Проданная Истинная. Месть по-драконьи

20. Артефакт

До комнаты я добралась в два счета, скинула кофту и бросилась на кровать, зарываясь лицом в подушку. Под ладонью еще горела пощечина.

Послышалось тихое покашливание, и я снова вскочила. Годы напряженного ожидания подвоха плохо сказывались на психике. Нервная я стала.

Перед кроватью на стуле сидела Минхе: ножки вместе, глазки долу и руки сложила на коленях. После не выдержала, глянула прищуренным хитрым глазом:

— Хочешь расскажу тебе странную историю?

Говоря прямо, уж этого я точно не хотела, но Минхе выглядела, как человек, который расскажет свою историю в любом случае. Так что я устало уселась на кровати и кивнула. Раньше начнет, раньше закончит, а у меня еще дел по уши.

— Рассказывай, только быстро, мне еще кроветворку варить.

Минхе словно и не заметила паузы, потраченной на мое мнимое согласие, аккуратно расправила складки и с удовольствием на меня уставилась.

— Минут пять назад я видела в окно…

Бросила хмурый взгляд на Минхе и отвернулась. Эту историю я слушать не хотела.

— Не говори ни слова, — сказала напряженно. — Твои глаза тебя обманывают, а все увиденное мираж и морок.

— Ничего себе морок, — донеслось из шкафа. — Шел себе герцог, никого не трогал, а тут увидел нашу милую Анте и дай, думает, поцелую. А если что-то пойдет не так, скажу, что был под мороком.

Створка шкафа приоткрылась и из вороха разноцветных платьев Минхе высунулось любопытное личико Айне, нашей соседки и местной сплетницы. Следом за Айне из шкафа выбралась и Лиан. Тоже… соседка.

Обе светленькие и хорошенькие, и ростом с телеграфный столб. Но такова особенность всех дракониц — широкоплечие, высокие, но при этом необычайно жеманные и кокетливые в своем большинстве. Можно сказать, что мы с Минхе объединились по признаку отверженности. В первый год обучения мы обе были париями. Минхе — чужестранка, незаконнорожденная дочь клана Леяш, взятая наравне с законными детьми за немыслимый талант к плетениям, которыми славилась ее далекая прапрабабка. Ну а я и вовсе была иномирянкой, что прибавляло к магическому таланту изящество и малый рост, что очень ценилось драконирами. Своим соседкам я едва дотягивала до подбородка, а Анвару и вовсе до ключицы.

Лиан подтащила себе стул, а Айне уселась на банкетку, и все трое уставились на меня, как миряне на божество.

— Рассказывай, — потребовали единым вздохом.

Несколько секунд я молчала, тщательно обдумывая, как и что сказать своим любопытным соседкам. И лучше бы мне придумать что-то простое и доходчивое, если я не хочу, чтобы завтра по Академии бросили дикие слухи про мое грехопадение. Анвару-то что, он герцог, а меня заклеймят, как расчетливую вею, что набивается в любовницы владетелю Сопределья. Драконы в такое легко поверят.

— Не о чем рассказывать, Его Светлость попросил меня выполнить для него кое-какую работу и дал мне артефакт. А вы уже напридумывали.

— Но я же видела! — Айне сразу надулась. — Я в боковой башне книги брала на первом этаже и видела, как он схватил тебя за руку, а потом прижал к себе и…

— И надел на меня артефакт, — пояснила терпеливо.

Скрепя сердце достала под жадными взглядами своих опасных подруг ладанку и мельком показала. Она была достаточно экзотичной для Вальтарты, чтобы сойти за артефакт.

— Разве это артефакт? Странное, но обычное украшение. А ну-ка признавайся, наш герцог одарил тебя красивой вещицей, а ты взамен обязалась уступить ему на ночной вечеринке?

О, небо… Я всепрощающе улыбнулась, стараясь не скрежетать зубами.

Ночными вечеринками среди драконов называли свидания с целью завязать тесные, но ни к чему не обязывающие отношения, так что комплимент был сомнительный. С меня Кастор никак не слезет, я кабинет боевых чар десятой дорогой обхожу, на фоне нашего противостояния только слухов про новую любовь мне и не хватало для окончательного краха репутации.

— Не волнуйся, отдаться нашему герцогу не зазорно, — Лиан нервно улыбнулась. — Высокорожденные ценят иномирянок за магию и щедро одаривают за услуги.

Вот поэтому я Лиан и не любила. Айне болтушка, но безобидная и простодушная для высшей знати, тогда как ее соседка собрала в себе три золотых драконьих порока: жестокость, алчность и завидущие глаза. Кичилась происхождением и выражалась столь витиевато, что обычный вей вполне мог спутать комплимент с оскорблением.

Вот и сейчас. Стоит обидеться, и она вывернет так, что мне извиняться придется. Мол, она имела в виду только хорошее, а остальное я сама додумала. В силу своей испорченности.

— Ты знаешь, нет, это действительно артефакт, причем высокого уровня. Очень высокого. Я таких в своей жизни еще не видела, а мой дед сами знаете кто.

