ПТУшник

Глава 19 СВИДАНИЕ И ВОСПОМИНАНИЕ

Стасу я, конечно, ничего рассказывать не стану про свою изрядную неудачу. Или крутую удачу.

И даже про то, как я ловко ушел от ареста и погони, очень бы хотелось похвастать, однако, про это точно нельзя никому проболтаться.

Парень он все же самолюбивый, за полученное ограничение в правах и доле от проданного сильно расстроился. В прошлой жизни перевоспитать его хоть немного у меня не получилось. Как только исчезли накопившиеся до меня многочисленные проблемы с уголовкой и деньгами, когда мы начали снова вместе работать и очень хорошие для мелкого бизнеса доходы пошли, он сразу же начал бухать и куролесить. Пришлось его даже лично вязать по рукам и ногам пару раз. ждать, пока не успокоится.

За год работы всю свою долю прогулял и в долги с каждой неделей все больше ко мне влезает, сколько бы мы не зарабатывали.

Ну, есть такие люди — трудно что-то сделать с природой человеческой. Потом пришлось все-таки расходиться, все честно поделили, ничего не скажешь и дальше уже мало общались.

Может Стас теперь с той же теткой снова что-то начать обсуждать, от нее опять к ее мужику уйдет, а там еще куда дальше.

Так что, молчание — истинное золото!

Особенно, когда уже встал на трудную стезю нарушения крайне суровых законов социалистического государства и успел нормально так ознакомиться с негативными последствиями неосторожного обращения с доставшимися нам на халяву материальными активами.

— Да, молодец я, что смог на рывке убежать от опера. Если бы его автобус не приложил, кто его знает, чем бы все закончилось в итоге.

— Поймал бы он меня или я смог бы еще дальше оторваться?

Теперь я не ожидаю никаких особых последствий для себя в дальнейшем. Он меня, конечно, не забудет, поэтому от кабаков на Невском придется отказаться, как и от работы в том районе. Только, и самого парня начальство сурово напинает за бестолковость и за то, что упустил едва доходящего ему до плеча нарушителя, сам при этом едва не отдав концы. Еще и на больничном посидит, сотрясение точно заработал своей башкой, — прикинул ситуацию я первым делом еще в электричке.

— Куртку лучше новую приобрести, шапку тоже и сумку поменять на такую же, но, другого цвета. Книги придется продавать все равно, не солить же их в погребе, адреса магазинов типа «Старой книги» закажу в Горсправке, прокачусь по всем, чтобы присмотреться. Карту Питера подробную купить желательно, чтобы плутать поменьше. Еще дубинку подобрать небольшую, чтобы в сумку влезала, всегда можно на гопников нарваться, если по Ленинграду много раскатывать. Раз уж я такой не впечатляющей внешности теперь оказался, что цепляться будут при первой возможности, — размышляю дальше под стук колес.

— В «Общество книголюбов» Ленинграда обязательно запишусь со временем, в своем городе давно уже вступил. Наверняка там тоже можно что-то присмотреть и понять, не рискуя поначалу, как крутятся какие-никакие дела. Раз уж у нас на руках материальные ценности в форме книг оказались, придется тему изучить. Еще лет восемь-десять те же книги будут считаться дефицитом, можно и таким видом деятельности заниматься. Тем более, именно в ПТУ, где куча свободного времени, никаких уроков на дом и, вообще — взрослая, свободная жизнь с нормальной стипендией.

С электрички сразу зашел к Стасу, выдал ему положенные четыре рубля с трех проданных книг, его четвертую часть от прибыли. Вычел еще за электричку и перекус в Ленинграде, все как положено в нормальном бизнесе.

Приятель грустно посмотрел на вложенную ему в ладонь пятерку и забранный рубль, привык уже деньгами густо тратить. Похвастал вторыми электронными часами, купленными зачем-то еще и рассказал красиво, как продает соседским мальчишкам и нашим однокашникам отдельные листы из порножурналов:

— Купил через теткиного мужика два журнала по двадцать пять рублей, один уже распродал за неделю, получил сорок пять, значит, чистыми двадцать, — красиво звучит, только, я-то приятеля хорошо знаю. Приврать в два раза — это нормально для него, скорее десятку заработал, ну и себе пару постеров оставил, для житейских радостей подростковых.

— Сегодня гулять иду с Юлей. Тебе ее подруга интересна? Спросить? — спрашиваю Стаса.

— Конечно, интересна. Ничего такая девчонка, — сразу загорается Стас, — Может я с вами пойду и к ней зайдем?

— Давай я спрошу сначала и тебе позвоню, если удастся договориться, — брать Стаса с собой я не очень хочу, будет мне мешать общаться с Юлечкой, я его знаю, болтуна бескостного.

