Проклятие Серых земель

Глава 2

— Проклятие Серых земель? — недоуменно переспросил глава Фухуа, беря послание.

Быстро пробежался глазами по строчкам, передал старейшине Цзымину, а тот в свою очередь Тэнг Биню.

— Мастер Инуи поднимает слишком много шума из-за детских фантазий, — проскрипел Кукольник. — Будет как в прошлый раз, когда один дурак закричал: «Демон!», а сотня других поверила. В итоге, демоном, если не ошибаюсь, оказалась упавшая в расселину корова. Почему соседи не выяснили, что произошло, а сразу послали гонца в Дом?

— Приграничье, — ответил наставник Цзымин одним словом, будто оно все объясняло. — Я считаю, надо проверить.

— Да-да, проверить обязательно нужно. А заодно и остальные деревни в той стороне: оценить состояние защитного барьера, выяснить потребности местных жителей, — согласился глава Фухуа. — Только кого бы нам послать? Мастера и старейшины сейчас заняты переездом и подготовкой к зиме. Ученики…

Глава и старейшины разом посмотрели на нас белобрысым.

— Эти двое… — возразил Кукольник.

— Должны искупить вину упорной работой на пользу Дома. Кажется, вы так говорили, уважаемый Тэнг Бинь? — ехидно продолжил наставник Цзымин. — У нас как раз появилась работа, за которую некому взяться. И пользы от нее явно больше, чем от пересчета кленов в западном лесу.

Вот так и вышло, что разбираться отправили нас с Вэем. Тая, как адепта и просто старшего по возрасту, назначили якобы присматривать за нами, но тот почти сразу самоустранился, уступив лидерство белобрысому. Яньлинь, которая переняла дурную манеру своего наставника травить меня зельями «ради моего же блага», оказалась более ответственной и самоустраняться не спешила — к моему огорчению.

Скрипели колеса, лошади бодро взбивали копытами пыль. Мимо проплывали поля. Вдалеке пламенел кленовый лес. Висевшее в зените осеннее солнце дарило тепло, но уже не обжигало, как летом. У горизонта собирались тучи, обещая скоро скрыть льдисто-голубое небо за серой пеленой. Если дорогу размоет, поедем медленнее, а то и вовсе увязнем, и тогда придется идти пешком.

Для путешествия нам выдали тот самый фургон, на котором группа Яньлинь выезжала из деревни Лозы на испытания Тяньмэнь, и пару резвых каурых лошадей. Мастер-смотритель конюшен, вручая мне (белобрысый, зараза, как чуял момент и куда-то запропал!) поводья, велел обращаться с ними чуть ли не как с небожителями, пообещав спустить шкуру, если с его любимицами что-то случится. Учитывая, что с лошадьми я до этого дела не имел и ближайшая кобыла тут же попыталась цапнуть меня за воротник, скорее, что-то случится со мной.

Повозка подпрыгивала на кочках. Яньлинь о чем-то спорила с Таем внутри. Вэй, сбежав от них, дремал на крыше. Каурые трусили по дороге, и подгонять их я не решался. Мало ли, что взбредет животным в голову: еще понесут! Успокаивало одно: ехать в повозке — это все-таки не верхом.

Деревня, из которой прибыл посланник располагалась на территории бывшего Дома Шипа, почти на противоположном от Дома Лозы крае — слишком далеко, чтобы туда можно было добраться марш-броском или долететь на «Лепестках»: хоть мы и научились черпать энергию напрямую из окружающего мира, для долгого полета выносливости и умений нам пока не хватало.

По удивительной насмешке богов, это оказалась моя родная деревня.

Возвращаться после стольких лет было… странно. Когда меня забрал учитель Лучань, я утратил всякую связь с семьей. В первый год учебы тетушка пару раз передавала скудные гостинцы, потом и они прекратились — видно, она убедилась, что в Доме мне лучше, чем в родной деревне, посчитала долг заботы выполненным и успокоилась.

Двоюродный братец, наверняка, вымахал в такого же медведя, как и дядюшка. А сам дядюшка Дубу… сколько ему сейчас лет? Он все такой же суровый великан, которому я предпочитал не попадаться на глаза? Я усмехнулся, поймав себя на том, что невольно ежусь: вот ведь — я уже не тот мелкий мальчишка, настоящий заклинатель, адепт (пусть официально это и не признали), а все равно испытываю робость при мысли о встрече.

