Прячем лица в дыме

9. Такой хороший светлый мальчик был

Раз цепко оглядывался по сторонам, продолжая удерживать на лице улыбку лживого добродушия. Дядя не показывался. Он был уверен, что узнает того даже из тысячи — не узнает, так почувствует. Но то ли это оказалось ему не под силу, то ли старик просто не пришёл.

Стеклянный стол в центре зала был подсвечен синим изнутри и казался настоящим айсбергом. Над нём стояла пирамида из бокалов с шампанским. Раз пробежался по рядам взглядом. Семь ярусов, восемьдесят пять бокалов. Три девушки рядом. Они весело щебетали и не скрывали восторга от вечера.

— Так в таком мирке ты рос? — насмешливо спросил Найдер.

Раз помолчал, но затем решил признаться:

— У нас каждую неделю проходили приёмы. Родители постоянно бились за финансирование и не упускали возможности подлизаться к научному совету.

Ухмылка на лице оша стала шире:

— И тебе нравилось? Наверное, всю неделю ждал, чтобы надеть новый костюмчик и покрасоваться перед всеми?

— Да, до сих пор скучаю. Вы же не цените мои костюмчики.

Раз загнул рукава, чтобы они не болтались слишком низко, и рассказал:

— Ужасное время было, если честно. Я ненавидел эти приёмы, но родители заставляли нас здороваться с каждым, всем улыбаться и ничего не спрашивать — мало ли чего сболтнём. Поэтому мы при первой же возможности сбегали наверх.

— Мы?

«С братом», — слова застыли в воздухе. Это всё лишнее, лишнее.

— Не важно, — буркнул он и расстегнул несколько верхних пуговиц — в кафтане было жарко, и тело уже покрылось потом.

Оша указал ему за спину.

— Тебя там минуту ждут.

Раз быстро обернулся. Девушка, которая до этого была у пирамиды из бокалов с шампанским, робко стояла позади, а встретившись с ним взглядом, быстро покраснела. Раз вопросительно поднял одну бровь. Незнакомка так и замерла, затаив дыхание.

— Вы что-то хотели, дана? — он поторопил её.

— Быть может, мы потанцуем, дан? — девушка покраснела ещё сильнее, хотя казалось, больше уже некуда. — Меня зовут Кина Олитаер, я…

— Спасибо, дана Олитаер, я занят.

Смущённая Кина не успела отойти, как Найдер в голос рассмеялся.

— Заткнись, — буркнул Раз.

Он обернулся. Олитаер что-то яростно шептала, а её подруги с недовольным лицом смотрели в их сторону, но не на него, а на оша.

— А почему они на меня теперь пялятся? — спросил он.

— Да кто их знает, — Раз махнул рукой.

Они перешли во второй зал, продолжая высматривать Тикана Адвана.

— Что они все в тебе находят? — фыркнул Найдер.

Раз пожал плечами в ответ.

— Круги под глазами? Блеск в глазах из-за таблеток? Нездоровую бледность? Наверное, думают, что я совсем больной и хотят утешить перед смертью. Ну и костюмчики, конечно.

Но Раз знал. Тот смешной рыжий мальчик с веснушками, над которыми посмеивались, вырос и стал похож на настоящего аристократа: тёмная медь волос, тонкие черты, пронзительные карие глаза на бледном лице — да, пожалуй, в этом мире продажных людей за такую внешность отдали бы многое.

От Джо он слышал другую версию: «На тебе лежит печаль. Тебя хочется пожалеть и прижать к себе». Но Раз не просил жалости. В пожалеть, прижать нуждался тот мальчишка — не он.

— Ладно, — вздохнул Найдер, перекладывая трость из одной руки в другую. — Давай уже найдём чертового Адвана.

Они ещё раз осмотрели три зала, затем перешли в курительную комнату. В одной части на диванах сидели мужчины, курили трубки и переговаривались, в другой стояло несколько игральных столов, за которыми гости метали карты на стол. Среди них сидел Тикан Адван, сжимая пальцами пузатый бокал.

За тринадцать лет мужчина едва изменился: в волосах добавилось седины, на лице — морщин, но он казался таким же сильным, шумным и деятельным, каким запомнил его Раз.

«Десять, одиннадцать, двенадцать…» — начал он.

