Проект Тетис

Глава 19. Синук

Что происходит, когда твои тело и разум спят в стазисе? Месяцы, годы, сотни, а может быть тысячи лет? Свидетелем каких событий ты можешь стать, пока время стремительно мчится вперед? Какие изменения претерпевает твое тело? Теряется ли часть твоего собственного Я, твоей души?

— Это и есть она?..

Незнакомый женский голос слышится издалека, но этот звук раскаленной спицей врезается в темя.

Когда я снова открываю глаза, то все еще ожидаю увидеть лицо Ведо, однако вместо него мелькает незнакомая хмурая физиономия. Картинка перед глазами расплывается черно-белыми кляксами.

Я должна была бы испугаться, но мне настолько плохо физически, что разум сосредоточился на внутренних ощущениях, а не на том, что происходит вокруг. Я закашливаюсь, инстинктивно поднимаюсь, пытаясь сесть, но в глазах темнеет, и я падаю назад. Чьи-то руки мне в этом помогают.

— Не двигайтесь. Вы целы и скоро придете в норму.

Еще один новый голос. Со мной говорят на лиамедском языке. Это может означать только одно: нам не удалось уйти от преследователей. Непонятно правда, почему я еще жива. Возможно, это ненадолго.

— Доктор Гебия, приводите ее в порядок и доставьте ко мне. Время не ждет.

Снова пытаюсь встать, преодолевая тяжесть в голове. Если Ведо проживал такое состояние каждый раз после заморозки, странно, что он вообще мог после этого держать в руках оружие.

— Вам нельзя двигаться!

Я фокусирую свой взгляд на человеке рядом со мной. Это средних лет мужчина, одетый в белый комбинезон и окруженный по контуру едва заметным свечением. Бледный и черноволосый. Вся комната вокруг излучает голубоватый свет, и, кажется, в ней нет ни одного угла, словно я за скорлупой огромного яйца.

Человек в комбинезоне что-то наклеивает мне на запястье. Уже знакомый метод введения медикаментов, но мне не нравится, что я это не контролирую. Сознание, однако, постепенно проясняется, в голове всплывает рой вопросов. Ответы на все я хочу получить немедленно.

— Где я?

— Вы в безопасности, — отвечает мужчина, снова не раскрывая никаких деталей.

Мои лодыжки и руки начинают охватывать поды, вырастающие из стола, на котором я лежу. Высвобождаю одну руку, касаюсь своего виска и к своей радости обнаруживаю имплант. Однако, когда я пытаюсь мысленно обратиться к Илме, она молчит.

— Тогда выпустите меня!

Я срываюсь-скатываюсь со стола, а когда поднимаюсь, сталкиваюсь нос к носу с…

— Ведо?!

— Доктор Гебия, кажется, вы чересчур стараетесь. Думаю, Тетис уже в порядке.

Человек, стоящий предо мной очень похож на Ведо, но одет в балахон, наподобие нарядов Зилона. Будто вступил с ним в одну секту и скоро будет рассказывать про религию каждому встречному.

— У меня только три вопроса. Сколько времени прошло, где мы и сможешь ли ты бежать в этом платье?

Ведо озадаченно оглядывает свой наряд, но последний вопрос игнорирует.

— Мы на планете Синук, — отвечает он, — Идем, я все разъясню по дороге.

Под вялые протесты доктора мы покидаем помещение и выходим в широкий коридор с высокими сводами. Освещения очень мало — даже потолок не видно.

С трудом переставляю ноги, и Ведо приходится подстраиваться под мой шаг. Тело налито свинцом и плохо слушается, но хорошо, что передвигаться самостоятельно я вполне могу.

— Ты провела в криокамере неделю, — поясняет он.

— Как тебе удалось спастись?

— Илма в последний момент подала сигнал бедствия. На счастье, в систему Солнце вошел дружественный нам корабль.

— Если эти твои друзья такие же, как все остальные, то нам пора уносить ноги, — замечаю я, однако Ведо не разделяет моего настроения, будто холодом обдает.

На мгновение я задумываюсь: тот ли это человек, которого я знала?

— Эти друзья особенные.

— Ты не хотел подавать сигнал бедствия, ожидая, что нас найдут преследователи. Как Илма смогла это сделать?

“Вы, люди, думаете, что я всего лишь программа, но мне тоже не хочется умирать”, - в голове раздается знакомый голос, и я рада его слышать так же, как видеть Ведо, — “Господин Исир уже был близок к смерти от удушья, к тому моменту как…”. Ведо недовольно щурится, и голос прерывает свою речь.

