Прости, мне придется убить тебя

13.2

А мирное сосуществование всё-таки было возможно. По крайней мере, именно так думала Гвен, нежась в тёплых и согревающих руках. Они устроились на диване, как на самой близкой к кухне горизонтальной поверхности, безопасной от осколков. Было жутко тесно, и приходилось лежать едва ли не друг на друге, но идти наверх сил не осталось. Прикрыв глаза и прижавшись щекой к приятно твердой груди, к счастью, освобождённой от фартука, Гвен не могла сдержать улыбки.

— Ну что, мужчина на кухне не бесполезен? — поддел Хантер, рассеянно пропуская золотистые прядки её волос сквозь пальцы.

Его немного испугал собственный порыв, ведь раньше такого не случалось. Но с ней он терял способность держать себя в узде, и все наитемнейшие желания вырывались наружу. Самое же странное в том, что Миледи это приняла. Не назвала больным ублюдком, не стала душить в ответ. И кажется, ей понравилось не меньше, чем ему. В голове крутились сотни самых разных мыслей и вопросов, на которые давно хотелось получить ответы. Но как начать, чтобы не разрушить магию момента…

— Хорошо, признаю: от тебя есть толк, — нехотя протянула Гвен и тут же добавила: — Только умоляю, не лезь больше к плите и не закрывай своё сексуальное тело подобным кошмаром. Этот фартук едва не уничтожил моё либидо.

Хантер повернулся, нависая над ней сверху и ловя хитрый прищур малахитовых глаз. Сейчас, удовлетворённая и мирная, она пленяла его ещё больше. Эти ямочки на щеках, сияние бархатной кожи. Если, конечно, не опускать взгляд на шею, где остались чёткие следы от пальцев и укусы.

Вина начала терзать с новой силой, и сохранять беззаботный вид было непросто, но он попытался.

— Значит, считаешь меня сексуальным? Настолько, что даже ни разу не заикнулась про контрацепцию…

Она уловила наигранность веселья с первой ноты. Нахмурив брови, подтянулась и села, прижимая колени к груди. Искала на его лице подсказку, но в итоге просто вздохнула, откровенно устав постоянно юлить. Всё недосказанное продолжало стоять между ними стеной, мешая расслабиться даже сейчас.

Если уж он ночевал в её доме, лазал по кухонным шкафчикам и даже пользовался её душем… То какого же хрена продолжать строить из себя неприступность.

— Потому, что она нам ни к чему, — как можно более спокойно пояснила Гвен, старательно загоняя в дальний уголок души все плохие воспоминания: — Чёрт, Хантер. Ты же говорил, что всё и так выяснил. Не заставляй меня произносить это вслух.

— Детка, я абсолютно ни к чему не принуждаю. И кстати, совершенно не уверен, что всё понял правильно. Одни догадки и показания психа… Кстати, почему-то живого, — он с намёком приподнял бровь, надеясь получить хоть каплю объяснений.

Уже видел шрамы внизу её живота, эти крохотные крестики. Бередить старые раны не хотелось, но вот понять Миледи — очень.

Гвен замерла, кусая губы от напряжения. Глубоко вдохнула, успокаивая зачастивший пульс. Хантер терпеливо ждал, не сводя с нее глаз, и это помогло собраться. Быть честной оказалось до смешного просто. Наверное, та раковина, в которую она пряталась день за днём, окончательно рассыпалась, обнажая суть. Гвен обняла свои ноги, как будто в попытке защититься, и начала тихим, бесцветным голосом:

— Раз ходил к скотине Янгу, то знаешь, что он и его дружки со мной сделали. Я пролежала в том подвале всю ночь. Было ужасно холодно. Мне казалось, что я застываю изнутри, как будто льда в живот напихали… Но пневмония и застуженные почки, которые теперь дважды в год стабильно отправляют меня в больницу с приступами пиелонефрита — ерунда. Страшно было узнать, что из-за критического переохлаждения я заработала воспаление придатков. Врачи бились несколько недель, но когда стало ясно, что другого пути нет, и я просто гнию, мне сделали операцию. Вырезали обе маточные трубы. Так что я стала бесплодной в шестнадцать лет.

Она пыталась, чтобы голос не дрогнул, но горло всё равно сжалось от боли. Зажмурившись, сцепила зубы покрепче, и вдруг тёплые руки обняли её за плечи, крепко прижимая к сильному телу. Не имея ни сил, ни желания сопротивляться, Гвен позволила себе уткнуться носом в его грудь, вдыхая поглубже аромат табака и можжевельника. Освободиться стало единственным желанием.

— Потому Итан и жив. Я забрала у него то, чего он лишил меня — будущее и здравый рассудок. Это справедливо. Второй его приятель давно мотает срок, потому как я разворошила его грязное бельё и выяснила, что он пару лет потрахивал несовершеннолетнюю. А вот третий вернулся в Раутвилль совсем недавно… И мне пока не удалось им заняться.