На секунду Тикан оторвал взгляд от карт, поднял голову — глаза у него были серые, как у отца и у Лаэрта. «Сто тысяч один, сто тысяч два, сто тысяч три…» — десятков оказалось мало, чтобы совладать с собой.

— Сыграем? — громко спросил Раз у Найдера.

Оша на секунду поджал губы, а затем также громко ответил:

— Отчего бы нет, друг мой.

Раз первым подошёл к столу, за которым сидел Тикан. По количеству и расположению карт он безошибочно узнал покер — любимую игру кионцев. Да, азарт у дяди тоже остался прежним.

— Хотите сыграть? — Тикан спросил первым.

— Охотно, — откликнулся Раз.

— Минуту, даны, мы уже заканчиваем. Готовьте ваши деньги, — Тикан плотоядно улыбнулся, оглядывая приличную кучку линиров перед собой. Его соперники — трое мужчин — выглядели куда менее счастливыми.

Когда игра закончилась, один вышел, Раз и Найдер подсели за стол. Слуга услужливо поставил перед ними пузатые бокалы с бренди, пахнущим сладостью и грушами.

— Делайте ваши взносы, даны.

Тикан пододвинул в центр купюру в тысячу линиров: все, что было выше сотни, печаталось, меньше — чеканилось. Раз и Найдер бросили сверху такие же красные ассигнации.

На стол выложили пять общих карт, игрокам — по две в закрытую. Раз с любовью взял их. Пятьдесят две карты, тринадцать рангов, четыре масти — такой красивый чёткий порядок. Он оценил то, что ему досталось: тройка и восьмёрка пик. Ладно, посмотрим.

— Ну что, уважаемые даны, отказываетесь или повышаете?

Найдер с ухмылкой кинул на стол ещё две купюры в тысячу линиров, Раз ответил тем же. Взгляд Тикана сиял:

— Повышаю! — яростно воскликнул он и погладил лысеющую макушку.

Раз и Найдер продолжили повышать, Адван — тоже. Хотя тот всё чаще тянулся к бокалу — блефовал и нервничал?

На четвертом раунде торговли Раз и Тикан столкнулись взглядами, как два опытных соперника. Дядя выложил на стол пять червовых карт. Раз — пять пик.

— Моя карта старше, — холодным голосом произнёс парень.

— Я вижу, — яростно ответил Тикан. — А вы, дан, вскрывайтесь же!

Найдер бросил карты на стол.

— Одна пара? И вы так повышали? — вскричал Тикан.

Двое других игроков, озлобленно переглядываясь, вышли из-за стола. Дядя вслед им сложил ладони у груди с таким видом, словно показывал средний палец, а не делал знак уважения.

— Нет, ну я скажу вам, вы играете, как кионцы! Откуда вы, мальчики? — в голосе дяди послышалась теплота.

Раз взяли в руки восьмёрку и потёр пальцем число. Вся семья в прошлом. Не семья это, и не надо поддаваться на обманчивый голос.

— Мы из Киона, вы правы, — кивнул он. — Вы тоже?

— Я уехал оттуда двадцать лет назад и давненько не приезжал. Паршивый город, скажу я вам!

— Неужели у вас не осталось там родных? Или все здесь?

Найдер вышел из-за стола. Людей в комнате поубавилось, и пока никто не подсаживался.

Тикан печально улыбнулся:

— Женой и детьми не обзавёлся, всё не до того было. Брат был, да умер, один из племянников тоже. Старший приезжал, но не ради меня, а из-за дел. А что вас привело сюда?

В голове крутился миллион вопросов. Раз с большей силой потёр нарисованную восьмёрку.

— Работа. Кто поедет на проклятый север по своей воле? — ответил он, подбивая дядю на новый рассказ.

Тикан сложил руки на животе и широко улыбнулся:

— Я из тех сумасшедших, кто приехал в Норт сам. Кион — красивый город, город возможностей, но он строг. Чуть позволил слабину — тебя съели. Норт тоже суров, но его суровость я понимаю. Тут, если тебя ударили, будь уверен — за дело.

— А ваш брат, его дети? Почему они остались в Кионе?

Раз знал, что это лишние вопросы, ненужные. Они приближали его не к Лаэрту в настоящем, а к самому себе в прошлом. И он, вроде бы, так хотел забыть того мальчишку, но не мог удержаться от вопросов. Каждый трогал рану, хотя знал, что будет больно, и Раз делал то же самое.

