Прячем лица в дыме

20. Твоими могут стать все деньги и сам город

Найдер угрюмым взглядом смотрел на Дом Переговоров. Давно уже следовало это сделать — поговорить с Кантором Ризаром. Но себе он мог признаться, что хотел избежать разговора, надеялся, что не сможет выйти на заказчика, ему откажут во встрече или мужчина не придёт. Если Ризар скажет не то, что оша хотел услышать, что тогда? Если его слова покажут, что опасность ещё больше, что дело сложнее или что миллионы под угрозой?

Но надо, чёрт возьми. Риск мог дать многое, очень многое. И столько же отнять. Найдер шёл на встречу без плана — впервые, наверное. Обычно он вёл с заказчиками игру, чётко зная, что сказать, как ответить, когда пренебрежительно поднять одну бровь, когда ухмыльнуться, а когда просто промолчать. Но с Кантором что-то было не так. За две встречи у Найдера так и не сложилось о нём впечатление, как о человеке, словно и не человек это был вовсе, а неясная тень.

Оша взглянул на часы: большая стрелка коснулась двенадцати, маленькая — пяти. Он пришёл к Дому Переговоров заранее, но не хотел являться на встречу первым. Это было внутреннее ощущение, но что он пытается разглядеть, топчась перед гладкими серыми стенами, Найдер и сам не знал.

Ну, так ничего и не разглядел. Оша зашёл внутрь, встреченный слугой. Мужчина с тонкими усиками принял его куртку, отряхнул от снега, налипшего на рукава и ворот, передал в гардероб, затем проводил до комнаты на третьем этаже.

Белые стены, белый пол, белая мебель. Комната напоминала операционную, и от этой стерильной белизны становилось не по себе. Свет бы ещё поярче — ну точно сейчас резать начнут. Но маленькие лампочки, вделанные в потолок, испускали мягкое янтарное сияние, которое хоть как-то скрашивало холодность комнаты.

Ризар сидел на кресле, положив ногу на ногу и нетерпеливо постукивая пальцами правой руки по подлокотнику.

— Найдер, я рад нашей встрече, — отпустив слугу пренебрежительным жестом, Кантор поднялся и сжал перед собой ладони в приветственном жесте.

— Я тоже рад, — сухо сказал Найдер. — У меня появились вопросы.

— Я с удовольствием дам ответы. Если честно, я давно ждал, когда же вы попросите о встрече.

Найдер удивлённо приподнял брови и покрепче сжал трость. Указательный палец привычно лёг под клюв коршуна, прикосновение к дереву успокаивало. Ладно, посмотрим, чего этот Кантор там ждал.

— Ну же, присаживайтесь, — Кантор изобразил свойскую улыбку. — Может быть, заказать вам виски? Кофе, чай?

Найдер опустился на белый кожаный диван, и материал неприятно проскрипел. Нашёлся тут, ласковый хозяин! Цай давно научил, что подобным доверять не стоило. За три года оша пообщался с разными заказчиками, и больше всего сложностей возникало как раз с такими — строят из себя добрых друзей, а на самом деле те ещё подонки.

— Почему вы давно ждали, дан Ризар? Вы вспомнили, что забыли рассказать мне что-то важное?

— Вам, — Кантор улыбнулся противной хитренькой улыбочкой. — Что же, вашего друга вы уже не берёте в расчёт?

— А вы вашего работодателя берёте в расчёт? — Найдер поставил трость рядом.

Он решил, что церемониться с Ризаром явно не стоит. С подобными добрые разговоры никогда не получалось вести, они понимали только одну игру — кто окажется сильнее, настойчивее.

— Это я тоже хотел обсудить. Но признаться, я думал, что когда мы начнём этот разговор, у вас будет больше успеха.

— Да? — ухмыльнулся Найдер. — Больше информации — быстрее работа делается. Вы слышали о таком законе, дан Ризар?

— Кажется, нет. Вы сами его придумали? — на скуластом лице появилась такая же ухмылка.

— Эту истину знают многие в Цае. Вы были там хоть раз?

— Я вырос там.

Найдер округлил глаза от удивления. А этот Кантор тот ещё… Оша даже не знал, какое слово подобрать. Не складывалось всё как-то. Сам Ризар был загадкой куда большей, чем настоящий заказчик.

