ПТУшник

Глава 25 ТОРЖЕСТВО МОЕЙ МЫСЛИ

Да, пришел тот самый момент моего торжества, показать преимущество своего внешне младого ума над теми же моими постоянными конкурентами, взрослыми мужиками. Я не удивлюсь, если они, увидев милицию и заметив, как я заскочил в подъезд, ломанутся за мной туда по инерции. Стоят они недалеко от меня, вполне могут успеть.

Ну, и еще из чувства конкуренции, раз я что-то делаю, значит, они могут сесть мне на хвост. В крайнем случае, просто помешают мне спрятаться, чтобы вместе с ними сидел в отделении, после чего так же сообщат своим гопникам, где я нахожусь.

С каждого прохода просовываются по два милиционера, с довольным видом осматривают замершую в испуге толпу. По одному из них остаются перекрывать проходы, остальные громко провозглашают, что все задержаны и сгоняют продавцов с покупателями в кучу перед пристройкой. Работают слаженно и оперативно, правда, некоторые спекулянты не собираются стоя дожидаться карающую руку закона, разбегаются по подъездам, в общем, оказывают пассивное сопротивление милиции.

Тем более, у всех есть шанс пересидеть облаву в одной из квартир, если получится уговорить или заплатить местным жителям за предоставленное укрытие, что вполне вероятно для таких шустрых парней.

Наверняка, кто-то уже давно договорился с жителями на этот счет, может и жилье в доме арендовать на всякий случай. На случай облавы, конечно.

Вот и я, успев впихнуть купленную у меня книгу в руки мужчины, вручившего мне за пару секунд до появления милиции двадцать рублей за очередного Булгакова, схватил сумку, засунул в нее книги и прыгнул в подъезд, цепляя одновременно за собой свою палку.

Тянуть время в ожидании того, что кто-то тоже забежит в мой теперь подъезд — непродуктивно.

Тяжелая дверь хлопнула с размаха, я бросил на пол сумку и одним движением вставил в ручку свой надежный дрын, закрепив его по краям двери враспор.

— Фу, успел! — только выдохнул я сжавшийся в легких воздух, как дверь затряслась от рывков снаружи, потом кто-то ударил по ней пару раз, типа, мол, давай открывай, не один ты такой хитрый. Но, не дождался от меня ответных действий и убежал дальше, чтобы искать другое место для спасения.

Весь вопрос в том, что мне свидетели точно не требуются, как можно использовать чердачную дверь для спасения. Это мой личный секрет, возможно, даже многоразовый такой получится для использования. Пусть мужики-конкуренты задумаются, куда я делся, когда не найдут меня среди задержанных, решат, что я завел знакомых среди жильцов и теперь у них отсиживаюсь. Может, это они и стучались в дверь моего подъезда, оказалось бы очень некстати очутиться с ними рядом и невольно спасти от справедливого возмездия таких подонков.

Спасение остальных утопающих спекулянтов — дело рук самих утопающих!

Спокойно я поднялся на второй этаж, затем на третий и выглянув в приоткрытое окно, увидел, как изрядно увеличившаяся в количестве милиция сформировала толпу и погнала ее на выход из двора.

Внизу никого не осталась на несколько минут, я отчетливо разглядел, что некоторые продавцы или покупатели побросали с испугу товар на землю. Наверняка, те самые, у кого не одна вещь в наличии для продажи имелась и есть большой риск получить срок за спекуляцию.

Понятно, что одну футболку или джинсы можно и на себя одеть в случае чего, пока суд да дело, вот пяток книг или несколько музыкальных дисков с кассетами точно не удастся спрятать или выдать за лично свои вещи.

Поэтому мои конкуренты оставили свои книги лежать на знакомых мне сумках и еще кое-кто побросал товар, даже продавец самопальных кроссовок тоже бросил свою пару для показа около дальнего от меня угла дома.

Наверняка, сейчас всю толпу погрузят в машину или автобус. Потом свободные милиционеры с большим удовольствием вернутся, подберут все оставшееся добро, распихают, что смогут по карманам и проверят подъезды на предмет спрятавшихся спекулянтов.

