Проект Тетис

Глава 5. Автопехота

— Катодовые блокаторы или, в простанародье, шипы. Судя по всему, бракованные — заключает Гавидон, разглядывая на ладони собранные металлические фрагменты, оставшиеся от того, что в меня кинули воры. Они расплющились, местами подплавились.

— Хороши же мы защитники, — я демонстративно осматриваю свой экзоскелет, — если даже уличное жулье имеет против нас мощное оружие.

— Ну, не такое уж и мощное, — начал было Гавидон, и это меня возмущает еще больше.

— Да я едва не сдохла! Если б не «бракованность», как ты сказал, это был бы мой последний день на службе и вообще.

Мы идем по тесным улицам сектора по направлению к порту, чтобы успеть на трехчасовой рейс до Дионы. К мастеру Су-Хо мы решили не возвращаться — у обоих абсолютно пропал аппетит — расплатились по комму. Я с грустью отметила истощение своего счета. Служащие получали денежное довольствие, но дни на больничной койке оплачивались плохо.

— Ну, твоя броня гражданского типа, самая простая. Служебные имеют несколько встроенных защитных контуров, их так не прошибешь.

— Уж надеюсь.

После некоторого молчания Гавидон как бы невзначай говорит:

— Знаешь, люди болтают про твою удачливость. Профессиональные щипачи обычно не допускают промахов.

— Прям уж болтают? — насторожилась я.

— Ну, поговаривают о тебе после Энцелада. Эй, чего пригорюнилась? Сама-то не считаешь, что везучая?

— Даже не знаю. Я бы сказала, что пока мне скорее не везет.

Гавидон удивленно вскидывает брови, и я поясняю:

— Я поступала на службу, мечтая тихо отсидеться в снабжении, но вместо этого меня определили в инженерный, а после обучения — в штурмовой отряд. В первом же бою этот отряд попадает в такую передрягу, что выживают единицы, да и те искалечены. И после этого, вместо того чтобы перераспределиться все в то же снабжение, я попадаю в автопехоту на богом забытой планете. Без подготовки, без знаний. И по дороге снова умудряюсь чуть не погибнуть.

— Не погибла бы ты, я бы тебя вытащил, — заверяет меня Гавидон, — А в снабжении ты бы заскучала. Зная тебя, точно могу это сказать.

Я не отвечаю. Судя по всему, Гавидон меня плохо знает.

В порт мы вошли в молчании. Покупаю билет буквально на последние деньги.

— Думаешь, я тряпка, да? — спрашиваю я товарища, — Разнылась на пустом месте про тщетные мечты отсидеться в спокойном месте. Скоро ты меня перестанешь уважать. Я не заслуживаю ничьего уважения. Но знаешь, я осознаю, что я трус, — прячу взгляд от друга, — Я трус, но трус честный.

Гавидон с минуту молчит, а потом задумчиво изрекает:

— Когда я был в твоем возрасте и попал на службу — а выбора у меня не было, хоть я отродясь мнил себя пацифистом — меня сразу направили в автопехоту. Я хиляком был — соплей перешибешь, а автопехота — место непростое, сама увидишь. В первый же мой бой меня закинули на Мимас. Я тогда от страха чуть не помер. Такого наворотил с перепуга. Активировал плазматор, забыв снять с предохранителя. Но сослуживцы, жестоко подшучивающие надо мной во время тренировок, не дали мне пропасть. Присматривали за мной, пока я сам не научился нормально стоять на ногах, — он прокашлялся и продолжил, — Так вот. Кто мы определяет не наш страх. А способность его преодолеть. А еще в бою лучше всего проверяются люди, поверь.

Я ничего не ответила из уважения к товарищу. Хотя к моей способности преодолевать у меня тоже были вопросы.

— Почему тебя перевели в штурмовое подразделение?

Гавидон замялся.

— Да так, повздорил с одним командос… А на счет обучения не переживай. Я тебя натаскаю так, что все Морры обделаются, когда ты возьмешь в руки оружие.

