Прости, мне придется убить тебя

3.2

Удар, впечатывая белокурый затылок в зеркальную стену ещё не закрывшегося лифта. Гвен потрясенно приоткрыла рот, ловя крупицы воздуха: она не думала, что Хантер настолько полон решимости. А его терпко-горьковатые губы уже впились в её, так жадно, словно только об этом он мечтал весь их танец. Не отвечать на этот напор невозможно, но она всё ещё не могла поверить, что он делал это.

Попыталась выкрутиться из его хватки, но он только сильней вжал её в стену, и стальной поручень больно надавил на поясницу. Дамская сумочка скатилась с плеча и упала на пол, рассыпая все нехитрое содержимое.

— Нет! — прикусила Гвен его губу со всей злости, игнорируя раскалённую лаву, пробежавшую по венам.

Раздался противный писк, и лифт закрылся, словно клетка, из которой уже не сбежать.

— Ты не пожалеешь, малышка, — уверенно пообещал Хантер, ловя её разъярённый взгляд. Одной рукой перехватил её запястье, удивляясь несвойственной девушке силе сопротивления. — Я докажу, что мужчина не бесполезен.

Да она уже жалела! Жалела, что всё ещё не свернула ему шею за эту вульгарность. Что слова абсолютно обезоружили, и теперь вместо того, чтобы бить его по плечам, она позволила ему снова коснуться губ, размазывая розовый блеск.

Победный хрип, и Хантер погрузился внутрь горячего рта, упиваясь вкусом. Мёд и вишня, божественные оттенки, смывающие все мысли. Он едва сдерживался, пока тащил девушку по коридору, чувствуя, что не способен усмирить Охотника внутри. Сегодня будто взбесившегося, рвущего когтями грудь и требующего одного — её. Спасением стал вовремя подъехавший узкий лифт, уже начавший движение. И теперь он не успокоится, пока не получит всё сполна.

Плевать, что они знакомы меньше часа. Плевать, что она самое ядовитое создание в этом чёртовом городе. И даже на то, что она племянница врага, уже тоже плевать, потому как настоящие только эти губы. Это льнущее к нему тело и аромат. Аромат лаванды.

Поцелуем нельзя было назвать их открытое противостояние. Борьба за каждый микроучасток рта, за каждый момент переходящего от победителя к аутсайдеру контроля, чьи роли менялись ежесекундно. От её первого укуса к сладко-горькому коктейлю примешивался железистый привкус крови, что распаляло Гвен ещё больше. Пока, наконец, Хантер окончательно не перехватил инициативу, буквально вытрахивая её рот языком. Она не могла совладать с собой, со своим абсолютно непослушным телом, и лишь еле слышно простонала, когда его рука оказалась на нежной шее.

Он держал её, не давая увернуться. Кричал без слов о том, кто тут главный. Каждым движением. Лизнув нижнюю губу и зацепив её зубами, слегка оттянул, чтобы снова углубиться в этот плен. Глубоко. Влажно. И поджигая целый сноп ярких искр внизу живота.

Гвен рванула в стороны его рубашку, смирившись, что уже не предотвратить неизбежное. Раздался тихий треск, свидетельствующий, что застёжки безнадёжно испорчены. Но главное — оказавшееся под её пальцами потрясающее тело. Напряжённые мышцы, обвивающие плечи: не чересчур, а как надо. Как ей всегда нравилось, хоть она никогда и не признавала. Но этот мужчина был сложён идеально, как картинка в глянцевом журнале. Гладкий, шелковистый торс, по которому она прошлась, слегка цепляя ногтями. Сразу ощутила его дрожь — а может, это её собственное нетерпение давало о себе знать.

Хантер не мог допустить, чтобы их прервали в этот момент. А потому без тени сомнений опустив ладони на её ягодицы, подхватил девушку-наваждение и рывком приподнял, усаживая на поручень. Получилось так, как и хотел: от столь сильного толчка лифт пошатнулся и застыл. Лучше не придумаешь.

