Проект Тетис

Глава 18. Многие жизни и вечность

— Ты думаешь, он будет хранить эти сведения в тайне? — наконец задаю мучающий меня вопрос. Ишияк уже направляется к Рее. Я ужасно нервничаю перед своим возвращением домой и не могу скрыть этого. Возможно, возвращение — действительно не самая лучшая идея. Но теперь помимо иррационального желания, у меня есть еще и цель — передать союзу устройство Дэко.

— Почему ты спрашиваешь об этом меня? — Ведо, сидит в соседнем кресле с сосредоточенным видом. Он попросил Илму вывести детальную карту системы Сатурн а также сведения о потенциальном местонахождении других сатурнианских и лиамедских кораблей и теперь внимательно ее изучает.

— Ты говорил, что лучше знаешь моего брата, — я говорю так, словно мы ведем непринужденный разговор, хотя сложившаяся ситуация меня очень сильно волнует. Да, не исключено, что у меня еще будет шанс поговорить с Дэко. Но теперь я понимаю: он едва ли будет меня слушать, если уже принял решение. В то же время не могу сама себе ответить на вопрос: как бы я хотела, чтобы все сложилось? Обладание межзвездным флотом — соблазнительная цель. Но она не имеет смысла, если Сатурн, последний оплот человечества, будет уничтожен. А я ни на секунду не сомневаюсь, что архитекторы на такое способны. Все, что я нашла в информационной базе об истории людей, весь мой опыт прошедшего месяца — все говорит об этом.

— Я не говорил, что знаю его лучше. Я лишь сказал, что ты его плохо знаешь, — Ведо, наконец, отрывается от карты и обращает внимание на меня. Отчаяние, которое он видит в моих глазах, делает его чуть разговорчивее, — В любом случае, ему понадобится время, чтобы разобраться во всей информации, проверить ее и сделать свои выводы. И время это — немалое.

— Зачем ты вообще это затеял? Зачем отдал ему эту информацию?

— Ради собственной жизни, разумеется. Раз твои сестринские увещевания были неубедительны.

— Тебе надо придумать ложь поизобретательней. Еще несколько дней назад ты ни в грош не ставил свою жизнь, а сегодня вдруг вымениваешь ее на самый главный секрет Лиамеды.

— Во-первых, ты ошибаешься на счет самого главного секрета. Самый главный секрет Лиамеды — это ее существование. И его я уже давно раскрыл. Тебе.

Я лишь фыркаю в ответ. Чувствую себя ребенком, которого пытаются убедить, что фантики в его руках — это деньги.

— Во-вторых, — продолжает Ведо, — еще несколько дней назад ты сама столь жертвенно спасала эту самую мою жизнь. Должна быть рада, что тебе удалось. Считай, что ты меня убедила в ее важности.

Я разочарованно качаю головой. Конечно, я ни на минуту не верю ни единому слову в его саркастичной речи. Но тем не менее я знаю одно и не собираюсь этого скрывать:

— А я и рада. Только это обрекает на погибель Дэко. Он не устоит перед тем, чтобы сделать великое открытие.

— Вовсе необязательно, — возражает Ведо, — Еще раз: ты плохо знаешь своего брата. Дэко не глуп. Он очень даже умен и будет осторожен.

— Но мне же ты эту информацию не раскрыл, — напоминаю я и добавляю уже чуть тише, — И сказал: это потому что хочешь, чтобы я выжила.

— Верно. Ты бы не смогла хорошо распорядиться полученными знаниями, вернувшись на Сатурн. За тобой, как за носителем уникальной мутации, пристально наблюдали. И хотя твой брат имеет схожую мутацию, он не может иметь потомства, а стало быть асболютно неинтересен ни архитекторам, ни кому-либо иному.

Меня удивляет как просто Ведо говорит о столь личных вещах.

— Ты очень осведомлен.

— Конечно, ведь я наблюдаю за вами очень долгое время.

— Всю нашу жизнь, — киваю я. Лишнее напоминание о том, что за Сатурном постоянно следят, мне не нравится.

— Больше, чем жизнь.

А вот это что-то новенькое. Замечание Ведо заставляет меня насторожиться:

— Что ты имеешь в виду?

— Разве ты еще сама не поняла? Мы встречаемся с тобой не в первый раз.

— Что-то не припомню.

