой дракон кажется мне опасным.

Анвар неуловимо помрачнел:

— Не передергивайте, вейра, Вальтарта полностью берет иномирянку под опеку, предоставляя право на обучение, на выбор клана и магическое животное. А Сопределье отдельно дает титул и содержание от моего имени.

Дает. Догоняет и еще раз дает. Мне очень хотелось на все плюнуть, встать и уйти, чтобы не слушать про доброе Сопределье, которое мне трижды в день обещает костер и кары небесные.

Усилием воли заставила себя заткнуться. Пытаться объяснить дракону, что он дракон, это алогизм, поэтому я просто пожала плечами:

— Меня все устраивает, — да и терпеть осталось недолго, полгода и фьють — только меня и видели.

На этот раз Анвар молчал так долго, что я начала надеяться на окончание допроса. Покосилась с тоской в окно, за которым горела ранняя ночь. Усталость накатила так резко, что даже голова закружилась.

— Кажется, я понял, что вы из себя представляете, — тон Анвара стал холодным и деловым, наверное, решил, что с такой мной нечего миндальничать. — Сколько вы хотите за свои услуги?

За наши… услуги? Где-то в груди кольнуло остаточной болью. Быстро же с моего принца позолота слезла.

— Какие услуги?

— Способность распознавать темную магию. Вы ищете для меня темные артефакты, а взамен получаете графский титул и три пластины золотом.

Тут уж моя драконица не выдержала:

«Четыре проси, и титул герцогский»

«Да тише ты, неба ради, — шикнула про себя. — Не дай бог его дракон твои эмоции считывает».

«Его дракон со мной согласен», — тут же просияла драконица, а я возвела очи горе.

Напоминать ей об уже имеющейся у герцога Истинной я не стала. Толку все равно никакого. Драконицы так устроены, что везде ищут партнера своему человеку. Чем сильнее любовник, тем быстрее и качественнее развивается дракон его партнерши, и, если мыслить драконьими мерками, это не мне не повезло с драконицей, а ей со мной. Отношений не завожу, с драконами не кокетничаю.

А вот титул мне пригодится. Да еще и целый графский. Это у бесправной веи забот полон рот, а графиня защищена титулом от очень многих неприятностей, что в Вальтарты, что в Ильве. Да и денег много не бывает. Три пластины золотом решат мои финансовые проблемы лет на тридцать вперед. К настоящему моменту, даже крутясь, как пчелка день-деньской, я скопила лишь третью часть одной пластины.

— Я готова, вейр Фалаш, — сказала осторожно. — Но только на полгода. В дальнейшем у меня другие планы.

Анвар молчал. Смотрел на меня так долго, что я начала нервничать. Что на этот-то раз я не так сделала?

— Почему именно полгода? Вы можете передумать уезжать из Сопределья. Выйти замуж, войти в клан, родить ребенка, возможно… Я готов купить вам небольшой дом в Центральном квартале.

Меня словно раскаленной спицей пронзило от макушки до туфелек. Сразу вспомнились слова ниры Милене, что красивой она своему Истинному больше понравилась. Если до этого момента, Анвар смотрел на меня только, как на странную, но полезную вещь, то теперь его взгляд ощущался материальным, тяжелым. Мужским.

Сглотнув ставшую вязкой слюну, я судорожно переплела пальцы. Ушла в закрытую позу с головы до ног.

— Этого не будет, — бескомпромиссно качнула головой. — Не в Вальтарте.

— А в Ильве, значит, хотите завести семью или просто любовника.

Если до этих слов оставалась вероятность, что глубинный, откровенно мужской интерес Анвара мне почудился, то теперь нет. Даже полуотвернувшись к темному окну, сквозь полуприкрытые веки, я чувствовала, как его взгляд прошелся ожогом от моего лица к коленям и обратно.

И что гораздо хуже, моя драконица-диверсантка водила хоровод и посылала ответные знаки дракону моего убийцы.

— Это уж мое дело.

Голос у меня звучал холоднее, чем допустимо в разговоре с высокорожденным, но ведь не я нарушила рамки деловых взаимоотношений.

— Если кто-то из драконов посмел вас обидеть, вы можете рассчитывать на мою защиту.

С недоумением уставилась на Анвара.

Разве не с его подачи в Сопределье творится демон знает что? Один только нир Сталеш за последний год взял двух новых наяр, одной из которых едва исполнилось семнадцать. А ему сто девять годиков, между прочим. Конечно, вековые драконы выглядят максимум лет на сорок, но все равно мало радости ребенку выходить замуж за старого брюзгу.

— Все в порядке, — тут же отрезала я и подняла руку с активированной руной договора: — Заключаю.

Анвар медленно поднял руку, позволяя рунной ленте оплести наши запястья, но его тяжелый взгляд давил на меня могильной плитой.