Прозвучало двояко. Он хохочет, а я обреченно перевожу деньги в кассу.

На Дионе мы разделились. Гавидон сразу направился в казармы, а мне предстояло показаться в штабе.

Эта часть сектора была выполнена в очень лаконичном стиле и отличалась чистотой сравнимой с операционной. По улицам то и дело сновали роботы-уборщики. Дисплеи демонстрировали льды планеты за границей купола, подсвеченные холодным искусственным светом.

Довольно быстро нахожу нужное мне помещение. Подключившись через комм, докладываю о своем прибытии. Меня впускают, я миную три гейта, прежде чем попасть в комнату, обстановка которой мало чем отличается от уличной. Разве что есть несколько офисных шкафчиков, стол с терминалом и два стула.

Меня встречает человек в форме. Для служащего в автопехоте его физическая форма выглядит невнушительно.

— Рядовой Тетис Илина прибыла на службу, — докладываю я.

— Да-да, присаживайтесь, — мне указывают на стул, и я следую приказу.

Он что-то бегло набирает на терминале.

— Так-так-так. Первая единица службы, — протягивает он, — третья терция…

— Так точно, — подтверждаю я.

— Теория — отл… кхм… что по физ подготовке… ага…

Штабной отводит глаза от терминала и пристально смотрит на меня, сцепив руки и оперевшись на них подбородком. Взгляд его цепкий, въедливый. Я начинаю нервничать словно на экзамене.

— Встречались ли вы с кем по дороге из госпиталя сюда?

— Никак нет, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал, — За исключением старшего солдата Пимита, он также прибыл на службу в этот полк. Часть пути мы проделали вместе.

— Понятно, понятно… Иные контакты с посторонними?

— Никак нет, — слова вылетают сами собой, но я вспоминаю про случай с воришками и, несколько поколебавшись, решаю умолчать о нем. Этот инцидент может привести к разбирательствам и проблемам, например, у Гавидона за халатное обращение со служебным оборудованием. А у меня за игнорирование протокола взаимодействия с гражданскими лицами. Я должна была вызвать полицию, но я не сделала этого. Все это не стоит наших с Гавидоном голов. Человек в форме замечает, что я колеблюсь.

— В самом деле?

— Так точно, — уже увереннее подтверждаю я.

Он щурится, откидываясь на спинку кресла.

— Тетис, позвольте говорить с вами откровенно, — он делает многозначительную паузу, чтобы я осознала важность сообщения. Я осознаю, — Ваша скрытность не играет вам на руку. Если в штурмовом отряде и имела место некоторая разболтанность и, я бы даже сказал, вседозволенность, то на вашем новом месте службы такое будет невозможно. Автопехота — отлаженный механизм, в котором каждый винтик — на виду.

Его слова меня озадачили.

— Я вас не понимаю. Что вы имеете в виду? Это обвинения?

— Нет, — говорит он и добавляет, — Пока. Пока я всего лишь взываю к вашей гражданской сознательности.

— Моя гражданская сознательность способна выдержать любую, даже самую строгую критику, поверьте.

Я взволнована. Я себя никогда не считала ярым фанатом режима. Но свою гражданскую позицию всегда считала безупречной. Сам факт, что кто-то мог в ней усомниться, заставляет меня нервничать.

Меж тем штабной сменил въедливый взгляд на более добродушный.

— Похвально-похвально. Что ж, ступайте. Разнарядка вам уже выслана. Номер казармы и распорядок дня — в инструкциях.

— Есть!

Я вскакиваю с места — мне хочется побыстрее убежать из помещения, словно воздух здесь стал отравлен.

Но на выходе меня догоняют слова штабного:

— Служите хорошо, рядовой Тетис Илина. От вас все этого ждут.

— Есть! — повторяю я и спешно покидаю штаб.