Тут вижу, в коридоре, уже собираясь выходить, спортивную сумку Стаса, с которой он проходил полгода на бокс, теперь она ему ни к чему. Сразу же зреет мысль, как сэкономить шесть с половиной рублей на покупке новой сумки, которую я собрался приобрести:

— Стас, тебе сумка эта нужна?

— Да нет, висит тут, место занимает, мать ругается, придется в гараж отвезти.

— О, Стас, давай поменяемся сумками. Ты мне свою — синюю, я тебе — черно-белую. Чего-то мне твоя больше нравится, — уговариваю я приятеля.

Ему все равно в Ленинград не ездить по нашим делам, да и ленится он на электричке мотаться туда-сюда, а я от одного приметного предмета гардероба избавлюсь. Таких сумок, конечно, советская промышленность сотни тысяч выпустила, и с черно-белыми народа немало ходит, помимо меня, однако, если есть возможность немного поменять внешность — чего ей не воспользоваться задаром.

Восемь рублей за книгу, которая ко мне вернулась обратно после всех веселых приключений на Невском, я решил считать своей личной премией. Заслужил ее абсолютно, сначала влетел по легкому, потом решил вопрос очень эффектно, с помощью автобуса № 27.

Вот, продам ее еще раз, отдам Стасу долю, это будет справедливо.

Родители дома спрашивают, где я весь день пропадал. Отвечаю, что езжу по ПТУ, интересуюсь условиями проживания, кормежкой и какие секции есть при самих училищах.

Отец прямо морщится от огорчения, снова получив подтверждение, что я не отступаю от намеченного курса и все так же собираюсь идти в путягу.

Скоро еще раз начнет осаду вокруг меня, насчет прекрасной жизни после военного училища, высшего образования и будет пугать Афганом.

Звоню Юле, время встречи она переносит на полчаса попозже, подштукатуриться, наверняка, собирается, подрисовать лицо и стать взрослее, а значит — обольстительнее.

Продолжаю изучать список ПТУ, плохо, что не везде в описании указаны секции, которые имеются при самих училищах, придется мне поездить немало, чтобы определиться с самым подходящим для меня.

Мне необходимо плотно заниматься, качаться и в спаррингах с кем-то стоять, чтобы самому расти над собой и остальные птушники знали, что лезть ко мне не стоит. А то порядки в некоторых хабзаях на тюремные похожи, насколько мне известно.

Сейчас, при твердой советской власти все еще не так разгульно, как станет в конце восьмидесятых, но, все же, уметь защитить себя и своих новых приятелей — очень потребуется.

Еще, желательно, чтобы находилось оно где-то между Сосновой Поляной и Балтийским, или немного подальше. Это для повышенного удобства поездок к родителям и обратно, забираться куда-то на Ржевку или Веселый Поселок я не собираюсь точно. Вообще, лучше остановиться в центре, не в районах новостроек, знакомиться близко с толпами местных гопников я не собираюсь.

Черт, и в центре уже не везде получится, и то училище около Ульянки пока отменяется. Мои похождения быстро находят проблемы и врагов, а с барыгой или опером на их территории нельзя не считаться.

Особенно с опером, на своей территории он — царь и бог, уполномочен государством отлавливать и карать, так что, может очень серьезно испортить жизнь, даже, если совсем ничем незаконным не заниматься.

Вскоре я встречаю свою подругу около ее дома, и мы просто гуляем по городу, заходим погреться в магазины, перекусываем снова в «Русском чае». Делать подросткам больше особо нечего в нашем городке, только гулять и разговаривать.

Девушка делится своими школьными успехами и время от времени пристально так посматривает на меня подведенными глазами, поддавливает обаянием, как я бы сказал.

Губы еще не красит, это еще не прилично для такой молодой особы.

С подругой для Стаса номер не проходит, та продолжает встречаться со своим прежним парнем. Это Юлечка пока свободна, как я понимаю, ее самолюбивый парень не смог так просто пережить трепку от моих рук и назначил ее частично виновной в произошедшем.

Зато, я получаю еще одно свидетельство изрядно подросшего своего авторитета, около «Таллина» мы встречаем стайку птушников, которые внезапно вывернули нам навстречу откуда-то из-за домов. Идут, курят на ходу и употребляют всякие нехорошие слова в разговоре, то есть, из них и состоит все общение этих недорослей.

Их пятеро, Юля немало так напряглась, у нее с прежним ухажером уже случались проблемы с этой братией, как она рассказала потом.

