Проданная Истинная. Месть по-драконьи

24. Жертва

Анвар с трудом разлепил глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Комната расплывалась в темное пятно, а в груди словно огненный гвоздь забили. Сказывались последствия отравления ядом Арахны.

— Очнулся, наконец-то, — сказал знакомый ворчливый голос.

Повернув голову, уткнулся взглядом в хмурую Милене в длинном кружевном чепце. Вид у нее был домашний и укоряющий.

— Что я здесь… делаю?

Он с трудом поднялся с кровати, пытаясь удержать равновесие, а когда схватился за лепной столик, нагруженный документами, тот разломился, как игрушка в руках злого ребенка. Драконье зрение выхватило далекое отражение в зеркале на том конце покоев. Бледное, потрясенное лицо, горящий взгляд, черная вертикаль зрачка, блеск чешуи и… когти

Анвар был наполовину проявлен.

Так выглядят падшие драконы, не способные вернуться в человеческую ипостась.

— Нагляделся? — иронично уточнил Кастор. — Даже не пытайся уйти, на тебе кровная Привязка семи родов.

Анвар быстрым сканирующим взглядом прошел по покоям, после усилил восприятие и словно бы обнял мысленно замок целиком. Гнездо служило ему верой и правдой, выкладывая новости про каждую из находящихся в нем персон.

Императорские стражи, тупые и ленивые, играли в карты и задирали его дракониров, Лале под ручку с императрицей гуляла по саду, нежно воркуя не то с резедой, не то с кашкой, потому что в дальнем саду росли одни сорняки.

Ротокан сидел с документами. Доверенная фрейлина императрицы обшаривала замок, а за ней крался угрюмый нир Сталеш, жалуясь на подагру и отвлекая наглую особу от скрытых тайников. Ворош пытался обуздать его кайрана, отбившегося от рук без хозяина…

Но взгляд упорно стремился к юному тонкому огоньку в сердцевине Гнезда. Анте угадывалась как солнечный блик, упавший в темноту. В груди оттаяло и потеплело.

Он должен идти к ней. Заглянуть в ее глаза, коснуться губ, щек, рук, втянуть земной и тревожащий запах кожи.

Жажда увидеть Анте была так сильна, что одна из Привязок лопнула, ударив ответной болевой реакцией.

— Привязка меня не удержит, — сообщил он Кастору и, скрипнув зубами, рванулся из сети кровяных нитей, сдерживающих его дракона.

Дракон глухо рыкнул и снова затих. Анвар едва не вживую видел, как наглое животное повернулось на другой бок и захрапело, отмахнувшись от хозяина, как от надоевшего кредитора.

Какого ифрита с ним происходит?

— Я распорядился, напоить тебя настойкой огнецвета, — нир Диан сидел в самом углу, почти спрятавшись в тяжелой ткани балдахина, поэтому Анвар не сразу его заметил.

А когда заметил, едва не завыл по-волчьи.

Диан имел обманчивую внешность юноши двадцати лет отроду, а особо впечатлительные девы давали ему не больше восемнадцати. К сожалению, все они ошибались лет на сто, а то и на двести. Анвар получил его в наследство от прадеда и лет с десяти тайком молился, чтобы отец-дракон прибрал его поскорее.

— Я должен пойти к ней! Ты не понимаешь! Мне… нужно.

Он повернулся к Диану, и кровная сетка впилась в грудь железными щупами. Тот равнодушно пожал плечами:

— Эта девочка не для тебя. Мы отдадим ее императрице вместо одного из твоих даров, а взамен получим кровь для ритуала.

— Нет! Она останется со мной!

Бешенство, полыхнувшее в груди, было настолько сильным, что он разорвал еще две Привязки. Тут же накатили дурнота и темень. Он закусил губу, пытаясь удержаться от очередного приступа.

— Нам нужна добровольно отданная кровь коронованной драконицы, — мягко сказал Диан. — Либо эту кровь нам даст императрица в обмен на один из даров, либо ты коронуешь на Сопределье Лале из рода Фьорре и опять же отдашь ей один из даров, согласно традиции Фалашей. Мы ведь оба знаем, что это вовсе не традиция, а настоятельная потребность.

Анвар усмехнулся. Дары…

Дары — проклятье его рода.

Боги дают дар каждому правителю Вальтарты. Не только императору, но и владетелю Сопределья, клану Винзо, старинному и давно отошедшему от дел клану Варх и клану Леяш. А может и еще кому-то. Кто знает, не живет ли в глуши очередной одаренный, обласканный кем-то из богов.

Конечно, дары только называются дарами, потому что боги их вовсе не дарят. Они их дают взаймы. Умирающий владетель возвращает свой дар богам, а уж новый глава сам с богами договаривается о новом даре и плате за него.