— У меня есть минута, не больше, — решил я, — Можно рискнуть, тем более, так приятно будет грабануть этих мужиков-наводчиков. Да и остальное добро лучше пусть ко мне попадет, чем будет ментов с судьями и прокурорами радовать!

Оставив валяться около чердачной двери сумку с книгами, я бегом слетел вниз, снял дрын с двери и выглянул наружу.

В нашей части двора милиционеров не видно, откуда-то от арки проезда доносятся команды суровыми голосами.

Я бросился сначала в ближнюю к пристройке сторону, схватил в руки блок с аудиокассетами «BASF», потом два фирменных диска, подхватил какой-то пакет и судорожно запихивая в них добычу, наметился на брошенную пару примерочных кроссовок сорок второго размера, насколько я знаю, они лежат в пяти метрах от меня.

Голоса, прогоняющие кого-то с той половины двора, раздались уже рядом, за пристройкой, я нагнулся и засунул кроссовки в пакет. Потом метнулся к книгам конкурентов и начал их так же торопливо запихивать в лежащие сумки, однако, дело пошло не так споро, дрожащими от нетерпения руками в узкую хозяйственную сумку книги не лезли по две штуки сразу. Пришлось успокоиться на пару секунд и контролируя взглядом проходы, собрать все книги в стопку, прижать их к подбородку и рвануть к своему спасительному подъезду.

Это оказалось очень вовремя. Уже подлетая к подъезду, я услышал крик от дальнего прохода:

— Стоять! Падла! На месте!

Не обращая на появившегося мента внимания, я распахнул занятой сумками и пакетом рукой дверь, с ходу высыпал в подъезд стопку книг с другой руки. Потом забросил пакеты и сумку туда же и запрыгнул внутрь, захлопывая за собой дверь.

— Черт, все же меня заметили, а легкая прогулка превратилась в опасное мероприятие! — мелькнуло в голове.

Милиционер, взрослый, черноусый мужик бежит ко мне и находился еще в пяти метрах, поэтому я вставил аккуратно дрын в дверной проем не так уж и спеша, закрепил его и даже начал запихивать книги по одной в знакомые сумки мужиков, когда представитель закона рванул дверь.

Сила, с которой он это сделал показала мне наглядно, в какой опасной ситуации я оказался, хотя, наивно рассчитывал на пару минут спокойного исчезновения из подъезда.

Железная ручка с пластмассовыми накладками, в которую просунута моя палка треснула, немного подалась и дверь открылась на пару сантиметров. Потом снова рывок и еще немного увеличилась щель, после чего я схватился за саму ручку одной рукой, пытаясь амортизировать рывки незаурядно сильного физически милиционера.

Это мне немного удалось, я держал одной рукой ручку, второй с огромным трудом запихнул пару книг в сумку, после чего, за очередным могучим рывком снаружи кто-то упал на землю, судя по шуму и заорал от боли.

— Что такое? Чего орешь? — раздался голос за дверью.

— Какой-то гаденыш мелкий похватал брошенное спекулянтами добро и теперь прячется в подъезде! — услышал я слова черноусого мента и даже немного обиделся за столь уничижительное название своей персоны.

— А чего у тебя вся рожа в крови? — снова первый голос.

— Так, товарищ лейтенант, ручку дверную оторвал рывком и краем ее щеку распорол, — ответил мой преследователь.

— Да тебе в больницу нужно, вон как кровь хлыщет, — эти слова снова наполнили мое сердце немой радостью и справедливой тревогой.

Опять кто-то из милиции пострадал от моих рук и это мне может припомниться когда-то. Единственно, что рассмотреть меня сержант со спины хорошо точно не мог, однако, возможно, милиция расспросит всех задержанных про вора, если не смогут арестовать меня в подъезде. На тему — кого нет среди задержанных из тех, кто тоже торговал с остальными. Впрочем, это мог и местный житель, какой-то подросток, пошакалить на брошенном спекулянтами товаре, замучаешься всех виновников ранения сержанта острым краем ручки устанавливать.