— Ты помнишь. Просто не хочешь воспринимать

На эти слова я лишь растерянно пожимаю плечами.

— Твои кошмары, — поясняет Ведо, — Не что иное, как твои воспоминания о прошлой жизни. Или жизнях, — он, наконец, закрывает карту и разворачивается ко мне лицом, — Ты, Тетис, удивительна настолько, насколько это вообще возможно. Ты не только несешь в себе судьбоносную для человечества мутацию. Нет, дело не в этом. Дело в том, что сама природа воспроизводит тебя с завидным упорством, несмотря на все старания архитекторов. Раз за разом, складывая сложный пазл генома в… тебя как таковую. Это граничит с чудом, и если бы я верил в богов, я бы сказал, что это их провидение.

Я не знаю, как относится к этой новости. Все, что я бы хотела сейчас — это быть менее заметной для архитекторов, но Ведо разрушает мои призрачные надежды. Быть особенным — это здорово. Быть особенным в Союзе Рут — не очень. Быть особенным и досадить этим архитекторам — хуже не придумать.

— Значит, ты наблюдаешь несколько моих жизней?

— Как минимум три, — подтверждает Ведо, — но, скорее всего, гораздо больше. К сожалению, я мало что помню.

— Я полагала, ты помнишь все из своих прошлых рождений.

— Это должно быть так, но… — он делает паузу, словно размышляя, быть ли честным со мной до конца, — На Лиамеде существует возможность восстановления с частичной памятью. Видимо, в моем случае, архитекторы этим пользуются во всю. Я помню не все свои жизни, — Ведо снова устало откидывается на спинку кресла, видимо, решившись наконец раскрыть мне то, что было у него на душе, — Кажется, я начал подозревать это в прошлых своих воплощениях, в тех, которые не помню. И также сопротивлялся неизбежному, искал причины. В последний раз я успел оставить самому себе сообщение, в котором собрал по крупицам все имеющиеся сведения. Но единым было одно: каждый раз меня убивали, стирали из истории этой вселенной. Все, чем я был, что я прожил в каждую злосчастную жизнь. Как и тебя, Тетис. И так каждый раз, когда я пытался это предотвратить.

— Тогда зачем ты сделал это в очередной раз? — удивляюсь я. В голове невольно возникает подозрeние, что если бы Ведо не вмешался, все было бы иначе, и архитекторы не стремились бы меня уничтожить. Но развивать эту мысль себе запрещаю. Я умирала на Мимасе, и вряд ли это было по вине Ведо.

— Потому что хотел разобраться. Хотел понять, что в тебе такого особенного.

— Поэтому ты отправился на Ривалт?

— Да. И это было не самым верным решением. Но сначала мне казалось, что все, что происходит — какая-то случайная ошибка в системе, недоразумение, которое я могу исправить, обратившись к друзьям.

— Опрометчиво было делать это, зная, что тебя уже убивали.

— Все мы надеялись на близких нам людей. Разве это не наш с тобой общий недостаток, Тетис? Но тогда я еще ни в чем не был уверен. Только на Цее я смог полноценно проанализировать свой собственный генетический код, чтобы прийти к однозначным выводам. Нужно было сделать это раньше, до того как я забрал тебя. Но когда я получил свое собственное сообщение, ты уже была в опасности, и я должен был что-то сделать. Я изъял тебя из сатурнианской истории и привез к человеку, которому мог доверять. Он мог помочь мне разобраться в том, что происходит.

— И как? Разобрался? — язвительно спрашиваю я, вспоминая наш эпичный побег с базы Зилона.

— Разобрался, — не сдается Ведо, — Совет был весьма убедителен.

— И поэтому я больше тебе не нужна и ты со спокойной совестью можешь отправить меня на Рею, — заключаю я.

Знаю, я сама стремилась домой и использовала для этого все возможности. Но досада от осознания своей ненужности, отыгранности своей роли заполняет мое сердце черной тоской.

— Честно говоря, я до последнего надеялся тебя переубедить, — внезапно говорит Ведо, — Тетис, ты все еще можешь отказаться от своих совершенно дурацких планов и отправиться дальше со мной.

Он выжидательно смотрит. Я замираю в нерешительности.