И только герцоги Сопределья, умирая, передают свои дары потомкам. Когда-то это был один дар, а сейчас их уже одиннадцать. Один страшнее другого.

На самом деле, даров было двенадцать, но где бродит его последний дар, Анвар и сам не знал. Особенность божественной магии такова, что рядом пройдешь, да не почувствуешь.

— Какой бы договор мы не заключили с императрицей, она не будет использовать полученный дар во благо, — тихо сказала Милене

Анвар отвел глаза. Ему все еще сложно было разговаривать с ней.

Именно Милене распылила свой обморочный газ около сгоревшего крыла, чтобы помешать ему защитить Анте. Чтобы не злить Лале и императрицу. Но это оказалось сложно принять, особенно сейчас, когда тонкий ровный огонек ауры Анте пробивался из карцера прямо в его голову.

Анте сидит в этом карцере, потому что Анвар потерял сознание, как девица. Хорошо хоть успел позаботиться о ней, прежде чем окончательно отъехать к богу Сновидений.

— А вейра Фьорре почти наверняка в сговоре с императрицей, и отдать ей дар при венчании, все равно что отдать его лично императрице, — припечатал Диан. — Конечно, смерть твоей Истинной развязала нам руки…

И тут же ловко изогнулся, уходя от удара. Милене кинула в него шкатулку с лекарствами.

— Думай, что говоришь! — обронила она царственно.

Но Анвар не обиделся.

Аланте жила, глубоко запрятанная в его сердце, ее не достигали ни слова, ни мольбы.

— Но это правда, — защищался Диан. — Мертвая Истинная не предаст, не вступит в сговор с богами, не ударит исподтишка, как это было с твоим прадедом. Истинность делает дракона слабым. Впервые за несколько веков, герцог Сопределья неуязвим. А если мы отдадим императрице в обмен на кровь не дар, а эту девочку, у нас появится шанс бескровно закончить войну. Ты ведь понимаешь, что это война?

Нет.

Он не отдаст Анте. Просто не отдаст и все.

— Женись на моей сестре, — буркнул Кастор. — Не на Бертель, а на младшей. Она в тебя влюблена с пяти лет, дар возьмет, какой скажешь, а после венчания безропотно отдаст и кровь, и сердце, и что там еще нужно…

Ага. Если бы он мог решить свои проблемы женитьбой, то давно был бы женат. Просто дракон у него такой, недоговороспособный. Супругу драконица должен одобрить его дракон, а дракон Анвара на дух не переносил ни одну, даже самую идеальную деву в империи. Разве что Анте ему понравилась.

В дверь покоев дробно заколотили.

— Его Светлость может присутствовать при исследовании природы магии!

— Это Ротокан, — тихо сказала Милене. — Пришло время решиться, Анвар.

Анвар нахмурился. Последнее время, Милене говорила загадками, но… ему сейчас не до них.

— Я пойду сам. Один.

Анвар встал, натянул камзол и позволил Диану, не прерывающему спора с Кастором, завязать шейный платок.

Он должен идти.

***

Природу божественной магии нам преподавали мало и неохотно. Божественный сказы зубрили, начитывали на ракушку, записывали на стекло, а после… дословно списывали на экзаменах.

Но если я хотела понять, что делает божественная искра внутри моей личной ладанки, то пришло самое время.

На мое счастье, сказы обнаружились в стопке переданных мне книг. Видно, сгребли их, не глядя, со стола вместе с тетрадками и чернилами. Ну правильно, подозреваемая ты или нет, а учиться будь добра.

Со вздохом открыла учебник и тут же закрыла. Это невозможно читать.

Видит небо, Божественные сказы — самый скучный предмет за всю историю мира Вальтарты. Это признавали даже сами учителя, так что на экзаменах никто не лютовал, а нир Сталеш и вовсе закрывал глаза на списывание.

Все дело в том, что сказы представляли собой вовсе не сборник сказок о происхождении драконов, а договоры с богами. В первой же главе приводился пример такого простенького договора между вейрой Дарле и богом Огнесом, покровителем огня, нелюбимым сыном отца-дракона и крайне вспыльчивой личностью.

Договор состоял из ста пятидесяти пунктов. В этом месте нир Сталеш обычно делал паузу, воздевал палец вверх и печалился:

— Обратите внимание, всего из ста пятидесяти пунктов! Очень, очень глупый поступок со стороны вейры Дарле. Чтобы учесть все возможные тонкости, договор должен содержать не менее трехсот пунктов!

Само собой никто эти пункты не прописывал на бумаге. Их зачитывали в момент заключения договора, а бумагу сжигали на алтарном огне, после чего бог принимал или не принимал договор. Дальше договор регулировался с помощью магии.

