ПТУшник

Глава 7 ПЛАНЫ И МЕЧТЫ

Дохожу до нашей квартиры, где налив себе чая и смастерив гору бутербродов с хлебом, маслом и сыром, я решил серьезно задуматься о своем возможном будущем.

Как-то пришло понимание, что я, вероятно, надолго, а может и на всю оставшуюся жизнь в этом теле останусь.

— И что же мне делать? К чему готовиться? — мысли так серьезно путаются в голове.

Пока никого нет дома и мне не будут мешать пораскинуть мозгами, я даже достал тетрадку и начал записывать свои мысли, чтобы смог потом вспомнить. Давно уже у меня такая привычка есть, очень помогает по жизни.

Что делают вообще попаданцы в советское прошлое?

Кроме того, что спасают Советский Союз, прорываются на прием к Сталину или тому же Андропову с криком:

— Я все знаю!!! Я вас всех спа-а-а-су!!!

И их пакуют санитары в специальную одежду с длинными рукавами, отвозят в специальное помещение.

Сталина уже нет, как и верного в кавычках Лаврентия, а вот Андропов еще будет…

Нет, даже не так, чего хотел бы делать лично я? Что мне нравится — я знаю, теперь, как можно соотнести это с тем, что имеется за окном.

Спасать сам социальный строй поздно, человеческая порода не меняется настолько кардинально, чтобы питать какие-то надежды на другое будущее. Нас ждет дикий капитализм во всех его проявлениях через какое-то время.

Еще восемь лет правления КПСС, два года непонятной неразберихи, свободный рынок и суровые девяностые годы семибанкирщины.

Вылезать с моим умением немного торговать еще рано, лет шесть точно придется делать это, привлекая как можно меньше внимания. Но, устроиться в такое место, куда-нибудь в торговлю или сферу услуг я вполне могу, понимая людей и основные принципы совместного существования суровых законов социализма и повсеместно распространенного блата, с устойчивым понятием своих людей.

Правда, это уже такая лотерея, где можно вытащить и очень черную метку.

Что уж говорить о временах социализма, когда году в девяносто пятом, не помню какая уже по номеру статья о нарушении правил в торговле догнала и меня, за два неправильные подписанных ценника на бренди «Слынчев бряг».

Именно этот достаточно тяжелый по восприятию, но, весьма популярный в народе напиток чуть не привел вашего покорного слугу на скамью подсудимых, а там, как знать…

Случилось так, что с промежутком в полгода один и тот же бренди, который оказывался то производства Болгарии, то становился молдавским, попался проверяющим с неправильно оформленным ценником именно по месту происхождения. Пристрастно дышавшая в мою сторону муниципальная милиция оформила два протокола и было скоренько заведено уголовное дело за неоднократное нарушение правил торговли в течении года.

До двух лет тюрьмы, кстати, полагалось за два неправильных ценника в те времена очень дикого капитализма, так что, совсем не так просто жилось нашему брату купи-продай. Государство отнюдь не утратило карающие функции по отношению к маленьким людям, используя понятия уголовного права, как это было принято при Советском Союзе.

У меня куча знакомых девчонок-предпринимательниц оказалась осужденными на год условно по этой статье и очень радовались такому мягкому приговору.

Вопрос в своем родном городе я, конечно, решил, за всего то смешную сотню вечнозеленых через знакомого дознавателя, дело куда-то затерялось при перевозке в суд. Вскоре статью декриминализировали, дело снова обнаружилось, я получил небольшой штраф, а вот всему составу суда оказалось очень нехорошо от дегустации такого конфискованного напитка в количестве девяти бутылок.

Так что, с торговлей в советские времена все очень непросто, насколько я понимаю, чуть шаг влево — и кастрация в кипящем масле на медленном огне.

Ладно, чем там еще попаданцы живут?

Начнем с яркой и красивой жизни рок-музыканта, приличной для писателя фэнтези и шикарной для миллионера, даже не подпольного.

Такие первые три варианта — самые интересные для меня, ибо я очень люблю русский рок, фэнтези про попаданцев, ну и деньги лишними не окажутся никогда.

Всего то нужно обладать даже не феноменальной памятью, чтобы вспомнить пусть и не сотни, хотя бы приблизительно десятки текстов самых популярных песен и записать их на себя, как автора. Так обычно и начинают восхождение к вершинам шустрики из нашего времени.

Просто повторяют уже написанные песни, создают свои рок-группы и становятся кумирами молодежи.