Указатели привели меня в сектор с высокими потолками и широкими коридорами — казармы. Караул докладывает о моем прибытии дежурному, и тот проводит меня внутрь. Миновав столовую, несколько тренировочных полигонов и шумных комнат (сейчас было свободное время, и народ развлекал себя кто как мог), я предстала перед дверью моего нового жилища.

На секунду я замешкалась на пороге. Комната оказалась маленькой, на шесть коек, без окон. Сейчас в ней никого не было, кровати были аккуратно заправлены, а боксы при них — пустыми. В армии никогда не было такого роскошества, как персональные комнаты. Солдаты обычно занимали общие казармы на двадцать-тридцать коек. Причем женщин селили вместе с мужчинами — просто потому, что их в армии было очень мало, а вот экономия была повсеместной. И то, что я сейчас вижу такую небольшую комнату, значило, что…

— Ну, чего встала? Посторонись давай.

В комнату, грубо толкая меня плечом, протискивается высокая девушка с шапкой темных пушистых волос. У нее тонкие губы и миндалевидные глаза. Камуфляжные штаны и майка на ней вырисовывают подтянутую фигуру. Не снимая берцы, она падает на одну из кроватей, бросает на пол вещь-мешок.

— Ты новенькая, — не то спрашивает, не то констатирует факт она.

— Сегодня меня перевели в эту часть, — настороженно киваю я. Очевидно она — мой новый сослуживец. И непонятно, что от нее ждать.

— Ясно, получается из-за тебя нас переводят в эту дыру, — моя новая соседка, поднимается с места, подходит ко мне и протягивает руку, — я Аммирин Ли, старший солдат и старшая группы. Буду проводить тренировки.

— Тетис, — я отвечаю на приветствие. Ладонь Амми сухая и цепкая, рукопожатие крепкое.

— Та самая везучая Тетис? — Амми, изогнув бровь, отворачивается, — У нас здесь неженок не любят.

Она снова плюхается на койку и демонстративно закидывает ноги на соседнюю кровать.

Молча подхожу к койко-месту рядом, спихиваю ее ноги, кидаю свои пожитки. Понимаю, что первое время меня будут испытывать.

— Говорят, Гавви носится с тобой как курица с яйцом, — ухмыляется она, — своих-то у него нет. Вечно страдает из-за какой-то юбки.

Мои челюсти непроизвольно стискиваются от злости, но я стараюсь сохранять невозмутимый вид. Раскладываю свои вещи по боксам.

— Мы товарищи. Гавидон — мой бывший сослуживец, прошли вместе разное.

— Энцелад. Наслышана… Ооо, остальные подтянулись! Располагайтесь!

В комнату входят еще четверо девушек, одетых так же как и Амми. Они начинают занимать свободные места, кидая на меня любопытные взгляды.

Когда суета более-менее улеглась, Амми бодро вскакивает на ноги.

— А знакомство лучше всего провести на тренировочном полигоне.

— По распорядку дня у нас физ. подготовка, — начинаю было я, но выражения лица Амми неуловимо меняется.

— По распорядку дня у нас то, что скажет командир, — строго произносит она.

Все остальные словно замирают, смотря на нас в упор. — Какие-то проблемы с подчинением? — зловеще интересуется Амми.

— Никак нет…

— Все на полигон!

— Есть! Есть! Есть! — доносится из разных углов комнаты, и девушки слаженно выбегают во внешний коридор.

— Есть! — выкрикиваю я и бегу следом.

Тренировочный полигон представляет собой двухкилометровую трассу с препятствиями в несколько уровней. В начале трассы стоит контейнер с автоброней, в которую мы облачаемся по команде. В отличие от медицинских экзоскелетов автоброня тяжелее и имеет стандартные регулируемые размеры. Система считывает мои параметры и меняет конфигурацию. Мне давит в плечах, но откалибровать броню я не успеваю, голос Аммирин командует занять стартовую позицию.

Я не знаю команд. Просто повторяю за всеми остальными. В армии незнание и отсутствие обучения не освобождают от выполнения приказов. Мы выстраиваемся в шеренгу в начале трассы, и автоматика запускает ее механизм.