— Как вы оказались на этом месте?

Мужчина с улыбкой подставил руку под голову.

— Зашёл с улицы, поднялся на третий этаж. Разве вы не так же?

— Не похожи вы на того, кто рос в Цае, дан Ризар.

— Найдер, вы пришли, чтобы расспросить о моём детстве? Какой вопрос вас привёл сюда?

Кантор устало потёр глаза. Оша обратил внимание — они были тёмными, почти чёрными. А в прошлый раз — зелёными. И никакая игра света не могла так изменить цвет. Ошибиться он тоже не мог.

— Да, я хочу расспросить о вашем детстве. Вы правы, сначала меня привёл другой вопрос, но я готов отложить его на потом. Кто вы, дан Ризар? Или как вас называть?

Найдер чувствовал себя зверем на охоте. Он напал на след, но никак не мог понять, кому он принадлежит — мелкому зайцу или опасному хищнику.

Тонкие губы Ризара опять исказила ухмылка.

— Вы что-то поняли, Найдер. Это хорошо. Расскажите.

— Да что вы, куда мне. Намекните, что я должен был понять.

Внутреннее чутьё не шептало, не говорило — орало во весь голос, что лучше уходить, послать это дело к чертям и найти что-то более понятное, более знакомое. Но голос обещанных пятидесяти миллионов линиров звучал сильнее. И они просили чутьё заткнуться, но небольшую уступку в его пользу Найдер всё же решил сделать и продолжить расспросы.

Кантор, по-прежнему державший руку под головой, молча уставился на Найдера. Он выставил указательный и средний пальцы и крепко прижал их к щеке. Волосы из русых превратились в тёмные и завились кудрями. Оша уставился в ответ. Да ну нет. Показалось же?

Но волосы так и оставались тёмными, почти что чёрными, как у самого Найдера. Чёрт возьми.

— Ну да, я понял, — голос прозвучал хрипловато. — У вас тоже есть магия, это… — оша сделал паузу. — Лекарство Лаэрта?

— Да, — кивнув, Кантор скромно положил руки на колени.

— И что вам нужно на самом деле? Кто вы, чёрт возьми?

— Кто я, кто я… — протянул Кантор. — Смотри. Хотя на самом деле ты знаешь ответ на этот вопрос.

Ризар медленно провёл рукой по лицу. Первыми изменились волосы — стали ещё более чёрными, прямыми и длинными. Затем лоб и глаза, нос, скулы, губы, подбородок.

Найдер уставился на это новое лицо. На хорошо знакомое ему лицо. То, которое он с удовольствием превращал в кровь, ломая нос, оставляя синяки на скулах, разбивая губы.

Чёрт возьми. Ризар. Ризар!

Последний раз единоутробного братца Найдер видел лет так семь назад. Тогда у него на подбородке красовался огромный красный прыщ, под глазом — фингал, а над губой торчал смешной тёмный пушок. Но не узнать его было сложно: три родинки на щеке, странные жёлто-зелёные, как у кота глаза — это осталось прежним.

Ризар отпустил волосы и собрал на затылке в короткий хвост, на лице появилась щетина, и на вид ему можно было дать лет так двадцать пять, но Найдер хорошо помнил, что этой противной морде всего двадцать. Видимо, жизнь его изрядно помотала.

Да, наверное, так и было. Одно время весь Цай болтал, что Орманд Льянал выгнал сына из дома, и тот бежал на Кирийские острова. Были острова или нет, но в изгнании сомневаться не стоило. И прошедшие шесть лет вне семьи явно не стали для него сказкой. ещё бы, иначе малец не знал бы про Лаэрта и не устроил такой спектакль.

Хотя, если человек напротив умел менять лица, был ли он на самом деле братом? Но если нет, то зачем нужна такая ложь? Хотелось грязно выругаться и отколошматить Ризара или кем там был этот мужчина — чтобы наверняка, и никакие загадки тогда не придётся решать.

— Кантор Ризар, значит, — как можно спокойнее сказал Найдер. — Ну рассказывай, Ризар.

— Да, никак вот не смог отказаться от родного имени, — Ризар шутливо развёл руками. — Сам знаешь, как имя много значит порой. Хотя нет, не знаешь, откуда оша знать про это.

