Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл

ГЛАВА 26

Бруклинская фабрика мистера Полтнера представляла собой комплекс взаимосвязанных отдельно стоящих зданий, подобных тем, что находились в Атланте, только гораздо больших по своим размерам и количеству. В них размещались производственные цеха, сортировочные и упаковочные помещения, склады готовой продукции и швейные мастерские по изготовлению готовой одежды. В этих зданиях находилось много станков и всякого оборудования, в том числе и новейшего, парового. Над каждым зданием возвышалось по несколько труб, они пыхтели и дымили, сливаясь с монотонным шумом станков, доносящимся из приоткрытых окон, и увидев их, Скарлетт подумала, что все эти здания похожи на огромные паровозы, не хватает только колес, чтобы они сдвинулись с места и отправились в дальний путь.

В цехах было много людей, но они не суетились без нужды и находились каждый на своем рабочем месте. На фабрике Эндрю Полтнера Скарлетт не увидела ни одного негра, зато наряду с мужчинами здесь работали и женщины, особенно за прялками.

Первая экскурсия по цехам произвела на Скарлетт ошеломляющее впечатление и поселила сомнение в том, что она когда-нибудь сможет освоить это новое для нее дело. Расхаживая по цехам, она дотошно приглядывалась к тому, что там происходит и задавала уйму вопросов Клаусу и Эндрю Полтнеру.

Однако хозяин фабрики был не намерен долго разгуливать со своими экскурсантами по цехам. Он сообщил, что на сегодняшний вечер у них запланирована совсем другая программа.

Гастролировавшая в это время в Нью-Йорке итальянская опера, давала Травиату, и мистер Полтнер приобрел билеты для себя и своих гостей на эту популярную нашумевшую оперу, которую старшее поколение консерваторов в искусстве называло не иначе как 'опера с неприличным сюжетом'.

Это было приятным сюрпризом для Скарлетт и Клауса, ведь одно только посещение Метрополитен опера было настоящим событием, не говоря уж о самой Травиатте. И, не смотря на то, что Скарлетт не сильно преуспевала в понимании оперного искусства, она с удовольствием созерцала трагическую историю любви деревенской девушки, попавшей в Париж, а в конце спектакля даже прослезилась.

Не успела Скарлетт оправиться от впечатлений после оперы, как Мериэм Полтнер сообщила ей, что через три дня ее супруг собирается устроить большой прием в честь какого-то важного богатого гостя, с которым он на днях заключил сделку.

— Не совсем выгодную в нашем теперешнем положении, — доверительно поведала Скарлетт Мериэм — однако Эндрю считает, что это единственно правильное решение, которое следовало предпринять в сложившихся обстоятельствах. Но, ничего, ничего — успокаивая себя, приговаривала старая дама.

— Скоро приедет Фил, Эндрю введет его в дела, и думаю, мужчины мои еще попарят в синем небе.

— Ну, так Вот, Скарлетт, человек этот- миллионер, владелец крупнейших банков в Америке, который, кстати, является пайщиком и одним из директоров банка, где берет займы правительство. И приходится он не то внуком, не то правнуком, не то внучатым племянником самого Жирара.

Жирар, Жирар, что-то знакомое было в этом имени, где-то Скарлетт уже его слышала, и причем, совсем недавно. Ах, да, большая вывеска на одном из зданий Уолл-стрит, гласила 'Банк Жерара'.

— А что, у мистера Полтнера совсем плохи дела? — нескромно спросила она старую даму — неужели Филу и впрямь необходимо возвращаться в Нью-Йорк?

— Да нет, дела наши не так уж плохи, детка, и мы могли бы безбедно дожить с Эндрю до конца своих дней, да и Филу осталось бы немало. Но, видишь ли, дорогая, мой Эндрю пытается обеспечить сыну более выгодное место под солнцем. Сейчас, хоть и не на очень выгодных условиях, он вступает в большой совместный бизнес к влиятельным людям, и это, как считает мой супруг, намного выгодней, чем южный вариант Фила.

— Мне приятно это слышать, миссис Полтнер, — сказала Скарлетт, искренне радуясь за супругов Полтнер, которые так радушно принимали ее у себя. — А то ведь у нас в Атланте все только и твердят, что отец Фила совсем разорился.

— Бедный мой мальчик, — посетовала Мериэм Полтнер.