Первое препятствие — отвесная скала, на которую мы забираемся, прежде пробежавшись по вязкой субстанции, похожей на грязь. Стены скалы гладкие, как отполированный металл, подошвы брони скользят, а остатки грязи на них не оставляют шансов.

Скатившись к подножию после третьей неудачной попытки, я поднимаюсь и вижу, что остальные почти у вершины.

“Обнаружена поверхность с малым коэффициентом трения. Запустить систему сцепления с поверхностью?” — всплывает сообщение на внутреннем дисплее.

“Да” — выбираю я. Конечно, да. Наконец-то.

Подошвы и перчатки брони меняют конфигурацию, и я спешу догнать остальных. Четвертая попытка преодоления вершины оказывается более успешной. Я стремительно скатываюсь вниз в новую зону, пол которой покрыт льдом. Поднимаюсь и падаю.

Теперь подошвы примерзают к поверхности. Автоматика не предлагает решения. Открываю меню, пытаясь найти нужную команду, но безуспешно. Наугад выбираю “автопрогрев”, температура брони поднимается, освобождая меня от ледяных оков. Тело жжет, мигом нахлынули воспоминания про бандитов в подворотне Дионы и мое счастливое спасение. Спасет ли меня что-то в этот раз — большой вопрос.

Пытаюсь устранить упадническое настроение. Мне жизненно необходимо не отставать от остальных.

В следующей зоне это оказалось несложно. Это зона огня. Здесь темно, а невидимый “враг” обстреливает нас со всех сторон. Мы прячемся за невысокими укрытиями, представляющими из себя имитацию типичных ландшафтов сатурнианских планет.

“Дальше идете по одной”, - снова слышится командный голос Амми, — “Каждая должна снять по десятку. Иначе не пройдете. Зетта, вперед.”

Одна из девушек срывается с места и перебежками, под перекрестным огнем неведомого “врага”, продвигает вперед, отстреливаясь в темноту.

Я даже не представляю, как выглядит “объект”. И тем более, как пользоваться встроенным оружием. Изучаю блок на запястье руки, но подсказок на нем нет, а наугад тыкать чревато. Оглядываюсь по сторонам. К соседнему укрытию подбегает одна из девушек и замирает, привалившись к нему спиной. Там вполне хватит места для двоих. Это мой шанс.

В краткий промежуток прекращения обстрела, я делаю глубокий вдох и перекатываюсь до соседнего укрытия.

— Ты куда лезешь? — шипит на меня девушка, занявшая позицию прежде меня.

Я выдыхаю. Кажется, цела. Только плечо дымится.

— Эй, помоги запустить огневую систему.

— Сейчас?? Совсем сдурела?

— А у меня есть выбор?

Видимо, Аммирин слышит наш разговор, потому что мы слышим ее “Ви, ты следующая”, и моя соседка встает на изготовку.

Я чертыхаюсь. Интересно, за что Амми меня так сразу возненавидела?

— Ви, помоги мне или я завалю общий зачет.

Девушка резкими, выдающими недовольство движениями тыкает в сенсоры на моем запястье:

— Это огонь, можешь большим и указательным отдать команду. Это перезарядка, вот охлаждение. Блокировка здесь.

“Ви, пошла” — слышим мы по внутренней связи.

— И вообще, доверься подсказкам системы, — бросает она напоследок и убегает под

вспышки вражеских залпов.

Дальше я наблюдаю как девушки одна за другой пробегают зону, собираясь на общей огневой позиции. Вглядываюсь в темноту, пытаясь изучить действия остальных, пока не слышу:

“Тетис, пошла!”

Я разблокирую сенсорную систему, запускаю зарядку, покидаю свое укрытие.

В целом мне повезло, что я иду не первой — у меня было немного времени, чтобы изучить расположение укрытий, хотя огневые позиции врага не поддавались учету — они постоянно перемещались, подчиняясь сложному алгоритму.