— Зачем ты так с ней… Подожди, а что за дружественный корабль? И почему мы не дружили с ним раньше?

— Потому что он принадлежит флоту планеты Синук. А это последнее место, где бы я хотел оказаться.

Ведо и я идем вдоль открытой галереи с высокими проемами окон. За ними открывается невероятный вид: на планету опускаются сумерки, и в сиреневом небе проступают размытые очертание двух местных светил, опускающихся в простирающиеся до горизонта серые воды океана.

Не было видно ни какого-либо города, ни даже суши, только волны, поблескивающие в свете уходящего дня. Я вспоминаю, что слово Синук, должно быть, происходит от слов “океан” или “синий”.

— Тогда что мы здесь делаем? — задаю резонный вопрос. Мой спутник не похож на человека, которого удерживают насильно. Нет, Ведо в своей среде — это заметно по его новым манерам и умению держаться. Более чуждым чем раньше.

— Мы здесь, потому что miitrak планеты пообещал тебе свою защиту. И я думаю, это хороший шанс.

Слово Miitrak к архитекторам вроде бы не имело никакого отношения. Его можно было перевести как хозяин или президент. Или даже император. Сложно переводимое понятие, однако, оно дает понять, кто здесь главный. А главный значит сильный.

Я останавливаюсь.

— Ведо, объясни по порядку, что происходит, что это за miitrak, и почему он проявляет ко мне какой-то интерес? Мы что, опять в лапах архитекторов?

— Объяснить все по порядку довольно сложно, — Ведо тоже останавливается, — А если вкратце: планетой управляет семья Аэрия. С ее главой меня связывает давний долг. В каком-то смысле нам оказывают услугу за услугу: я выполняю свою часть обязательства, а в обмен они принимают тебя в свою семью, и тогда ты станешь nariat, человеком цивилизации.

— Так просто? — удивляюсь я.

— Аэрия имеют большой вес в обществе. Это обеспечит твою неприкосновенность. По крайней мере, я на это надеюсь.

— В чем тогда подвох?

— Я тоже обязан войти в семью Аэрия.

— Не самая худшая перспектива для приговоренного преступника. Разве это плохо?

— Это значит, я должен буду дать присягу на верность, — отвечает Ведо и под моим вопросительным взглядом поясняет: — Очень давно мой предок имел неосторожность поучаствовать и проиграть в ninanh nighiauk — поединке за право с предком Аэрия. В обмен на жизнь он обещал услугу. И вот, спустя многие тысячи лет, они требуют вернуть долг, а в качестве оплаты настаивают на объединении семей. От моей, как видишь, мало что осталось. На практике же это означает, что я должен уступить им Цею. Равно как и свою свободу.

Пока я размышляю, хорошая ли это сделка, Ведо продолжает:

— Но если уж я должен продать свою шкуру, то почему бы не поторговаться о цене?

— Ну хорошо. Я одного не понимаю. Если ты владелец собственной планеты, то, получается, тоже miitrak, разве нет? Архитекторы ополчились против тебя, а каких-то там Аэрия они, думаешь, послушают?

— Сейчас я ни в чем не могу быть уверен. Но все может получиться, — отвечает Ведо, — Ты ошибаешься, я не правитель и не могу им быть. Только vearin, чье предназначение — Просвещение, могут вести народ. За мной народа нет. За мной нет никого. За Аэрия идут миллионы. С этим придется считаться.

Не знаю, чего не договаривает Ведо, но все выглядит крайне подозрительным. Почему загадочные Аэрия вцепились именно в него?

— Сейчас глава семьи Аэрия хочет говорить с тобой. Вот куда мы направляемся.

Ведо проводит нас через галерею, и мы оказываемся перед огромной воздушной платформой, переносящей нас на несколько сотен метров наверх.

— И что я должна говорить? Что ему нужно?

Встретиться с Зилоном было довольно волнительно. Встреча с императором усиливает эти чувства десятикратно.

— Простая формальность, — отвечает Ведо, — Чтобы ты ни сказала, все уже решено.

Мы прибываем на один из верхних уровней, и он помогает мне спуститься с платформы. В дальнем конце просторного зала маячат люди. Впервые вижу столько лиамедцев. Непроизвольно цепляюсь за ладонь Ведо. Впервые понимаю, как сильно от простого прикосновения может биться сердце.

Зал заканчивается обрывом в гигантское цилиндрическое пространство, по которому туда-сюда снуют аэроплатформы, несущие кого наверх, кого вниз. Совсем другой народ. Совсем иной мир.