— Рад возвращению домой?

Вэю надоело загорать на крыше повозки, и он слез ко мне.

— Откуда ты…

Глупый вопрос. Конечно же, белобрысый готов всегда и всюду сунуть свой любопытный нос! И ведь не боится, что прищемят!

Я осторожно подхлестнул лошадей, признался:

— Сомневаюсь, что меня там ждут.

— Почему? — поинтересовался Вэй.

Я промолчал, намекая, что не хочу распространяться про свое прошлое, но белобрысого это, ожидаемо, не остановило.

— А, знаю! Ты был старшим сыном и братом восьмерых очаровательных сестричек. Родители не хотели отдавать тебя в Дом, полагая единственным кормильцем и опорой в старости. Но ты все равно сбежал, потому что верил, что следовать Путем Света — твое истинное предназначение. Ты переплыл озеро. Сражался в одиночку со стаей демонических волков. У самого Дома тебя догнал отец и сказал, что проклянет, если ты бросишь семью. А твои восемь милых сестричек ревели навзрыд, умоляя…

— Что за бред! — не выдержал я. — Отец не проклинал меня! Не сражался я ни с какими волками! И восьмерых сестер у меня нет!

— Восьмерых нет, — покладисто согласился Вэй. — А сколько есть?

— Нисколько! Родители… умерли, — я надеялся, что хоть теперь белобрысый отвяжется. — А дядюшка с тетушкой были только рады избавиться от лишнего рта.

— Прости, — солнечный гений ничуть не выглядел смущенным. — Зато теперь у тебя точно есть Дом, куда ты можешь вернуться.

Дом Лозы? Точнее, Дом Колючей Лозы. Действительно ли я могу считать его своим домом? Еще луну назад я однозначно бы ответил: «Нет!» Но разговор с учителем, как обычно, заставил посмотреть на вроде бы понятную ситуацию под другим совершенно неожиданным углом. Все это напоминало какое-то…

— … безумие!

— Что ты сказал?

— Что за безумец, о котором упоминал Тэнг Бинь? — сменил я тему.

— Безумец, он и есть безумец, — отшутился Вэй. — Человек, у которого демоны в голове периодически напиваются байцзю и устраивают пляски не хуже танцоров Нуо. Правда, этот к тому же еще и очень сильный заклинатель, — поморщившись от воспоминаний, добавил Вэй. — Неизвестно из какого Дома. Отшельник, который уже семнадцать лет живет на горе Тяньмэнь.

— Это с ним ты хотел «разобраться»? — припомнил я ночной разговор накануне испытания.

— Ну не с Хуошаном же, — проницательно посмотрел на меня белобрысый, заставив смутиться: и как только догадался? Хмыкнул: — Мне показалось, это твой приятель хочет разобраться со мной. Повлияй на него как-нибудь, что ли. Мне-то не жалко с ним поиграть. Но ведь я тоже не могу постоянно с ним возиться, а без пригляда Хуошан либо навредит кому ненароком, либо себе лоб расшибет.

Повлиять? Скорее, небожители покинут Белый Дом, чем в Хуошане прорастет зерно рассудительности: надеюсь, он ничего не натворит, пока нас с Яньлинь нет в деревне. Я со вздохом подстегнул лошадей. Вэй и так все понял, посочувствовал:

— Такой же неугомонный придурок, как и Шу?

Я поперхнулся. Сравнение Хуошана с крысюком в первую секунду возмутило до глубины души. Шу — подлый урод, а Быкоголовый… это Быкоголовый.

— Я догадываюсь, что на Тяньмэнь Шу первым к тебе полез. Но ты-то мог хоть немного сдерживаться, а? — заметил Вэй, повторяя почти то же самое, что Яньлинь. — Сомневаюсь, что трепка пошла ему на пользу, только озлобила еще сильнее. Дело твое, конечно. В конце концов, каждый сам решает, наживать себе врагов или нет.