— Я представляю, как тяжело ему было переносить подобные слухи, ведь он у меня такой честолюбивый. Да и потом, Эндрю действительно сгустил краски перед Филом, сообщив ему, что дела наши совсем плохи, рассчитывая, таким образом, поскорее вернуть его в Нью-Йорк. Что говорить, Скарлетт, мой Эндрю уже стар для таких серьезных дел, и на сей раз, думаю, без помощи сына ему не обойтись.

Мериэм Полтнер задумалась и машинально облокотилась на стол, подперев рукой свою старческую щеку, но уже через пару минут грустное выражение на ее лице сменилось озабоченным.

— Ах, Скарлетт, это очень важная особа и мне придется вовсю постараться с этим приемом, чтобы не ударить в грязь лицом. Боже мой, я ума не приложу, где взять время, чтобы успеть все подготовить! — сокрушалась она.

Скарлетт с Клаусом как раз собирались съездить на бруклинскую фабрику вдвоем без мистера Полтнера, чтобы спокойно, без суеты походить по цехам сколько захочется. Однако миссис Мериэм была в такой растерянности, что Скарлетт было неудобно не предложить ей свою помощь.

— Если хотите, я отправлю Клауса на фабрику одного, а сама останусь и помогу Вам, — предложила она.

— О, Скарлетт, я буду тебе очень благодарна! — миссис Полтнер приблизилась к своей гостье, чтобы поцеловать.

Подготовка к приему была грандиозной, и Скарлетт, спустя некоторое время, совсем не пожалела, что осталась с миссис Мериэм и не поехала на фабрику, ибо здесь ей тоже было чему поучиться.

Мериэм Полтнер открыла себя совсем с другой стороны, еще больше поразив Скарлетт, чем в первую их встречу. Эта хрупкая, эмоциональная, миниатюрная женщина оказалась умной, деловой, предприимчивой хозяйкой, способной организовать дело умело, без лишних хлопот и с максимальной пользой. Скарлетт была поражена тем как она распределяла обязанности между слугами, не смотря на то, что на нее, всякий раз, обрушивался шквал вопросов с их стороны. Миссис Полтнер обладала необычайной способностью моментально прокручивать в голове то или иное задание для каждого из них, выгодно взвешивая все 'за' и 'против'. Она не суетилась без нужды и не повышала голоса, и если кто-то чего-то не усваивал с первого раза, терпеливо объясняла дважды, зная наперед, что лучше пояснить на словах и потерять на этом немного времени, чем потом исправлять готовое незадавшееся дело.

Не меньше поразили Скарлетт и слуги миссис Полтнер. Для нее было непривычным уже то, что среди них не было ни одного негра или мулата. Это были белые из бедных слоев населения Америки, — поляки, ирландцы, голландцы, одним словом, 'белая рвань', по понятиям Скарлетт. Однако все эти люди были вышколены своими хозяевами до такой степени, что это сразу бросалось в глаза. Если у себя дома Скарлетт могла наблюдать разного рода перебранки и пререкания между слугами, даже в присутствии хозяев, если они иногда могли перечить и ей, позволяя себе давать советы, или выказывать недовольство, если у себя дома на ее зов с первого раза редко кто являлся, то здесь ничего подобного не наблюдалось. В доме царила тишина, слуги позволяли себе разговаривать только в полголоса, моментально являясь на зов хозяев, никто из них ничего не забывал и не выпускал из виду. За столом они прислуживали бесшумно, упреждая любое желание господ, никак при этом себя не проявляя.

Скарлетт, одержимая желанием угодить миссис Полтнер, хотела, было, предложить ей в помощь свою Присси, но понаблюдав за поведением слуг хозяйки, велела ей сидеть в своей комнате и не высовываться. Она, конечно, могла бы отправить Присси на кухню, но та, услышав об этом, состроила такую недовольную физиономию, что Скарлетт поняла, там от нее тоже не будет никакого толку.

Мериэм Полтнер давала Скарлетт очень незначительные поручения, — проследить за украшением парадной гостиной, хотя украшений, как таковых и не было. Нужно было только расставить живые цветы в больших напольных кашпо вдоль сцены с оркестром и развесить цветочные гирлянды на двери и портьеры, да проследить, чтобы слуги натерли до блеска паркетные полы, канделябры и газовые светильники. Еще Мериэм поручила Скарлетт приглядеть за подготовкой комнат для гостей, которые останутся на ночь, а также за тем, чтобы в малой гостиной были расставлены столики для карточных игр, а на крытых увитых плющом верандах, столики для десерта.