Неплохой путь для молодого мальчишки, тут тебе и драйв и восхищенные поклонницы голенькими в постель запрыгивают, с искренней любовью в широко распахнутых глазах. Да и деньги нормальные выходят за выступления, года так с девяносто шестого-девяносто седьмого, наверно.

Правда, есть ли у меня слух и сколько текста из готовых шедевров я смогу вспомнить — серьезный такой вопрос.

Насчет слуха — момент весьма критичный, я музыкой никогда не занимался и подозреваю, что с этим делом все печально обстоит в моем случае. Когда приходилось распевать песни вместе со взводом, меня постоянно заносило не туда, то вперед, то назад относительно слаженного хора.

Возможно, постоянные занятия с учителем мне помогут, а возможно и нет.

Что-то вспомнить смогу точно, стану соавтором у Шевчука или Кинчева, может, до Цоя со словами — «Перемен требуют наши сердца!» доберусь и сам отвезу его на рыбалку, чтобы не рисковать жизнью звезды. Тут поле напаханное для вдумчивой деятельности, можно научиться немного лабать на гитаре и податься в одну из реально успешных рок-групп, в то же ДДТ или Алису, таких достаточно много в памяти сохранилось.

Именно, что не в «Препинаки» или «Два самолета», например.

Или стучать на барабанах и писать песни, главное при этом — регистрировать их на себе родимого честь по чести.

Для такого рода занятий есть еще четыре года примерно, когда рок-музыка начнет выходить из подполья и зарабатывать ощутимые деньги, хотя, рок-клуб на Рубинштейна уже сейчас официально работает под крышей профсоюзов.

Тоже, кстати, интересное место для приложения своих способностей эти профсоюзы, однако, в лидеры этого института я выбиться точно не успеваю. Лет бы пятнадцать иметь в запасе, как для комсомола родного.

За пару лет научиться сносно играть на гитаре — интересно, это возможно? Если придется учиться и работать при этом.

В принципе, если оказаться даже достаточно рядовым гитаристом или ударником, при этом знать, куда устраиваться, вполне можно отлично пристроиться. Да и русский рок не слишком привязан к виртуозности музыкального исполнения, здесь главное — смысл песен. Это, когда уже нечего умного сказать в тексте, приходится привлекать внимание фанатов виртуозностью исполнения соло на гитаре или барабанах, всякими шумовыми эффектами и красивыми костюмами.

Да, вполне вероятная такая возможность найти себя в рок-музыке, единственно, что с творческими людьми мне не так просто общаться, иногда и просто невыносимо. Некоторые такие знакомые быстро выводили меня из себя и я поступал с ними сурово, как хорошо обученный махать кулаками жлоб, совсем не обращающий внимания на завышенное самомнение творческих личностей и их ранимые души.

Записал на бумаге свои мысли на счет стать рокером и двинулся дальше по списку.

Насчет писателя — тоже неплохой вариант, солидный такой и через восемь лет обещающий хорошие перспективы.

Работаешь один, ни от кого не зависишь, стучишь себе по клавишам, вспоминая Темных и Светлых, попивая крымское вино…

Переписать прочитанные книги, добавить немного борьбы с эксплуататорами, чтобы получить одобрение партии и надзирающих органов, а можно и крови побольше выплеснуть на читателя, чтобы проняло за душу, как следует.

Соединить «Властелина колец» с нашим попаданцем-комсомольцем и начать борьбу за права рабочего класса в Средиземье. Ладно, рабочего класса там нет, зато имеются угнетенные злобным эксплуататором Сауроном гоблины и орки, можно положить свою жизнь для освобождения и перевоспитания этих, в общем-то, неплохих парней.

Еще бороться с такими товарищами против Светлых эльфов из града на холме — еще неплохой вариант.

Тут все не просто, вход в издательства и официальный путь наверх сейчас — процесс очень долгий, эта проблема сама собой рассосется к девяностым годам. Но, вполне реальный вариант, годится на будущее, опередить время лет на десять — пятнадцать и оказаться авторитетным, многомиллионным писателем в начале девяностых.

Теперь про возможность стать миллионером еще до девяностого года, это уже только через комсомол возможно.

Я могу сделать карьеру комсомольского руководителя и стать достаточно богатым человеком уже при социализме.

По своему возрасту к девяностому году я могу еще пробиться куда-то в комсомольский актив, однако, довольно невысоко, ибо, связей пока нет и не факт, что они появятся.

И когда комсомольцы начнут создавать первые легальные фирмы, то есть «Центры научно-технического творчества молодежи» в девяносто шестом году, конечно, вряд ли смогу участвовать в таких лакомых делах. Не тот у меня уровень будет, да и папы первого или второго секретаря райкома не имеется, ну или хотя бы инструктора горкома.