Найдер мгновенно вскинул трость, уперев кончик в колено. Чертов Ризар. Это явно он. Одной фразы — так хорошо знакомой попытки унизить — было достаточно, чтобы доказать происхождение.

— А шуточки-то не меняются, да? За столько лет ничего нового не выучил? Хотя я не удивлён, если честно.

— Найдер, я не воевать пришёл. Я правда хочу поговорить. Ты ведь умеешь считать?

Оша с силой прижал трость к колену Ризара. На секунду губы того дёрнулись, но сам он не сдвинулся ни на миллиметр.

— Ясно, умеешь, — Ризар ухмыльнулся. — Мама ушла от твоего отца в сентябре, а вышла за Кантора только в ноябре. Я родился в июне. Понимаешь, о чём я?

Найдер, опустив трость, уставился на Ризара. Да ну нет. Ну не могло быть так.

Но брат был таким же высоким и тощим, как Найдер. С такими же тёмными волосами. А может, горбинка, так характерная для оша, была всегда, а не появилась из-за того, что Найдер сломал ему нос? Он уже и не помнил. Выходит, брат не просто единоутробный, а…? Чёрт возьми.

— Вижу, что дошло, — кивнул Ризар. — Я правда хочу поговорить, послушай, Найдер. Сколько себя помню, Орманд оскорблял меня и бил.

— А мать? — перебил Найдер.

Та женщина никогда не воспитывала его, не давала ни улыбок, ни объятий, ни похвалы, но оша всё равно хотел услышать, что она наплевала не только на старшего сына. Что дело не в нём, что он — не грязь, которую даже мать поспешила смахнуть.

— Она всем говорила, что я родился недоношенным, но… Я чувствовал, это враньё. Орманд тоже не верил. Он считал меня ублюдком и постоянно называл «оша». Я так хотел отделаться от этого слова, что сам ополчился на всех оша. Я знаю, что всё детство оскорблял тебя и натравливал своих дружков — сам-то я был младше и слабее, — на лице Ризара появилась то ли виноватая, то ли проказливая улыбка. — Знаю, что это так просто не забыть. ещё знаю, сколько раз приходил побитым из-за тебя. Я не хочу судить, кто прав, а кто виноват. И я говорю даже не о том, что ты мне брат — у тебя есть право сомневаться. Мне надо показать, что мы похожи, у нас одна цель.

Найдер прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Нет, не получалось у него почувствовать хоть каплю жалости к Ризару. Ну да, судьба к парню отнеслась не лучшим образом — это если поверить в его слова. Мать врала, отец унижал. Бедный мальчик. Найдер снова прислушался — и снова не почувствовал никакой жалости.

— Лет после десяти я уже не походил ни на Орманда, ни на мать. Ты помнишь, он ведь до того, как облысел, был светловолосым? — тонкие губы Ризара исказила ухмылка. — Ему даже стоять было стыдно рядом со мной. И в четырнадцать, когда я стащил у него мелочь, Орманд не упустил шанса выгнать меня из дома. Видишь, мир к нам обоим не был добр.

— Какой кошмар. Судьба вообще штука жестокая. Мне что теперь, всех жалеть? Так никакой жалости не хватит. Я лучше о себе подумаю и своих людях. Что с моими миллионами, ты, чёрт? Что происходит?

— Я же сказал, просто послушай меня! — в голосе брата мелькнуло раздражение, хорошо знакомое самому Найдеру. Даже тон был выбран такой же. — Успеешь свои ценные мысли озвучить.

Ризар потёр заросший щетиной подбородок и выдохнул:

— Я хоть и жил в Цае, совсем не умел выживать. Пытался воровать, связался с какой-то бандой, но меня избили за непослушание и бросили в канаву. Потом познакомился с девчонкой из трущоб, мелкой воришкой. Её звали Марка. Мы решили попробовать зажить честной жизнью, но без документов, без образования в Кионе это невозможно. У нас не было ни жилья, ни денег, и она заболела. Тогда я пошёл в добряки, которые испытывают на себе новые лекарства. Это принесло деньги, только Марка всё равно умерла.