Стреляю я обычно неплохо, лучше среднего. Но бег в броне дарит непередаваемые ощущения. Я передвигаюсь от укрытия к укрытию. Снимаю одну цель, вторую. Третий пораженный объект меня вдохновляет: а в целом, задача выполнима! Но стоит мне самонадеянно выбежать навстречу четвертой, как система автоброни сообщает о нехватке заряда. Залп невидимого врага стреляет мне в живот, опрокидывает навзничь. От удара дергает голову так, что сводит шею.

Как можно быстрее стараюсь собраться, перекатываюсь на живот и получаю выстрел в бок. Спасибо броне, что защищает, но по ощущениям стреляют будто по-настоящему.

Через секунду меня добивает толчок в спину, едва не сломавший мне хребет. Я снова переворачиваюсь и вижу пробегающую надо мной Аммирин, которая гигантскими шагами преодолевает трассу вслед за остальными и в прыжке отстреливает “вражеские объекты”. Зрелище настолько же восхитительное, насколько унизительна картина распластанной на полигоне меня.

Спустя несколько мгновений залпы утихают.

“Илина, в строй, ” — слышу я голос Амми, — “особое приглашение нужно?”

Я немного сожалею, что меня не прикончил выстрел в живот. Поднимаюсь и бегу.

На общей точке сбора гуляет восхищенный шепоток: “Семнадцать… Семнадцать сняла… Ну дает…”.

— Учи теорию, Илина, — говорит Амми, когда я встаю в строй, — Если в ближайший месяц я не буду видеть, как ты штудируешь инструкцию по каждой модели автоброни, каждый день тебе гарантирован наряд вне очереди. Уяснила?

— Так точно, — чеканю я, и мы общей группой бежим на преодоление следующих зон.

А ночью я проваливаюсь в свой очередной кошмар.

— Не обращай внимания. Аммирин — просто стервозина, — сообщает Гавидон в ответ на мой пересказ минувших событий. Он висит на перекладине, ухватившись за нее уцелевшей рукой, делает еще один рывок и спрыгивает вниз, — Тебе достался старый броник, такие сейчас не используются.

Броник серии СЕ-260, поступили в комплектацию сидерический год назад. Сегодня с утра, под тяжелым взглядом Амми, я зубрила тех-документы по нашему оснащению.

— Да он старше тебя.

Я неопределенно хмыкаю.

Мы с Гавидоном столкнулись в общем тренировочном зале, куда я дала себе обещание ходить каждый день в свободное время, если вообще хочу выжить. Я дрыгаю ногами, силясь сделать еще один заход, но срываюсь и тоже приземляюсь на пол, только менее успешно. Смотрю как Гавидон встегивается назад в броню, так ловко, будто она всегда была его частью.

— А ты знаком с Амми?

— Ага, вместе начинали. И она вовсе не была такой раньше. Той еще сыкухой она была, я тебе скажу.

— Какое мне дело, какой она была. Сейчас она мне прохода не дает, уже пятый наряд вне очереди влепила. Знать бы, чего она так бесится.

— Новенькая ты, вот и бесится, — лениво отвечает Гавидон, запуская тестирование системы.

— В штурмовиках как-то побольше общности было. Командой работали. Жаль ребят… А здесь я на трассе даже до середины дойти не могу — меня свои же и уничтожают. Это нормально?

— Я помогу тебе с трассой, потренируем.

Но я от чего-то злюсь, и злюсь все больше. Мне вдруг вспоминается разговор с Аммирин в мой первый день.

— Слушай, Гав, а чего ты вообще со мной носишься?

— Чего? — опешил солдат, — Я не ношусь. Я помочь хочу.

— Не нужна мне твоя помощь!

Я зло пинаю мат и выхожу из зала.

— Эй, Тетис, ты чего? — кричит мне вслед Гавидон, но я не оборачиваюсь.

Нет, если я хочу хоть чего-то здесь добиться, я должна сделать это сама.