Дядя скривился:

— Эртаз всегда был себе на уме. Его только наука и интересовала. Настоящий кионец! Он не боялся идти по головам ради того, чтобы продвинуться.

«Тысяча один, тысяча два, тысяча три…» — начал Раз и, убрав руку с восьмёркой под стол, смял карту.

— И как, получилось у него?

Вернулся Найдер, неся в руках графин с бренди. Тикан заметно оживился:

— Вот за что люблю кионцев, они знают толк в развлечениях! Чтобы вы понимали, дан Шейкар — кионец. Стал бы кто из Норта устраивать такой вечер! Нет, все здесь слишком строгие, всё за проклятую мораль держатся, а сами такие тайны хранят! Вот…

— Согласен! — Найдер прервал поток слов и наполнил бокал дяди. — Так вы из Киона? Дан…?

Он сел, продолжая держать на лице дружелюбную улыбку. Уголок рта подрагивал — ну да, это же куда сложнее, чем вечно ухмыляться. Раз тоже улыбнулся, продолжая держать руки под столом и всё сильнее сминая карту.

— Адван, Тикан Адван. А вы, мальчики, так и не назвали своих имён, — он покачал пальцем, точно строгий учитель.

Найдер кивнул. Что, проверял правда ли Раз нашёл дядю Лаэрта?

— Меня зовут Дерран, это — Риар.

Раз молча согласился. Риар так Риар. Каких имён он не носил!

Тикан поднял бокал, кивнул им и выпил — не маленькими глоточками, наслаждаясь мягким гармоничным вкусом, а как простой работяга.

— Дерран, вы ведь из народа оша, верно?

Найдер сразу нахмурился.

— Да, и что?

— Про оша многое говорят, но их самих нечасто увидишь в городе, особенно на севере. Это интересно. Судя по речи, вы из городских. А ваши родители? Вы получили образование?

Друг сжал трость так, что побелели костяшки пальцев.

— Интересно… — протянул он с нехорошей ухмылкой.

Раз, схватив графин, снова наполнил бокал дяди и торопливо произнёс, не давая оша продолжить:

— А у кого из нас нет интересных историй! Дан Адван, расскажите о своей семье, а потом мы расскажем, как здесь оказались.

Дядя засмеялся:

— Да что там говорить? Родители мечтали, что мы с братом оба будем учёными. Стали, да только я увлёкся путешествиями, бросил работу, затем влез в долги. Зато Эртаз не подвёл их. Он трудился на славу гильдии, а я всё время проводил в разъездах. Издал пару книг, где описал жизнь разных народов, но никто их не читал. На севере, — он махнул рукой в сторону. — провалился под лёд, сильно заболел, да так долго лечился, что остался в Норте навсегда. Так и закончились мои путешествия.

Восьмёрка в конец изорвалась, и Раз швырнул карту под стол. Он достал из колоды следующую — опять проклятая восьмёрка, черви — и погладил её по рубашке. Число, которое в Кионе называли семейным. Вот она, встреча с семьёй. Дядя — пьяница и неудачник, отец, идущий по головам, да старший сын ему под стать.

— А дети вашего брата?

— Раз вы из Киона, вам, должно быть, знакомо имя Лаэрта Адвана — это старший сын Эртаза. Он, кстати, тоже в Норте. Вот весь в отца! — Тиран вздохнул и сделал ещё глоток. — Себе на уме, ну ни слова лишнего не скажет. Лаэрт, знаете, приехал чуть меньше месяца назад. Тогда мы увиделись первый раз за последние года три так. Затем куда-то исчез, а тут вернулся снова. И ведь ни слова не сказал, где был, да и зачем вообще в Норте! Звал в Кион на День прогресса, чтобы показать свою работу, «которая станет новой революцией», а вот что это за труд, не сказал — ну что мне, самому догадаться?

Тикан осуждающе покачал головой и быстро осушил бокал. Найдер услужливо подлил бренди и ему, и себе. Одной рукой он продолжал сжимать трость, и дядя, скользнув по ней заинтересованным взглядом, спросил:

— Дерран, чья это работа? Я видел похожую трость у дана Лидана. Это их семейный герб, знаете ли, — Адван пальцем указала на набалдашник в виде головы коршуна, сжимающего в клюве шар.