Лицо Ризара не изменилось, но в голосе слышался надрыв. Ну, а кто не терял близких? Такая уж она, эта чертова жизнь.

— Ну и? — поторопил Найдер, не удержавшись.

Ризар глянул исподлобья и на секунду показалось, что он вот-вот набросится.

— Я хотел уехать из Арлии, но для этого требовалось немало денег. Я снова пошёл в добряки и так познакомился с Лаэртом Адваном. Сразу было понятно, что он практикует что-то запретное. Но он предложил много, очень много. Я даже не поверил сначала — ему было-то лет девятнадцать, ну откуда у него столько денег? Но Лаэрт заплатил четверть — уже много! — и я решил рискнуть. Так у меня появилась магия.

Ризар, сжав кончики пальцев, приложил их к щеке и повёл вниз, точно рисовал на коже черту. Волосы посветлели, исчезла щетина, глаза стали больше, а губы пухлее — и вот уже напротив сидела милая блондинка, но с мужским телом. Найдер отшатнулся, и «девушка» рассмеялась грубым смехом. Ризар провёл рукой вверх, возвращая своё лицо, на котором сияла широкая ухмылка.

— Вот так, Найдер. Мне потребовалось немало времени, чтобы научиться менять облик полностью, но оно того стоило. Магия — огромная сила, которая в правильных руках может стать чем-то большим.

— Это у тебя-то правильные руки? — тихо спросил Найдер. — Что всё это значит?

— Магия решила мои проблемы. Я больше не нуждаюсь в деньгах. У меня нет врагов. Я могу получить всё, что захочу, и никто никогда не поймает меня.

— И? — нетерпеливо воскликнул оша. — Что тебе нужно, чёрт?

— Я говорил, что хочу жить честно — это желание не изменилось. Но законы написаны не для таких, как мы — не переписать ли их? Я больше не хочу прятаться. Пора нам взять всё, что у нас отняли или что недодали.

Найдер с громким вздохом потёр виски. Чертов сумасшедший. Лучше бы он оставался Кантором Ризаром и по-прежнему сыпал сладким обещанием миллионов.

— Если у нас появится магия, мы возьмём власть в свои руки. Кион будет наш.

— Мы — это кто?

— Ты, я, мои люди. Уже никто не скажет ни слова про наше происхождение, нашу веру, наши мечты. Мы сможем переделать мир под нас, для нас.

— Ты псих, тебе там ничего не сломали внутри, когда пичкали лекарствами?

— Почему ты так говоришь? Я хочу как лучше для себя, вот и всё. Я долго был отверженным и прятался по норам, но теперь пора заявить о себе. Город ответит за всё.

Найдеру хотелось отвернуться. Он понимал Ризара, хорошо понимал. Мысли того, мечты были так хорошо знакомы самому Найдеру. И, может, у объявившегося братца действительно были силы поставить город на колени, и он хотел поделиться пьедесталом с братом. А с людьми того?

— Найдер, — голос Ризара прозвучал по-деловому. — Хорошо, ты можешь не выбирать мою сторону. У меня есть миллионы. Я заплачу, как обещал. Просто приведи ко мне Лаэрта.

— А есть ли? Что ты сделал, чтобы получить их?

Надо отказаться. Ударить эту подлую морду по носу, по скуле или челюсти, развернуться и уйти. Ризар предлагает не то дело, которое может стать им опорой. Но если… В миллионах ведь были мечты не только его, но и Джо, Раза, Рены, Феба.

Откинувшись на спинку кресла, Ризар с самодовольной улыбкой на лице скрестил руки.

— Как думаешь, что может сделать человек, который способен принимать любой облик? Я грабил и обманывал в течение пяти лет. Поверь, Найдер, сейчас моему счёту позавидует даже финансовый министр, а ведь про сумму его взяток ходят легенды.

— Допустим. Но почему ты сам не найдёшь Лаэрта? Неужели магия не поможет подобраться к нему? Зачем ты нанял нас?

— Скажем так, — на худом лице Ризара появилась ухмылка. — Была нужна свежая кровь. Лаэрт ведь не прост. Он знает, что изобрёл то, что в неправильных руках способно стать мощнейшим оружием. Почему же тогда он то один, то среди слабаков-учёных? Лаэрт начал с себя. У него тоже есть магия.