Зато я, заметив среди парней одного из тех, кому от меня досталось, не сомневаюсь, что так просто нам не разойтись и жалею, что сумка с какой-нибудь дубинкой не висит у меня на плече.

— Похоже, придется оказаться хорошо побитым сегодня.

Однако, птушники, сначала перегородив нам дорогу, как-то быстро отскочили в сторону, мы разошлись почти краями, только мне в плечо прилетел хороший толчок от парня с моей стороны, довольно высокого такого и нагло улыбающегося.

Пришлось остановиться, уходить нет смысла, сразу догонят.

— Подожди меня, — говорю я Юле и показываю, что ей нужно отойти немного, пока я поговорю с этими гопниками.

Парень остановился, за ним все остальные и я слышу вопрос в свою сторону:

— Что, плечи широкие, малыш?

— Может, зубы жмут, долговязый? — отвечаю я, демонстративно достаю гайку и надеваю ее на два пальца, так чтобы ребристая поверхность осталась впереди них.

Момент наступает такой напряженный, их пятеро, я один и ничто, вроде, мне не может помочь, однако, срабатывает приготовленная мной заранее закладка.

К длинному подскакивает сзади знакомый уже паренек и я слышу во фразе, быстро произнесенной на ухо зачинщику одно знакомое слово: — Кирпонос.

Слава и грозная репутация главного авторитета хабзая и сейчас срабатывает на «отлично», долговязый парень задумывается, однако, быстро принимает правильное для себя и спасительное для меня решение, после чего протягивает мне свою руку:

— Повезло тебе, что Саня за тебя вписался. Ладно, мир тогда.

Я, с огромным облегчением в душе, делаю паузу, потом все же пожимаю руку и этому парню, и уже знакомому со словами:

— Приятно было пообщаться.

Птушники поворачиваются от меня, и я тоже разворачиваюсь к Юле, которая стоит, распахнув до крайности глаза и не верит тому, что видит.

Вскоре я узнаю, что ее парня, который предыдущий, немного побили месяц назад трое птушников, разбили нос и порвали куртку. Завалили и пнули тоже несколько раз, хотя он успел кого-то ударить первый.

Все же молодец парень, смог немного проявить характер, однако, авторитета, внушающего уважение всем хабзайским в приятелях не имеет, за это и пострадал.

Придется все-таки Сане подгон хороший сделать, уже второй раз его грозная слава оберегает меня от побоев.

— Если есть серьезный авторитет, драться не обязательно, — говорю я девушке с важным видом, не упоминая, что авторитет этот точно не я сам.

А что, она сама все видела, как местные хулиганы отказались от драки и пошли на мировую. Почему так случилось — знать Юлечке не обязательно, зато, я хорошо чувствую, как стучит ее сердечко до сих пор в предвкушении драки.

Не раз в моей жизни такие случаи приводили девушек и женщин ко мне в кровать, даже, если разрыв во времени между использованием кулаков и кроватью составлял целый час по времени. Этот сильнейший выброс адреналина переходит в эндорфины, которые проще всего реализовать в момент близости с победителем той же драки.

Особенно часто такое происходило с пьяными, молоденькими девицами в барах на Думской, когда ты просто выполняешь свою работу на входе или выкидываешь потерявшего берега клиента из бара.

Как-то один раз я познакомился с одной красивой блондинкой на наших взводных танцах, которые можно было иногда устраивать в училищном ЧПОКе, месте, где оказывается чрезвычайная помощь оголодавшему курсанту.

То есть, в училищном кафе.

Курс у нас уже был четвертый, то есть, мы находились на высоком уровне типа «Женихи и невесты», так что, как эта девушка попала на вечеринку, я так и не узнал. Билеты на мероприятие распространяются между женами, чьими-то подругами и знакомыми.

Познакомился, потанцевали, взял телефон и начал названивать — все стандартно.

Девушка оказалась достаточно конкретной, приехала на встречу и все мне разъяснила, как по нотам. Ей уже не девятнадцать, как она сказала раньше, а двадцать два, она и правда — мастер спорта по фигурному катанию, заканчивает институт и готова выйти замуж.

Хоть бы и за меня, вполне устраивающего ее парня.

На мой удивленный вопрос — а как же романтика, ухаживания и поцелуи, ответила, что все будет и гораздо больше. Она мне все обещает, только, сначала подача заявления в органы ЗАГСа, чтобы доказать серьезность моих намерений и потом я увижу небо в алмазах.

Конкретно и по-деловому так, как при заключении сделки по интересам.