— Я…

— Считал врагами нас всех? Весь Дом Лозы? — поинтересовался Вэй, смотря на меня тем «нехорошим» взглядом, от которого снова возникло ощущение пропасти под ногами. Сморгнул, показательно надулся: — Обидно, знаешь ли. Я целых полгода с тобой возился. Вел задушевные беседы, наставником поделился. Лепешку последнюю скормил.

— Всего лишь половину! — возмутился я.

— Зато два раза! — триумфально возразил белобрысый. — А две половины как раз равняется одному целому!

Я опомнился, что разговор принял уже совсем абсурдный оттенок. Вэй рассмеялся:

— Наконец-то ты расслабился. А то дулся, словно мышь на крупу. И вообще, как показала недавняя история, лучше жевать, чем говорить… то есть говорить, чем кулаками махать. А потому, когда в чем-то сомневаешься, спроси совета у мудрых людей.

— У тебя, что ли?

— Не-а. Я самый настоящий первосортный дурак, — улыбнулся Вэй, но тут же стер улыбку. — Иначе бы не подставил так учителя Цзымина перед Тэнг Бинем. И потому теперь мне кровь из носу нужно выполнить это задание.

Мне неожиданно стало стыдно. «Неблагодарность — один из худших грехов», — говорил учитель Лучань.

Все эти полгода, что я ненавидел Лозу, старейшина Цзымин относился ко мне как к полноправному ученику: придумывал специальные тренировки, помогая справиться с трудностями из-за смены оттенка, защищал перед другими старейшинами. Я же… не принес ничего кроме проблем — ни ему, ни белобрысому, у которого отобрал время на общение наставником.

Если предположить, что наставник Лучань вынужден был бы учить кого-то из чужого, «вражеского» Дома, и этот кто-то являлся еще тем неблагодарным придурком… Я бы злился, ревновал, наверно. А Вэй даже ни разу не упрекнул меня.

Похоже, пора вспомнить то, что я сам говорил Жаолиню про благодарность и умение признавать ошибки.

— Не ты один. Признаюсь, я показал себя не меньшим идиотом. Мне… очень жаль.

— Забудь. Я вот не знаю, как бы себя повел, окажись на твоем месте.

— У меня ведь был выбор. Я мог… уйти, например.

И меня бы, вероятно, вопреки всем моим надуманным опасениям, отпустили. Гордо. Глупо. Но есть чужой хлеб, принимать чужую заботу и при этом думать, как укусить дающую тебе руку… это подло. Лучше быть гордым глупцом или глупым гордецом, чем подлецом. И незнание меня не оправдывает.

— Отправился бы в одиночку шастать по Серым землям? — заинтересовался Вэй, помешав мне предаваться самобичеванию. — Или гонял бы теневых шелкопрядов на Тяньмэнь? Как по мне, два сумасшедших заклинателя для одной бедной горы — перебор!

— Почему сумасшедших?

— Потому что ни один заклинатель в здравом уме не покинет Дом.

Какое-то время мы молчали.

— Что же все-таки случилось на Тяньмэнь?

— Вот же ж! — с досадой отозвался белобрысый. — Заговариваю тебе зубы, заговариваю…

Я думал, что Вэй пошлет меня гонять демонов на гору Кху Ям, но тот, внезапно посерьезнев, ответил:

— Откровенность за откровенность, да? Ты же рассказал про своих родителей. Наверно, будет нечестно, если я сейчас промолчу. В общем… на Тяньмэнь есть могила. В ней похоронена женщина, которая, возможно, является моей матерью.

— Возможно?

— Я у покойницы не спрашивал, кто она, — легкомысленно мотнул головой белобрысый, снова натягивая привычную маску беззаботного придурка. — У тебя вон хоть тетка с дядькой есть. Я про свою родню вообще ничего не знаю.

— Некоторую родню лучше не знать.

— Возможно, — согласился белобрысый. — Но человек без памяти подобен дереву без корней. Обидно, знаешь ли, когда тебя притащили в Дом и всучили главе Фухуа, как прохудившуюся корзину, которая самому негожа, но выбросить жалко.

— Это был Безумец? — догадался я. — Думаешь, он твой… отец? Или еще какой родственник?

— Демоны его знают! — пожал плечами Вэй. — Потому-то мне и хотелось задать ему пару вопросов.

— На языке печатей? — съязвил я: странно, теперь, когда исчезла нужда притворяться, я чувствовал себя гораздо свободнее.