— Чёрт возьми, — прорычал Найдер, подавшись вперёд. — Какая? Почему ты, прыщ, раньше не рассказал этого? Что, чёрт возьми, происходит?

— Дай мне договорить, Найдер. Ты прыгаешь из стороны в сторону, и я даю тебе кусочки информации, а не всё и сразу. Послушай, не перебивая, ты ведь сможешь?

Найдер заскрипел зубами от злости. Рука сама потянулась к трости, но он не дал ей коснуться набалдашника.

— Получив результат, Лаэрт отпустил меня и взялся за других. Он изучал их как подопытных крыс, а потом вышвыривал, растерянных, не знающих, что делать с новыми способностями. И опасных, — Ризар плотоядно улыбнулся, даже скорее оскалился. — Все они — такие же отверженные, как ты или я. Есть и другие — кого назвали больными магией и вышвырнули на задворки. И все они готовы на многое, им только нужен шанс. Город не замечал их готовности, отбирал последние крохи, но заметил я, и я дам им шанс. Вместе мы склоним чашу весов в нашу пользу, как давно было пора. Лаэрт возомнил себя богом, который способен дать людям божественную искру, но её не заслуживают все. Магия должна оказаться в правильных руках.

Найдер поглядел на свои ладони. Однажды он крутился на площади перед Академией Искусств и срезал кошельки у зевак, пришедших поглазеть на бесплатное выступление студентов. Какая-то женщина поймала его, но, внимательно осмотрев руки, сказала, что у него пальцы пианиста, и ему надо начать занятия, а затем отпустила.

Нет уж, такие руки никак не могли быть «правильными». Они принадлежали вору, мошеннику, убийце, но не тому, кто мог получить магию.

— Подумай, Найдер. Да, не мы выбираем магию, но любая способность — величайший дар. Что бы ты тогда смог? О чём ты мечтаешь, скажи мне?

Найдер ответил холодным взглядом. Хочет болтать и исповедоваться — пожалуйста, но в ответ он не услышит ничего. Оша положил трость на колени и развалился на диване.

— Да вот ещё. Давай, продолжай, что ты там собирался рассказывать.

Развязный тон дался с трудом. Хотелось, чтобы здесь оказался Раз, а ещё лучше — отец, вот уж кто смог бы дать мудрый совет!

Да, магия способна на многое, очень многое. Она лучшее подспорье, чем миллион линиров, десять или даже сто. Но разве за силу не нужно платить?

Впрочем, плевать на это. Едва ли Ризар мечтал о лучшем будущем для Киона. И проклятый город не заслуживал его, но в нём проживал миллион человек, и о некоторых из них действительно стоило побеспокоиться.

Противный голосок внутри ехидно спросил: «Точно?»

Точно. Отец учил так. В этом была суть оша: за своё племя — хоть через боль, но делать всё, что требуется. Услышать каждого. Отдать последнюю крошку. Драться до крови, до смерти.

Только вот было ли это племя? Те, кто бродили по Арлии? Нет, своим кочевой народ Найдер не мог назвать. Те, кто жили в «Вольном ветре»? Да, но… В то же время Раз сам снова и снова отворачивался от друзей и был готов поставить их жизнь под угрозу в угоду своей ненависти. Рена мечтала о том, чтобы поскорее уехать. А Феб и вовсе был сопливым ребятёнком. Хотелось назвать их своими людьми, но были ли они готовы отплатить той же монетой?

— Я долго изучал природу магии. Затем попытался подобраться к Лаэрту, чтобы понять, почему за столько лет он так и не обнародовал своё изобретение, что нужно ему на самом деле. А этот глупец просто хотел идеального результата! Видите ли, магия погубила его брата, и он не был готов рисковать другими. Наверное, только всякими бродяжками, — на лбу Ризара появилась жёсткая складка, и он стал выглядеть ещё старше, ничего в нём уже не выдавало настоящий возраст.

Найдер отложил трость, подавшись вперёд. А вот это уже интересно. Понять, что произошло у рыжего, не стоило большого труда: что-то было слишком очевидно, а что-то выдала Рена, поддавшись своему любимому «спасём Раза!».

Что же, Лаэрта мучила совесть за то, что он сделал с младшим братом? Или это была официальная версия, которую он хотел скормить миру?