Сама же Мериэм постоянно находилась на кухне, давая указания поварам и лично проверяла как готовится то или иное блюдо. А готовилось там много такого, чего Скарлетт даже никогда и не пробовала. — Моллюски, обжаренные в соусе чили, знаменитый китайский салат из побегов лотоса, древесных грибов, клейковины пшеницы, карликовых кукурузных початков, стручков сои, брокколи и помидоров, заправленный майонезом. Цыплята генерала Ценга, представляющие собой рубленных цыплят, перемешанных с каштанами, сельдереем, грибами и красным перцем, обжаренных в остром бобовом соусе. Все эти необыкновенные экзотические блюда китайской кухни мелкими порциями выкладывались в маленькие испеченные из слоеного теста корзиночки, чтобы слуги могли разносить их во время приема на подносах и предлагать гостям вместе с коньяком и шампанским.

А пирожки! Каким аппетитным запахом была наполнена кухня, пока они готовились! Две кухарки колдовали над ними. Одна занималась их выпечкой, а другая приготовлением всевозможных начинок. Здесь были мини-пирожки с начинкой из телячьего мяса и яйца, пирожки из слоеного теста с начинкой из ветчины и лука, сдобные пирожки с яблоком, покрытые румяной корочкой и присыпанные молотой корицей, а также маленькие бисквитные пирожные с шоколадным и заварным кремом.

Да, подготовка к приему была серьезной, и даже Скарлетт передавалось волнение, исходящее от хозяйки дома. И потом, она думала о своем туалете. Скарлетт, конечно же, прихватила с собой в Нью-Йорк пару новых платьев, но не имела понятия, будут ли они соответствовать предстоящему случаю, а посоветоваться с Мериэм ей было совершенно некогда. Однако поздно вечером, когда все уже расходились по своим комнатам, смертельно уставшие после тяжелого трудового дня, Мериэм, заметив озабоченность в глазах своей гостьи, спросила ее о причине беспокойства.

— Видите ли, — сказала Скарлетт, — я привезла с собой не так много хороших платьев, Вы же знаете, что я рассчитывала поселиться в гостинице и думала, что роскошные туалеты мне не пригодятся.

— О, Скарлетт, я уверена, что в вашем гардеробе найдется что-то подходящее, да хоть бы то платье, в котором Вы ходили в оперу. Переливчатый материал пока еще в моде.

— Я согласна с Вами, миссис Мериэм, это красивое платье и модное, но бальным его никак не назовешь. У меня есть еще одно, светло-сиреневое, муаровое с глубоким вырезом и роскошным букетом цветов сзади на турнюре, позвольте я Вам его покажу? Если бы я устраивала прием в Атланте, такое платье было бы вполне подходящим, но здесь! Я не знаю, что надевают на прием нью-йоркские дамы.

— Конечно, моя дорогая, мы можем сию же минуту подняться в Вашу комнату и посмотреть его, — сказала старая дама, и быстрой походкой проследовала к лестнице, ведущей в спальные комнаты на верхний этаж.

Они вошли в комнату, и Скарлетт тотчас же достала платье из бельевого шкафа, покрутив его со всех сторон перед миссис Мериэм.

— О, Скарлетт, да как Вы могли сомневаться, это прекрасное платье, это как раз то, что нужно! Могу Вас заверить, если женщины Атланты надевают на приемы такие платья, то она идет в ногу с Нью-Йорком, следуя за модой.

Слава богу, — подумала Скарлетт. Ей не хотелось выглядеть белой вороной на этом изысканном приеме и давать повод к тому, чтобы на нее показывали пальцем. Однако Скарлетт не привезла с собой в Нью-Йорк драгоценностей, в которых обычно блистала на своих приемах в Атланте, и когда миссис Полтнер спросила ее, что она собирается надеть к этому платью, растерянно пожала плечами.

— Вам непременно следует надеть к нему ожерелье или колье, моя дорогая, и я думаю, мы с Вами что-то придумаем, — сказала она повесившей нос, Скарлетт.

— Нет, нет, миссис Мериэм, я не стану надевать Ваши драгоценности, — запротестовала Скарлетт, представив, как она будет выглядеть, если кто-то из знакомых миссис Полтнер, приглашенных на прием, узнает на ней драгоценности хозяйки дома.