Гвен уже обхватила ногами его поясницу, не замечая, как высоко задралось платье. На мгновение застыла, прервав поцелуй: поняла, наконец, что теперь никто им не способен сказать «стоп». Что теперь она заперта с ним на минуты, которые могут стать самыми долгими в её жизни — и самыми прекрасными. Сердце ломилось в грудь, а Хантер не дал и воздуха глотнуть, уже пробравшись руками под платье и наслаждаясь бархатистой упругостью бёдер.

— Ну как, малышка, уже хочешь меня? — не удержался он от коварной усмешки, приникнув губами к выпирающим косточкам её ключиц.

Ему в ответ раздалось раздражённое шипение, и Гвен запустила пальцы в его волосы, оттягивая пряди до боли. Но не обращать внимание на бьющие под кожей раскалённые импульсы было невероятно сложно. С трудом она собрала достаточно воздуха вокруг, чтобы выпалить ответ:

— Да с чего ты вообще взял… Самодовольный ублюдок.

— Ах, какой грязный рот у племянницы такого уважаемого человека! — не остался в долгу Хантер, и желание наказать эту девчонку окрепло с новой силой.

Вот теперь он разозлился не на шутку. В то время, как его сжирал изнутри откуда-то взявшийся голод, эта сучка откровенно издевалась над ним. Рыкнув, он снова припал к её шее, теперь уже без малейшей жалости оставляя жгучие красные следы. Всасывая в себя её вкус, как неповторимый райский нектар. Это точно проделки дьявола: запихнуть такую злобную фурию в тело прекрасной бабочки. Ладони пробрались между ее расставленных неприлично широко ног, сминая мягкую кожу с очевидным наслаждением.

Гвен тонко заскулила от боли, откидывая голову на стену. Чтобы удержать равновесие на слабой опоре, упёрла каблуки в противоположное зеркало: благо, небольшая ширина лифта позволяла. Прикрыв глаза, Гвен тяжело дышала, ощущая немного шершавые, грубые руки на самых нежных и чувствительных местах. Его влажный обжигающий язык обвел ключицу и спустился к ложбинке груди, посылая высоковольтные разряды под кожу. Куда-то сразу в кровь, а затем прямиком в матку, отчего тянуло просто болезненно. Слишком давно никто не давал ей ничего подобного, и тело пело в предвкушении забытых ощущений: твёрдого, тёплого члена, который ворвется внутрь и прекратит её мучения.

— Быстрее, Райт…

Она ненавидела себя за то, что вышло лишь скуление. Но сделать ничего не могла. И мужская рука выполнила единственное желание, рванув безумно дорогое чёрное кружево и освобождая себе путь с громким треском. Два пальца моментально коснулись раскаленной возбуждением влажности, и Гвен выгнулась ему навстречу, ахнув от пронёсшегося по нервам пламени.

Хантер лишь улыбнулся и прикусил её плечо, уча хорошим манерам.

— Девочка уже так хочет. И получит, но когда я разрешу, — сиплым, низким баритоном, но ужасно довольным.

Его пьянила эта власть над ней. Такая отзывчивая, чувствительная. Дёргающаяся от уверенных поглаживаний скользкой горячей плоти, всхлипывающая с зажмуренными глазами: он понимал, почему. Ведь в гостевом лифте пафосного заведения кругом навешаны зеркала.

— Открой глаза, — практически прогремел его приказ, но жертва не слушалась. Вот же упрямица…

К чёрту, он заставит. Заставит умолять, умирать от желания. Опустившись на колени, задрал длинный подол платья ещё выше, открывая себе превосходный вид на стройные ноги, упирающиеся каблуками в стену, и блестящие от влаги бёдра.

Гвен в нарастающей панике схватилась за поручень по бокам от себя, не доверяя тающим мышцам. Его губы прокладывали влажную дорожку всё выше, и Хантер дышал глубже, пытаясь не сорваться и довести дело до конца. Но ширинка брюк не из титана, как и он сам. Вдохнул её аромат, и здесь он был ещё более невероятный. Терпкий, звенящий. Хотелось оставить на этой малышке как можно больше своих отметин, чтобы она уже никогда не смогла забыть этого вечера. И Хантер безо всякой жалости прикусил нежную кожу бедра, захватывая зубами тонкую синюю венку.