— Найдер, я тебе прямым текстом говорю: мне нужно больше силы, чтобы взять власть в свои руки. Да, я подобрал кое-кого из «созданий» Лаэрта и уличных магов, но их мало. Магия — мощное оружие, однако ружья и револьверы — тоже. Поэтому-то я всё и затеял: если Лаэрт будет работать на меня, я сам смогу решать, кого наделить способностями, — на лице Ризара опять появилась ухмылка. Хотелось стереть её ударом кулака. — Но от такого предложения Лаэрт откажется, поэтому я хочу, чтобы вы привели его ко мне силой.

Найдер несколько раз провёл рукой по трости из стороны в сторону. Обычно это движение успокаивало его, но не сейчас.

Он ведь просто хотел иметь достаточно денег, чтобы заткнуть все паршивые рты, которые смели унижать его, и начать жить так, как мечтал, но не мог из-за предрассудков. А чертов Великий Отец, видимо, решил поиграть с ним. Да, это не просто невидимый мужик, это какой-то идиот, пихнувший выбор судьбы города в руки того, кому всё это вообще не сдалось.

Ризар был серьёзен и мог пойти на многое ради своей задумки — сомневаться не стоило. Найдер взглянул на брата, и ему стало не по себе. Это был уже не тот мелкий жестокий зверёныш, который всегда стремился укусить и тут же убегал прятаться в нору. Нет, он как будто стал взрослее самого Найдера, сильнее и, стоит признать, опаснее.

И его слова давали слишком большой выбор.

Убить Ризара, уберечь город от сумасшедшего, но не получить свои миллионы.

Закончить дело, забрать деньги и уйти в закат, но подвергнуть Кион опасности.

Закончить дело и встать с братом рука об руку, чтобы вместе поставить город на колени.

— Почему мы? ещё и папашу своего нанял! Зачем? Я не понимаю, ты просто хочешь власти? А дальше-то что?

Ризар подставил руку под голову и со вздохом начал:

— Я ведь завидовал, что у тебя есть настоящий отец. И когда «мой» меня выгнал, я даже хотел попросить у Чандера помощи. Я знал, что он не откажет и примет. Так и не попросил, как видишь. Но я наблюдал и за ним, и за тобой. За тобой — даже после смерти Чандера. Ты сделал неплохую карьеру, а ценные кадры не стоит упускать из виду. Когда я узнал, что Лаэрт готов представить министрам своё изобретение, начал действовать. Я делал ставку на тебя, а Орманда нанял так, на всякий случай. Других нет. Это твоё дело, Найдер, а единственный заказчик — я. Выполни моё поручение, и я тебе дам миллионы и силу.

Ризар поднялся и тяжёлой походкой прошёл к окну, вставая спиной к Найдеру. Оша уставился на него прожигающим взглядом.

Он не знал, что делать и, наверное, такую растерянность чувствовал впервые.

Отец учил, что если есть силы, надо защищать не только своё племя, но и всех, кто в этом нуждается. Он бы не хотел, чтобы сын позволил сумасшедшему взять город в свои руки.

Кион учил другому. Или выходи на бой, или трусливо прячься в норе да помирай. Он не прощал слабости и не давал много шансов — один-единственный, который приходилось вырывать у других силой. Такой город не заслуживал помощи, и по-хорошему надо бы забрать свои миллионы и уйти. Взять Джо, дать Рене денег на отъезд, Разу, и пусть играется со своей ненавистью как хочет. И Фебу, чтобы тот вернулся к богатенькой жизни.

Если они смогут вспомнить о деле. Рена бросится за Разом даже в пропасть, а рыжий и готов на это. Он совершил уже две ошибки, и каждая новая отбирала больше, чем предыдущая.

Ризар предлагал деньги, предлагал силу. Он также хотел поставить Кион на колени и показать, кто чего стоит на самом деле. Но та ли это была стоимость?

— А потом? Чего всё это будет стоить? Ты не боишься сдохнуть где-то под забором, выкинутый более сильными?

— Я устал пресмыкаться, Найдер. Этот город слишком долго затаптывал таких, как мы… Я готов рисковать, чтобы получить то, что мне никогда не дали бы. Я возьму то, что хочу. И если нужно развести огонь, чтобы город увидел таких, как мы, я стану этим самым огнём.