Старая дама улыбнулась и покачала головой, догадавшись, о чем думает Скарлетт.

— Я не собираюсь предлагать Вам ничего из того, что надевала сама, дорогая, но у меня есть прекрасный рубиновый комплект, который мы с Эндрю еще год назад купили в подарок Луизе к дню рождения. Однако Эндрю так и не собрался съездить в Атланту, и подарок наш все еще дожидается своего часа. Эти рубины в золоте будут изумительно сочетаться с Вашим платьем, я сразу подумала про них, как только Вы мне его показали.

Мериэм прищелкнула языком, представив, как будет выглядеть Скарлетт, и словно марионетка, которую резко дернули за веревочку, повернулась на сто восемьдесят градусов и со свойственной ей стремительностью направилась к двери.

— Немного терпения, сейчас я их принесу!

Боже мой, подумала Скарлетт, как же она шустра, а ведь ее утомленное лицо откровенно говорило о том, что она чертовски устала. Другая на ее месте уж и ноги не смогла бы передвигать после такого суматошного дня.

Рубиновый комплект, предназначенный для Луизы Полтнер, был действительно прекрасен. Он состоял из двух парных браслетов, колье, сережек и перстня. Несмотря на то, что рубины были довольно крупными, ни одно из этих украшений не выглядело массивным, ибо золотая оправа, в обрамлении которой они находились, представляла собой нежное тонкое узорчатое плетение, отчего украшения казались прозрачными и легкими.

Мериэм достала все это великолепие из массивного футляра и разложила на маленьком резном столике, стоящим у кровати Скарлетт. Мерцающий свет, ласково струившийся из газового светильника, который висел над столиком, отбрасывал свои мутные блики на точеные грани рубинов, заставляя их поочередно переливаться, преломляясь под разным углом и они из гранатово-красных превращались в нежно-розовые, а затем снова в гранатово-красные. Обе дамы зачарованно смотрели на украшения, не в силах отвести восхищенного взгляда от этой красоты.

Скарлетт подумала о том, что полностью весь комплект надевать не станет, слишком здесь всего много и это будет неприлично бросаться в глаза окружающим. Однако что ей нравиться больше, она пока определить не могла. Каждый предмет был хорош по своему и после недолгих раздумий Скарлетт решила, что завтра с утра будет примерять все украшения по очереди вместе с платьем, чтобы сделать правильный выбор.

Скарлетт поблагодарила Мериэм и как только старая дама покинула ее комнату, со спокойной душой улеглась в постель.

Люди, которые пришли на прием Полтнеров, северяне — янки, были не те дутые аристократы янки, которыми Скарлетт заполняла дом на своих вечеринках. Это были не Гелерты с их сомнительной репутацией, прибывшие неизвестно откуда и поспешно отбывшие неизвестно куда, когда этого потребовали обстоятельства. Это были не Коннингтоны и не Караханы, замешанные в различных непристойных махинациях. Это были не Дилы и не Хандоны и не Флэгерти, которые всю жизнь участвовали в каких-то таинственных аферах. Словом, это был не тот 'сброд', как нередко называл гостей Скарлетт, Ретт.

Но это были и не южане, которых так хорошо знала Скарлетт, галантных рыцарей, и утонченных леди с их непревзойденным почитанием всего, что касается Юга, будь то политика, прошедшая война, правое дело, родственные узы, покер, скачки или, все еще не изживший себя до конца, дуэльный кодекс.

Эти люди были представителями большого бизнеса. Кто-то из них являлся таковым благодаря состоянию, сколоченному его дедом или отцом, а кто-то преуспел в жизни и сам. Это были те люди, которые стремились с помощью крупного богатства пробиться к рычагам влияния и власти, которые, отбросив в прошлое титулы, рожденные Старым Светом — князей, графов и виконтов, создавали новые, рожденные выборами губернаторов, сенаторов и конгрессменов. Аристократия с родословной теперь имела силу только в том случае, если была надежно подкреплена деньгами. Источником происхождения новой аристократии были не титулы и не наследственная земельная собственность, а исключительно деньги, она не признавала старых правил и статичности, она была импульсивной и непредсказуемой.