Мужики-конкуренты сдали бы меня с удовольствием, может и сдадут даже, однако, они сами про меня ничего не знают, звонил я им из будок уличных телефонов.

Впрочем, АОНов еще здесь, наверняка, нет, особенно в коммунальных квартирах, звонил бы с домашнего, моего номера они бы все равно не знали.

Однако, тогда номер могли бы узнать по запросу в АТС сотрудники милиции, если бы у них появилось большое желание, что достаточно сомнительно.

Во время этого диалога я споренько запихиваю обоими руками оставшиеся лежать на полу подъезда книги и уже готов убегать наверх.

— Вот, только поправлю свою палку, сорванную со своей позиции могучим сержантом и уйду, — подумал я, как почувствовал еще один рывок двери, только совсем слабый. Что и понятно, теперь остается только саму дверь за края доблестной милиции дергать.

— Лом тут нужен, товарищ лейтенант, — услышал я предложение сержанта, — Уж я сильно дергал. Никто бы не удержал дверь против меня.

— Давай в машину и в больницу, ты уже много крови потерял, Абросимов! Позови мне кого на помощь и пусть лом посмотрят у дворника! — услышал я и у меня совсем отлегло от сердца.

Видно, что начальник здорового сержанта точно не рассчитывает справиться с дверью своими силами. Я еще раз проверил, как крепко вставлена палка, пошевелил ее, как вдруг с той стороны услышал неожиданное обращение ко мне:

— Правонарушитель! Вы, который за дверью! Ваше деяние называется кражей, советую вам сдаться прямо сейчас. Обещаю, что последствия будут минимальные! — да, лейтенант все правильно излагает, однако, если меня не поймают, то и вещей, украденных кстати у неизвестно кого, точно не будет изъято и никакого состава преступления уже не наскрести. Потерпевшие ни в чем не признаются.

Правда, советскому суду, самому справедливому в мире, этого и не требуется, хватит и рапорта милиции для приговора. Если не вмешается прокуратура, конечно, из-за отсутствия состава преступления, но, рассчитывать на это…

Поэтому, только бегство и еще раз бегство спасет меня.

Я все же не удержался и понизив голос до низкого и хриплого, каким говорят серьезные урки, прошипел в узкую щель:

— Начальник, меня на это фуфло не купишь! Я срок себе с земли не подниму! От дохлого осла уши! — это еще фраза от классика и я, подхватив пакеты и сумки, поднимаюсь на третий этаж.

Пусть теперь ищут невысокого, но, конкретно засиженного такого урку в подъезде, тратят время, жильцов расспрашивают.

На втором этаже из двери вылезает старушка и спрашивает меня:

— Милок, что за шум там? Во дворе?

— Бандиты, бабуля, в подъезд ломятся! Закрывайтесь и никому дверь не открывайте! — задаю я бабушке задачу.

Она прячется за дверью, и я слышу, как закрывается пара замков с той стороны.

На лестничной площадке я включаю фонарик, подлезаю рукой в широкую щель и с пары попыток вытаскиваю гвоздь, работающий засовом к моей свободе.

Потом легким рывком распахиваю чердачную дверь, осматриваюсь на чердаке и решаю, что мне не стоит нарушать девственный ковер из пыли перед дверью.

Если сотрудники догадаются посветить в широкую щель фонариком, если он, конечно, найдется у таких важных людей, они рассмотрят свежие следы, тогда у них могут появиться лишние мысли про путь, которым я вырвался из лап милиции.

Поэтому я кладу верный кирпич на пол и наступая на него, перекладываю свою сумку и все трофеи в сторону от двери, на какую-то стоящую там полуразвалившуюся тумбочку, так же густо усыпанную пылью.

Потом я слышу, как хлопает дверь в подъезде, похоже, кто-то из жителей спешит открыть дверь сотрудникам милиции, постучавшимся к нему в окно на первом этаже.

— Догадались, все-таки, остолопы, — улыбаюсь я про себя и закрываю с легким ударом дверь, загоняя крепеж в дыру. Блокирую ее сразу двумя гвоздями, пропихивая их подальше и перепрыгнув в сторону, оставляю кирпич лежать на месте. Только присыпаю его солидной кучей пыли, поднятой с пола руками.