Раз предостерегающе уставился на Найдера, но оша не отказал себе в удовольствии рассказать историю:

— Да, всё верно, только это его сына Кивара. Парня во время дуэли ранили в ногу, и тот, вообразив себя калекой, стал повсюду ходить с тростью. Но Кивар был так добр, что когда увидел, что я нуждаюсь в ней больше, отдал мне.

Раз ткнул оша в бок локтем. Да, этот самый Кивар с дружками был виноват в смерти его отца, и никакая месть явно не заглушила горечи Найдера, но сейчас нужно было подумать о деле, а не вспоминать о…

«Двести тысяч один, двести тысяч два, двести тысяч три», — начал Раз. Он ведь сам думал не о задании, а о мести. И та точно также могла не дать ничего, кроме минутного удовлетворения. А потом — лишь горечь.

Ну и пусть. Минута — это уже хорошо. Целых шестьдесят секунд.

Дядя снова покачал пальцем:

— Все знают о характере оша. Признайтесь, Дерран, как было на самом деле?

Раз быстро вытащил из колоды пятёрку и положил наверх. Тикан, увлечённый бренди и рассказом, не заметил этого, но Найдер увидел знак — напоминание об обещанных пятидесяти миллионах. Вздохнув, он отложил трость и как можно спокойнее улыбнулся:

— Дан Адван, как же наш уговор? Вы расскажете о своей семье и как оказались в Норте, затем мы. Ставлю сверху историю о Киваре. А вы продолжайте.

Раз, изображая такую же улыбку, спросил:

— Ваш племянник, Лаэрт, не приглашён на сегодняшний вечер? Он же в Норте?

— Что же вы так вцепились в меня с расспросами о семье, — дядя добродушно улыбнулся. — Она у меня не из лучших, чего о ней говорить. Да, Лаэрт ещё в городе, но послезавтра утром он уезжает. Это всё, что я знаю, представляете? Негодник даже адреса своего мне не раскрыл! И чего так прятаться? Сдаётся мне, он перешёл кому-то дорогу, а в Норте просто скрывался от проблем. А может искал что-то. Я его совсем не понимаю.

Раз и Найдер переглянулись. Итак, всего полтора дня, чтобы в незнакомом городе найти человека, который не хотел быть найденным. Это не старик-болтун, а настоящий опытный хищник. Но и Раз уже не та наивная овечка. Теперь он знает, что на каждого хищника — свой охотник, и для себя он роль выбрал.

Собрав карты в стройную колоду, парень перетасовал их и положил семёркой вверх. Число красоты, мудрости, тайны. И удачи, главное. Она выпала не зря.

Найдер изобразил на лице любопытство:

— Как Лаэрт поедет в Кион? Мы приплыли на корабле, и больше такое путешествие я не повторю! Наверное, на поезде лучше?

— Морская болезнь? — сочувственно спросил Тикан. — Я тоже страдаю, но мир слишком велик и прекрасен, чтобы отказываться от него. Я сутками прятался в каютах и блевал, а когда мы сходили на берег, был готов расцеловать землю! — дядя с тоскливым вздохом опустил плечи.

Ни Раз, ни Найдер не ответили на это. Адван сделал большой глоток — оша сразу наполнил бокал — и продолжил:

— Отправляйтесь на поезде. Это дороже, билеты не всегда есть, но ехать под стук колёс — одно удовольствие. Да, Лаэрт поедет на поезде — представляете, хоть что-то он мне рассказал, — быть может, и мне отправиться с ним?

Раз любовно посмотрел на семёрку. Цифры никогда не подводили. Дядю даже не требовалось вести к нужной теме — с каждым глотком он болтал всё охотнее. Каким был, таким и остался.

— Да вы легки на подъём, дан Адван! — воскликнул Найдер. — А вы успеете собраться? Когда поезд?

— В шесть утра. До Киона поезд ходит всего раз в день. Впрочем, не удивлюсь, если Лаэрт мне соврал, и на самом деле он поедет морем. Не удивлюсь, да.

— Почему? — быстро спросил Раз, поправляя длинные рукава кафтана.

— Мы даже с Эртазом не были дружны, что уж говорить про его сыновей.

— Ваш брат умер, да? Вы помогали детям?

— А я должен был? — на лице Тикана появилось искреннее недоумение.