— Выглядит так, будто мы заключаем сделку с совестью, говорю я, не сводя глаз с представшей картины.

— Это не так, — возражает Ведо, и, секунду подумав, усмехается, — В конце-концов, никогда не поздно что-то изменить. И знаешь, как однажды совершивший преступление, я понимаю, что начинаю входить во вкус.

Он ведет нас к аэроплатформам. Хочу было спросить, что он имеет в виду, но внезапно замечаю в вороте его одежды знакомую цепочку.

— Эй! Отдай назад!

— Исключено, — Ведо предотвращает мою попытку забрать устройство, — Аэрия идут на хоть и сознательный, но риск, принимая тебя, — он делает паузу, подбирая слова, — Тетис, другого пути нет, придется стать одной из нас. А это значит, тебе не оставят ничего, что связывает тебя с Сатурном.

— Тогда может к черту этот Синук?

— Вот и я так думал, — Ведо останавливается, берет меня за плечи и разворачивает к себе лицом, — Чтобы не случилось, не бойся.

— А что если ты просто вызовешь этого главу семейства на дуэль и отыграешься? Если ты даже savash Валта одолел, что тебе сделает какой-то там “просветитель”?

— Боюсь, такая дуэль навсегда лишит меня чувства собственного достоинства.

Ведо за руку подводит меня к очередной платформе в форме гладкой, словно отполированной водой раковине. Двое людей в лазурных одеждах и голем в серебряной маске устремляются к нам навстречу.

— В драке с женщиной мало части, — серьезно добавляет он.

— С женщиной??

Но люди и голем уже поравнялись с нами.

— Госпожа Кемея Аэрия ждет вас, — объявляет один из подошедших. Ведо передает меня им, и, сопровождаемые его пристальным взглядом, мы уносимся на аэроплатформе вверх.

Платформа переносит меня и еще двух сопровождающих в очередной зал. Высокие потолки здесь подпирают ажурные колонны. Сумеречный свет, льющийся из узких, но часто расположенных окон, рисует их тенями замысловатые узоры.

Под самым сводом зала окна превращаются в широкие арки. У одной из них я замечаю фигуру в голубом платье, парящую словно в невесомости. Ее очертания выглядит почти мистическими, завораживающими, словно принадлежат потустороннему духу.

Отрываю свой взгляд от нее только когда передо мной возникает одна из небольших левитационных платформ, похожую на те, что встречались на Ишияк. Только поэтому я довольно смело ступаю на ее поверхность, когда сопровождающий указывает на нее кивком. Платформа плавно возносит меня к сводам зала, и от движения захватывает дух, как от настоящего полета.

Кемея Аэрия стоит вполоборота, ее тонкий профиль освещает бледный свет трех взошедших над горизонтом лун. Она не сразу дает понять, что замечает меня, и какое-то время позволяет за собой понаблюдать: строгий взгляд, волевая полоска сжатых губ и гордо вздернутый подбородок. Черные волосы, перевитые множеством мелких золотистых пружинок, спадают до колен, гладкая кожа белее снега. В горделивой осанке спокойствие и осознание собственной власти.

— Я думала, ты красивее, — замечает она небрежно.

“А вот я только что убедилась, что ты действительно стерва”, - мне хватает благоразумия не произносить эти мысли вслух.

— Не принимай близко к сердцу, — продолжает Кемея, — Люди с Сатурна здесь редкость, — я киваю: в этом нет удивительного, — И еще меньше тех, кто остался в живых после прибытия.

Прием едва ли можно назвать теплым, но чего-то такого я и ожидала.

— То есть, я пленник, всего лишь ожидающий решения? — уточняю я, не считая нужным ходить вокруг да около.

- “Решение”, “пленник”… Ах, если бы мое решение играло много роли, — Кемея недовольно складывает руки, — А вот воля архитекторов — это не шутка. Ведо поступил безрассудно, и теперь тяжело будет что-то исправить.

— То есть вы собираетесь передать меня архитекторам?

Она долго и пристально смотрит на меня и удрученно вздыхает.

— Нет. Хотя это самый простой, самый предпочтительный вариант. Но он, к сожалению, не устраивает Ведо…

Внутренне я облегченно выдыхаю, хотя внешне стараюсь сохранять спокойствие. Отчего-то мне кажется, что именно этого она и ждет. Чтобы я просила. Умоляла. Иначе бы в этом разговоре присутствовал еще один человек, который, судя по всему, все же имеет на Кемею какое-то влияние, пусть она и называет себя miitrak.