Уроки сводились к тому, чтобы составить такой договор и не нарваться. Боги они ведь как устроены? Верят договору, как дети, а если их обманули, впадают в ярость и льют огонь с небес. К примеру, вейру Дарле бог Огнес испепелил вместе с родовым Гнездом и выводком детей, чтобы получить обещанную плату. Отец-дракон низложил его до человека на две сотни лет в наказание, но вряд ли вейру Дарле это утешило.

Продравшись сквозь десяток договоров, я поняла одно. Фиг боги кому-нибудь дадут свою божественную искру за просто так, а у меня вот она. На цепочке болтается.

Не ладанку Лале хотела получить, а искру богини Смеха. Откуда только узнала о ней. Но похоже, я единственная, кто вообще ничего не знает.

За туманной вкладкой послышались шаги, и я поспешно захлопнула книгу, а после и вовсе убрала под подушку. Слежку на запястье тоже защелкнула, и даже успела принять отстраненный вид, хотя лицедейство не было моей сильной стороной.

— Вейра Анте, вас велено сопроводить в седьмую залу. Поднимайтесь!

Внимательно рассмотрев форму и нашивки, я поднялась. Создавать проблемы стражам Сопределья мне не хотелось, хотя в груди нехорошо сжалось.

Меня проводили на третий этаж в большой рабочий кабинет, большую часть которого занимала библиотека. Около стола собралось около десяти человек, среди которых первыми узнала императрицу и герцога.

Я даже растерялась. Сидят окаменевшие, как статуи, край платья не шелохнется. И смотрят так, что богу Огнесу стыдно за свою магию. Ему огонь руками кастовать приходится, а эти взглядом запалить могут.

По старой памяти окинула Анвара дополнительным взглядом, но не почувствовала ни любви, ни благодарности, ни даже ненависти. Просто красивый мужик, характер только плохой.

Меня подтолкнули к столу, на котором лежал старинный черненный кинжал, изрезанный старинными рунами и выложенный кроваво-алыми камнями.

— Вейра Анте? Замечательно, просто замечательно…

Сухой незнакомый старичок заметался вдоль стола, потирая руки, а после подскочил ко мне:

— Возьмите стилет. Да-да, просто возьмите!

— Зачем? — уточнила хмуро.

— Делай, что велят, не то заставим взять, — перебила старичка императрица.

Анвар начал было приподниматься, но я пожала плечами и взяла… Почти взяла. Коснуться не успела, как руку окатило волной белой магии. Полыхнуло так, что стол напополам разрезало, будто кусок масла. Стилет упал к ногам.

Старичок, словно не заметил, забегал вокруг меня, размахивая прозрачной палочкой и захлебываясь восторгом.

— О! Вы же видели, видели?! Это потрясающе. Редчайшая магия, редчайшая…

Старичка оттеснила молодая вейра со стальным блеском глаз:

— Как видите, по зарегистрированным показателям эта магия идентична той, которой подожгли старое крыло Академии. Если мы искали поджигателя, то это вейра Анте.

В груди у меня противно сжалось. Как… такое возможно?

Императрица холодно улыбнулась, притушив кошачий блеск взгляда опущенными ресницами. Анвар задумчиво постукивал пальцами по столу и выглядел отрешенным.

— Согласно закону об иномирянах, те подлежат столичному суду в случае каких-либо правонарушений… — начал кто-то из незнакомых мне вейров.

Похоже, в округе нет принца, который меня спасет. Почему-то эта мысль ужасно меня рассмешила, и едва заметная улыбка все же скользнула по губам.

— Вы находите это смешным, вейра Анте?

Точно. До колик. Если мои предположения верны, то в моей ладанке сидит божественная искра, но я-то знаю, что не поджигала никакое крыло. Я вообще не уверена, что этой божественной искрой можно что-нибудь поджечь.

— Прежде всего, у меня нет причин сжигать крыло, — сказала почти безразлично.

— Причина как раз есть, — возразила та молоденькая стальная вейра, объявившая меня поджигательницей. — В то утро в том крыле занималась вейра Фьорре, Истинная герцога Фалаш, а вы влюблены в него, ходите за ним везде… Вейра Лале говорила, что боится вас!

Я, не удержавшись, хмыкнула.

— Я не влюблена в герцога, и никогда не пыталась убить его Истинную. А если бы пыталась, просто подмешала бы яд в крем, который она у меня покупает.

Анвар поднял на меня горящий взгляд. Не такой он и отстраненный, как мне показалось. Наверное, ему, как большинству драконов, очень нравилась версия, в которой я в него влюблена.

— Зелье скорби тоже ты для нее делала?