— Чёрт! — прошипела от внезапной боли Гвен, снова пытаясь отодвинуться, стискивая поручень до побелевших костяшек.

Но Хантер без труда удержал её на месте, и дабы заглушить этот протест, дошёл, наконец, до центра её возбуждения, накрывая его ртом. Вместо сопротивления в кабине лифта раздался протяжный женский стон удовольствия.

Он пробовал её, как экзотический фрукт, смакуя вкус. Даже здесь эта девочка была восхитительна. Пылающая огнём, истекающая желанием, уже распалённая до крайней степени. Хотелось довести её до полного безумия, и Хантер от простых посасываний набухшего бугорка перешёл к более решительным действиям. Два пальца без труда проникли внутрь, утопая в кипящей лаве.

Колени Гвен дрожали, и она сильней вжала каблуки в стену, пытаясь удержаться в этой реальности. И вдруг, совершив несколько разогревающих поступательных движений, Хантер слегка прикусил её клитор, отчего в вены словно протолкнули раскалённые стальные прутья. Больно, но в тоже время так остро, что голова кружилась.

— Аххх…

Его ласки все настойчивей, а у неё внизу живота уже пульсировало в преддверии скорой разрядки. Каблуки противно скрипели по зеркалу, ноги не слушались и съезжали вниз, а Гвен мотала головой из стороны в сторону, как будто всё ещё пыталась отрицать происходящее.

Белокурые прядки разметались в полном хаосе, плотное платье не давало развернуться лёгким, а руки сводило спазмом от силы, с которой они вцепились в опору.

Пустота. Внутри ужасно тянуло пустотой, и даже длинные умелые пальцы, которые быстро заменены языком, не давали облегчения. Лишь заводили ещё больше, хотя дальше только пропасть, обрыв. Уже так близко…

— Открой глаза! И смотри на себя!

Он отвлекся лишь на секунду для этого приказа, и теперь Гвен уже не могла ослушаться. Подняв веки с трепещущими ресницами, сквозь легкий туман увидела их отражение.

Боже, это… неслыханно. Кто эта дикарка с алыми щеками, распухшими губами и отчётливой дорожкой засосов на шее? Неужели она могла пасть так низко? Но следующий жест Хантера выбил все подобные мысли из головы. Он вытрахивал её языком, и противиться подступающему оргазму уже было невозможно.

Тонкое скуление, дрожь вдоль позвоночника, и…

— Думала, будет так просто? — все закончилось, и Хантер поднялся с колен, любуясь этой страстной малышкой, которая протестующе хныкала и испепеляла его взглядом. — Ну что, есть толк от мужчины?

Как же он её бесил! Она была так близко, а внутри уже тянуло настолько больно, что Гвен непроизвольно попыталась свести бёдра, получить хоть какое-то давление. Безуспешно.

Ей. Нужен. Он. Сволочь.

— То, что ты делал, может любая лесбиянка! — выплюнула она злую фразу, мечтая сбить это слишком довольное выражение с его лица.

И ей удалось. Его скулы свело, кадык нервно дёрнулся, и это последняя капля в чаше его терпения.

Хантер стискнул руками её талию, рывком сдёрнул девчонку с поручня. Её ноги всё ещё были ватные и подгибались, не давая опоры. Но она и не нужна. Гвен практически повисла на стальном поручне, ударяясь о зеркальную стену головой. Протестующе прошипела, возмущённая своим новым положением. Но её никто больше не спрашивал о желаниях. Платье перекрутилось на талии мятой тряпкой, белоснежные ягодицы выставлены бессовестным образом, а дыхание пропало совсем.

Гвен не знала, чего хотела больше: умолять о нём внутри себя или немедленно прекратить это безумие, выпрямиться и просто свернуть ему шею. О, она бы могла. Бесспорно. И должна была поступить именно так.