Да хотя бы такого дедушки!

Тогда, тем более, мне нечего ловить в школе, где я еще и в комсомол не вступил до сих пор из вредности, проще всего двигать туда, где инициативный и деятельный секретарь комсомола окажется на виду, как тополь на Плющихе.

Именно в ПТУ, как одинокая новогодняя елка в пустыне среди ярких таких представителей советской молодежи.

Правда, тема эта достаточно хлопотная, создавать комсомольский движ среди пофигистов птушников, потом еще на каком-нибудь заводе возглавлять ячейку цеха, это уже как раз восемьдесят шестой год будет.

Зато, можно легально от армии откосить, наверно.

Притом, абсолютно не веря во всю эту постановочную номенклатурную хрень для обычных карьеристов при хороших, правильных лозунгах — не так-то просто казаться верным ленинцем. Надрываться изо всех сил, понимая, что осталось комсомолу всего восемь лет существовать, а если серьезно, то, еще гораздо меньше фактически.

Как только вожаки разберутся со своими неограниченными правами и возможностями — сразу же забудут про комсомол и Ленина, в лучшем случае на таких, как я болванов свалят весь процесс воспитания молодежи.

В принципе, с моими взрослыми мозгами я могу кому-нибудь и там попасться на карандаш, даже перебраться в горком комсомола, однако стоит признать, что шансы на это не велики. Хотя, году так к восемьдесят восьмому или девятому могу вполне на это созреть, только должен понимать, что окажусь на побегушках у лидеров с огромными деньгами в кармане, да и тема комсомольская к тому времени явно пойдет на спад, тем более среди этих самих лидеров.

Да и нет у меня этой особой полезности и умения становиться нужным человеком, не моя это тема, могу сказать себе откровенно. Проиграю я конкурентную борьбу, когда запахнет большими деньгами и необходимостью преданного лизания чьей-то нужной задницы. Не стоит и напрягаться, ибо и в этой жизни нервы не восстанавливаются, тем более, что я, наверно, еще со старыми, потрепанными прошлой жизнью сюда попал.

Так, три варианта рассмотрел, все три нельзя так сразу откидывать в сторону, оставляем в папке «возможное».

Проверить слух — не трудно, с эпистолярными способностями все хорошо, вполне хватит пересказать своими словами любимые книги.

А вот отпахать в комсомоле на низовых должностях несколько лет и остаться в пролете — обидно и вполне возможно, особенно, когда всей лавочке скоро придет конец.

Да и не очень хочется заниматься настолько неблагодарным делом — глаголом пламенным жечь сердца птушников и молодых рабочих. Крайне бесперспективное занятие для меня современного, куда-то увлекать и призывать этих ленивых к пламенным идеям ослов и остолопов в общей массе, забирая еще два процента честно заработанных денег неизвестно куда.

Если только подвернется смазливая дочка при партийном отце высокого положения, чтобы сделать первые шаги по комсомольской лестнице в ускоренном режиме. Опыт подсказывает, что пробивному парню точно подвернется такой вариант, однако, невеста на выданье окажется не так уж и хороша, как хотелось бы.

Как-то побывал я на таких смотринах, ведя веселую жизнь политического беженца в земле Баден-Вюртемберг, быстро понял, что не так уж и хочу остаться в богатой Германии, чтобы жениться на таком варианте и потом еще несколько лет жить рядом.

Впрочем, все от меня зависит в таком деле, еще в девяностом году тесть устроил меня в свою шарашку через красносельских комсомольцев, они мне даже трудовую книжку выдали и стаж с тех пор пошел. Где-то года полтора я у них числился инженером и потом приезжал закрывать увольнение тоже через них.

В рокеры пойду с удовольствием, в писатели тоже, насчет комсомола подумаю, вещи эти взаимно противоположные.

На этот моменте я заканчиваю мозговой штурм и закрываю тетрадку, прячу ее подальше о родителей или сестры.

В общем, зная будущее и понимая, в какую сторону стоит идти, возможностей открывается великое множество. Остается только повзрослеть немного и советский паспорт получить, еще почти через год. Ну, и денежный вопрос начать решать каким-нибудь нестандартным для моего времени способом.

Или стандартным, через спекуляцию в незначительном размере.

Теперь можно подумать о пользе, которую я могу принести людям.

Из того, что могут попаданцы совершить, даже оказавшись подростком, к словам которого никто точно не станет внимательно прислушиваться, кроме, конечно, соответствующих органов.