Найдер заметил, сколько раз прозвучало «я». Чертов эгоист. Если Ризар и был оша, то самым неправильным — не умел он думать о своих людях и не желал учиться. Подобранные подопытные Лаэрта не были его племенем. И вряд ли даже брата он видит по-настоящему равным себе.

Найдер скрестил руки.

— Ты где таких слов понабрался, уголёк? Я знаю, что такое риск, я сам готов на многое. Но одно дело — прыгнуть выше своей головы, сделать то, что пугало, и совсем другое — начать заведомо невозможное. Ты можешь часами смотреть на птиц, но крылья от этого у тебя не вырастут, поэтому лучше учись ходить, а затем — бегать.

Ризар отошёл от окна и сел на подлокотник кресла, одну ногу поставив на сиденье.

— Найдер, я знаю, о чём говорю. Дело в том, что мне осталось немного, и я не хочу остаток времени прожить, так и не узнав другой жизни. Я хочу успеть взять всё, что мне причитается, — Ризар сделал паузу. — У магии всегда есть цена. Ты можешь заплатить здоровьем, свободой, любовью, мечтами — чем-то да придётся пожертвовать. Этот закон не писан, но он есть, я знаю. После каждой смены облика я становлюсь чуточку старше. Разве похож я на двадцатилетнего? Рассказать тебе, как колени ноют на погоду? Как стреляет в шее, если лечь не на тот бок? Я бодрюсь, как могу, но я разваливаюсь, Найдер. Поэтому я с тобой так откровенен. У меня просто никого нет, и я уже не успею никого найти. Я хочу знать, что когда я умру, Кион останется стоять на коленях. А ты способен удержать его.

Найдер прижал руку к щеке. Черт возьми. Впервые внутри шевельнулось что-то, похожее на жалость к Ризару.

То, что у них была одна мать, никогда не делало их по-настоящему родными в глазах Найдера. Но оказалось, что между ними куда большая связь. И пусть в прошлом оставались сотни оскорблений и десятки драк, они могли стать семьёй. Одним племенем. У них схожие судьбы, мечты, взгляды. Но как вот так запросто поверить Ризару и перейти на его сторону?

И если правда про скорую смерть, то… Черт возьми, накопленные братом миллионы могли перейти к Найдеру, а Кион — стать его городом, только его.

Прав был отец, правы были друзья, прав был жестокий город — правда каждого имела право на существование, но выбрать сейчас стоило одну из них. Какую — сказать бы не смог ни один бог, наверное.

— А если больше не менять облик?

— Магия — продавец с жестокими условиями. Если ты берёшь у неё товар, ты обязан им пользоваться. Лаэрт говорил, что последствия могут быть любыми. Тогда мне нечего было терять, и я согласился. Мне и сейчас нечего терять, поэтому я хочу успеть что-то обрести.

Найдер несколько раз кивнул.

— Ну а сейчас, что тебе нужно от меня, Ризар? Ты ведь рассказал всё это не для того, чтобы я знал. Что ты ждёшь, что я сделаю?

— Я просто хочу быть уверен, что ты выполнишь дело. Это главное. Забирай потом деньги, магию или всё вместе, уходи или оставайся — выберешь сам. Но сделай всё, чтобы привести мне Лаэрта живым. Я верю в тебя, но твоя команда… Она ненадёжна. Ты полагаешься на парня, у которого вместо мозгов порошок из таблеток, на труса, на влюблённую девчонку и на безрассудную сестру. Скажи мне, что если они передумают, ты доведёшь дело до конца.

Поднявшись, Найдер смерил Ризара взглядом.

— Это мои люди, и я верю в каждого из них. Мы доведём дело до конца, готовь деньги, чёрт. Об остальном поговорим завтра.

Постукивая тростью по деревянному полу, Найдер вышел из комнаты.

— Помни, что твоими могут стать все деньги и сам город, — донеслось вслед.

Найдер знал, что о таком забыть невозможно. И хотел бы он, чтобы в мыслях было столько же уверенности, как в его словах, но бросить другому громкую фразу куда легче, чем твёрдо решить для себя.