Порядок наведен, менты, скорее всего, обнаружив, что злоумышленник пропал и его нигде нет, начнут стучаться в квартиры, которые им откроют точно не все.

Хотя, если они здесь коммунальные, кто-то да откроет, только все комнаты они тоже досмотреть не смогут по причине отсутствия хозяев. Да и нет у них прав на такое дело, могут и послать жильцы в далекое эротическое путешествие, особенно, кто уже отсидел и законы знает.

Главное, что они смогут рассмотреть через чердачную дверь, что пыль лежит за ней не потревоженная уже давно. Потому что, если менты что-то заподозрят, они эту преграду снесут с пары ударов ломом.

Пусть лучше думают, что я прячусь среди жильцов, тем более, вскоре я услышал топот ног на лестнице, погоня уже близко и пора уходить в недра чердака.

Я отошел от двери и пустился в путешествия по чердаку, освещая свой путь слабеньким фонариком, метров через пятьдесят очень пыльного пути и один раз повернув, я оказался около приготовленной мной на выход двери.

Прислушался в происходящему в подъезде, свидетели моего чудесного спасения мне здесь тоже не нужны, легким толчком открыл дверь, придержав замок с крепежом, чтобы ничего не зазвенело.

Набив добром свою сумку, сумку мужиков и пакет, распределив все правильно, чтобы лишнего не высовывалось, я прислушался к происходящему на чердаке. Никто за мной не бежит, поэтому, отряхнув ноги от пыли, я спустился вниз и вышел во двор.

Потом оказался на Лермонтовском, здесь нет, к сожалению, проходных дворов и так мне не добраться до Крюкова канала. Вскоре я иду уже около Мариинки, здесь я возвращаюсь на улицу Римского-Корсакова, запрыгиваю в подошедший трамвай, на котором доезжаю до Площади Мира и вскоре оказываюсь в зале ожидания на Балтийском.

Барахла у меня многовато набралось, книги я перекладываю получше, кроме одной в дорогу для себя. Кроссовки беру с собой, кладу в пакет к кассетам с дисками, разберусь с ними по пути домой.

Все, электричка тронулась, я откидываюсь на спинку сидения и счастливо улыбаясь, смотрю на пролетающие мимо зеленеющие поля под теплым солнцем. Вскоре мелькает Ульянка с копошащимся на нелегальном рынке советским народом.

Удачно я так провернул операцию с исчезновением с места совершения несомненного преступления по советским законам. Еще и милицию последовательно наказал, снова самого старательного и опять путем нанесения легкого ранения. Я бы, конечно, обошелся без таких фокусов, однако, в первый раз автобус конкретно помог мне избавиться от погони. Сейчас же с этим делом справилась отломавшаяся дверная ручка, слава богу, что она оказалась гораздо менее крепкой снаружи двери, или это ее крепление помогло мне.

Ворвись в подъезд этот крепкий милиционер Абросимов, чтобы я смог поделать против него в своем щуплом теле — да ничего. Мог попробовать дать по яйцам изо всей силы, однако, это уже прямое сопротивление сотруднику милиции, тут мой возраст мне особо не поможет. Можно легко заехать в колонию для малолеток, чего очень не хочется всей своей опытной душой.

Поэтому, мой бросок за трофеями, которые должна собрать милиция — оказался изрядной авантюрой и едва не обошелся мне гораздо дороже, чем я могу заработать на своих трофеях.

Могу даже прикинуть, насколько дорого, ибо, цены на товар мне известны уже хорошо.

Блок аудиокассет, каждую по двадцать пять рублей продают на рынке, то есть, всего сто двадцать пять рублей.

Пара фирменных запечатанных дисков, я пока не стану доставать их в электричке, один «Whitesnake», второй — избранное творчество группы «Doors», эти достаточно ценные, тут ничего не скажешь.

Будут стоить рублей по шестьдесят-семьдесят, не меньше за каждый, «Doors» может и сотне по цене оказаться.