Однако, много чего знающему подростку такое внимание точно не понравится, когда задница начнет подгорать.

Привлечь внимание народа к сильно нехорошим товарищам, про которых ты что-то знаешь в будущем?

Отправить по почте письмо или обклеить листовками столбы и щиты объявлений, для чего требуется приехать на место, где происходит что-то сильно нехорошее. Лезть со своим знанием в милицию или Росатом — верный путь познакомиться с советской карательной медициной и всю оставшуюся жизнь тупо рассматривать свои же фекалии на полу.

Первым делом — разоблачают Чикатило, что проще всего, эта фамилия всегда на слуху.

Он где-то в Ростовской области в основном орудует, я даже помню название города — Шахты. Носит в портфеле нож, веревки и вазелин, даже уже побывал под подозрением у следствия. Немного помню на самом деле про него, но, и затягивать с таким делом не стоит, может, успею еще одну человеческую жизнь спасти от маньяка, если быстро напишу анонимные письма в органы.

Надежнее всего — поехать в сами Шахты, приготовить пару десятков листовок и расклеить их ночью. Такого ни власть, ни народ мимо не пропустит, маньяка быстро выведут на чистую воду, если так прямо назвать его фамилию, очень приметную кстати. Если и не выведут, тогда начнут очень плохо относиться и за всеми его заигрываниями с будущими жертвами пристально следить. Впрочем, он легко поменяет место жительства и снова займется кровавым делом.

Правда, денег на билеты у меня нет и родители точно не отпустят меня куда-то одного. Можно, конечно, украсть несколько купюр, но, я решаю пойти другим путем, как сказал классик ленинизма. Куплю десяток чистых конвертов, найду индексы Ростова и Шахт на почте, куплю сколько требуется почтовых марок, наклею их и закину конверты в почтовые ящики.

Где-нибудь на Почтамтской улице в Ленинграде, как она там сейчас при Советах называется — я не знаю. Поближе к центральному почтамту в почтовые ящики закину, оно всего надежнее будет. Для этого только придется прокатиться в Ленинград на электричке, приготовить конверты с разоблачением и подписать адресатов.

В самих Шахтах — в горком КПСС, в МВД города, в прокуратуру города и больше я не знаю, куда еще отправить.

В Ростове по таким же адресам и еще в обком КПСС, вроде, обкомы были выше в номенклатурной лестнице, чем горкомы. Хотя, возможно, я что-то путаю, но, тогда в горком Ростова как-то не по теме отсылать.

Набирается шесть конвертов. Думаю, что стоит сделать в два раза больше писем, на всякий случай, если затеряются на почте или еще где-то, если они привлекут внимание и их вскроют не по адресу.

Пока я вспоминаю все, что читал по итогам этого дела и получается не густо. Знаю я только фамилию и что начал свою кровавую деятельность маньяк с семьдесят восьмого года, оказался разоблачен в девяностом, а расстрелян в девяносто четвертом.

И даже оказался под подозрением после первого убийства, но, признание доблестные органы успели выбить из другого человека, подошедшего по похожей статье, которого и расстреляли в итоге.

Одеваюсь и захожу в книжный магазин, где покупаю себе тетрадку на сорок восемь листов, чтобы оказалась абсолютно чистая. Покупаю новую ручку и тщательно ее проверяю, расписывая на листке бумаги.

Потом шагаю до почты, сначала пытаюсь самостоятельно разобраться с индексами в почтовой книге. Даже работница подходит, спрашивает, чем мне помочь, я отрицательно качаю головой, мол, сам разберусь.

Знать кому-то, что я ищу почтовый индекс города Шахты или Ростова — ни к чему, пусть я и дую на холодное молоко, однако, с таким делом и сам справлюсь. Выписав индексы, я спрашиваю, на сколько копеек нужно купить марок, чтобы отправить письмо в Краснодарский край. Пусть будет дороже на пару копеек, это ничего, зато Ростов-на-Дону не упоминаю.

Однако, мне отвечают, что для этого достаточно купить конверт за одну копейку с напечатанной на нем маркой на три копейки, этого вполне достаточно для отправки письма по всему РСФСР.

И смотрят на меня с удивлением, такой взрослый и не знает известную всем вещь.

Сам то я давно позабыл такие премудрости из жизни при СССР, особенно, про четыре копейки. Умилило даже такое ценообразование и наполнило определенной гордостью за свою нерушимую страну.

Я покупаю четыре конверта на почте, решив все двенадцать не покупать в одном месте, потом подхожу к газетному ларьку у магазина «Москва» и там покупаю еще восемь конвертов.