Все стало понятно, подруга реально хороша, однако, ее такой прагматичный подход убивает всю романтику. Почему она не может найти себе кого-то, с такой внешностью, я не знаю и уже не особо хочу узнавать. Мы немного погуляли по Лермонтовскому, я уже успел переодеться в гражданку и подошли к училищу, встали около памятника, где немного пообщались, готовясь расстаться, когда в мирную нашу жизнь внезапно ворвалась война.

Оказывается, недавно на пыльнике перед Балтийским, исконным место сбора старших курсов нашей системы, случилась суровая стычка.

Наши, будучи в солидном преимуществе, побили каких-то курсантов шмоньки и даже сбросили кого-то из них в Обводный канал. Училище обиженных моряков-торгашей находится в районе порта, где-то на Двинской улице, вот теперь оттуда несколько десятков будущих мореходчиков приехали к нашему училищу с ответным визитом и напали на военных моряков, возвращающихся в систему с увольнения.

Я не сразу понял, что там началось, куда все бегут и про что кричат. Наших сразу смяли и не ожидавшим нападения курсантам пришлось отступить к воротам системы, однако, посланная сразу в клуб, где проходили танцы, весть о том, что наших бьют у ворот, донеслась до остальных парней, вскоре на улицу повыскакивала многочисленная и разгоряченная танцульками поддержка.

В тылу мореходчиков, со стороны Обводного канала, к тому же появились две машины милиции. Они, как люди, имеющие отношение к гражданским и реально ее опасающиеся, начали разбегаться в разные стороны. Прямо к нам подлетел парень из нашей роты, из знойной Армении, прибежавший с танцев и размахивающий тяжелой бляхой на ремне, причем раз за разом опускающий ее на голову какого-то несчастного мореходчика. Сознание покинуло того прямо перед нашими ногами, а разгоряченный приятель даже на меня размахнулся ремнем, не узнав по гражданке.

— Ара, ты чего? — пришлось воззвать к его совести.

Ара, узнав меня, махнул приветственно рукой и понесся дальше, догонять следующую жертву. Я же подхватил под руку подругу, прямо пришедшую в полный и безудержный восторг от развернувшейся перед нами битвы, и решительно потащил ее в не такую уж и близкую квартиру моей хозяйки.

Слава богу, той дома не оказалось, подруга все еще пребывала в каком-то восторженно-перевозбужденном настроении, можно сказать, что в состоянии аффекта и все благополучно свершилось на большой кровати хозяйки, к нашему взаимному удовольствию, больше, понятно, что к моему.

— Теперь ты, конечно, на мне не женишься, — грустно, но вполне уверенно себе констатировала подруга, когда мы прощались около Балтийского.

Я промолчал, не зная даже, что и ответить на такой посыл.

Не то, чтобы я конкретно против встреч с такой деловой девушкой, однако, ее предложение слишком серьезно, чтобы обещать ей что-то вот так, с кондачка.

— Мы еще так мало знакомы… — робко начал я, однако меня решительно прервали.

— Не звони мне больше, ни к чему это, — подвела она итог нашему общения и резко развернувшись, зашагала в метро, показывая на редкость красивые ноги.

Да, а к шмоньке мы еще прокатились с операцией возмездия, сколотив компанию побольше и даже отлупили несколько попавшихся ее представителей по пути.

Однако, посмотрев на здоровенную общагу мореходчиков вблизи и представив, сколько там может оказаться противников, тоже достаточно взрослых парней, отслуживших в армии, решили, что подвигов здесь на сегодня хватит и на подвернувшемся трамвайчике совершили тактическое отступление из вражеского района.

Все же не успокоились на этом, ворвались на сам вокзал, где при полном попустительстве милиции погоняли мореходчиков и попавших под руку сухопутных курсантов. Даже спустились на платформу в метро, где занялись тем же самым, перекрыв сверху и снизу эскалаторы. Попавшие в ловушку мореходчики попрыгали на неработающий центральный и там ждали, когда мы уйдем.

Потом нашу толпу с пыльника разогнали наши же начальники, срочно вызванные по этому поводу в училище и на этом веселье закончилось.

В общем, выступили главными доминаторами на Балтийском вокзале и прилегающих к нему пространствах, подтвердили, что это наше законное место и на этом успокоились.

Вот и сейчас Юлечку бьет хорошо понятная мне адреналиновая дрожь, поэтому мы поднимаемся на небольшую горку, где долго целуемся всласть под соснами.

Однако, как гормоны в молодом теле прыгают, пусть голова немного отстраненно посматривает на меня самого со стороны, организм подростка не желает на это обращать внимания, его уносит в небеса. Когда я чувствую высокую грудь Юлечки своим телом, даже под зимней одеждой, меня бросает в томительный жар, губы умело впиваются в ее приоткрытый ротик и время, когда ей пора спешить домой, проносится мгновенно.