Помню, был у нас в роте веселый парень, который прочитал как-то название Whitesnake так, как оно написано буквами — вхите снаке.

И как вы думаете его звали потом в училище?

Впрочем, это оказалось не первое его прозвище и даже не второе за веселый, непосредственный характер.

Кроссовки производства местного или кавказского цеховика, которые продавались по девяносто рублей, с ними можно подумать, попробовать на ноге, как будут сидеть. Если не совсем ужасно, тогда можно себе оставить на лето, они на один размер больше моего, что не так важно. Впрочем, фирменные кроссовки сидят на ноге гораздо удобнее и понтов с них больше в десяток раз, чем с этих подобий обуви, так что лучше посчитать их по семьдесят рублей на продажу.

Книги конкурентов, почти десяток, всего девять штук, примерно сто двадцать рублей по деньгам, как я уже могу определить опытным своим взглядом. Может, там еще что-то осталось валяться, я хватал то, на что нацелился мой глаз, однако, сбор книг оказался явно лишним, из-за него я едва не попался в сильные руки сержанта и не потерял все добро.

Всего на четыреста пятьдесят— четыреста шестьдесят рублей товара я сегодня с земли набрал, еще двадцать успел наторговать за одну недешевую книгу.

Ладно, переживать сильно не стану, что сделано — то сделано и отлично, что у меня все получилось на пять баллов, пусть и с повышенным риском.

Милиция меня рассмотреть не смогла, это совершенно точно, от взгляда сержанта Абросимова меня однозначно закрывала стопка книг. Вываливал я ее, находясь к нему спиной, так что ничего он не разглядел.

Единственно, что кто-то из жителей мог меня рассмотреть раньше и в момент, когда я собирал уже ничейное барахло, тоже меня опознать. Наверняка, все они к окнам прильнули, когда началась облава во дворе. Ментам от этого знания не холодно, не жарко, однако, братьям-спекулянтам точно не понравится моя деятельность по сбору не своего добра.

Пусть оно и брошенное оказалось в этот момент, потом все равно могут предъявить претензии мне и хозяин дисков, и продавец кроссовок и, уж тем более, мои книжные конкуренты. Да и гопники, ожидающие меня на выходе, точно не увидят мое симпатичное лицо среди задержанных, даже если не попадут сами в кутузку. Проверят подъезды после милиции и станут дожидаться меня, даже когда она уедет.

— Пусть до вечера посидят в засаде, — усмехаюсь я.

Придется пока оставить это неплохое место в покое, буду считать, что лимит своей удачливости я уже исчерпал. Два раза так серьезно повезло, да, еще забыл про удачу в стычке с гопничками, то есть, три раза повезло конкретно.

С ними именно в том, что заранее почувствовал засаду, вид перебегающих на мою сторону дороги парней заставил меня сразу же заподозрить неладное.

Поэтому, как ни жалко мне разочаровывать Стаса, придется сделать перерыв в торговле около ЛОКа. Все трофеи, кроме книг, я могу реализовать и в своем городе, сильно не спеша при этом. Путь спасения через чердак сможет мне помочь еще и в будущем, если кто-то обнаружит мою махинацию с чердачной дверью, я это сразу увижу.

Пора мне подумать о чем-то другом, есть у меня ощущение, что я что-то знаю, какой-то пласт памяти посвежел в моей голове, вскоре он мне откроется, как уже два раза случалось недавно.

Скоро первое мая, я пойду на первую свою демонстрацию в новом теле.

Ничего грустного я не помню про этот весенний праздник свободного труда, наоборот, можно весело потусить в общей колонне не слишком обременительно шествия под кумачевые знамена и бравурные лозунги из громкоговорителя.

Конкретно так вернуться в свою молодость, потом погулять с красоткой Юлечкой по теплым, весенним улицам.

Порадоваться молодости, своей удаче и верному расчету в многоопытной голове.

Хорошо, все же, что судьба или чей-то рок не закинули меня в шестидесятые или даже пятидесятые годы.

Конечно, я бы и там не пропал, но, все же хорошо, что в именно мое время я провалился.