Нет, вовсе нет. Двум мальчишкам четырнадцати и десяти лет не нужна помощь взрослых. Они сами могут о себе позаботиться. Юридически поступивший в университет считался совершеннолетним, Лаэрта признали взрослым. И где он взял деньги на жизнь для них, на дом, на слуг, для Раза до сих пор оставалось загадкой — вряд ли это далось брату легко.

— А младший сын Эртаза? — продолжил Раз.

Теперь уже Найдер ткнул его локтем в бок, но тот не обратил внимания — уставился на дядю, готовый получить от него историю любым способом. Но тот не собирался таить:

— Такой хороший светлый мальчик был. Улыбался — ну точно солнце лучом одаряет. Знаете, есть совершенно особенные рыжие люди — в них будто сама жизнь и всё тепло мира. Вот он был из таких. Брат приезжал с ним, когда мальчику было семь, через год я увидел его на похоронах Эртаза — вот и всё.

Раз провёл рукой по волосам. Да, когда-то они были огненно-рыжими. А затем потемнели, превратившись в медь — то ли от таблеток, то ли от боли, то ли от возраста.

— Был? — переспросил Раз.

Адван перешёл на доверительный шёпот:

— Говорят, он связался с магией. Лаэрт хотел помочь брату, отдал его на лечение, и мальчика уже почти выписали, как произошло несчастье. Вся больница сгорела, а вместе с ней — и врачи, и пациенты. Вы, наверное, слышали об этом кошмаре? Года три назад это было, пожалуй. Весь Кион тогда надел траур, даже до Норта дошли слухи.

Хотел помочь! «Пятьсот тысяч семьдесят один, пятьсот тысяч семьдесят два…»

— Вы навещали мальчика? — холодным голосом спросила Раз.

Дядя стушевался:

— Нет. Я его особо не знал ведь. Магию действительно нужно лечить.

В голосе не осталось никакой уверенности, и даже взгляд потух.

Ясно. Может, дядя, в отличие от отца и Лаэрта, мечтал о путешествиях, любил развлечения и был так открыт, но и у него не нашлось ничего, кроме эгоизма. И вроде бы никто не должен любить человека просто так, но для чего тогда дана семья? Разве не для вопреки и не смотря на?

Раз же так долго и отчаянно вглядывался в дверь палаты, всё ждал, что она откроется, к нему придут, утешат, помогут. Вместо этого приходили только врачи, чтобы затолкать в горло таблетки, исколоть вены иголками, увести в комнату с мягкими стенами. И он бы даже на боль согласился, лишь бы знать, что есть ради кого бороться, что он кому-то нужен. Но он не был нужен. Семья оказалась просто словом.

— Свободно? — подошли двое мужчин, и один указал на стул рядом. — Мы бы сыграли.

— Охотно! — воскликнул Тикан, мигом оживившись. — Присаживайтесь, даны. Что-то вечер стал скучным, но сейчас мы это исправим!

Дядя замахал рукой, подзывая слугу, затем приказал принести ещё графин и бокалы.

— Может быть сразу начнём с крупных ставок? Вам есть что ставить? — спросил Раз.

— Обижаете, — один из мужчин скривил губы и достал туго набитый кошель. — Если бы я хотел просто поиграть, я бы сел за детский стол, а я пришёл выигрывать и мелочиться не собираюсь.

— Вот такой подход мне нравится! — дядя хищно улыбнулся и похлопал себя по карманам. — Но если уж играть всерьёз, мне нужно найти мой кошелёк. А его я оставил в карете, представляете?

Он медленно встал, качнулся, и ноги подкосились. Вскочив, Раз подхватил дядю. Тот тяжело повалился на его плечо. От Адвана резко пахло алкоголем и табаком. Как раньше. В детстве Разу нравился этот запах, казавшийся таким живым, таким человеческим. Не то что у отца — от него никогда не пахло ни потом, ни духами, словно он сам был стерильным инструментом, каким пользовался в лаборатории.

— Я в порядке, — на лице дяди появилась глуповатая улыбка. — Но вы, Риар, можете помочь мне найти мою карету. Я, знаете ли, совсем уже не вижу в темноте. Проклятый возраст.

Крепкой рукой придерживая дядю, Раз провёл его через залы, а когда показался выход — уже тащил на себе. Карет и паромобилей у дома стало только больше. Кучера и водители сидели внутри, греясь, и иногда обменивались криками.