Но вместо этого прогнулась в спине, нетерпеливо проскулила. Все тело ныло в острой потребности, по ноге до самого колена скатилась капля влаги, и пауза прекратилась. Горячие ладони на ягодицах сжались до боли. К бедру прижался освобождённый из плена одежды твёрдый член, пульсирующий от прилива крови.

— Проси. Проси меня, — хриплый приказ, и Хантер уже не был способен держать себя в руках.

Его рука проскользнула на её талию, надавливая, чтобы усилить прогиб в спине. Великолепно. Кошка, дикая пантера. Скулящая от своего возбуждения. Покорённая. Сломленная.

— По…жалуй…ста…

По щеке скользнула унизительная для неё слеза. Это не просто проигрыш — это крах. Но в эту секунду была только боль внизу живота, требования тела и зов природы. И она получила долгожданный приз. Одним сильным толчком, сразу до основания немаленького члена, ворвавшегося в неё и остановившего пульс на долгую секунду.

— Чёрт возьми, — сорвался в стон Хантер, не ожидавший такой умопомрачительной тесноты.

Подрагивающая каждой внутренней мышцей, обхватившая его почти болезненно. Невероятная. Горячая. Нервы — истончавшие ниточки, грозящие порваться в любой момент. Терпеть было невозможно, и он начал резкие, грубые толчки, на что Гвен жалобно вскрикнула, подаваясь ему навстречу.

И ненавидела себя за эту слабость.

Глухой рык, и Хантер схватил её за спутанные волосы, натягивая пряди. Заставляя её откинуть голову, предоставить доступ к шее. Впился в неё зубами, нисколько не уменьшая силы движений, проникая в самую глубину тела вредной девчонки. Аромат лаванды кружил голову, а ощущение своей победы дурманило как наркотик. Остатки разума стирались, зверь порвал все цепи и теперь только упивался победой.

Вколачиваясь в податливое тело. Наращивая амплитуду и скорость толчков, срывая стон за стоном с истерзанных губ. Покусывая нежную кожу до синяков. В кровь. В каждую клеточку. Сводя с ума.

— Да-а, чёрт, да-а! — хныкала Гвен, ощущая приближение чего-то огромного, как раскаленный шар, разрастающегося внутри.

Его грубость была почти болезненна, как и непривычные размеры. Она чувствовала каждый дюйм его плоти, достающей слишком глубоко для её маленького хрупкого тела. Но дьявол её побери, если она способна это прекратить!

Ускоряясь, сбиваясь в рваный темп, но обоим уже было плевать. Пьяны этой близостью, единой целью — дойти до своего пика. И нет никаких преград на пути. Она не выдержала первая, начиная мелко дрожать в его руках, буквально втягивая в себя горячий твёрдый член. Внутри взрывался яркий фейерверк, распространяя жар в каждую мышцу, и Гвен казалось, что она загорелась. С громким криком улетела в поразительный по своей мощи оргазм. Конвульсии били во все конечности, колени подгибались, и только вовремя подхватившая рука не дала упасть.

Хантер едва успел выйти из неё, со стоном изливаясь на ягодицы и подол платья. Его трясло от этого чистого кайфа, от криков этой бестии, всё ещё звенящих в ушах. Наконец, отпустил её волосы, позволяя локонам прикрыть следы на шее и плечах — бордово-красная, а местами уже синеватая картина.

И только теперь начал понимать, что произошло.

Боже. Он её практически изнасиловал.

Твою мать. Вот что значит — держал зверя взаперти слишком долго. А все чёртова Миледи, которая увела его жертву и не дала выпустить пар. Теперь он сорвался на практически незнакомую девушку.

Извиняться? Наверное, уже поздно, и совсем не в его стиле.

Гвен выпрямилась, быстро отстраняясь и позволяя платью прикрыть трясущиеся ноги. Глаза жгло от слёз, от захлестывающей её ненависти. Сердце ещё громыхало в груди, не в силах успокоиться. Всхлипнув, не смотря на Хантера — ради его же, чёрт побери, безопасности! — наклонилась, подбирая непослушными пальцами рассыпавшееся содержимое своей сумочки.