— Я собирался поговорить. Просто поговорить, для начала. В конце концов, если он и впрямь мой непутевый папаша, невежливо начинать знакомство с печати в лоб, — белобрысый хмыкнул. — Но меня и слушать не захотели. Едва я переступил окружавшую логово Безумца границу, он долбанул заклинанием. Да еще каким! Окажись я чуть менее расторопен, оно не оставило бы от меня и мокрого места. Ну я же не дурак…

Ага, а кто минуту назад утверждал обратное?

— Понял, что человек не расположен к беседе… Но я и предположить не мог, что он будет преследовать меня и тем более нападет на лагерь. — Вэй с досадой цокнул. — Иначе бы устроил стоянку гораздо-гораздо дальше. Я-то рассчитывал быстро побеседовать и вернуться, прежде чем Хуошан с Танзином поубивают друг друга. А в итоге получилось, что из-за моего любопытства Безумец едва не прикончил нас всех.

— И как ты с ним справился? Поднялся на новую ступень? — предположил я, вспомнив свой поединок с Шу.

— А я и не справился, — неохотно признался Вэй после паузы, потянулся пригладить отсутствующий хвост, опомнился и поморщился. — Хоть и мог уже черпать фохат из пространства. Он сам внезапно отступил, после того как вырубил Хуошана и Танзина. Словно раскаялся? Испугался? Знаешь… это жутковато, — добавил белобрысый после паузы, — когда понимаешь, что через секунду твои барьеры, твоих товарищей и тебя заодно раздавят — легко, непринужденно, как куриное яйцо. Зато теперь до меня дошло, почему наставник советовал не задавать Безумцу вопросов, — хмыкнул белобрысый.

Оказывается, у самоуверенности идеального первого ученика тоже есть предел.

После обеда небо затянуло, начал накрапывать дождь. Скорость движения, ожидаемо, снизилась, а потому ехать решили до позднего вечера и на ночлег остановились только, когда окончательно стемнело.

Яньлинь пошла за водой. Вэй подло улизнул за дровами, предоставив мне заботу о лошадях. Что там говорил смотритель? Распрячь, обтереть, напоить, задать корм… Думая, как подступиться, я с опаской посмотрел на ближайшую кобылу. Та тихонько заржала, с недоверием косясь на меня.

— Помочь? — предложил Тай, берясь за упряжь.

— Буду признателен.

Я с облегчением отошел в сторону, с любопытством наблюдая, как Тай безбоязненно и неожиданно ловко распрягал и стреноживал лошадей, складывал упряжь.

— Ты, случаем, не сын коневода?

— Почти, — усмехнулся Тай. — На конюшню заглядывал. Я в Дом попал поздно, мне уже двенадцать было. Иным родители в этом возрасте невесту начинают подыскивать: пока достойную девушку присмотришь да сосватаешь, там уже и возраст для женитьбы подходящий.

Он ласково погладил кобылу по шее.

— У моей семьи всегда было большое хозяйство. Пара коров, бык, овцы… кур и гусей я вовсе не считаю. В общем, мне всегда приходилось возиться с живностью. Родители, конечно, обрадовались, когда у меня обнаружился дар, но и расстроились тоже. Мы же первые помощники — я да младший брат.

— Брат и восемь сестер, — вспомнил я утренний разговор с Вэем.

— Семь, — удивленно поправил Тай. — А откуда ты узнал?

— Да так, подумалось…

Подумалось, что за эти полдня я выяснил о других старших учениках больше, чем за предыдущие полгода.

Вэй с Яньлинь развели костер. Облитые кунжутным маслом, влажные ветки шипели и пыхали паром. От огня веяло жаром, особенно приятным в промозглой ночной сырости. Пока варилась похлебка, оставалось только ждать и чесать языками.

— Как думаете, что там все-таки случилось? Что тот человек имел в виду, говоря про проклятие Серых земель? — поинтересовалась Яньлинь.

— Наверняка какое-нибудь местное суеверие, — отозвался белобрысый. — Правда, Саньфэн?

Я пожал плечами.

В Доме Шипа к Серым землям относились без интереса. Ничейная территория, на которой нет доступного для сотворения печатей фохата, а потому неподконтрольная заклинателям.