Это был определенный круг людей, обладающих экономической и политической властью, принадлежащих, в основном, к системе зарождающихся корпораций — основному становому хребту Америки, связанных между собой общностью позиций, и регулирующих частоту пульса страны. Светские связи и родственные отношения этих людей создавали атмосферу доверия и взаимных услуг, а потому, зачастую, одаривая большими деньгами избирательные компании, они стремились продвигать поближе к власти своих представителей.

Поведение этих людей здесь, на приеме было совершенно иным. Они не были напряженными и осторожными, как бывшие друзья Скарлетт и не вели себя так, словно за каждым углом в любую минуту их могла подстерегать опасность. Они не были скрытными, умалчивающими о своем прошлом и не становились вульгарными и развязанными, набравшись на вечеринках.

Это были богатые люди, деловые и энергичные, уверенные в себе, культурные и общительные. Мужчины, конечно, не такие галантные, как южане, однако воспитанные и внимательные к дамам. Они были более собраны по сравнению с южными джентльменами, которые после изрядно пропущенной порции спиртного зачастую теряли над собой контроль. По крайней мере, за весь этот вечер Скарлетт не увидела ни одного 'по настоящему' пьяного мужчины.

Это были сливки общества — богатые аристократы, соблюдающие кодекс поведения в Свете и владеющие собой. Общаясь друг с другом, они, в основном, обсуждали свои дела и предстоящие прожекты, и глядя на них создавалось впечатление, что они пришли сюда не расслабиться и отдохнуть, а продолжить свои деловые отношения и завязать новые знакомства в более приятной обстановке, попутно разбавляя это занятие музыкой, танцами, прекрасной выпивкой и едой, а также игрой в карты.

Многие из них, если не все, знали друг друга лично или понаслышке, многие состояли в одних и тех же элитарных клубах и были вхожи в самые влиятельные дома Нью-Йорка.

Важным гостем мистера Полтнера, ради которого устраивался весь этот прием, оказался малорослый полный мужчина лет шестидесяти, совершенно не симпатичный и очень серьезный, как показалось Скарлетт. На прием он явился один и как только вошел в дом, стремительно, словно спешил на поезд, направился к мистеру Полтнеру, возле которого стояли Мериэм и Скарлетт. Он представился по очереди обеим дамам, как Леон Жерар и, отпустив несколько учтивых слов по поводу гостеприимства, растворился в толпе гостей вместе с хозяином дома.

Женская половина гостей мистера Полтнера, представляющая собой спутниц мужчин — их жен, дочерей, сестер, племянниц и внучек, была публикой более раскованной и эмансипированной, по сравнению с южанками. В их взгляде, также как и во взгляде южных женщин читалось превосходство и уверенность в себе. Но если у соотечественниц Скарлетт это превосходство объяснялось победами, одержанными над мужчинами и уверенностью в неотразимости своих женских чар, усвоенной вместе с молоком матери и закрепленной воспитанием настоящих леди, то у северянок это объяснялось скорее женской независимостью, стремлением к равноправию с мужчинами.

Из их разговоров Скарлетт мельком узнала, что многие из них состоят в каких-то женских клубах, а многие поддерживают какие-то движения за права женщин. Они обсуждали издание женских журналов и чтение романов писательницы Жорж Санд. Однако чисто женская любовь к интрижкам, сплетням и всевозможным разговорам женского характера была им также не чужда.

Мериэм Полтнер поочередно представляла Скарлетт своим гостьям, однако, как ни старалась хозяйка дома, ни к одной из женских групп Скарлетт так и не пристала. Представляясь, дамы мило ей улыбались, задавали несколько несущественных вопросов из вежливости, однако радушного приема и интереса к ней не проявляли. Все они были заняты своими разговорами и не стремились вовлекать в них незнакомую южанку, даже из уважения к Мериэм Полтнер, и Скарлетт вынуждена была постоянно находиться рядом с хозяйкой дома, следуя за ней по пятам.

Так было до тех пор, пока Скарлетт не заинтересовались мужчины. А началось все с игры в вист, когда Мериэм и Скарлетт заглянули в малую гостиную, где во всю шли карточные состязания. Они подошли к одному из столиков, за которым мистер Полтнер играл с симпатичным черноусым мужчиной лет сорока. Миссис Полтнер зачем-то понадобился супруг и она наклонилась к нему, шепнув несколько слов на ухо. Он кивнул ей в ответ и обещал разыскать сразу же после того, как закончит партию. Мериэм повернулась, чтобы уйти и позвала Скарлетт, однако ее гостья решила остаться в игровом зале.