Ублюдок. Сукин сын. Да и она не лучше!

Хантер безнадёжно прикрыл глаза, растеряв все возможные едкие фразы. Мимоходом хлопнул по кнопке лифта, запуская его движение. Потянулся к брюкам, болтающимся где-то в районе колен.

— Прости, — кое-как он выдавил из себя.

Почти неслышно, без раскаяния. Потому что его и не было — он не жалел о том удовольствии, что испытали они оба. И не сомневался, что ей понравилось, несмотря на раздражённый вид. А ещё был поражен тем, как легко она приняла боль, да ещё и смогла поймать от этого свою долю наслаждения.

Ненормальная. Такая же, как он сам. И единственная в своем роде, ведь таких он ещё никогда не встречал. Таких же больных на голову.

Лифт тренькнул, оповещая об остановке. Гвен подняла огромные малахитовые глаза, выливая на Хантера ушат ненависти и презрения. Сжав сумочку покрепче, она бросила сквозь стиснутые зубы:

— Засунь себе эти извинения в задницу! — и выскочила из лифта, оглушительно стуча каблуками.

А на черном подоле даже слепой бы мог рассмотреть белые разводы от его спермы. Но это не делало женскую фигуру менее сексуальной и манящей. Скорее, наоборот: такая злая, она распаляла ещё больший интерес.

Тяжко вздохнув, Хантер тихо порадовался пустоте коридора. Устало потёр переносицу, опуская взгляд. В такой откровенно идиотской ситуации он оказался впервые. И тут увидел оставшуюся в самом углу кабинки небольшую глянцевую бумажку. Видимо, в спешке и на нервах, девушка собрала не все свои вещи.

— Гвендолин Андерсон? — с удивлением прочитал он на приглашении, потрясённо открывая рот.

Она не сказала ему даже настоящего имени.

Бешенство. Вот, что чувствовала Гвен, усевшись в первое попавшееся такси. А ещё то, что весь подол платья мокрый и противный. Понимая, в чём именно она перепачкана, едва не взвыла от ужаса.

— Элм-стрит, сто одиннадцать, — прошипела она таксисту, и водитель не стал лезть с вопросами — тем лучше.

Руки тряслись, как у припадочной.

Что, что, что, мать его, это всё было?! Как она могла позволить жертве не только узнать её лицо, но и трахнуть?! Отымел, как последнюю шлюху, облапал своими грязными ручищами, наоставлял засосов и укусов, да ещё и испортил дорогущий наряд…

Горло зажгло, но Гвен не собиралась плакать — давно не давала себе такой поблажки. А вот нервы успокоить надо. Открыв клатч, нашла пачку дамских сигарет и зажигалку. Она очень редко прибегала к этому способу, но тут просто не было других вариантов.

— Мисс, вы не могли бы не курить в машине?

В водительском зеркале отразился неодобрительный взгляд, и Гвен только оскалилась: не сейчас. Если не собирался заменить сигаретку и стать успокоительным сам. Хищная ухмылка расползлась на её лице от мысли, как сейчас накинет на шею шофера цепочку от сумочки и придушит сегодня хотя бы кого-то.

— Отвянь, — грубо рявкнула она, но окно всё-таки открыла.

Спустя секунду в него потянулся сладковатый вишневый дымок. Никотин опускался в лёгкие, а облегчения не было. Похоже, оно появится только тогда, когда Леди в чёрном отрежет Райту его член, который он имел неосторожность пихнуть, куда не стоило. От малейшего воспоминания о его грубости и необузданности по низу живота снова пробежала волна искр, а в носу начало щекотать не ароматом вишни, а можжевельником.

На улице уже почти ночь, за окном мелькали огни фонарей и неоновые вывески. Но Гвен смотрела на всё это невидящим взглядом. Затяжка за затяжкой, успокаивая всё равно дрожащие пальцы. Пропитываясь табаком, пытаясь уничтожить мелькающие пёстрыми кадрами мысли о горячих губах и серо-голубых глазах: пасмурное небо и горный ручей…

Хренов ублюдок. Хантер Райт.