Повисшая тишина не угнетала, разбавляясь глубокими мерными дыханиями. Хантер держал её в своих руках, переваривая новости и пытаясь представить, каково это всё было для юной девушки.

Не мог. Для него дети всегда были чем-то далёким, он так набегался с проблемами растущей бунтарки Трейси, что никакого желания обзаводиться потомством не имел и капли. В одном был с ней согласен: Итан Янг получил ровно то, что требовалось. И Хантер молча поклялся самому себе, что непременно поможет малышке расправиться с третьим ублюдком, искалечившем по собственной тупости жизнь ни в чём не повинной девчонки.

Этот гнилой город сам породил своих чудовищ. И заплатит за это.

— Всё хорошо, Гвен, — прошептал Хантер, продолжая баюкать её в объятиях. — Ты очень сильная, малышка. Восхищаюсь тобой.

Она подняла на него взгляд, торопливо сморгнув влагу. Выпутавшись из его рук, поспешила съязвить, пока окончательно не расплылась в кашу:

— Вспомни об этом в следующий раз, когда решишь меня придушить, — шмыгнув носом, она вернула на лицо слабую ухмылку, зная, что он понял правильно. Скользкая тема закрыта, и больше ковырять больные места она не намерена. Но облегчение, которое Гвен испытала, избавившись от лежащего на груди камня, было непередаваемо. — Что я могу и яйца отрезать…

— Да уж, о таком забыть сложно, — Хантер задумался и провел пальцами по её скуле, не отдавая отчёта своим действиям. Просто хотелось касаться её, постоянно. Смотреть в глаза и видеть, что в них больше не было ненависти, только возвращающаяся игривость. — Давно собирался спросить, и раз уж мы сегодня кидаем все карты на стол… Кто был твоим первым?

— Боже, Райт, ты серьёзно? — едва не рассмеялась Гвен. Что и говорить, о минутной слабости было тут же забыто: — Тебе не похрен?

— Я не про секс, дурочка, — закатил он глаза и уточнил: — Раз это не Янг и не кто-то из твоих обидчиков, то кто стал первым трупом? Почему?

Для него это было важно. Потому что своё первое убийство, закопанный в лесу обгоревший судья, снился ему безумно часто. И очень хотелось узнать, что же сподвигло Миледи принять этот груз на шею.

Поняв, о чём речь, она поморщилась: и тут были не самые радужные воспоминания. Очередной мудак на её пути, о котором она предпочла забыть сразу же, как инсценировала его самоубийство в ванной, перерезав вены. Он просто стал последней каплей, разрушив единственную оставшуюся границу. Хантер правильно сказал: сегодня пора быть честными. Возможно, и это тоже принесёт удовлетворение, как рассказ о самом тёмном эпизоде её жизни? Стоило попытаться.

— Энтони Браун. На оба вопроса, — нехотя протянула она, добавив: — После выпускного, на котором я напилась впервые в жизни, поимел полностью отключившуюся меня в своей машине. Кинул потом на крыльце дома. Я поняла, что произошло, только когда утром очухалась… И всё болит, выпускное платье… сам понимаешь в чём. А этот ублюдок ещё и разослал фотки бывшим одноклассникам. Чтобы те поздравили заучку Андерсон с успешным началом половой жизни.

Она передёрнулась от подкатившей к горлу тошноты. Это была чистой воды глупость, добившая её психику.

— На оба… — потрясённо открыл рот Хантер, начиная понемногу понимать, что двигало Миледи, когда она мстила исключительно мужскому полу.

Ей и правда, не повезло с окружением и с обстоятельствами. И судя по всему, с сексуальной жизнью тоже. Не самое приятное лишение невинности, учитывая, что она уже пережила к тому моменту операцию.

Удивительно, что вообще подпустила Хантера к себе ближе, чем на пушечный выстрел. Шок быстро сменился на автомате вырвавшимся смешком:

— Я смотрю, ты как самка богомола: убиваешь всех, кто посмел тебя трахнуть?

С возмущённым шипением Гвен рванулась вперёд, заваливая Хантера на диван. Упирая ладони в его плечи, придавила изо всех сил, не давая дёрнуться. Но он и не пытался, только развеселился ещё больше, открыто заливаясь смехом от столь боевого порыва. Раскрасневшимся щекам и яростно сверкнувшим глазам.

— Ах, так? Значит, пора бы и тебя пустить на отбивную, — угрожающе заявила она, едва сдерживаясь от ответной улыбки.

Злости не было совсем, только желание раззадорить и напомнить, с кем он имел дело. По-хозяйски обхватившие ягодицы мужские ладони обжигали кожу, но игнорировать это почти получалось. Наклонившись к его лицу, словно в намерении поцеловать, она резко сменила направление и прикусила мочку уха, прерывая хохот.

Хантер напрягся, сжимая бёдра Гвен покрепче, и перехватил инициативу. Откинув её от себя, перевернул позицию, нависая над ней. Она взвизгнула и зацепила рукой лампу на тумбочке возле дивана, с грохотом брякнувшуюся на пол.