— Я побуду здесь, мне интересно последить за игрой — сказала она старой даме.

Скарлетт опустилась на свободный стул рядом с мистером Полтнером и с интересом стала наблюдать за игрой. У нее чесались руки' от желания поиграть самой, а когда мистер Полтнер делал очередной опрометчивый ход, то так и хотелось остановить его и дать совет. Да, старик слаб в висте, — думала она, — уж я бы сумела обставить этого черноусого франта.

Когда игра закончилась в пользу незнакомца и Эндрю Полтнер отвалил ему приличную сумму, мужчина обратился к нему.

— Похоже, ваша гостья очень интересуется вистом, Эндрю, представьте меня этой прелестной даме, она так волновалась за Вас во время нашей игры, что не будь я таким тщеславным, наверняка поддался бы Вам, чтобы ей угодить.

— Миссис Скарлетт, познакомьтесь, это Лесли Кроуфорд, владелец одной из фирм по торговле недвижимостью в Нью-Йорке, — отрекомендовал своего гостя Эндрю Полтнер.

Кроуфорд улыбнулся Скарлетт, и она обнаружила, что его улыбка была хоть и откровенно приветливой, судя по искреннему выражению лица, однако не очень приятной, напоминающей оскал какого-то хищника. Такое сравнение пришло Скарлетт в голову потому, что верхние зубы этого джентльмена были неровные и выступали вперед. Ему совсем не идет улыбаться, подумала она, он выглядел гораздо привлекательней, пока сосредоточенно играл в карты с закрытым ртом.

В этот самый момент к столику играющих подошли еще двое мужчин, один был ровесником незнакомца, а другой чуть постарше, — лет сорока семи.

— Мистер Полтнер, — обратился один из них, к хозяину, — представьте даме и меня, пожалуйста.

— С удовольствием — ответил ему Эндрю.

— Это Кевин Грейни, крупнейший судовладелец нашего города.

— А я — Чарльз Бергсон, — отрекомендовал себя второй мужчина, тот, что был помоложе, любезно целуя Скарлетт руку.

— Да, Скарлетт, — это действительно Чарльз Бергсон, наш уважаемый конгрессмен, и он только сегодня прибыл из Вашингтона. — Не без гордости сказал отец Фила.

— А это, джентльмены, миссис Скарлетт Ретт Батлер, моя гостья.

Скарлетт одарила прелестной улыбкой всех троих мужчин.

— Миссис Батлер южанка из Атланты, хорошая знакомая моего сына Фила, они живут там по соседству.

— Вы путешествуете, миссис Батлер и решили заглянуть к нам в Нью-Йорк?

Спросил Лесли Кроуфорд.

Скарлетт хотела, было, открыть рот, но шустрый Эндрю Полтнер опередил ее.

— Что Вы, джентльмены, миссис Батлер находится здесь с деловым визитом. Видите ли, совсем недавно она купила текстильную фабрику моего сына в Атланте и прибыла сюда, чтобы поучиться фабричному делу на моих предприятиях, вы ведь знаете, что на Юге их не так много.

— Вы что же, хотите сказать, будто эта прекрасная дама сама лично собирается учиться фабричному делу? — просил Лесли Кроуфорд, недоверчиво глядя на Эндрю Полтнера.

И зачем этот старый дурак все им выкладывает! — с раздражением подумала Скарлетт. — Эти заевшиеся богатые типы только посмеются над ней, да и все!

А у Эндрю Полтнера даже румянец заиграл на щеках от того, какую сенсацию он преподнес своим гостям рассказывая о необычном визите Скарлетт.

— Представьте себе, джентльмены, сама лично, вместе со своим управляющим, мистером Бруксом. Миссис Батлер необычайно самостоятельная женщина, она занимается бизнесом. В Атланте у нее есть два магазина, салун и теперь вот, текстильная фабрика.

— Да что Вы говорите, Эндрю?! — изумленно воскликнул Кевин Грейни.

— Вот Вам величайший пример независимости. Моя жена все время твердит о равных правах женщин и мужчин, о свободе, об эмансипации, но, заметьте, джентльмены, попробовать самой каков вкус у этой эмансипации она не желает и все заканчивается только пустыми разговорами. Ваша же южная гостья, Эндрю, вызывает у меня восхищение.