Минхе склонилась над моим воротом, словно видела мою ладанку сквозь ткань, пальцы ее шевелились, а взгляд помутнел.

— Странная магия, — сказала она хрипло. — Плетения… странные, и поток, вложенный внутрь, странный, словно и не поток вовсе, а чистый свет. Белый, идеально-белый свет.

Минхе положила руку мне на грудь, нащупывая ладанку, одновременно с ней я дернулась вбок, уходя от прикосновения, и обе мы скатились на пол. Между нами полыхнуло невидимым, едва ощутимым, но мощным светом. Минхе отшвырнуло к противоположной стене, голова у нее запрокинулась, и я видела только светлые разметавшиеся волосы.

Несколько секунд стояла гробовая тишина. Я слышала только собственное дыхание, видела только светлые кудряшки подруги, застывшей на полу сломанной куклой.

— Отец-дракон, отец-дракон… — дрожащим голосом повторяла Айне.

А после все пришло в движение. Я бросилась к Минхе, Айне и Лиан тут же опомнились, захлопотали вокруг, а я растерянно подняла безвольное тело подруги на руки и перенесла на кровать.

— Лекаря зови!

Лиан помчалась за лекарем, но тот даже смотреть Минхе толком не стал:

— Девочка просто спит, потоки чистые и в порядке, ровная магия… А вот нечего лазать пальцами куда не надо и трогать чужие артефакты, тем паче иномирные, они поныне не классифицированы и не изучены.

И он тоже ничего смотреть и трогать не будет, даже не уговаривайте!

— Тогда точно артефакт, — искренне расстроилась Айне, когда лекарь, наконец, ушел, а мы успокоились. — Минхе ведь из Леяш, лучшая на курсе среди ткачей, ей ли ошибаться? А ведь вы так красиво смотрелись с Его Светлостью… Прямо, как статуэтки из антикварной лавки.

Да уж, хорошо мы смотрелись, если не знать, что один угрожает, а вторая лжет.

Я со вздохом накрыла Минхе одеялом и с сомнением выглянула в окно. Было уже поздно, но лично мне отдых не грозил, у меня в кармане лежала нитка бус с заклятиями. Помнится, Его Светлость, будь он неладен, дал мне не больше недели на заполнение пустых бусин. А заклятия там такие, что закачаешься.

— Если сможешь приглядеть за ней до вечера, будет отлично, — сказала я Лиан.

Она — дракон, проявленный, пусть и очень слабый, подверженный нормальным драконьим порокам, но из всех нас она самая ответственная. Дать слово — сдержит, даже если ее пытать будут. А я ценю тех, кто верен обещаниям. А пороки… Мне с ней не венчаться.

Лиан смерила меня задумчивым взглядом и с усилием кивнула.

— Присмотрю.

Хорошее решение. У меня Лиан списывает зелья, а у Минхе плетения, нельзя ссориться с полезными друзьями из-за одного герцога.

— Опять к вареву своему пойдешь? — застонала Айне. — Как ты выдерживаешь… Скучно, сил нет, варить, вымерять, температуру ставить, цвет намешивать, то ли дело, артефакт плести — все просто и понятно, а если не понятно, можно расплести и сначала попробовать.

Вот тут мы расходились во мнениях. По мне надо делать один раз и хорошо, иначе и браться незачем.

Удерживая натянутую улыбку, попрощалась и поплелась в зельеварные. Пока мы за лекарем бегали и нотации слушали, стемнело. Стих шум, разошлись студенты, а в зельеварном отсеке стояла могильная тишина… А потом я услышала звук поцелуя.

Сначала не поняла, а после побагровела от гнева. Это кто же у нас такой смелый ходит в мои зельеварные, чтобы учениц целовать? Уже и руку занесла, в дверь как следует стукнуть, а после поймала тонкий голос сестры:

— Так насчет этой мерзкой веи… Ты ведь отдашь мне ее?

Сердце замерло. Она ведь обо мне говорит? Я единственная во всей Академии, кого можно назвать веей, это так же очевидно, как и то, с кем секретничает Лале, и все равно, услышать голос Анвара было шоком:

— Нет, она иномирянка и никто в Вальтарте ей не указ, — его отказ звучал мягко и бережно.

Он вроде как сожалел, что не может меня ей отдать.

Вот так… просто. Подарить, как вещь.

Наступила секундная тишина, но ум поспешно дорисовывал, чем они там занимаются. Стало противно.

Сердце билось тяжелыми редкими ударами, в голове помутнело. С трудом переставляя ноги, добрела до соседней зельеварной и бессильно привалилась к стене, одновременно активируя защиту. Теперь хоть в голос реветь можно, никто не услышит, да только как я могу? Слезы для слабаков.

«Наш дракон нам изменяет? — испуганно спросила моя драконица. — Как же так?»

«Не наш. А теперь молчи и работай, не наш дракон завалил меня делами по маковку».

Двигаясь, как робот, вытащила тонкую нить бус с тесно сидящими жемчужинами, достала тетрадь и старательно переписала очередность заклятий. Сильных заклятий.