Как гласит десятая из великих мудростей, где нет власти — нет и порядка. Хищные звери, духи и даже младшие демоны, бесчинство разбойничьих банд — путника, что решался пересечь Серые земли, подстерегало немало опасностей. С другой стороны, насколько мне было известно, обычные люди там тоже жили. Да и те же торговые караваны ходили регулярно.

Но в детстве среди деревенских Серые земли упоминались чуть ли не как крыльцо царства демонов! И любой, кто не был защищен караваном (как мой отец), воспринимался как демон. Демон и Безумец… Оказывается у нас с белобрысым много общего: нам обоим не повезло с родителями.

Когда я поинтересовался у наставника Лучаня, почему меня называли дитем скверны, тот вздохнул и сказал, что людям свойственно бояться того, чего они не понимают.

— Меня удивляет, что с нами не поехал никто из мастеров, — буркнул Тай. — На мой взгляд, это вопиющая беспечность со стороны Дома!

— Не беспечность, а здравый смысл, — поправил Вэй. — Четыре адепта вполне могут разобраться с проблемой, не дожидаясь, чтобы наставники подтирали нам сопли. Тай, в конце концов, ты покорил вершину Тяньмэнь! Между прочим, единственный из всех здесь присутствующих! Сколько можно считать себя неудачником⁈

— Лучше сдохнуть от самоуверенности?

— Как видишь, я пока не сдох. И еще способен учиться на своих ошибках. А ты? — Тай не ответил, и Вэй вернулся к теме: — Сперва узнаем, что случилось. Не справимся сами, тогда вызовем подмогу, — белобрысый поморщился: вариант с подмогой ему явно не нравился, и оттягивать его он собирался до последнего. — Думаю, достаточно будет обновить защитные амулеты. Хотя это то же самое, что разбивать треснутые горшки [идиома означает, что если что-то нельзя исправить, то лучше сразу сдаться].

— Почему? — удивилась Яньлинь.

— Кристалла Шипа больше нет, и влияние Кристалла Лозы, конечно, расширилось, но поле фохата не накрывает всю территорию вашего бывшего Дома, — пояснил Вэй. — Печально признавать, но поддерживать барьеры приграничных деревень долго не получится, а потому людям, если они хотят остаться под защитой заклинателей, придется перебираться ближе к Дому.

Я снова подумал про «поводок», которым заклинатели Младших Домов оказываются привязаны к своему Кристаллу. Потом про Зеленый Дом, заклинатели которого, возможно, знают, как избавиться от «поводка», но не спешат этим знанием делиться. Про Долину Семи Чаш и Пещеры Эха…

Что же там на самом деле произошло?

Мне позарез нужны ответы. Это опасно, предупреждал учитель Лучань, и я уже натворил глупостей, когда не внял его словам про мир между Домами, но… Я поймал себя на мысли, что меня больше не устраивают подачки Старшего Дома, не устраивает осколок силы.

— Готово! — попробовав похлебку, заявила Яньлинь.

В желудке нетерпеливо заурчало, и мечты о великом разбились о прозу бытия.

Следующие полтора дня прошли на редкость спокойно.

Мы заглянули в Дом Шипа, но ничего нового узнать не удалось — мальчишка по-прежнему нес какой-то бред. Привезший его мужчина, житель соседней с «проклятой» деревни, добавил, что проверяющего их староста все-таки отправил, но тот не вернулся — то ли стал жертвой проклятия, то ли, учитывая, что единственным добровольцем вызвался вечно пьяный рыбак, которому пообещали бутыль рисовой водки, просто пропал.

В общем, только время потеряли… если бы не шикарный ужин у господина Йизе. Ничего не изменилось — ни на его кухне, ни в самой деревне. Да и странно, если бы было иначе, ведь прошло всего поллуны. Наверно, виноваты чувства, с которыми я покидал деревню перед Тяньмэнь. Как говорил учитель Лучань, часто мы видим не мир, а лишь свои ожидания от этого мира — еще недавно я готов был порвать все связи с «моим миром» и оттого думал, что без меня он рухнет.

Как бы то ни было, утром мы выехали в приподнятом настроении.