Я отлично понимаю, насколько сильно влипла. Понимаю, что будет тяжело, и мне страшно принимать свою судьбу. Соблазн остаться с Ведо очень велик. Однако, как долго еще это может длиться? К чему это может привести, ведь положение Ведо не выглядит более прочным, а мне осточертело убегать. К тому же, есть еще Дэко и его просьба. И все-таки…

Я неуверенно качаю головой.

— Так я и думал, — кивает Ведо, возвращаясь к своей карте, — Что ж, сейчас я не могу не согласится с твоим решением, потому что должен признать, оставаться на Ишияк может быть более опасно, чем вернуться на Сатурн. Но у тебя еще есть время обдумать мое предложение.

— А что будешь делать ты? Куда ты направишься? — я спрашиваю не потому что раздумываю принять его предложение, нет, я все решила. Но мне отчего-то действительно небезразлично, что будет с человеком, сидящим рядом.

— Думаю, придется убраться на окраину галактики и попробовать поискать прибежище там. Просто не будет. Но нужно найти тихое место, где я смогу понять, как быть дальше сложившейся ситуации. И как я могу изменить эту систему.

— Изменить систему? О какой системе ты говоришь? Да и зачем тебе это? — я поражена. Конечно, Ведо называет себя преступником, но он никогда не выглядел как лиамедец, который желает изменить систему.

Ведо вновь поворачивается ко мне, желая что-то сказать, но тут Ишияк сотрясает оглушительный взрыв. Ремни безопасности автоматически сковывают мое тело. В окружающем пространстве что-то меняется, словно воздух становится тяжелее. Закладывает уши.

— Что происходит?! — единственное, что я могу выдавить из себя.

“Враждебный объект в двух мирах по левому борту”, - объявляет Илма.

— Нас нашли, — отзывается Ведо, — И, кажется, теперь они не собираются идти на переговоры.

Проекция карты перед ним исчезла. Он сосредоточен. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь найти за куполом наших преследователей, но ничего не вижу.

Меж тем корабль ускоряется. Тело наполняется свинцом, как это было уже много раз при переходах. Я готовлюсь снова пережить эти неприятные чувства перемещения в пространстве, однако вместо них приходят другие, еще хуже: Ишияк словно подбрасывает вверх, а из легких вышибает воздух.

“Пространственный контур двигателя выведен из строя”, - хладнокровно докладывает Илма.

— Попробуем уйти в пределах системы, — говорит Ведо, но эти слова адресованы не мне, а ей, — Дай расчеты вероятных траекторий.

Ишияк не теряя скорости мчится вперед. Меня прошибает холодный пот. Даже я понимаю, что без совершения перехода у нас мало шансов уйти от преследования.

Все что происходит дальше, должно быть, похоже на ад. Прежде чем я успеваю сообразить, что случилось, одна из полусфер купола управления разрастается, поглощая меня и Ведо. Она образует полупрозрачную капсулу, сквозь матовую поверхность которой я вижу, как вдребезги разбивается поверхность купола, и его осколки мириадами мелких частиц сперва рассыпаются в разные стороны, а затем зависают в пространстве как дырявая шапка гриба. Лицо Ведо исказила гримаса боли. Он срывает с мочки уха кристалл и бросает его в сторону. До меня доходит, что Ишияк гибнет, и его капитан проживает агонию, которую испытывает еще живой корабль.

Что-то давит на скованные ноги, на лицо, будто гигантская ладонь прижимает тело к креслу. Но вместо пространственного перехода наша капсула просто с большим ускорением пробивается сквозь осколки, оставляя остатки корабля далеко позади.

Какое-то время мы молчим. Капсула почти прозрачна. Космос так близко, что кровь стынет в жилах. Кажется, мы сильно вращаемся, потому что звезды водопадом проплывают сверху вниз. Не знаю, сколько прошло времени с момента отстыковки капсулы, но, судя по тому, что мы еще живы, наши преследователи потеряли ее из вида.

— Это конец? — я решаюсь озвучить вопрос, хотя боюсь услышать ответ. Мышцы свело от напряжения, костяшки пальцев, вцепившиеся в подлокотники кресла, побелели.

Ведо смотрит в точку перед собой. Не знаю, что он в действительности сейчас чувствует. Даже для меня потеря Ишияк — трагедия.