— В таком случае, что вы намерены сделать? — спрашиваю я.

— Я намерена сделать тебя, дерзкая ты девчонка, частью своего дома.

Она похожа на кошку, которой не удалось поймать добычу: вроде бы и обидно, но нужно сделать вид, что ей нет до неудачи дела — наловит еще!

— Судя по всему, вам трудно с этим примириться. Зачем тогда вы идете на это?

— Мне нужен Ведо. Живой и невредимый, — Кемея слегка повышает голос, будто стремиться, чтобы все ее слова дошли до меня, — Влияния моей семьи достало бы, чтобы оградить его от преследования. Особенно, если бы ты, наконец, вернулась туда, где должна быть. Но этот глупец отчего-то вцепился в тебя, как клещ в песий хвост. А с тобой все не так просто.

Она задумчиво перестукивает пальчиками по своему плечу, разглядывая меня.

— Он говорит, в тебе есть auculti taak, — говорит Кемея.

Я пожимаю плечами. Не мне судить о том, что во мне есть по мнению лиамедцев. Кемея бросает на меня взгляд недоверчиво сощуренных глаз и, словно не выдержав какой-то жуткой правды, продолжает:

— Доктор Гебия это подтверждает, а ему я верю. Как не прискорбно это осознавать, эта особенность в какой-то мере ставит тебя наравне с нами. И по закону, ты могла бы стать частью цивилизации. Такое уже бывало, хоть и крайне редко, — Кемея на секунду умолкает, изображая снисходительную улыбку, пока я осознаю сказанное, а затем продолжает притворно-доверительным тоном:

— Раньше людей с Сатурна забирали лишь ради секвенирования редких и полезных для Лиамеды мутаций. Назад они, конечно же, не возвращались. В живых оставляли разве только ради прикладной пользы. Ради каких-то особых талантов, гениальности, необходимых цивилизации в разные моменты времени. Тогда подобных сатурнианцев могли включить в общество. Они проживали тихую и мирную жизнь на удаленной планете, но… таких историй можно сосчитать лишь по пальцам одной руки. К тому же подобного не случалось уже несколько сотен лет, — Кемея делает эффектную паузу, будто давая мне осознать безвыходность моего положения. Я молчу, не больно-то хочется ее радовать. Не дождавшись моей реакции, она добавляет: — Однако, закон, регламентирующий эту процедуру, еще существует.

Наконец, Кемея не скрывая разглядывает меня, едва ли не морщась. Так когда-то смотрел Валт, с осторожным любопытством.

— Нет, — заключает она, отворачиваясь и будто обращаясь к лунам на небосводе, — одной из нас тебе не стать. Никогда. Но auculti taak дает основание для твоего оправдания и сохранения жизни, если останешься здесь и никогда больше не явишься в сатурнианский сектор. Нужно лишь найти дом, готовый поручиться за тебя, — она переводит на меня взгляд темных глаз, сверкающих отблесками искусственных огней наступившей ночи, — Я готова предоставить этот дом.

— И что вы хотите взамен? — спрашиваю я.

Кемея смотрит на меня так, будто я сказала что-то смешное.

— Что можно хотеть от тебя? Тебе совершенно нечего предложить! — она насмешливо улыбается, — Но не волнуйся, твой долг выплатят другие.

— Вы имеете в виду Ведо? — хмурюсь я.

— Останешься в живых, и он, наконец, сможет сделать то, что должен, — отвечает Кемея, — Если ему отчего-то нужно при себе иметь такого питомца как ты, что ж, я не стану возражать.

— Зачем он вам так нужен?

— А это уже не твое дело, — резко пресекает расспросы Кемея, — Раз уж ты станешь частью моей семьи, то знай свое место. Твое дело сейчас — подготовиться к minavit aravan, процедуре принятия. Изучить наши законы, хоть в чем-то постараться приблизиться к нам. Чтобы в итоге дать присягу семье Аэрия и мне. Знай и помни: ее нарушение карается жестоко. И если тебе это не по нраву, ты всегда можешь отправиться исполнять волю архитекторов.

Она отворачивается, демонстрируя, что разговор окончен. Не давая мне времени для иных вопросов, моя платформа сама-собой начинает движение вниз. С непривычки я едва не теряю равновесие. И когда снова вглядываюсь в своды зала, фигуры в голубом уже нет.

А внизу, в ночной темноте меня встречает лишь голем в серебряной маске.