Дождь то начинался, то затихал, повисая в воздухе противной липкой моросью. Воздух пах сыростью, мокрой землей, травой. Он казался слишком тяжелым… пустым: поле фохата слабело с каждым ли, что мы удалялись от Кристалла Лозы — я снова невольно подумал про «поводок».

Управление фургоном, к моему облегчению, взял на себя Тай, и ехать мы стали гораздо бодрее. Дорога петляла по холмам, поля сменялись лесами, те снова полями. Иногда мы проезжали через деревни. Не останавливались: на обратном пути еще будет время, чтобы выслушать жалобы местных жителей, разобраться с мелкими проблемами и записать, чтобы передать главе Фухуа, остальные.

Скучно, впрочем, не было.

Яньлинь вспомнила про шипастую плеть, которую я использовал в ущелье, и решила выпытать, как я додумался совмещать печати. К ней, конечно, тут же присоединился белобрысый, и несколько часов они надоедали мне бесконечными просьбами показать печать еще раз, пока вконец достав, не были посланы ловить демонов на горе Кху Ям. Вэй, ничуть не расстроившись, вытащил из сумки чистый свиток и чернила и принялся что-то писать, точнее, черкать. Яньлинь увлеченно следила, время от времени поправляя.

От печатей разговор перетек к влиянию фохата различных оттенков на тонкое тело и использованию зелий для корректировки этого влияния. Над таким Яньлинь и старейшина Диши как раз трудились последние полгода.

Увлекшаяся подруга говорила о грядущем великом прорыве, который, несомненно, впишет имя ее наставника, а заодно и всех причастных, в историю Дома Колючей Лозы, сыпала названиями незнакомых мне растений как горохом. Белобрысый с умным видом кивал, притворяясь, что понимает, о чем идет речь. Я пытался медитировать и «не слышать», как в рассуждениях подруги то и дело звучало «Саньфэн». Если мне и предстояло быть вписанным в историю, то, похоже, только в качестве подопытного кролика.

К вечеру второго дня, когда мы почти добрались до места назначения, распогодилось. Уголек солнца наполнил воздух теплым рыжим светом, «зажег» поля огромным костром. Ветер стих. Мир замер в неподвижности, словно пойманный кистью художника.

— Тихо-то как! — восхищенно протянула Яньлинь, запрокинув голову и глядя в выцветающий холст неба, по которому черными росчерками туши летел птичий клин.

— Подозрительно тихо, — хмуро буркнул Тай.

И в этот раз Вэй не стал дразнить его занудой и мнительным сусликом.

— Что-то не так, — тихо заметил белобрысый, напряженно глядя в сторону показавшихся на горизонте домов. — Ничего не замечаешь, Саньфэн?

Я перешел на тонкое восприятие, сосредоточился, пытаясь уловить, что же смутило белобрысого. Поле фохата было слабым, но ровным. Спокойным. Под стать окружающему пейзажу, где даже козам было лениво переходить с места на место.

Слишком спокойным. В памяти невольно всплыло ущелье на Тяньмэнь, которое поначалу казалось таким же безобидным. Я помотал головой: Тяньмэнь — это Тяньмэнь, странно ждать чудовищ оттуда в мирной деревне, пусть и близкой к границе Серых земель.

Неприятный холодок под ребрами никуда не делся.

Лошади безбоязненно вошли в деревню, и я немного расслабился: если бы опасность была, животные бы первые почувствовали ее.

Повозка не спеша покатилась по проселочной дороге.

В пыли у обочины с квохтаньем возились куры. Скулил пес. Дремала на крыше трехцветная кошка. Когда мы проехали мимо, она приоткрыла желтый глаз и проводила нас. Оборотень? На всякий случай я проверил, но кошка оказалась обычной кошкой.

— А где люди? — удивилась Яньлинь.

Подруга права. Ни сплетничающих женщин у колодца, ни выползших погреть кости на солнце стариков, ни играющих детей. Лошади и фургон должны были привлечь всеобщее внимание: в обычной деревне давно набежали бы любопытствующие, а за ними, когда люди понимали, что приехали заклинатели, подтягивались и просители.

Вот что, похоже, смутило Вэя и Тая. До заката еще около часа, но на полях мы не заметили рабочих. И пастуха возле стада не было.

Никого. Пока подъезжали к деревне, мы не видели ни одного человека! Словно их всех унесли демоны!