Но это уже было неважно, потому как горячие сухие губы заглушили все звуки, впиваясь в неё поцелуем. Лучший способ прекратить пререкания — Хантер быстро усвоил урок. Пульсирующее под ним тело излучало невидимые волны притяжения, и отрываться не хотелось ни на миг. Пальцы Гвен вплелись в его волосы, утопая в волнистых прядях. С трудом она заставила себя прекратить, пока всё снова не закончилось привычным образом.

— Тебе дай волю — ты вообще не выпустишь меня сегодня из постели, — промурлыкала она, потираясь носом о его скулу. Не сказать, что была против такого положения вещей, но точно планировала провести день иначе. — Надо ещё кухню прибрать. И в коридоре что-то придумать наконец… Там такой кошмар, — печально вздохнула она, представив, как вызванные для замены дверей рабочие будут шуметь.

— Ну, раз твой дом окончательно разрушен, можно приняться за мой, — легко предложил Хантер, даже не раздумывая: — Пусть ремонтники занимаются бардаком, а у меня хватит места для нас обоих. И сковородки твои целее будут, — хмыкнул он, ожидая её реакции.

— Хм, если тебе не жалко стен… Ты правда, зовешь меня переехать к тебе?

Гвен с сомнением прищурилась, пытаясь представить, как это — жить с ним. Слишком поспешно. Они что — пара? Бред какой. Но интуиция подсказывала, что очутившись в её кровати одну ночь, Хантер уже не согласится разойтись по разным углам. И она тоже не хотела спать одна после того, как узнала, что можно прижиматься и закидывать ноги на оказавшееся довольно удобным тело.

— А ты казалась мне более сообразительной, детка. Иди, пакуй вещички, и если что — шкаф у меня не резиновый.

— Придержи коней, ковбой, — её всё равно смущало это предложение.

Зато будет удобно: постоянно быть рядом, иметь возможность обсуждать следующий этап плана. Но одно Гвен продолжало удерживать, и это — страх. Слишком чётко она помнила коллекцию Охотника. Слишком остро ощущала, что его глодала изнутри большая ядовитая кобра. И прежде, чем идти дальше, хотелось получить такую же честность с его стороны.

— Я должна быть уверена, что не стану твоим трофеем, — решительно заявила Гвен.

Хантер тяжко вздохнул, признавая справедливость её слов. Миледи открылась перед ним. Теперь его черёд объясняться. Как бы этого не хотелось. Ведь она уже дала согласие помочь с Гонсалесом, а значит, имела право знать, почему поспособствует смерти родного дяди.

— Не станешь. Ты знаешь, кто моя цель. Она всегда была лишь одна, а все остальные — только побочные жертвы. Разминка перед настоящим боем. Всё, что я всегда хотел — доказать, что мой отец зря мотает свой срок. А коллекция… просто напоминание самому себе, кто я и через что уже прошел. Ради одного.

Он не сомневался, что Гвен поймёт правильно. И видел, как просветлели огромные малахиты. А самому стало легче дышать.

Она тут же задумалась, зашевелив своими умными извилинами в верном направлении:

— Значит, тебе нужно чистосердечное дядюшки и независимая экспертиза…

— И его голова на пике. За все эти восемь лет, что папа гниет в тюрьме, за всё дерьмо, что пришлось пережить моей семье. Ты всё ещё со мной? Это последний шанс отказаться, малышка. Потому что теперь я не отступлю. Уже заказал специалиста из Нью-Йорка, баллистиков, процесс запущен. Дело за нами.

Он боялся сейчас только одного: что она передумает. И он снова окажется отброшен на годы назад, а назначенное уже через пару дней свидание с отцом пройдёт, как обычно. Рыдающая Трейси, избитый и ещё сильнее исхудавший Бен и пятнадцать минут на разговор. Новые обещания сквозь стеклянную стену, всегда одни и те же. Заботиться о сестре и вытащить отца из камеры. Если с первым он практически справился, то второе продолжало лежать грузом на сердце.

— Я обещала. Вместе, помнишь? — заметив, как он помрачнел, Гвен как можно более осторожно погладила его кончиками пальцев по напряженной скуле.

Ей всё больше казалось, что она нужна ему сильней, чем они оба могли представить. Что злость, которая бушевала в нём и не находила выхода, должна быть растоптана именно её каблуками.

Как странно — сама едва справлялась со своими демонами, но его темноту видела и понимала гораздо лучше собственной.

— Вместе, — он улыбнулся и благодарно коснулся губами её лба.

Рядом с ней было легче. Как будто всё на своих местах. Что-то щемило в груди, просясь быть сказанным, но вместо этого Хантер пообещал, глядя в необыкновенные сияющие глаза:

— И спать теперь мы тоже будем вместе. Собирайся, детка. Пора посмотреть, какого цвета кровь Дональда Гонсалеса.