— Да, — пожала плечами. — Мне удаются зелья.

— А ты в меня влюблена?

Спросил. Вот так просто. Глаза в глаза, без улыбки.

Нет, я знала, что драконы существа самовлюбленные, но вот так откровенно, при всех… Я почти физически ощущала установившуюся тишину, плотную и густую, но не отводя глаз от лица Анвара членораздельно произнесла:

— Нет. И вейру Фьорре никогда не пыталась убить, я даже не знала, что она бывает в нашем крыле.

Именно в эту секунду стальная вейра схватила меня за запястье и вдруг удивленно вскрикнула:

— Это правда, вейра не лжет! — вокруг ее пальцев проскакивали мелкие искры. — Последняя разработка, способная различить ложь по току магии и крови в теле.

Она стащила с пальца резное колечко, объясняя принцип действия артефакта, но мы с Анваром словно не заметили. Мы все еще смотрели друг на друга.

На миг мне показалось, его это зацепило, кольнуло с силой зачарованного стилета, лежащего, между нами, но миг прошел. Лицо разгладилось. Исчезла детская уязвимость.

Анвар откинулся на спинку стула и рассмеялся.

— Ну вот, а вы утверждали, что меня все любят, — сказал он шутливо незнакомому вейру в летах. — Оказывается, не все.

— Так ты, владыче, жесток больно, цветов не даришь, вина не пьешь.

Я равнодушно смотрела на их веселые лица. Хотелось присесть, заново включенная слежка тянула из меня магию, как слон воду из озерца. Скоро колени дрожать начнут.

Императрица резко встала, с силой стукнув по столу тяжелым веером.

— Неважно каков мотив. Речь идет о преступлении против Истинности, а такого рода проступки караются крайне сурово. Поджог мы могли бы простить, но такое… Такое драконы не прощают.

Что ж. Лале предупреждала меня, что будет по-плохому. С этой минуты я не сомневалась, что она в сговоре с императрицей.

Императрица усмехнулась:

— Мы требуем смертной казни.

В первый момент, я подумала, что ослышалась. Казни?

Грудь стиснуло, а под веками налилось теменью. Это же шутка. Конечно, шутка. Кто будет требовать казни за практически бездоказательный взрыв магии? Да это даже на расследование не похоже, какой-то фарс на три минуты.

Почему-то первым делом я снова отыскала взглядом герцога, словно он был моим якорем. Анвар выглядел потрясенным. Глаза полыхнули темнотой.

— Сопределье не карает за недоказанные преступления смертью, — отрезал он.

Сделал шаг к императрице, но та неожиданно проворно отскочила и шутливо погрозила пальцем. Вокруг нее сомкнулось кольцо императорских стражей с активированным огнем в руках.

— Отныне, гадкий мальчишка, Сопределье — неделимая часть Вальтарты, подчиненная столице Лаш.

Анвар прошагал в центр залы и за нем темными тенями потянулись его дракониры, словно вышедшие из стен и теней. Светлые волосы, налитые огнем глаза, песочные чешуйки, ползущие по коже. Всего какой-то миг назад их здесь не было.

— Кровь договора нерушима, — если бы человеческий голос имел вес, то проломил бы все три этажа и расколотил магические сети в тюремном подземелье. — Теофас не посмел бы обмануть меня.

Анвар засмеялся снова, и императрица, судорожно выдохнув, метнулась взглядом к распахнутой двери, за которой шла анфилада комнат.

Испугалась. Я-то видела, что она боится Анвара до помрачения рассудка.

Зала, словно распалась надвое. Императрица в окружении своих стражей застыла напротив герцога, взятого в полукольцо своих подчиненных. Одна я стояла по центру около разломанного стола, давясь бурей столкнувшихся аур.

В тишине, до краев наполненной ненавистью, слышались только дыхание, шорох активированной магии и по-комариному тонкий писк. С ужасом я увидела, как по окнам ползет зимняя изморозь, а из губ дракониров идет пар. И пол! Пол стал похож на ледяную горку.

Это драконирам хорошо. Местные стоят, как приклеенные, а под огненными лед протопило от магии. Неловко качнувшись, я тут же поскользнулась, даже успела услышать воображаемый стук головы о лед. Но вместо того, чтобы упасть — взлетела, чтобы миг спустя опуститься в руки Анвара. И вопреки всякой нелюбви покрепче обняла его за шею.

Во-первых, голова у меня всего одна, а во-вторых, эти ребята явно собрались здесь не ради правосудия.

Наверное, так себя чувствует мышка, вылезшая из норки в центре Ледового побоища. Неизвестно, что происходит, и за кого болеть, и как ты сама очутилась в эпицентре чужой войны.