Скарлетт не выдержала и вмешалась в разговор.

— Ваш разговор, джентльмены, напротив, вызывает у меня чувство, совершенно противоположное восхищению. Мало того, что Вы ведете разговор о даме, в присутствии самой этой дамы, так, словно ее тут и нет, что само по себе уже является оскорбительным, так вы еще делаете абсолютно нелепые заключения из этого разговора! Интересно, к чему он может привести, если будет и дальше продолжаться в таком духе?

— Простите, если я был не очень корректен со своими выводами, миссис Батлер, и доставил Вам несколько неприятных минут, совершенно не подумав о том, что это может задеть Вас, — извинился Кевин Грейни. — Однако, должен сказать, что после такого справедливого замечания я восхищаюсь Вами еще больше!

— И Вы находите это занятие интересным, миссис Батлер?

Поинтересовался Лесли Кроуфорд, лукаво глядя на нее.

— Ну что Вы, разве может женщина интересоваться такими вещами? Язвительно ответила ему Скарлетт.

— Меня интересует больше вышивание, да сматывание пряжи, сидя у камина.

— Ах, вот как?! — Лесли Кроуфорд улыбнулся своей противной улыбкой.

— Будь я на месте Вашего мужа, то непременно предоставил бы Вам такую возможность.

Скарлетт не понравилась эта шутка. С одной стороны ничего обидного в ней вроде бы не было, а с другой она могла быть и оскорбительной, уличая как несостоятельность мужа, так и ее занятие бизнесом. А так как Скарлетт была изрядно раздражена, то скорее склонилась к последнему. И, набрав побольше воздуха, хотела, было, распушить этого Кроуфорда по всем правилам, но тут, до сих пор молчавший Чарльз Бергсон спросил.

— Как поживает сейчас Атланта, миссис Батлер? Мне приходилось бывать там пару раз в дни реконструкции после войны. Я налаживал порядок. И Вы знаете, сейчас я что-то припоминаю о неком Батлере, я встречался с ним однажды вскользь у губернатора Баллока, не Ваш ли это супруг?

Налаживать порядок! Да как смеет этот тип такое говорить!? Налаживать порядок! Честнее было бы сказать, — прижимать к стенке приличных людей! — возмущенно подумала Скарлетт.

— Думаю, что Вы встречались именно с ним, по крайней мере, другого Батлера в Атланте я не знаю. — Ответила она конгрессмену.

— Миссис Батлер, Вы хорошо играете в вист? — поинтересовался Лесли Кроуфорд, — может составите нам партию?

— С удовольствием, — кивнула Скарлетт и очаровательно улыбнулась, испытав прямо-таки желчное удовольствие от предчувствия того, что сейчас с лихвой обставит этого неприятного типа! Ведь что ни говори, у себя в Атланте она редко проигрывала, а потому была уверена в своем успехе.

Лесли разложил карты и они начали игру. Эндрю Полтнер покинул своих гостей и направился разыскивать супругу, а все остальные мужчины уселись за столик в качестве наблюдателей.

Скарлетт не повезло, ей досталась плохая карта, да к тому же Лесли оказался неплохим игроком, и вскоре краснея от досады, она поняла, что проигрывает. Собравшись с духом, она призвала на помощь самообладание, чтобы не дать этому самодовольному типу испытать удовольствие от ее огорчения и, сдав карту, поздравила своего противника с выигрышем, подарив ему очаровательную улыбку.

— Согласны ли Вы на новую партию, миссис Батлер?

Лесли снисходительно улыбался, глядя на нее.

— Конечно! Я еще никогда не выходила побежденной из-за карточного стола, мистер Кроуфорд, да к тому же у меня нет при себе ни наличных денег, ни кредитной карточки и я должна отыграть свой проигрыш.

После этого Скарлетт выиграла у Лесли два раза подряд, а так как он с каждой последующей игрой повышал ставки, получила приличную сумму денег, и он, наконец, признав свое полное поражение, выписал ей чек. Затем она пару раз сыграла с Кевином Грейни и молодым мужчиной, который тоже наблюдал за ней, правда увлекшись игрой, она не заметила когда он подошел к их столику вместе со своей спутницей, — светловолосой, миловидной девушкой. Сначала Скарлетт им проиграла, а потом, не желая оставаться побежденной, предложила продолжить игру тут же отыгравшись.