Вот Меткость, направляющая руку бойца ровно в цель, а вот Любола, способная очаровать даже самого несговорчивого человека в мире лет так на семь-восемь. Хотя если распылить Люболу на целый бальный зал, то действие продлится всего сутки, зато влюблены в активатора будут всем миром. Страшное заклятие, страшнее, чем Вирха — умение ранить противника звуком. Проглоти эту бусину, и твой голос будет резать плоть не хуже самурайского меча…

К своему удивлению, я увлеклась. Забыла про Анвара, про Лале, даже нытье драконицы не сбивало с толку. Передо мной стояла интереснейшая задача, всего за неделю сделать зелья-заклятия под стать этим жемчужинкам.

Первой я собиралась сделать кроветворку, но руки, словно подчиняясь невидимой, пропитавший воздух магии, сами доставали и раскладывали белый мох, корень горлеца — ровно три тонкие палочки, кровь дракона, чешую дракона, слезу Пустой, заключенную в вакуумный прозрачный шар, несколько тонких травинок змеевидки, дарующим драконам недобрый сон.

Я еще помню сказку про драконицу, которой недобрый брат, завидующий ее силе, набил подушку змеевидкой. Бедная девушка сошла с ума и скиталась годами по белому свету, не в силах ни продолжать жить, ни умереть, пока не встретила сильного целителя…

У Огневоя нет инструкции, его надо чувствовать, знать, когда убавить магическое пламя, когда прибавить мха, а когда, наконец, запеть.

И я пела, разрешая собственной боли течь магией в котел, опустила в варево первую палочку горлеца, осторожно помешивая ею раствор. Зелье налилось алым, пошло золотыми кругами…

На периферии слуха хлопнула дверь, я услышала и тут же забыла. Слова слетали с губ магией.

— Буря пела и кружилась, словно пламя в сердце билось, пусть любовь горит огнем в белом пламени моем…

Ах, да… Драконица встретила целителя, которых среди проявленных драконов можно пересчитать по пальцам одной руки, ведь обычно драконы — воины. Он вылечил несчастную деву, а после женился на ней, подарил мех белой лисы, родовое кольцо и собственное сердце. Все закончилось почти хорошо.

Песня впитывалась в зелье, а после поднималась обратно тонкой струйкой потока, словно я тянула на себя прядильную нить, а после плотно сворачивала ее, укладывая в кокон оболочки.

В себя я пришла к утру, опустошенная и почти счастливая, на ладони у меня лежала черная бусина, полная Огневоя. Такое сложное, такое редкое заклятие, полученное за какие-то шесть часов магии. Не чувствуя ног, я бухнулась на стул, с усилием опустив на стол сложенные ковшиком ладони, в которых лежала бусинка.

Я смогла!

Это был мой личный секрет. Секрет ото всех, включая Милене. На занятиях я варила зелья, не отступая от учебной методики, получая высококачественный, но скромный образец. А здесь, в своем тайном убежище от невзгод, я пела, и зелье варила моя музыка, управляя моими руками, моей магией, моим голосом.

«Мы неподражаемы, — согласилась драконица. — Мы талантливы и бесценны. И если наш дракон не понимает этого, то пусть сплетет магию с этой твоей Лале…»

— Несколько часов назад ты требовала его кастрировать и распять, — напомнила я с усмешкой.

Возвращение в реальный мир из мира музыки и зелий было неприятным, и я, осторожно надев бусинку на нить, встала размяться. Музыка еще текла по венам, хотелось кружиться, наслаждаясь свободой от тяжелой работы, расправить тело, крылья, освободить голову от мелодичного ритма, который продолжал генерировать магию во мне.

Я вышла из зельеварной, заперев дверь на сложное заклятие. Вторая зельеварная только моя, пусть страждущие целуются в соседних сколько угодно, лишь бы ко мне не совались.

Желание расправить крылья стало невыносимым. Я выглянула в окно, где тлела серая полоса рассвета и решилась. Почему нет? Я хочу летать. Сейчас.

Бесшумно раскрыв окно, расправила белые крылья и взмыла над Академией, над темным, влажным от росы садом в холодное небо, наслаждаясь полетом. Быстрого лета мне не хотелось, лишь выветрить остатки магии и усталости, поэтому я неслышно скользила по небу. После спрыгнула на одну из темных башен…

И поняла, что я здесь не одна. Сливаясь с тенью у самого края маленькой смотровой площадки, стоял Анвар. Сложенные крылья стелились у его ног плащом, а когда он резко обернулся, золотой блеск чешуи полоснул по глазам.

Он взглянул в упор.

— Анте?

Я смотрела на него и не могла понять, что именно не так. Что-то… изменилось. Но Анвар был все тем же: блестящие волосы, роковые глаза, плавные движения опытного хищника. Но что-то все равно было не так. Только не с ним, со мной.

А после меня накрыло осознанием. Я больше не люблю Его золотую Светлость. Пеплом во мне все выгорело. Прошло. Отпустило.

Рассеялся Амок.

Дорогие читатели, приношу вам огромную благодарность за ваши звездочки, комментарии и награды! Это очень-очень мотивирует и придает мне сил ))

Завтра по традиции маленький выходной, но уже в четверг выйдет новая прода))