На секунду дядя ожил, ткнул рукой в сторону длинного ряда карет:

— Вон там! Спроси Лида, он знает, где мой кошелёк, — и сразу опустил голову, продолжив шумно сопеть.

— Да, — сквозь стиснутые зубы откликнулся Раз.

Дядя всем телом навалился на него.

— Вам помочь, дан? — кто-то из слуг высунулся из паромобиля. Синеватый металлический корпус машины, по форме и цвету напоминавший каплю воды, красиво поблескивал в свете фонарей.

— Да, — снова сказал Раз.

Крепкий парень вышел и подхватил дядю под другую руку.

— Хороший вечер выдался, должно быть, — слуга улыбнулся, Раз ему не ответил.

Вместе они затащили Тикана в карету. Тот снова очнулся и начал сопротивляться, но строгий голос Лида вернул ему рассудок:

— Дан Адван, вас завтра ждёт дана Фейрин. Вы же хотите приехать к ней вовремя?

— Конечно, — буркнул дядя. — Риар, может быть и вы с Дерраном завтра туда? — он сжал рукав Раза. — Дана Фейрин любит гостей, знаете ли…

Лид бросил на него взгляд, точно просил прощения за поведение хозяина, взобрался на козлы и, поманив к себе рукой парня-слугу, что-то зашептал ему на ухо.

— Спасибо за приглашение… — начал Раз, но Тикан, не дослушав, уронил голову на грудь и всхрапнул.

Раз выхватил из-под кафтана кинжал и прижал к оголённому участку кожи на шее дяди. Это было лёгкое прикосновение, даже скорее поглаживание — но один нажим, и от этого проклятого эгоиста останется только фонтанчик крови, бьющий из горла в такт затихающему сердцебиению.

Всего. Один. Нажим.

Адван на секунду раскрыл глаза, взглянул на Раза осоловело, тяжело выдохнул, наполняя карету вонючим запахом спирта, и снова захрапел.

— Спасибо, дядя, — прошептал Раз.

Раз спрыгнул с подножки, крикнув:

— Езжайте, дан Адван уснул.

— Как всегда, — буркнул Лид и торопливо поправился: — Извините, дан. Если дан Адван причинил вам неудобства, напишите письмо на его адрес.

Раз молча двинулся через ряды паромобилей и экипажей, крепко сжимая в кармане футляр с таблетками. Не стало легче ни на грамм, сантиметр или миллилитр. Но и от убийства дяди не стало бы легче.

Просто спасибо, что показал, каким не надо быть. Как не стоит жить. Что ни разу не помог, научив самостоятельности. Что бросался громкими лживыми словами, сделав истину яснее. Да, спасибо, а особенно — за шаг к решению начать обычную человеческую жизнь. Не такую жалкую, как у дяди, не сотканную из пристрастий и пагубных привычек, а свободную.

Отпустив футляр, Раз достал руку из кармана. Надо разобраться всего с одним, и тогда-то можно будет по-настоящему отпустить прошлое. Но не раньше, иначе главное «спасибо» опять превратится в овечье блеяние.

Раз вернулся, нашёл Найдера и позвал домой. Тот не спрашивал о Тикане, не говорил о Лаэрте — весь путь они проделали молча. Перед домом Юрико оша остановился:

— Раз, ты хочешь мне что-то рассказать?

— Нет.

— Хорошо. Но если что, я рядом.

Найдер открыл калитку. Громко залаяла собака, но, определив знакомый запах, замолчала. Раз уставился другу в спину.

Кионцы превозносили мысль, а чувства для них вставали не то что на второе — на десятое место. Браки они заключали редко, предпочитая свободные отношения. Братья и сёстры не считали зазорным спорить из-за наследства родителей. А детей всё чаще передавали на воспитание в коммуны.

Несмотря на все свои достижения кионцы были глупейшими людьми на свете. Семья стоила многого. Просто семьей не всегда рождались — порой самые близкие приходили позднее. Зато в нужный момент.

«Сто один, сто два, сто три…» — Раз опять начал считать, чтобы прогнать эти мысли. Конечно они были хорошими, очень. Но всё хорошее имело свойство заканчиваться. И если те, кого сейчас хотелось назвать семьёй, предадут, Раз не знал, что сделает с собой и со всем миром.