— У этой капсулы есть небольшой запас собственного топлива. Его должно хватить, чтобы автоматика довела ее до ближайшего объекта размером хотя бы с малую планету и зафиксировала на орбите, — говорит он, — Думаю, это будет один спутников Урана.

— Они все равно нас найдут, — ни то спрашиваю, ни то констатирую очевидное.

— Попробуют, — соглашается Ведо, — но это очень сложно сделать, если только мы не включим сигналы бедствия. Где-то через три часа запасы кислорода начнут иссякать. Столько времени они и потратят на поиски, хотя им точно неизвестно направление движения капсулы. Так что либо мы действительно включим маячок, чтобы нас нашли, либо…

Я нащупываю на груди цепочку с устройством Деко. Раздумываю несколько секунд.

Что я ему скажу? Стоит ли вообще что-то сообщать, если он ничем не сможет помочь? Ни один сатурнианский корабль не сможет нас вытащить отсюда за три часа. Но все же…

Ведо поворачивается в мою сторону, в его взгляде столько решимости — я хотела бы обладать хоть сотой долей ее.

— Тетис, ты мне доверяешь?

Я киваю и качаю головой одновременно. Движение выходит странное, но Ведо это не смущает. Он быстро выстегивается из своего кресла и начинает копошиться под моим.

— Что ты делаешь?

— Эта капсула оборудована системой заморозки. Только вот рассчитана она на одного. Нужно переконфигурировать конструкцию ремней и снять блокатор с автоматики.

— Ты хочешь заморозить нас?

— Тебя.

— Нет, стой! — мной овладевает паника, — Должен быть иной выход!

Он прекращает активность и смотрит на меня в упор.

— Все просто. Если мы подадим сигнал бедствия, нас засечет ищейка и с вероятностью 98,97 % уничтожит. Все будет так как они хотели. Меня скорее всего восстановят с минус одной жизнью, а вот ты… — Он умолкает, но понимание того, что он имеет в виду повисает в воздухе, — Так ты сможешь спастись. Когда-нибудь. Возможно, я смогу тебя когда-нибудь спасти.

Когда-нибудь. Я нервно сглатываю. Быть может, Ведо прав, и это действительно шанс. Хоть какой-то шанс. Но я не могу на него решится. Что будет, когда я проснусь? Что я найду? И проснусь ли я вообще?

Пока я пытаюсь разобраться в разбегающихся мыслях, спинка моего кресла вместе со мной резко откидывается назад. Ведо вручную пристегивает мои лодыжки.

— Просто пойми, что самое худшее с нами уже случилось, — подбадривает он, видя мой панический страх, — Бояться больше нечего. Нечего терять, понимаешь?

Ведо переходит к нагрудным ремням и замечает, что я все еще судорожно сжимаю цепочку.

— Не надо, Тетис. Нас обнаружат.

До меня словно запоздало доходят его слова, преломляясь в сознании тысячей смыслов, как лучи света на многогранном кристалле. «Нам нечего терять, и мы умрем» — несет в себе один преломленный луч. «Нам нечего терять, и мы воскреснем» — звенит в голове другой. И есть среди них тот, который я еще не до конца осознаю. Я хватаюсь за ворот его куртки:

— Я не могу пойти на это одна, без тебя.

— Можешь, — спокойно отвечает Ведо, расцепляя мои пальцы и сжимая их в своей ладони.

— Обещай мне, что отыщешь меня, — это смешно, потому что я знаю, он не может этого пообещать. Однако Ведо серьезно отвечает:

— Я обещаю, Тетис. Я отыщу тебя. Скоро.

Краткая вспышка озарения заставляет меня притянуть Ведо к себе и со всей скорбной, безнадежной страстью поцеловать.

Секунду не происходит ничего, но затем его губы отвечают мне, и я растворяюсь в этом поцелуе, дарующем забвение.

Ведо отстраняется и смотрит на меня глазами, похожими на две черных звезды с ореолом огненного света по краям. Должно быть, я уже брежу. Легким движением он толкает меня в грудь и заставляет улечься в кресло. Теперь он целует меня. Нежно и бережно. Я хочу, чтобы это длилось вечно.

Для меня это будет длиться вечность.

Его рука исчезает у меня за спиной, и в тот же миг стальная хватка ремней сковывает тело.

Он отстраняется и закрывает мое лицо маской.

— Спокойной ночи, Тет, — тихо произносит он, пока я задыхаюсь.